Ну да, конечно, деньги решают все! Так что наказаний не будет — по крайней мере в присутствии начальства… Нельзя наказывать! — повторил он с возмущением. — Вот ведь история!
Все это время Эрон стоял навытяжку и молчал — как привык стоять, когда отец делал ему выговор. Но тут не выдержал:
— Даже если я украду у вас книгу или пущу вам лягушек в постель?
— Ну знаешь, граждане Дальнего никогда не были рабами правил — особенно если дело касается лягушек в постели! Книги — другое дело, их можешь воровать сколько хочешь. Боюсь, это было худшей из причуд моей юности! Хотя, пожалуй, тебя вряд ли заинтересуют мои книги. В твоем «резюме» весьма красноречиво говорится про твои математические амбиции, так ведь?
Он ехидно усмехнулся.
— А что, математики не интересуются книгами? Я очень ими интересуюсь! Я обожаю книги! У меня их целых четыре! Правда, одна из них, возможно, подделка, но ее-то я взял задаром…
— Фантастика! У тебя их целых четыре! — саркастически воскликнул Рейнстоун. — Наверняка какие-нибудь комиксы! Мои книги — это поэзия! Тысячи лет поэзии! Стихи, сочиненные императорами и рабами, примитивные саги первых столетий звездной экспансии, доимперские героические поэмы, изысканные придворные стихи, народные баллады — все! У меня представлены даже отсталые культуры с изолированных дальних звезд! Здесь находится, — обвел он рукой полки, — поэтический срез души всего человечества! И никаких комиксов, бульварных романов и математики!
— А у вас есть поэмы императора Арума Спокойного? Он завоевал Ульмат в пятьдесят седьмом столетии.
— Ты имеешь в виду ваше пятьдесят седьмое, по дурацкой новой системе? По поэтическому календарю это будет… семьсот седьмой век! Так, посмотрим, Арум Спокойный… да-да, припоминаю! Тот чудак, которого убила собственная мать. Ты, наверное, сам из Ульмата, если хотя бы слышал о нем. У меня есть первое издание его поэм, с автографом! — Рейнстоун улыбнулся, на этот раз уже не так по-крокодильи. Он несколько раз нажал на пульт — среди шкафов что-то резко щелкнуло. — Давай ее сюда!
Эрон оглянулся и увидел небольшую книгу, стоящую по стойке «смирно» перед строем своих собратьев на полке. Сначала он не понял, кто должен принести ее, но, не заметив ни одного робота, сходил за книгой сам. Он никогда не видел такой красивой обложки, а страницы были с золотым обрезом! Не осмелившись даже раскрыть такое сокровище, он благоговейно вложил книгу в костлявые руки Рейнстоуна. Тот вздохнул, нежно погладил ее и передал обратно мальчику.
— Держи, она твоя. Это как бы взятка, чтобы ты не забывал приходить ко мне отчитываться о своей работе.
— Что вы, сэр! Я не могу…
— Почему? Ты что, не хочешь работать ? Тебе и в самом деле хочется быть разгильдяем все эти восемь лет? Бери! Бери, говорю! Куда мне их девать — все равно пропадут, когда я умру. Никому они больше не нужны! Ни одна библиотека не возьмет — разве что у них не окажется виртуальной копии…
— Но ведь она с золотым обрезом и с автографом самого императора!
Рейнстоун презрительно скривился.
— Ну, да, это первое издание. Но написал ее император, и поэтому тираж был не меньше миллиарда! А автограф и печать стоят не менее чем на сотне миллионов экземпляров, и ставил их не сам император, а робот — тот же, что подписывал за него обращения и указы.
Эрон приоткрыл книгу и заглянул внутрь. Там было оглавление, в котором он сразу заметил «Ночи Агандера». Название было напечатано древним риигелийским шрифтом. Он просто не мог отказаться от такой книги. Да что там, он воровать бы пошел ради нее! Его новый руководитель знал толк во взятках! Рейнстоун продолжал ворчать:
— Математика, да… Из Азинии вышло немало хороших математиков. Вот, например, Кар Кантрел — он сделал крупную работу по локальной фазовой переброске заряда — но это было очень давно. В этой области сейчас почти нет продвижения, но я-то, в общем, не специалист… Я всего лишь поэт, школьная достопримечательность, и мне приходится вести всех студентов особой категории, потому что все остальные от них отказываются. Полагаю, ты интересуешься прикладной математикой, как и все? Не везет мне… В чистой математике еще есть какая-то поэзия, но никак не в прикладной! По крайней мере я ее не вижу. Так чем бы ты хотел заниматься? Физикой, конечно?
— Психоисторией! — гордо поднял голову Эрон.
Рейнстоун озадаченно кашлянул.
— А с какой стати тогда ты выбрал школу на Дальнем? Если ты хоть сколько-нибудь помнишь историю, то должен знать, что Дальний никогда не блистал в психоистории. Да ее здесь просто не выносили! Мы вечно носились с откровениями Основателя, прикрывались ими, как шелковыми мантиями и подкреплялись верой в их истинность — но в то же самое время до дрожи в коленках боялись, что когда-нибудь этими самыми мантиями нас удушат во сне и сделают послушными машинами, выполняющими психоисторические алгоритмы. Мы избегали психоистории как чумы! Если бы какой-нибудь гражданин Дальнего затеял изучать психоисторию, мэр тут же бросил бы его в самое глубокое подземелье, а ключ проглотил! И ты приезжаешь сюда изучать психоисторию! Ты что, паренек, спятил?
— Мне рекомендовали… — робко объяснил Эрон.
— Ну ладно, несколько хороших математиков у нас есть. Старики уже, правда, но еще кое-что могут. Иди сюда, я дам тебе несколько рекомендательных писем. Тебе придется работать. Я тебя серьезно предупреждаю: если хочешь, чтобы Братство тебя заметило, тебе придется работать очень усердно! Причем в основном самому. От нас ты вряд ли научишься психоистории. Но хороший математический фундамент мы тебе обеспечим. И еще тебе не повредит всерьез заняться историей. Вот письмо для кафедры истории.
— А вы можете определить по книге, настоящая она или нет?
— Мне в высшей степени наплевать, настоящая книга или нет! Мне важно, как человек владеет словом! А теперь я занят. Я был занят, когда ты явился, и занят сейчас. Но я жду, что ты зайдешь ко мне не позже, чем через пятнадцать вахт. Если не дождусь, то буду очень сердиться!
— Вы и так сердитесь.
— Бывает хуже!
Рейнстоун протянул ему письма и значок, который должны были носить все новички.
Зажав под мышкой книгу и письма, Эрон вприпрыжку побежал в столовую, напевая про себя. Он набрал полный поднос еды и устроился за свободным столиком. Одиночество совершенно не тяготило его, он даже не скучал по Муреку и Немии, и уж тем более — по этим идиотам из глатимовской команды. Он любил быть один.
К столику подсел какой-то человек с подносом, на котором стояла единственная тарелка с пудингом. Он был еще довольно молод — слегка за шестьдесят, но для студента уже староват. Хотя, с другой стороны, студенты бывают разные… Этот был явно очень разговорчив и искал компании.
— Вижу, мы с вами братья по крови, — сразу начал он, произнося слова со странным акцентом. — Отличное сочетание: старику вроде меня будет кстати ваша юная энергия, а мой жизненный опыт поможет вам побыстрее здесь освоиться.
Человек был хорошо одет, но по одежде было невозможно определить, кто он, если не считать значка нового студента, такого же, как и у Эрона. Последовала неловкая пауза.
— А что вы будете изучать? — вежливо спросил наконец Эрон.
— Я археолог.
— Мне еще рано быть археологом — для этого надо прожить подольше.
Человек временно сосредоточился на пудинге.
— Мы с женой устраиваем сегодня вечеринку для новых студентов. Вы тоже приглашены. Все там и перезнакомимся. Ведь в ближайший месяц все мы будем слишком заняты, чтобы собираться вместе. Все будет скромно, не беспокойтесь, только коктейли и закуска.
Он вручил Эрону затейливо украшенное приглашение — шикарный адрес, отель «Хобер»! — доел свой пудинг и откланялся.
Облегченно вздохнув, Эрон принялся поглощать имперскую поэзию вперемешку с рисом и соусом, стараясь не испачкать книгу. Через пять поэм, понять которые удалось с большим трудом, его мысли вернулись к вечеринке. Отказываться не хотелось — он так долго не был ни на чем подобном! Можно даже напиться пьяным! Отец, правда, говорил, что спиртные напитки мешают росту, но Эрон решил, что каким-нибудь сантиметром вполне может пожертвовать.
Он вернулся в свою новую квартиру. Марра гордо продемонстрировала ему полку, которую она нашла, и пришла в полный восторг от новой книги. Потом Эрон остался один. Ему не очень нравилась спартанская обстановка комнаты: слишком все функционально и строго, никаких украшений. Хорошо бы обзавестись чем-нибудь ярким и оригинальным. Он опять обвел глазами стены в поисках пульта меблировщика — ничего! Где же он спрятан? Ни на одну из известных голосовых команд хитрый меблировщик отзываться не захотел. Эрон решил обыскать комнату более тщательно. Ерзая на коленях под кроватью, он вдруг почувствовал себя идиотом. Ничего! Но будь он проклят, если пойдет спрашивать — еще подумают, что он никогда не видел робота! Что же тут у них на Дальнем за нестандартная автоматика? Эрон в раздражении даже топнул ногой. Попробуем еще раз! Но после очередного тщательного обыска его начал охватывать ужас. Эта комната вообще не роботизирована, просто коробка с четырьмя стенами! Значит, придется обходиться той мебелью, которая есть…
В отчаянии Эрон плюхнулся на кровать. Так что, это его единственная кровать? К тому же она неудобная! Он ощупал стальные трубы спинки в поисках кнопок управления. Что? Кровать тоже не хотела изменяться — она умела лишь стоять на полу на своих дурацких стальных ножках. Он даже не сможет превратить ее в кресло, если ему понадобится больше места! Таким же оказался и шкаф — он мог только хранить вещи.
Совершенно ошарашенный, Эрон молча сидел на кровати, пока, к счастью, не вспомнил о вечеринке. Одевался он с удовольствием. Дорожный репликатор сделал отличный костюм, который должен был подойти к здешнему стилю. А если не подойдет, не беда — пусть равняются на него! Эрон приветливо улыбнулся Марре и с облегчением покинул свою новоприобретенную тюремную камеру.
Отель «Хобер», расположенный в центре города, поразил Эрона своей высотой. Здесь он казался еще выше, чем вчера, с дерева, когда его нижние этажи заслонял дворец мэра. Эрон вошел и стал карабкаться по лестницам, выглядывая в окна. Отсюда была видна вся площадь Знания — вплоть до Мавзолея Основателя. Пользуясь указаниями, которые он скачал в пам с карточки-приглашения, Эрон довольно быстро разобрался в лабиринтах отеля и нашел нужную комнату. Дверь была приоткрыта. Вечеринка оказалась даже меньше, чем он ожидал — еды больше, чем людей. Шоколад, вот здорово! Дальний, видно, по-прежнему отлично снабжался, несмотря на упадок политического влияния. И масса выпивки, это хорошо. Бутылка армазина и настоящий ликер с Ордириса. Эрон угощался деликатесами и чувствовал себя одиноким и никому ненужным. Как можно чувствовать себя уютно на вечеринке без верного бластера! А что толку в бластере при таких законах об оружии!
Хозяйка, жена пожилого студента, заметила смущение мальчика, наполнила его бокал и постаралась развлечь. Ей нравилось задавать вопросы, а ему — пить. Особенно армазин! Они уселись рядышком на банкетке и продолжили беседу. Эрон чувствовал себя настоящим мужчиной — в первый раз после того, как соблазнил Немию. Хозяйка, впрочем, сохраняла некоторую дистанцию, рассказывая о своей шестилетней дочери — Отарии с моря Молчания. Эрон отвечал на все вопросы, ничего о себе не скрывая, — даже присочинил кое-что.
Старый студент вышел, обещав вскоре вернуться, но отсутствовал долго — когда он вновь появился, Эрон уже почти успел допить свой армазин. В костюме ярмарочного шарлатана в разноцветную клетку и завитом парике хозяин привлекал всеобщее внимание. Театральным жестом он достал из широкого кружевного рукава искрящийся бриллиантами нефритовый артефакт, который таинственным образом потушил свет в комнате, и изумленные гости оказались в центре сияющей небесной сферы, усыпанной звездами. Молодежь пораскрывала рты.
— Узнайте ваши судьбы, дамы и господа! — воскликнул хозяин под звуки фанфар. — Мне нужна только дата рождения, называйте! Ну, кто самый смелый?
Его взгляд пробежал по лицам гостей в поисках жертвы.
— Второй час третьего февруана 80362 года по-террански, — раздался вдруг слегка заплетающийся голос.
Рот Эрона был набит шоколадом, а рука лежала на колене хозяйки. Но он все-таки узнал Яйцо Короны! Пораженный более других гостей, он даже почти протрезвел. Пам начал лихорадочно приводить в порядок биологический мозг. А ведь вечеринка не простая! Ведь это то самое вожделенное Яйцо, которое содержало координаты Зурна значит, его сюда заманили с какой-то целью. Все не так просто, как казалось. Неужели ловушка?
— М-м-м, — озадаченно протянул астролог, услышав дату по древнему календарю. — Это дата вашего рождения? Я не уверен, что смогу правильно перевести цифры.
Эрон, шатаясь, подошел к нему.
— Дайте мне, я покажу!
Он попытался отнять Яйцо у шарлатана, но тот крепко вцепился в него обеими руками.
— А что, вам уже приходилось видеть такие раньше? — спросил Джама, который, впрочем, уже знал ответ.
— Там, откуда я прибыл, — похвастался Эрон, — таких яиц с бриллиантами — как собак нерезаных! — Он протянул руку. — Ну пожалуйста, я сразу отдам, обещаю!
Шарлатан с неохотой отдал свое сокровище представителю молодого поколения. Немия уже успела дать Эрону несколько уроков гадания, и ему не терпелось продемонстрировать свои успехи. Но прежде его пальцы потихоньку набрали некое слово — имя звезды, которое ему не положено было знать. О том, что он его знает, не подозревала даже Немия. Однако с его опытом шпионства Эрону не составило никакого труда выведать все и об убежище для медового месяца, и о многих других тайнах.
Набрав 3 У Р Н Л, его пальцы подождали лишь долю секунды, пока звездное поле не начало сдвигаться, а потом резко нажали на сброс. Самого начала движения звезд было достаточно, чтобы сделать нужный вывод — звезда в каталоге была, в противном случае появилось бы сообщение об ошибке.
Немия убьет меня, если узнает, что я угодил в ловушку, — подумал Эрон, сожалея, что так много выпил.
Быстрыми ловкими нажатиями пальцев он ввел факторы, преобразующие терранские даты в имперские.
— Знаете, что происходит при этом преобразовании? — торжественно спросил он у аудитории. — Галактические координаты приводятся от выдуманного имперского Центра к абсолютному центру вселенной! — Бархатно-черная небесная сфера заполнилась новыми созвездиями. — А теперь смотрите, что будет, если я вернусь от современности к самому началу времен!
Звезды стали расползаться в разных направлениях, каждая со своей скоростью, и вскоре вокруг них появились Большая Медведица, Южный Крест, Кассиопея, Пегас, Орион, Водолей, Волопас, Дева, Стрелец и другие созвездия, которых никто из собравшихся не знал. Жестом руки подготовив аудиторию к тому, что сейчас произойдет что-то неожиданное, Эрон молча ждал. И вот на черном небе появилась точка света, которая стала быстро разгораться, увеличиваясь в размерах, пока ее сияние не озарило все вокруг, так что даже обозначились контуры мебели.
— Мы прибыли в начало координат «ноль, ноль, ноль» и время «ноль» — центр вселенной и начало времени! Вы видите Вифлеемскую звезду в тот момент, когда терранцы спасли Галактику для всех нас! — Эрон поклонился. — Я тоже родился под этой звездой — это моя судьба и мое предназначение!
У него мелькнула мысль спрятать Яйцо за пазуху и улизнуть, но шансов уйти, конечно же, не было, так что драгоценную игрушку пришлось отдать. Затем Эрон начал медленно двигаться к двери, в то время как пам намечал возможные пути отступления. Оказавшись на пороге и уверившись, что никто его не преследует и он спокойно уйдет, мальчик остановился.
— Вы из полиции? — спросил он хозяев, убедившись, что никто не подслушивает.
Женщина улыбнулась. Похоже, командовала здесь она.
— Мы беспокоились о том же самом. Но к счастью, я быстро поняла, что вы не шпион. Скажите своим друзьям, что мы готовы встретиться с ними. Мы не имеем понятия, кто они, но знаем, кем они не являются, и для начала это уже хорошо.
Эрон развернулся и пустился наутек.
XXV
КЛАД МУЧЕНИКОВ
ГОД 14791-й
Фрагмент текста Яни-Хотла, недавно расшифрованный археологом Белуки, позволяет нам предположить, что первым человеком, который стартовал с Первоначальной планеты, долетел до соседней и ступил на нее, был некто Нил Хальмструн, но мы не знаем и никогда не узнаем, к примеру, сколько волосу него было под мышками, потому что эта информация к настоящему времени уже безнадежно растворилась среди квантовых неопределенностей множества возможных «вчера», ни одно из которых не может быть, в соответствии с законами физики, признано «единственно верным прошлым». Единственное точно вычисляемое прошлое так же не имеет смысла, как и абсолютная система отсчета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Все это время Эрон стоял навытяжку и молчал — как привык стоять, когда отец делал ему выговор. Но тут не выдержал:
— Даже если я украду у вас книгу или пущу вам лягушек в постель?
— Ну знаешь, граждане Дальнего никогда не были рабами правил — особенно если дело касается лягушек в постели! Книги — другое дело, их можешь воровать сколько хочешь. Боюсь, это было худшей из причуд моей юности! Хотя, пожалуй, тебя вряд ли заинтересуют мои книги. В твоем «резюме» весьма красноречиво говорится про твои математические амбиции, так ведь?
Он ехидно усмехнулся.
— А что, математики не интересуются книгами? Я очень ими интересуюсь! Я обожаю книги! У меня их целых четыре! Правда, одна из них, возможно, подделка, но ее-то я взял задаром…
— Фантастика! У тебя их целых четыре! — саркастически воскликнул Рейнстоун. — Наверняка какие-нибудь комиксы! Мои книги — это поэзия! Тысячи лет поэзии! Стихи, сочиненные императорами и рабами, примитивные саги первых столетий звездной экспансии, доимперские героические поэмы, изысканные придворные стихи, народные баллады — все! У меня представлены даже отсталые культуры с изолированных дальних звезд! Здесь находится, — обвел он рукой полки, — поэтический срез души всего человечества! И никаких комиксов, бульварных романов и математики!
— А у вас есть поэмы императора Арума Спокойного? Он завоевал Ульмат в пятьдесят седьмом столетии.
— Ты имеешь в виду ваше пятьдесят седьмое, по дурацкой новой системе? По поэтическому календарю это будет… семьсот седьмой век! Так, посмотрим, Арум Спокойный… да-да, припоминаю! Тот чудак, которого убила собственная мать. Ты, наверное, сам из Ульмата, если хотя бы слышал о нем. У меня есть первое издание его поэм, с автографом! — Рейнстоун улыбнулся, на этот раз уже не так по-крокодильи. Он несколько раз нажал на пульт — среди шкафов что-то резко щелкнуло. — Давай ее сюда!
Эрон оглянулся и увидел небольшую книгу, стоящую по стойке «смирно» перед строем своих собратьев на полке. Сначала он не понял, кто должен принести ее, но, не заметив ни одного робота, сходил за книгой сам. Он никогда не видел такой красивой обложки, а страницы были с золотым обрезом! Не осмелившись даже раскрыть такое сокровище, он благоговейно вложил книгу в костлявые руки Рейнстоуна. Тот вздохнул, нежно погладил ее и передал обратно мальчику.
— Держи, она твоя. Это как бы взятка, чтобы ты не забывал приходить ко мне отчитываться о своей работе.
— Что вы, сэр! Я не могу…
— Почему? Ты что, не хочешь работать ? Тебе и в самом деле хочется быть разгильдяем все эти восемь лет? Бери! Бери, говорю! Куда мне их девать — все равно пропадут, когда я умру. Никому они больше не нужны! Ни одна библиотека не возьмет — разве что у них не окажется виртуальной копии…
— Но ведь она с золотым обрезом и с автографом самого императора!
Рейнстоун презрительно скривился.
— Ну, да, это первое издание. Но написал ее император, и поэтому тираж был не меньше миллиарда! А автограф и печать стоят не менее чем на сотне миллионов экземпляров, и ставил их не сам император, а робот — тот же, что подписывал за него обращения и указы.
Эрон приоткрыл книгу и заглянул внутрь. Там было оглавление, в котором он сразу заметил «Ночи Агандера». Название было напечатано древним риигелийским шрифтом. Он просто не мог отказаться от такой книги. Да что там, он воровать бы пошел ради нее! Его новый руководитель знал толк во взятках! Рейнстоун продолжал ворчать:
— Математика, да… Из Азинии вышло немало хороших математиков. Вот, например, Кар Кантрел — он сделал крупную работу по локальной фазовой переброске заряда — но это было очень давно. В этой области сейчас почти нет продвижения, но я-то, в общем, не специалист… Я всего лишь поэт, школьная достопримечательность, и мне приходится вести всех студентов особой категории, потому что все остальные от них отказываются. Полагаю, ты интересуешься прикладной математикой, как и все? Не везет мне… В чистой математике еще есть какая-то поэзия, но никак не в прикладной! По крайней мере я ее не вижу. Так чем бы ты хотел заниматься? Физикой, конечно?
— Психоисторией! — гордо поднял голову Эрон.
Рейнстоун озадаченно кашлянул.
— А с какой стати тогда ты выбрал школу на Дальнем? Если ты хоть сколько-нибудь помнишь историю, то должен знать, что Дальний никогда не блистал в психоистории. Да ее здесь просто не выносили! Мы вечно носились с откровениями Основателя, прикрывались ими, как шелковыми мантиями и подкреплялись верой в их истинность — но в то же самое время до дрожи в коленках боялись, что когда-нибудь этими самыми мантиями нас удушат во сне и сделают послушными машинами, выполняющими психоисторические алгоритмы. Мы избегали психоистории как чумы! Если бы какой-нибудь гражданин Дальнего затеял изучать психоисторию, мэр тут же бросил бы его в самое глубокое подземелье, а ключ проглотил! И ты приезжаешь сюда изучать психоисторию! Ты что, паренек, спятил?
— Мне рекомендовали… — робко объяснил Эрон.
— Ну ладно, несколько хороших математиков у нас есть. Старики уже, правда, но еще кое-что могут. Иди сюда, я дам тебе несколько рекомендательных писем. Тебе придется работать. Я тебя серьезно предупреждаю: если хочешь, чтобы Братство тебя заметило, тебе придется работать очень усердно! Причем в основном самому. От нас ты вряд ли научишься психоистории. Но хороший математический фундамент мы тебе обеспечим. И еще тебе не повредит всерьез заняться историей. Вот письмо для кафедры истории.
— А вы можете определить по книге, настоящая она или нет?
— Мне в высшей степени наплевать, настоящая книга или нет! Мне важно, как человек владеет словом! А теперь я занят. Я был занят, когда ты явился, и занят сейчас. Но я жду, что ты зайдешь ко мне не позже, чем через пятнадцать вахт. Если не дождусь, то буду очень сердиться!
— Вы и так сердитесь.
— Бывает хуже!
Рейнстоун протянул ему письма и значок, который должны были носить все новички.
Зажав под мышкой книгу и письма, Эрон вприпрыжку побежал в столовую, напевая про себя. Он набрал полный поднос еды и устроился за свободным столиком. Одиночество совершенно не тяготило его, он даже не скучал по Муреку и Немии, и уж тем более — по этим идиотам из глатимовской команды. Он любил быть один.
К столику подсел какой-то человек с подносом, на котором стояла единственная тарелка с пудингом. Он был еще довольно молод — слегка за шестьдесят, но для студента уже староват. Хотя, с другой стороны, студенты бывают разные… Этот был явно очень разговорчив и искал компании.
— Вижу, мы с вами братья по крови, — сразу начал он, произнося слова со странным акцентом. — Отличное сочетание: старику вроде меня будет кстати ваша юная энергия, а мой жизненный опыт поможет вам побыстрее здесь освоиться.
Человек был хорошо одет, но по одежде было невозможно определить, кто он, если не считать значка нового студента, такого же, как и у Эрона. Последовала неловкая пауза.
— А что вы будете изучать? — вежливо спросил наконец Эрон.
— Я археолог.
— Мне еще рано быть археологом — для этого надо прожить подольше.
Человек временно сосредоточился на пудинге.
— Мы с женой устраиваем сегодня вечеринку для новых студентов. Вы тоже приглашены. Все там и перезнакомимся. Ведь в ближайший месяц все мы будем слишком заняты, чтобы собираться вместе. Все будет скромно, не беспокойтесь, только коктейли и закуска.
Он вручил Эрону затейливо украшенное приглашение — шикарный адрес, отель «Хобер»! — доел свой пудинг и откланялся.
Облегченно вздохнув, Эрон принялся поглощать имперскую поэзию вперемешку с рисом и соусом, стараясь не испачкать книгу. Через пять поэм, понять которые удалось с большим трудом, его мысли вернулись к вечеринке. Отказываться не хотелось — он так долго не был ни на чем подобном! Можно даже напиться пьяным! Отец, правда, говорил, что спиртные напитки мешают росту, но Эрон решил, что каким-нибудь сантиметром вполне может пожертвовать.
Он вернулся в свою новую квартиру. Марра гордо продемонстрировала ему полку, которую она нашла, и пришла в полный восторг от новой книги. Потом Эрон остался один. Ему не очень нравилась спартанская обстановка комнаты: слишком все функционально и строго, никаких украшений. Хорошо бы обзавестись чем-нибудь ярким и оригинальным. Он опять обвел глазами стены в поисках пульта меблировщика — ничего! Где же он спрятан? Ни на одну из известных голосовых команд хитрый меблировщик отзываться не захотел. Эрон решил обыскать комнату более тщательно. Ерзая на коленях под кроватью, он вдруг почувствовал себя идиотом. Ничего! Но будь он проклят, если пойдет спрашивать — еще подумают, что он никогда не видел робота! Что же тут у них на Дальнем за нестандартная автоматика? Эрон в раздражении даже топнул ногой. Попробуем еще раз! Но после очередного тщательного обыска его начал охватывать ужас. Эта комната вообще не роботизирована, просто коробка с четырьмя стенами! Значит, придется обходиться той мебелью, которая есть…
В отчаянии Эрон плюхнулся на кровать. Так что, это его единственная кровать? К тому же она неудобная! Он ощупал стальные трубы спинки в поисках кнопок управления. Что? Кровать тоже не хотела изменяться — она умела лишь стоять на полу на своих дурацких стальных ножках. Он даже не сможет превратить ее в кресло, если ему понадобится больше места! Таким же оказался и шкаф — он мог только хранить вещи.
Совершенно ошарашенный, Эрон молча сидел на кровати, пока, к счастью, не вспомнил о вечеринке. Одевался он с удовольствием. Дорожный репликатор сделал отличный костюм, который должен был подойти к здешнему стилю. А если не подойдет, не беда — пусть равняются на него! Эрон приветливо улыбнулся Марре и с облегчением покинул свою новоприобретенную тюремную камеру.
Отель «Хобер», расположенный в центре города, поразил Эрона своей высотой. Здесь он казался еще выше, чем вчера, с дерева, когда его нижние этажи заслонял дворец мэра. Эрон вошел и стал карабкаться по лестницам, выглядывая в окна. Отсюда была видна вся площадь Знания — вплоть до Мавзолея Основателя. Пользуясь указаниями, которые он скачал в пам с карточки-приглашения, Эрон довольно быстро разобрался в лабиринтах отеля и нашел нужную комнату. Дверь была приоткрыта. Вечеринка оказалась даже меньше, чем он ожидал — еды больше, чем людей. Шоколад, вот здорово! Дальний, видно, по-прежнему отлично снабжался, несмотря на упадок политического влияния. И масса выпивки, это хорошо. Бутылка армазина и настоящий ликер с Ордириса. Эрон угощался деликатесами и чувствовал себя одиноким и никому ненужным. Как можно чувствовать себя уютно на вечеринке без верного бластера! А что толку в бластере при таких законах об оружии!
Хозяйка, жена пожилого студента, заметила смущение мальчика, наполнила его бокал и постаралась развлечь. Ей нравилось задавать вопросы, а ему — пить. Особенно армазин! Они уселись рядышком на банкетке и продолжили беседу. Эрон чувствовал себя настоящим мужчиной — в первый раз после того, как соблазнил Немию. Хозяйка, впрочем, сохраняла некоторую дистанцию, рассказывая о своей шестилетней дочери — Отарии с моря Молчания. Эрон отвечал на все вопросы, ничего о себе не скрывая, — даже присочинил кое-что.
Старый студент вышел, обещав вскоре вернуться, но отсутствовал долго — когда он вновь появился, Эрон уже почти успел допить свой армазин. В костюме ярмарочного шарлатана в разноцветную клетку и завитом парике хозяин привлекал всеобщее внимание. Театральным жестом он достал из широкого кружевного рукава искрящийся бриллиантами нефритовый артефакт, который таинственным образом потушил свет в комнате, и изумленные гости оказались в центре сияющей небесной сферы, усыпанной звездами. Молодежь пораскрывала рты.
— Узнайте ваши судьбы, дамы и господа! — воскликнул хозяин под звуки фанфар. — Мне нужна только дата рождения, называйте! Ну, кто самый смелый?
Его взгляд пробежал по лицам гостей в поисках жертвы.
— Второй час третьего февруана 80362 года по-террански, — раздался вдруг слегка заплетающийся голос.
Рот Эрона был набит шоколадом, а рука лежала на колене хозяйки. Но он все-таки узнал Яйцо Короны! Пораженный более других гостей, он даже почти протрезвел. Пам начал лихорадочно приводить в порядок биологический мозг. А ведь вечеринка не простая! Ведь это то самое вожделенное Яйцо, которое содержало координаты Зурна значит, его сюда заманили с какой-то целью. Все не так просто, как казалось. Неужели ловушка?
— М-м-м, — озадаченно протянул астролог, услышав дату по древнему календарю. — Это дата вашего рождения? Я не уверен, что смогу правильно перевести цифры.
Эрон, шатаясь, подошел к нему.
— Дайте мне, я покажу!
Он попытался отнять Яйцо у шарлатана, но тот крепко вцепился в него обеими руками.
— А что, вам уже приходилось видеть такие раньше? — спросил Джама, который, впрочем, уже знал ответ.
— Там, откуда я прибыл, — похвастался Эрон, — таких яиц с бриллиантами — как собак нерезаных! — Он протянул руку. — Ну пожалуйста, я сразу отдам, обещаю!
Шарлатан с неохотой отдал свое сокровище представителю молодого поколения. Немия уже успела дать Эрону несколько уроков гадания, и ему не терпелось продемонстрировать свои успехи. Но прежде его пальцы потихоньку набрали некое слово — имя звезды, которое ему не положено было знать. О том, что он его знает, не подозревала даже Немия. Однако с его опытом шпионства Эрону не составило никакого труда выведать все и об убежище для медового месяца, и о многих других тайнах.
Набрав 3 У Р Н Л, его пальцы подождали лишь долю секунды, пока звездное поле не начало сдвигаться, а потом резко нажали на сброс. Самого начала движения звезд было достаточно, чтобы сделать нужный вывод — звезда в каталоге была, в противном случае появилось бы сообщение об ошибке.
Немия убьет меня, если узнает, что я угодил в ловушку, — подумал Эрон, сожалея, что так много выпил.
Быстрыми ловкими нажатиями пальцев он ввел факторы, преобразующие терранские даты в имперские.
— Знаете, что происходит при этом преобразовании? — торжественно спросил он у аудитории. — Галактические координаты приводятся от выдуманного имперского Центра к абсолютному центру вселенной! — Бархатно-черная небесная сфера заполнилась новыми созвездиями. — А теперь смотрите, что будет, если я вернусь от современности к самому началу времен!
Звезды стали расползаться в разных направлениях, каждая со своей скоростью, и вскоре вокруг них появились Большая Медведица, Южный Крест, Кассиопея, Пегас, Орион, Водолей, Волопас, Дева, Стрелец и другие созвездия, которых никто из собравшихся не знал. Жестом руки подготовив аудиторию к тому, что сейчас произойдет что-то неожиданное, Эрон молча ждал. И вот на черном небе появилась точка света, которая стала быстро разгораться, увеличиваясь в размерах, пока ее сияние не озарило все вокруг, так что даже обозначились контуры мебели.
— Мы прибыли в начало координат «ноль, ноль, ноль» и время «ноль» — центр вселенной и начало времени! Вы видите Вифлеемскую звезду в тот момент, когда терранцы спасли Галактику для всех нас! — Эрон поклонился. — Я тоже родился под этой звездой — это моя судьба и мое предназначение!
У него мелькнула мысль спрятать Яйцо за пазуху и улизнуть, но шансов уйти, конечно же, не было, так что драгоценную игрушку пришлось отдать. Затем Эрон начал медленно двигаться к двери, в то время как пам намечал возможные пути отступления. Оказавшись на пороге и уверившись, что никто его не преследует и он спокойно уйдет, мальчик остановился.
— Вы из полиции? — спросил он хозяев, убедившись, что никто не подслушивает.
Женщина улыбнулась. Похоже, командовала здесь она.
— Мы беспокоились о том же самом. Но к счастью, я быстро поняла, что вы не шпион. Скажите своим друзьям, что мы готовы встретиться с ними. Мы не имеем понятия, кто они, но знаем, кем они не являются, и для начала это уже хорошо.
Эрон развернулся и пустился наутек.
XXV
КЛАД МУЧЕНИКОВ
ГОД 14791-й
Фрагмент текста Яни-Хотла, недавно расшифрованный археологом Белуки, позволяет нам предположить, что первым человеком, который стартовал с Первоначальной планеты, долетел до соседней и ступил на нее, был некто Нил Хальмструн, но мы не знаем и никогда не узнаем, к примеру, сколько волосу него было под мышками, потому что эта информация к настоящему времени уже безнадежно растворилась среди квантовых неопределенностей множества возможных «вчера», ни одно из которых не может быть, в соответствии с законами физики, признано «единственно верным прошлым». Единственное точно вычисляемое прошлое так же не имеет смысла, как и абсолютная система отсчета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77