В настоящее время от зиккурата не осталось ничего. Клинописные размеры и предостережения, навечно впечатанные в обожженную глину, были похищены эта-кумингским генералом Эсасой Тобенгой, увезены к звездам и утеряны после его неожиданной смерти. Они затаились где-то в глубинах космоса как искушение для будущих хранителей мер, желающих бросить вызов богам.
«Тайная книга мудрости древних»
Во время перелета на Светлый Разум в компании адмирала и его свиты Эрона все время тянуло в кают-компанию их роскошного чартерного лайнера, и когда металлопластовые шторы на обзорных экранах открывались, чтобы дать пассажирам насладиться местными видами Галактики перед очередным гиперскачком, он уже сидел и ждал, как старательный школьник. На самом деле звездные пейзажи как таковые его мало интересовали — он не хотел пропустить момента, когда впереди в первый раз блеснет свет Империалиса. Он столько слышал об этой самой главной в Галактике солнечной системе, что не мог дождаться, когда увидит ее своими глазами.
Но ничто уже виденное или слышанное не могло подготовить Эрона к встрече со Светлым Разумом. Покинув рукава Галактики, корабль совершил скачок в ее центральное скопление, и здесь оказалось, что Империалис рассмотреть невозможно — так надежно он был укрыт ослепительным блеском множества других звезд. Эрон увидел солнце Светлого Разума лишь после финального скачка, когда транспорт уже пристыковывался к буксиру-лоцману.
Окружавшие корабль россыпи сияющих звездных вихрей превосходили всякое воображение, но служили лишь фоном для пейзажа, заполненного кораблями, висевшими на парковочных орбитах. Лоцман был нужен для того, чтобы при подходе к посадочной станции не врезаться в другие суда!
Когда путешественники оказались внутри станции, Эрону стало очевидно, что Кон пользуется здесь значительными привилегиями и настолько привык, что даже этого не замечает. Специальная команда встречающих тут же занялась багажом и мгновенно уладила все проблемы с медосмотром. Правительственный челнок уже ждал, чтобы переправить экспедицию на планету. Эрона больше не удивляло, что адмирал оставил «летающую крепость» на Терре, — здесь он явно мог себе позволить сколько угодно раз воспроизвести ее по шаблонам.
В челноке Нейрт заметил любопытство Эрона и уступил ему свое место возле борта. Но через крошечный иллюминатор мало что можно было рассмотреть, тем более что планету почти все время закрывал корпус челнока. Однако когда они уже катили на шасси к гравилифту, Эрону удалось мельком взглянуть на «крышу» планеты — она была такой же голой и безжизненной, как пустыни Терры, за исключением множества стоящих, движущихся и садящихся челноков. Вдали виднелись полукруглые холмики разных размеров и башенки, похожие на древние зиккураты. Что это: вентиляция, освещение, тепловые излучатели? Нет, скорее всего — просто стоки для дождя и снега. Все участки поверхности, не использовавшиеся для передвижения, были покрыты специальной адаптивной оболочкой, то черной, то зеркально блестящей, которая могла менять свои отражающие, излучательные и электрические свойства.
Эрон насчитал вокруг пять башен контроля погоды, достававших, казалось, до самого неба. Люди этой планеты настолько одержимы идеей власти и контроля над природой, что могут составлять прогнозы погоды на целый год вперед! Они знают критические точки, воздействуя на которые, можно манипулировать атмосферой, чтобы заставить эти прогнозы сбыться. Пока Эрон молча сидел, поглощенный своими мыслями, челнок провалился в чрево планеты, и вокруг замелькали стены туннелей…
Вскоре они оказались внутри гигантского пассажирского терминала, купол которого почти терялся в вышине. Внизу был ясный «день», но Эрон нисколько не удивился бы, если бы под потолком собрались тучи и пошел дождь. Роботы-такси стаями носились туда-сюда, вылетая из отверстий в стенах, подбирая пассажиров и унося их на головокружительную высоту верхних ярусов. Толпы людей спешили к шахтам левитаторов. Эрон ничего не понимал и следовал за экспедицией. Впрочем, она вскоре разбилась на части, которые направились к разным лифтам, и он остался в компании Кона, Магды и Рейвера. Девушка цеплялась за руку своего хозяина — она была скорее напугана, чем поражена окружающим. Пес вел себя спокойно, хотя явно не получал особенного удовольствия.
— Мыдомой! — прорычал он, прижимаясь к ногам Кона.
Их уже ждало роскошное четырехместное такси, которое заранее знало место назначения. Дворец Кона находился над Лицеем и имел собственную стоянку машин и просторные комнаты для гостей. Эрон получил приглашение остаться, пока не осмотрится и не найдет квартиру. Кон, которому не терпелось вернуться к работе, тут же исчез, оставив Магду в полной панике, потому что на третью вахту планировался обед, а она не имела понятия, где достать овощей. Бедная девушка стояла, едва сдерживая слезы, и осматривалась, пытаясь разобраться в новом непонятном мире.
Эрон попытался подбодрить ее.
— Не смотри на меня — я тоже приехал из глуши. Ничего, разберемся! Но до меня доходили ужасные слухи, что на Светлом Разуме не растят овощи — они их делают на репликаторе!
В первый момент глаза Магды расширились от ужаса, но потом она поняла юмор и улыбнулась сквозь слезы, брызнувшие из глаз.
— Мы можем нарвать груш в императорском саду.
Императоров больше не существовало, но императорский сад любовно сохранялся и служил парком для гуляний. Там и в самом деле росли груши, Магда помнила их по картинке, виденной в детстве. Загрузив в пам планы местности, они предприняли экспедицию по окрестностям Лицея, получив массу удовольствия от прогулки, но не найдя никаких продуктов. Но все обошлось: когда они наконец догадались вызвать коновскую телесферу, та немедленно изложила всю процедуру добывания овощей и прочего и даже рекомендовала свежую спаржу.
Позже вернулся Кон, усталый и мрачный, но с подарком для Магды — несколькими кувшинами драгоценного желе из одуванчиков. За обедом он открыл бутылку вина, чтобы утопить свои печали.
— Черт бы побрал эту политику! Ей ни конца ни края не видно. Была бы у нас сейчас «летающая крепость» — полетели бы при свете Аридии и разбомбили все. У меня есть прекрасная цель! Но, увы, это невозможно. Я знаю, почему я люблю собак. — Рейвер под столом застучал хвостом по полу. — Ах, Эрон! Психоисторию знать недостаточно, придется тебе поучиться и политике!
— Я видел очень интересные уравнения, как раз подходящие!
— Не может быть! Вспомни первую теорему Основателя: нельзя предсказать действия оппонента, который может предсказать твои. И в любом случае тебе вряд ли захочется разбираться в политической возне внутри Братства. Это отдельная область исследований!
— Джарс Хейнис? — спросил Эрон, вспомнив намеки Кона и «лекцию» Нейрта.
— У вас хороший нюх, молодой человек!
— Рейверлучшенюх! — пробормотал пес, который нес вахту под столом, ожидая чего-нибудь более вкусного, чем овощи.
Магда подала спаржу со сливками, и Кон, сразу повеселев, сменил тему и начал рассуждать об эпикурействе, оставив Эрона теряться в догадках.
Новая квартира, предоставленная Эрону, была обычной для студента Лицея: три комнаты и офис с информационной системой и стеной-экраном. Вентиляция работала хорошо — на Светлом Разуме это было существенное обстоятельство. Меблировщик также функционировал нормально. Больше в квартире, кроме голых стен, ничего не было. В Эроне неожиданно проснулся вкус матери к благоустройству жилища — он уже давно перестал быть диким подростком. Первым делом он выбрал фон, превратив одну из стен в тихий уголок императорского сада. Вдоль этой стены он решил посадить настоящие растения. Где же их взять? Надо будет проконсультироваться с коновской телесферой…
Но прежде чем он успел сделать что-нибудь еще, в квартире появился гость — молодой человек в изысканном костюме с кружевными манжетами. К высокому воротнику приколот значок Братства психоисториков. Как оказалось, он был из комитета по встрече новых студентов. К счастью, он знал, как вызвать из пола стулья, которые почему-то не слушались команд Эрона.
— Это студенческая квартира, — объяснил гость. — И неплохая — ваш спонсор не поскупился. Но только самые лучшие понимают разные языки.
До сих пор Эрону не приходило в голову, что в разных частях Галактики меблировщики разговаривают по-разному.
Усевшись на стул, молодой человек сразу перешел к делу. Оно не имело никакого отношения к гостеприимству.
— Если вы пожелаете, я могу предложить вам квартиру с двумя лишними комнатами и лучше оборудованную. Каково ваше теперешнее жалованье? Нет, не говорите, это конфиденциальная информация. Но, я полагаю, что примерно это… — Он назвал цифру, верную до последнего кредита. — Я мог бы предложить вам вдвое большую сумму.
Внезапно Эрон вновь почувствовал себя гандерийцем. Он давно уже не носил оружие, но тут привычно напряг мышцы, чтобы ощутить под мышкой рукоятку бластера, как будто вел вежливые переговоры с вооруженным человеком.
— Я не получаю жалованья, у меня стипендия.
— Не торопитесь, предложение всегда остается в силе. У нас очень интересная программа, и мы нуждаемся в новых талантах, таких, как ваш.
Эрон воспользовался случаем, чтобы спросить о характере работы, которую ему предлагают. Гость не упомянул имени Хейниса, но программа была определенно его — грандиозный план на следующее тысячелетие. Этот план произвел бы впечатление на самого Основателя.
— Но следующее тысячелетие наступит лишь через двести лет.
— Чтобы заложить основы такого возрождения, требуется время — и талант.
Гость продолжал объяснять. Эрон внимательно слушал, но, судя по всему, это была лишь пустая приманка, а о реальном содержании плана, если оно и было, мог знать лишь посвященный, официально вступивший в группу Хейниса.
— Я рассмотрю ваше предложение. Но сначала дайте мне осмотреться.
Отвергать с порога предложение вооруженного человека по меньшей мере неразумно.
Вечером за ужином Эрон рассказал обо всем Кону, который посмотрел на него с мрачным неодобрением.
— Может быть, он нашел бы тебе такого спонсора, который дал бы тебе семь комнат и гарем, — криво усмехнулся он.
— Я помню, как летал с вами вторым пилотом и едва не обделался со страху. Но все-таки не ушел, хотя и подумывал об этом.
— Но тебе хотя бы льстит такое щедрое предложение в самом начале карьеры?
— Нет, — скривился Эрон. — Они заинтересованы вовсе не во мне. Им нужно ослабить вас!
— А ты уже кое-что понимаешь в политике!
— Это мое гандерийское чутье. Но я не понимаю, с какой стати им лишать вас сотрудников?
— Просто мы не сходимся во взглядах. Мы с Хейнисом оба согласны, что в Галактике хорошая погода, но я предпочитаю валяться на солнышке и пить вино, а он настаивает чтобы мы все шли купаться. Я считаю, что нечего тащить детей в воду, где их ждут зубастые снарки, а он приходит в ужас от того, как я нежусь на берегу вместе с детишками и зарабатываю солнечные ожоги. И в то же время я прав, а он — нет.
— Само собой. Но можете ли вы это доказать?
— Конечно, нет! Это твоя работа. Я ведь уже дал тебе тему диссертации!
— Понятно. А что, все это имеет отношение к застою?
— Напоминает солнечный день, которому нет конца. И я, и Хейнис это понимаем. И не мы одни. Весь верхний эшелон Братства единодушен в мнении, что солнечные дни чреваты проблемами. Но мы не знаем, как реагировать на сигналы тревоги, которые подают уравнения. По всем параметрам, Галактика сейчас процветает — в большей степени, чем когда-либо при Первой империи. Мы появились в конце тысячелетнего периода Междуцарствия, когда все в Галактике устали, устали, устали от хаоса! Мы так и планировали. И только у нас оказались методы, чтобы установить порядок. Поэтому народы Галактики охотно пошли за нами. Опять-таки, как мы и планировали! Потребность в методах и сами методы встретились на том историческом отрезке. Но это было давно. Сейчас все тоньше. И у нас нет подходящих методов…
— Застой?
— Не совсем точно. Ситуацию надо описывать в математических терминах, но поскольку другого слова нет, пусть будет «застой». Тебе понадобится учиться еще года два, прежде чем ты сможешь рассматривать явления такого уровня сложности. Может быть, тогда сам и придумаешь более подходящее слово. Но, так или иначе, ситуация ясна. А вот какое выбрать будущее, чтобы избежать всех опасностей, — совсем не ясно. Гениальность Основателя состояла не в том, чтобы заметить, что Галактика разваливается на куски, это было просто, даже очевидно, а в том, чтобы разглядеть среди всех возможных будущих Дальний Мир, который можно будет использовать как точку опоры.
— А что, вариантов будущего слишком много?
— Их всегда слишком много. Но это не мешает нам выбрать тот из них, который мы одновременно одобряем и можем сделать реальным. Для этого требуется мудрость. Меня не любят именно потому, что я на первое место ставлю мудрость, которую трудно выразить в числах. Меня называют параноиком и обвиняют в том, что я затаптываю воображаемые искры, которых никто больше не видит, и в то же время слишком осторожничаю, не желая выбрать будущее, пока не получу по меньшей мере божественного откровения.
— Значит, вы посылаете меня в поход за мудростью?
— Именно так! Но ты слишком молод, чтобы узнать ее, когда встретишь. Поэтому я буду внимательно следить за тобой — это моя работа.
Эрон рассмеялся. Старик Кон вечно шутил с серьезным видом, и он вечно попадал в эти ловушки. Но настало время для пирога с грушами.
Когда пришло время выбирать учебные курсы, Кон не оставил Эрону никакого выбора. Он был сторонником строгой дисциплины и всегда точно знал, чего хочет от студентов. Он заверил Эрона, что у того будет сколько угодно времени для развлечений — но только в старости.
Расписание занятий и в самом деле было строгим. Впрочем, Эрон Оуза всегда отличался чрезвычайной скрытностью. Еще ребенком, интересуясь, как и все дети, жизнью взрослых, он не выбрал прямой путь и не стал задавать отцу вопросов, а начал шпионить за ним, превратив это в увлекательную игру, которая растянулась на годы. Подобную игру он вел и с Муреком, читая книги, о которых намеренно ничего не рассказывал наставнику. И отношения с Коном быстро свернули на накатанную дорогу: Эрон охотно исследовал тему, предложенную Коном, во всех аспектах, которые тот предлагал, но в свободное время работал над той же темой совершенно по-своему, используя дикие нехоженые пути, и с Коном их никогда не обсуждал. Ему было приятно иметь собственный тайный мир, существующий отдельно от реального. Мир, где он был одиноким богом, у которого хватило ума не населять свою прекрасную планету существами, созданными по его образу и подобию и обладающими свободной волей.
Выкроив время между занятиями, Эрон нашел лавочку, где торговали карликовыми деревьями для городских квартир. Он мог просмотреть голографические каталоги и заказать товар с доставкой на дом, но предпочел поехать за восемьсот кломов и выбрать сам. Когда он увидел выставку деревьев, то пришел в восторг и готов был купить весь этот лес, но, как оказалось, денег хватало лишь на три растения. Он выбрал одно высокое хвойное деревце, по-видимому, с Терры, которое доставали ему до подбородка, затем миниатюрный рукосуй с Ирала IV, бледно-зеленый с тысячами крошечных девятипалых «рук» и ароматом, напоминающим ладан, и, наконец, пышного разноцветного «клоуна», который цвел в течение семи месяцев, выбрасывая последовательность различных цветков, запах которых должен был привлекать сменяющие друг друга волны насекомых.
Продавец-ботаник дал ему подробные инструкции относительно освещения, полива и подкормки деревьев. Поскольку бюджет был почти уже исчерпан, остальные растения пришлось выращивать из семян. Эрон порадовался, что в свое время догадался купить набор шаблонов терранских керамических цветочных горшков — это хорошо сочеталось с его интересом к истории Терры. Столы для горшков пришлось покупать, поскольку меблировщик квартиры, увы, не обладал вкусом матери Эрона. Кроме того, понадобился специальный столик для декоративного черепа сапиенса.
Выбор остальной мебели был продиктован занятиями. Устав от простой плоской рабочей поверхности, Эрон сконструировал специальный стол, который мог приспосабливать свой размер, форму и количество различных ящичков к нуждам конкретного рабочего задания. Потом, когда ритм жизни достаточно усложнился, в квартире появилась телесфера, которая ведала назначенными встречами, выполняла рутинный поиск в информационной сети, а также приняла на себя обязанности швейцара и дворецкого. Свободная комната долгое время оставалась пустой, но постепенно превратилась в гостевую, где при необходимости возникали всевозможные виды кроватей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77