Мотриль еще не ложился, когда его вызвал дон Педро; мавра провели в самые отдаленные покои дворца.
Дон Педро вышел из своей комнаты навстречу министру и, выходя, тщательно задернул портьеру.
Король выглядел бледнее обычного, но эту видимую усталость придавало ему отнюдь не горе; наоборот, на его губах блуждала довольная, умиротворенная улыбка, а его взгляд был мягче и радостнее, чем всегда.
Он сел, дружески кивнув Мотрилю, но мавру все-таки показалось, что он заметил на лице короля выражение твердости, которую тот не проявлял в отношениях с ним.
– Мотриль, – начал он, – вчера вы сказали мне о посольстве, присланном французами.
– Да, ваша милость, – ответил мавр, – но, так как вы мне не ответили, я не счел своим долгом продолжать.
– Кстати, вы не сочли нужным сообщить мне, – продолжал дон Педро, – что на ночь заперли их в башне у Нижних ворот!
Мотриль вздрогнул.
– Как вы об этом узнали, сеньор? – пробормотал он.
– Узнал, и все! Узнал нечто очень важное. Кто эти иностранцы?
– Полагаю, что французы.
– Но почему же вы их заперли, если они назвались послами?
– Именно «назвались», слово верное, – ответил Мотриль, которому хватило нескольких мгновений, чтобы вновь обрести хладнокровие.
– А вы утверждаете обратное, не так ли?
– Не совсем так, государь, ибо мне неизвестно, являются ли они…
– Если вы сомневались, то вам не следовало их арестовывать.
– Значит ли это, что ваша светлость приказывает?
– Сию же минуту доставить их ко мне. Мавр отпрянул и сказал:
– Но это невозможно…
– Черт возьми! Неужели с ними что-то случилось? – вскричал дон Педро.
– Ничего не случилось, сеньор.
– Тогда поспешите искупить вашу вину, потому что вы нарушаете обычай. Мотриль улыбнулся. Ему было хорошо известно, с каким пренебрежением, если он кого-либо ненавидел, король дон Педро относился к этому обычаю, на который теперь ссылался.
– Я не допущу, – сказал Мотриль, – чтобы мой король остался беззащитен перед угрожающей ему опасностью.
– За меня не беспокойтесь, Мотриль! – воскликнул дон Педро, топнув ногой. – Бойтесь за себя!
– Мне бояться нечего, ведь мне не в чем себя упрекнуть, – возразил мавр.
– Неужто вам не в чем себя упрекнуть, Мотриль? Поройтесь-ка хорошенько в своих воспоминаниях.
– На что вы намекаете, ваша светлость?
– Я хочу сказать, вы не очень жалуете послов, и тех, что приезжают с Запада, и тех, что прибывают с Востока.
Мотриля начала охватывать смутная тревога; постепенно этот допрос принимал угрожающий оборот, но поскольку Мотриль еще не понял, с какой стороны грянет гром, то он замолчал и выжидал.
– Мотриль, вы в первый раз арестовываете послов, которых посылают ко мне? – спросил король.
– Почему же в первый!? – ответил мавр, ставя все на карту. – Их приезжало, наверное, не меньше сотни, но ни один никогда меня не миновал.
Король в ярости вскочил.
– Если я нарушал свой долг, – оправдывался мавр, – не допуская к дворцу моего короля убийц, нанятых Энрике де Трастамаре или коннетаблем Бертраном Дюгекленом, если я из множества людей преступных принес в жертву несколько невинных, я готов оплатить своей головой вину собственного сердца.
Король спохватился и, снова сев, продолжал:
– Хорошо Мотриль, принимая во внимание ваши оправдания, которые, наверное, правдивы, я прощаю вас, и пусть подобное больше не повторится – понятно вам? – пусть любой гонец, которого посылают ко мне, встречается со мной, неважно, из Бургоса он или из Севильи. Что касается французов, то они, как мне известно, настоящие послы, а посему я желаю, чтобы с ними обращались как с послами. Поэтому пусть их немедленно освободят из башни и с почестями, положенными их званию, препроводят в самый красивый дом города; завтра я приму их на торжественной аудиенции в большом зале дворца. Ступайте!
Мотриль, опустив голову, ушел, подавленный изумлением и ужасом.

XX. Аудиенция

Аженор и его верный оруженосец по-разному сетовали на свою судьбу.
Мюзарон искусно ввернул в разговоре с хозяином, что он предсказывал все, что с ними случилось.
Аженор возразил; даже зная о том, что произойдет, он все-таки обязан был попытать счастья.
На это Мюзарон ответил, что некоторым послам приходилось болтаться в петле, и хотя их виселицы были выше обычных, но явно столь же неудобные.
Молеон не нашелся, что на это ответить.
Людям хорошо был известен скорый суд дона Педро: когда с полным пренебрежением относятся к человеческой жизни, расправа всегда коротка.
Оба узника предавались этим печальным раздумьям; Мюзарон уже внимательно осматривал кладку стены, чтобы выяснить, нельзя ли выломать хотя бы один камень, как на пороге кордегардии появился Мотриль; свиту офицеров он оставил у двери.
Сколь ни неожиданным было появление Мотриля, Аженор успел опустить забрало.
– Француз, отвечай мне и не лги, – сказал Мотриль, – если, конечно, ты способен говорить правду.
– Ты судишь о других по себе, Мотриль, – ответил Аженор, искренне не желая осложнять свое положение порывом гнева, хотя он с трудом стерпел оскорбление человека, которого ненавидел больше всех.
– Что это значит, пес? – спросил Мотриль.
– Ты называешь меня псом, потому что я христианин, но в таком случае твой господин тоже пес, не правда ли?
Ответ задел мавра за живое.
– Разве с тобой говорят о моем господине и его вере? – возразил он. – Не путай его с собой и не думай, будто ты похож на него, раз он чтит того же Бога, что и ты.
Аженор сел, недоуменно пожав плечами.
– Неужели, Мотриль, ты пришел говорить со мной о таких пустяках? – спросил рыцарь.
– Нет, мне нужно задать тебе серьезные вопросы.
– Ладно, задавай.
– Сперва скажи, как тебе удалось вступить в переписку с королем.
– С каким королем? – спросил Аженор.
– Я признаю, посланец мятежников, только одного короля, моего повелителя.
– Доном Педро? Ты спрашиваешь, как я сумел послать письмо дону Педро?
– Да.
– Не понимаю тебя.
– Ты разве отрицаешь, что просил аудиенцию у короля?
– Нет, но с этой просьбой я обращался к тебе.
– Да, но я не передавал ее королю… а он все-таки…
– Все-таки? – переспросил Аженор.
– …узнал о твоем приезде.
– Вот оно что! – с изумлением воскликнул Аженор; Мюзарон громким эхом повторил восклицание хозяина.
– Значит, ты не желаешь ни в чем признаваться? – спросил Мотриль.
– В чем именно я должен тебе признаться?
– Прежде всего в том, как ты послал записку королю? Аженор опять недоуменно пожал плечами.
– Спроси у нашей стражи, – предложил он.
– Не думай, христианин, что ты чего-либо добьешься от короля без моего согласия.
– Ага, значит, я увижу короля? – спросил Аженор.
– Лицемер! – с яростью воскликнул Мотриль.
– Отлично! – вскричал Мюзарон. – Похоже, нам не придется ломать стену.
– Замолчи! – приказал Аженор. Потом, повернувшись к Мотрилю, сказал:
– Ну что ж! Раз я буду беседовать с королем, мы еще посмотрим, Мотриль, столь ли жалкими окажутся мои слова, как ты предполагаешь.
– Признайся, что ты сделал, чтобы король узнал о твоем приезде, назови мне условия мира – и тебе обеспечена моя поддержка.
– Зачем добиваться твоей поддержки, если твой гнев доказывает, что я могу без нее обойтись? – насмешливо ответил Аженор.
– Покажи мне хотя бы свое лицо! – вскричал Мотриль, обеспокоенный этим смехом и звуком этого голоса.
– Мое лицо ты увидишь на аудиенции у короля, – сказал Аженор. – С королем я буду говорить с открытым сердцем и поднятым забралом.
Вдруг Мотриль стукнул себя по лбу и окинул взглядом комнату.
– С тобой ведь был паж? – спросил он. – Да.
– Куда он делся?
– Ищи, спрашивай, выпытывай, это твое право.
– Поэтому я и допрашиваю тебя.
– Но давай условимся: ты вправе распоряжаться своими офицерами, солдатами, рабами, но не мной.
Мотриль, повернувшись, крикнул свите:
– С французом был паж, узнайте, куда он делся.
Пока искали пажа, царило молчание; каждый из трех персонажей по-разному ожидал результата этих поисков. Взволнованный Мотриль расхаживал перед дверью, словно часовой на посту, или, вернее, как гиена в клетке. Аженор в ожидании сидел неподвижно и безмолвно, будто железная статуя. Мюзарон, от которого не ускользала ни одна мелочь, молчал, подобно своему господину, но не спускал глаз с мавра.
Вскоре донесли, что паж исчез еще вчера и с тех пор больше не объявлялся.
– Это правда? – спросил Мотриль Аженора.
– Черт возьми! – выругался рыцарь. – Ведь это утверждают люди твоей веры. Неужели неверные тоже врут?
– Но почему он сбежал? Аженору все стало ясно.
– Вероятно, чтобы сообщить королю, что его господин арестован, – объяснил он.
– К королю нельзя проникнуть, пока его охраняет Мотриль, – надменно ответил мавр.
Потом он, снова стукнув себя по лбу, воскликнул:
– Все понятно, эта ветка! Эта записка!
– Мавр явно сходит с ума, – заметил Мюзарон. Внезапно Мотриль успокоился. То, что он узнал, вероятно, было не столь страшно, чем то, чего он сначала опасался.
– Ну хорошо, – сказал он. – Поздравляю тебя с таким ловким пажом. Аудиенция, которой ты так жаждал добиться, назначена.
– На какой день?
– На завтра.
– Слава Богу, – вздохнул Мюзарон.
– Но учти, что твоя встреча с королем не приведет к счастливой развязке, на которую ты надеешься, – обращаясь к рыцарю, предупредил Мотриль.
– Я ни на что не надеюсь, – ответил Аженор, – я просто исполняю данное мне поручение.
– Хочешь, я дам тебе совет? – спросил Мотриль, придав своему голосу почти ласковое выражение.
– Благодарю, – ответил Аженор, – от тебя мне ничего не надо.
– Почему?
– Потому что от врага я ничего не принимаю. Молодой человек произнес эти слова с такой ненавистью, что мавр вздрогнул.
– Ну что ж, прощай, француз, – сказал он.
– Прощай, неверный.
Мотриль ушел; он выведал почти все, что хотел узнать; королю сообщил о приезде французов ничуть не опасный для него паж. Не этого мавру следовало бояться больше всего.
Спустя два часа после ухода Мотриля торжественный эскорт встретил Аженора при выходе из башни и с великими почестями доставил в дом, расположенный на главной площади Сории.
Для приема посла приготовили просторные апартаменты, обставленные с неслыханной роскошью.
– Вы здесь у себя дома, господин посланник короля Франции, – сказал командир эскорта.
– Я не посланник короля Франции, – ответил Аженор, – и не заслуживаю столь пышного приема. Меня послал коннетабль Бертран Дюгеклен.
Однако вместо ответа офицер поклонился рыцарю и вышел.
Мюзарон обошел все комнаты, придирчиво осматривая ковры, мебель, ощупывая ткани и всякий раз приговаривая:
– Совершенно очевидно, что здесь куда приятнее, чем в башне.
В то время как Мюзарон производил свой досмотр, вошел главный управляющий дворца и осведомился у рыцаря, не угодно ли будет ему заняться приготовлениями к аудиенции.
– Нет, благодарю вас, – ответил Аженор. – Со мной меч, шлем и кольчуга. Это наряд солдата, а я всего лишь солдат, который послан сюда своим командиром.
Управляющий вышел, приказав трубить сбор. Через несколько минут к дверям подвели роскошного коня, покрытого великолепной попоной.
– Чужого коня мне не надо, у меня есть свой, – ответил Аженор. – Его у меня отняли, так пусть вернут: вот мое единственное желание.
Через десять минут Аженору подвели его коня.
Огромные толпы людей стояли, окаймляя дорогу – кстати, очень короткую, – которая отделяла дом Аженора от дворца короля. Молодой человек попытался отыскать среди женщин, вышедших на балконы, свою хорошо знакомую попутчицу. Но это была напрасная затея, от которой он вскоре отказался.
Вся знать, верная дону Педро, составила конный отряд, выстроенный на парадном дворе дворца. Эти раззолоченные всадники ослепляли своим великолепием.
Спешившись, Аженор сразу почувствовал себя крайне неловко. События сменяли друг друга так быстро, что он не успел поразмыслить над своей миссией; Аженор ведь был убежден, что исполнить ее не удастся.
Язык Аженора словно приклеился к нёбу, в голове царила полная сумятица. Смутные, неопределенные мысли плыли, сталкиваясь, как тучи в туманный осенний день.
В зале для приемов он стоял так, как слепой, которому яркое солнце, озарившее облако золота, пурпура и перьев на шлемах, внезапно вернуло зрение.
Вдруг послышался резкий голос, который Аженор узнал, потому что однажды слышал его ночью в Бордо, в саду, а другой раз днем, в палатке Каверлэ.
– Господин рыцарь, вы желали говорить с королем, король перед вами, – донеслось до него.
Эти слова заставили рыцаря взглянуть туда, куда он и должен был смотреть. Аженор увидел дона Педро. Справа от него сидела женщина под вуалью, слева стоял Мотриль.
Мавр был бледен как смерть: в рыцаре он узнал возлюбленного Аиссы.
Аженор в одну секунду разглядел все это.
– Монсеньер, – обратился он к королю, – я даже не мог помыслить, что меня арестовали по вашему приказу.
Дон Педро закусил губы.
– Шевалье, вы француз, – ответил он, – и, значит, должны знать, что, обращаясь к королю Испании, его надлежит именовать «государь» и «ваша светлость».
– Я был неправ, – поклонился рыцарь, – в Сории вы король.
– Да, в Сории король я, – подтвердил дон Педро, – и жду, когда тот, кто узурпировал королевский титул, лишится его.
– Государь, к счастью, я не уполномочен обсуждать с вами столь важные вопросы, – ответил Аженор. – Я прибыл по поручению вашего брата, дона Энрике де Трастамаре, предложить вам добрый и честный мир, в котором так сильно нуждаются ваши народы и которому возрадуются ваши братские сердца!
– Господин рыцарь, так как вы прибыли обсуждать со мной вопрос о мире, скажите, почему вы предлагаете мне сегодня то, в чем мне было отказано неделю назад? – спросил дон Педро.
Аженор поклонился.
– Ваша светлость, я не судья в ваших державных спорах, – ответил он. – Я лишь передаю вам те слова, что просили меня передать, и все. Я – путь, который ведет из Бургоса в Сорию, от сердца одного брата к сердцу другого.
– Надо же! Вам не известно, почему мне предлагают мир именно сегодня? – воскликнул дон Педро. – Хорошо! Сейчас я вам объясню.
Все умолкли в ожидании слов короля; Аженор воспользовался этой передышкой, чтобы еще раз взглянуть на женщину под вуалью и мавра. Она по-прежнему молчала, неподвижная как статуя. Мавр был бледен и так изменился в лице, словно в одну ночь пережил все страдания, что выпадают человеку за целую жизнь.
– Вы предлагаете мне мир от имени моего брата потому, – начал король, – что мой брат хочет, чтобы я его принял, и он уверен, что я не соглашусь на те условия, которые вы предъявили.
– Государь, вашей светлости еще не известно, каковы эти условия, – возразил Аженор.
– Я знаю, что вы предложите мне половину Испании, и знаю, что потребуете заложников, в числе которых должны быть мой министр Мотриль и его семья.
Мотриль смертельно побледнел, и казалось, что его пылающий взор стремился проникнуть в самое сердце дона Педро, чтобы убедиться, будет ли король упорствовать в отказе от мира.
Аженор вздрогнул: ведь он не рассказывал об условиях мира никому, кроме цыганки, которой обмолвился о них.
– Я вижу, что ваша светлость полностью в курсе дела, хотя не знаю, каким образом и от кого ваша светлость могли получить эти сведения.
И тут женщина, сидящая по правую руку от короля, легко и непринужденно подняла и откинула на плечи вышитую золотом вуаль.
Аженор едва не вскрикнул от испуга: в этой женщине он узнал свою попутчицу.
Кровь прилила к щекам Аженора; он понял, от кого король получил те сведения, которые избавили его от необходимости излагать условия мира.
– Господин рыцарь, – обратился к нему король, – выслушайте из моих уст и передайте мои слова тем, кто вас прислал: каковы бы ни были предлагаемые мне условия, одно из них абсолютно неприемлемо – я не соглашусь на раздел моего королевства, так как владею им по праву и желаю распоряжаться по своей воле; когда я одержу победу, то предложу свои условия мира.
– Означают ли эти слова, что ваша светлость желает войны? – спросил Аженор.
– Я не хочу войны, мне ее навязывают, – ответил дон Педро.
– Это окончательный ответ вашей светлости? – Да.
Аженор медленно отстегнул железную перчатку и бросил ее перед собой на пол.
– От имени Энрике де Трастамаре, короля Кастилии, я приношу вам войну, – сказал он.
Раздались громкие возгласы, забренчало оружие; король встал.
– Вы добросовестно выполнили свою миссию, господин рыцарь, – сказал он. – Нам лишь остается честно исполнить свой королевский долг. Мы приглашаем вас сутки быть гостем нашего города, и, если вас это устраивает, наш дворец будет вашим кровом, наш стол будет вашим столом.
Аженор молча отвесил низкий поклон и, подняв голову, взглянул на женщину, сидевшую справа от короля.
Она смотрела на него, ласково улыбаясь. Аженору даже показалось, будто она прислонила к губам пальчик, словно хотела сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68