– Неужели ты смеешь жаловаться, когда я все это терплю?
– Я чуть было не впал в уныние, мессир Аженор, но вовсе не потому, что мне не хватает храбрости. Почти все наши последние франки Имеется в виду золотая монета, называвшаяся франком и чеканившаяся во Франции в XIV в. при королях Иоанне II и Карле V.

ушли на оружейников из Пиньела, которые заточили ваш топор, заострили ваш меч, начистили до блеска ваши доспехи, и, по правде сказать, теперь нам не достает лишь встречи с разбойниками.
– Трус!
– Простите, мы должны объясниться, мессир Аженор, ведь я не сказал, что боюсь этой встречи.
– А что ты сказал?
– Сказал, что я жажду ее!
– Почему?
– Потому что мы обчистим воров, – ответил Мюзарон с лукавой улыбкой, которая вообще не сходила с его физиономии.
Рыцарь поднял копье с явным намерением обрушить его на плечи оруженосца, который приблизился к нему настолько, чтобы можно было успешно применить этот вид наказания, но Мюзарон ловко увернулся от удара – видимо, он к ним привык – и придержал копье рукой.
– Будьте осторожны, мессир Аженор, – сказал он, – не следует шутить, ведь кости у меня крепкие, а мяса на них почти нет. Может случиться беда: сделав неловкий удар, вы сломаете копье, и тогда нам самим придется смастерить древко и предстать перед доном Фадрике с испорченным вооружением, что будет унизительно для чести беарнского рыцарства.
– Да замолчи же, чертов болтун! Уж коли не можешь помолчать, лучше поднимись вон на тот холм и скажи, что оттуда видно.
– О, попадись мне на этом холме сам сатана, то я приложусь к его когтистой лапе, если он подарит мне все царства мира! Намек на евангельскую легенду об искушении Иисуса. Сатана возвел его на высокую гору и, показав землю, обещал все царства мира, если Христос склонится перед ним. На что Христос отвечал: «Отойди от Меня, Сатана; ибо написано: „Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи“».


– И ты пойдешь на это, отступник?
– С превеликим удовольствием, рыцарь.
– Мюзарон, вы в праве шутить над чем вам угодно, но пе касайтесь святых понятий, – серьезно сказал рыцарь.
Мюзарон склонил голову.
– Ваша милость все еще желает знать, что видно с холма?
– Даже больше прежнего, ступайте.
Мюзарон отъехал в сторону, подальше от господского копья, и стал подниматься вверх по склону.
– О! – воскликнул он, когда оказался на вершине. – О, Иисус праведный, что же я вижу! – и перекрестился.
– Так что ты видишь? – спросил рыцарь.
– Рай или почти рай! – в полном восхищении воскликнул Мюзарон.
– Расскажи мне о твоем рае, – велел рыцарь, который по-прежнему опасался шутливого розыгрыша своего оруженосца.
– О, ваша милость, этого не передать словами! – воскликнул Мюзарон. – Рощи апельсинных деревьев с золотыми плодами, широкая река с серебристыми волнами, а вдали – море, сверкающее, как стальное зеркало.
– Если ты видишь море, – заметил рыцарь, который отнюдь не спешил своими глазами увидеть эту картину, боясь, что, когда он поднимется на вершину, все эти прекрасные дали исчезнут, подобно миражам, о которых рассказывали ему паломники с Востока, – если ты видишь море, Мюзарон, то еще лучше ты должен видеть Коимбру, потому что она непременно должна быть между нами и морем, а если ты видишь Коимбру – значит, мы у цели нашего путешествия, ведь в Коимбре мне назначил встречу мой друг, великий магистр дон Фадрике.
– О да! – вскричал Мюзарон. – Я вижу большой красивый город, высокую колокольню.
– Хорошо, хорошо, – ответил рыцарь, начиная верить оруженосцу и давая себе слово на этот раз серьезно его наказать, если эта затянувшаяся шутка действительно окажется розыгрышем. – Прекрасно, это город Коимбра, Коимбра – город в средней части Португалии. Ниже у Дюма, когда он говорит о завоевании Коимбры Фадрике, неточность: Коимбра была отвоевана у мавров в середине XI в., а в XII–XIII вв. служила резиденцией королей Португалии.

это колокольня собора.
– Да что я все твержу город, колокольня! Передо мной два города и две колокольни.
– В самом деле два города, две колокольни, – удивился рыцарь, тоже поднявшись на холм. – Вот видишь, только что у нас совсем ничего не было, а теперь стало слишком много.
– И вправду, слишком, – согласился Мюзарон. – Посмотрите, мессир Аженор, один город – справа, другой – слева, а за рощей лимонных деревьев дорога расходится. Какой из них Коимбра, по какой дороге нам ехать?
– Вот и новая помеха, о которой я даже не думал, – пробормотал рыцарь.
– И помеха вдвойне, – подхватил Мюзарон, – потому что, если мы ошибемся и на наше горе приедем не в ту Коимбру, нам не удастся наскрести в кошельке на ночлег.
Рыцарь снова осмотрелся вокруг себя в надежде разглядеть какого-нибудь путника, у которого он мог бы спросить дорогу.
– Проклятая страна! – воскликнул он. – Вернее, проклятая пустыня! Ведь когда говорят «страна», имеют в виду место, где, кроме ящериц и цикад, живут и другие существа. О, где ты, моя Франция? – спросил рыцарь со вздохом, который порой вырывается у людей, не склонных к грусти, когда они думают о родине. – О Франция, там всегда найдется ободряющий голос, что подскажет тебе дорогу.
– И сыр из овечьего молока, что так освежает горло! Ах, как тяжела разлука с родиной! Да, мессир Аженор, вы правы, вспомнив о Франции. О, моя Франция!
– Да замолчи, болван! – вскричал рыцарь; про себя он думал то же, что Мюзарон высказывал вслух, но не хотел, чтобы оруженосец вслух говорил о том, о чем он сам думает. – Замолчи!
Мюзарон не обратил на окрик внимания – читатель, который уже довольно близко знаком с почтенным оруженосцем, знает, что тот не привык слепо повиноваться господину, а посему продолжал, как бы рассуждая вслух:
– А впрочем, кто поможет нам, кто приветит, ведь мы одни в этой Богом забытой Португалии. О, как прекрасно, как приятно, как солидно служить в наемных отрядах, а главное, как во Франции удобно жить. Ах, мессир Аженор, почему мы с вами не едем сейчас верхом с каким-нибудь отрядом наемников по дорогам Лангедока Лангедок, Гиень (Гюйенн) – исторические провинции на юге Франции. В описываемое в романе время Гиень с ее главным городом Бордо находилась во владении англичан.

или Гиени?
– Да будет вам известно, метр Мюзарон, что вы рассуждаете, как Жак-простак, Жак-простак – прозвище французского крестьянина.

– ответил рыцарь.
– Я и есть Жак-простак, мессир, или, по меньшей мере, был им до того, как поступил на службу к вашей милости.
– Нашел чем хвастаться, несчастный!
– Не говорите о Жаках дурного, мессир Аженор, ведь они нашли способ кормиться, ведя войну, и в этом их преимущество перед нами, а мы с вами, хоть и не воюем, правда, но зато и не кормимся.
– Вся эта болтовня не поможет нам узнать, какой из двух городов Коимбра, – заметил рыцарь.
– Да, – согласился Мюзарон, – но, может быть, они помогут.
И он пальцем показал на облако пыли, которое поднимал небольшой караван, двигавшийся по той же дороге в полульё от них; изредка посреди каравана под лучами солнца что-то поблескивало.
– Ага, вот, наконец, и те, кого мы ищем, – сказал рыцарь.
– Ну да, или те, кто ищет нас, – подхватил Мюзарон.
– Ну что ж! Ты сам просил о встрече с разбойниками.
– Но я не просил их так много, – возразил Мюзарон. – Поистине Небо осыпает нас щедротами: я просил трех-четырех разбойников, а оно посылает нам целый отряд; нам нужен был один город, а оно послало нам два. Придется, господин рыцарь, – подъехав к Аженору, продолжал Мюзарон, – собрать совет и высказаться на сей предмет; ум хорошо, а два – лучше, как говорится. Что вы думаете?
– Я думаю, нам надо добраться до рощи лимонных деревьев, через которую идет дорога: там мы будем и в тени, и в безопасности. Там и переждем, готовые к атаке и обороне.
– О, какая разумная мысль! – вскричал оруженосец то ли насмешливым, то ли одобрительным тоном. – Я бесспорно с ней согласен. Тень и безопасность, большего я и не прошу. Тень – это наполовину вода; безопасность – это на три четверти отвага. Поэтому поедем в лимонную рощу, мессир Аженор, и побыстрее!
Но оба путника не учли в своих расчетах лошадей. Бедные животные так устали, что в обмен на бесчисленные удары шпорами едва плелись шагом. К несчастью, подобная медлительность имела для путников то неудобство, что им дольше пришлось оставаться на солнце. Небольшой отряд, заметив который они и приняли эти меры предосторожности, был еще слишком далеко, чтобы их видеть; поэтому въехав в рощу, они поспешили наверстать потерянное время. Мюзарон тут же соскочил с лошади, такой измученной, что она сразу легла на землю; рыцарь спешился, бросив поводья оруженосцу, и уселся под пальмой, которая высилась словно королева над этой благоуханной рощей.
Мюзарон привязал коня к дереву и принялся искать, чем бы поживиться в лесу. Через несколько минут он вернулся с дюжиной сладких желудей и тремя лимонами, которые сначала предложил рыцарю, поблагодарившего его кивком головы.
– О да, я прекрасно понимаю, что все это вряд ли восстановит силы людей, проехавших за шестнадцать дней четыреста льё – сказал Мюзарон, – но ничего не поделаешь, ваша милость, надо набраться терпения. Мы едем к славному дону Фадрике, великому магистру ордена Святого Иакова, брату или почти брату его милости дона Педро, Педро I Жестокий (1334–1369) – король Кастилии и Леона с 1350 г. По словам испанского летописца Лопеса де Алла, «многих убил он за свое царствование и ущерб причинил великий». Некоторые историки считают описание его жестокостей преувеличением, так как хроники, содержащие эти сведения, составлялись в царствование Энрике Трастамаре и его наследников.

короля Кастилии, Новая Кастилия (и Старая) – части Кастилии, исторической области в центре Испании, в XI–XV вв. отдельного королевства, вокруг которого постепенно объединились все испанские земли.

и если он исполнит хотя бы половину того, что обещает в своем письме, то для ближайшей поездки у нас будут свежие лошади, мулы с колокольчиками, что привлекает внимание встречных, пажи в нарядных, радующих глаз одеждах, и сами увидите, как будут виться вокруг нас красотки на постоялых дворах, погонщики мулов и нищие; нас будут угощать вином, фруктами, а самые щедрые люди будут приглашать нас к себе в дома ради чести оказать нам гостеприимство. Уж тогда мы ни в чем не будем нуждаться, ведь всего у нас будет вдоволь, ну а пока придется грызть желуди и сосать лимоны.
– Верно, верно, господин Мюзарон, – усмехнулся рыцарь, – через два дня вы получите все, о чем сказали, и поститесь вы в последний раз.
– Да услышит вас Бог, сударь, – сказал Мюзарон, поднимая к небу полный недоверия взгляд и одновременно снимая с головы шляпу, украшенную длинным пером пиренейского орла. – Постараюсь быть на высоте моей удачи, но для этого мне надо лишь воспарить над пережитыми нами невзгодами.
– Полно! Пережитые невзгоды всегда входят в будущее счастье, – изрек рыцарь.
– Amen! – заключил Мюзарон.
Разумеется, несмотря на завершение беседы в совсем религиозном духе, Мюзарон уже намеревался завести разговор на любую другую тему, как вдруг издалека донесся звон колокольчиков, топот копыт дюжины лошадей или мулов, бряцание железа.
– Тревога! Берегись! – крикнул рыцарь. – Вот этот самый отряд. Черт возьми! Они торопятся, и, кажется, их лошади не так устали, как наши.
Мюзарон, спрятав в траве остаток желудей и последний лимон, бросился к стременам хозяина, который мгновенно вскочил в седло и сжал в руке копье.
Тогда из-за деревьев рощи, где они устроили себе краткий привал, они увидели, что на вершине холма показалось несколько всадников на добрых мулах; всадники были в богатых испанских и мавританских одеждах. Вслед за этой группой ехал мужчина, который, судя по всему, был у них командиром; с головы до ног закутанный в плащ из тонкой белой шерсти (украшением его служили шелковые кисти), он смотрел на мир сверкающими сквозь прорезь в капюшоне глазами.
Всего вместе с командиром в группе было двенадцать человек, крепких и хорошо вооруженных; четверо слуг вели в поводу шесть вьючных мулов. Как мы уже сказали, дюжина вооруженных мужчин ехала во главе каравана, потом следовал командир, а за ним, образуя арьергард, Арьергард – часть походного охранения, с тыла прикрывающая отряд на марше или при отступлении.

шли шесть мулов и четверо слуг, посреди которых двигались расписанные и украшенные позолотой деревянные носилки, наглухо закрытые с обеих сторон шелковыми шторами; воздух проникал в них через отверстия, проделанные в украшающем их резном фризе. Фриз – кайма сплошного орнамента, украшающего стену, потолок или ковер.

Носилки везли еще два мула, ступавшие шагом.
Именно движение этого отряда и сопровождалось громким звоном колокольчиков и бубенцов.
– Ага! Вот они какие, настоящие мавры! Мавры – в античности и средние века так называли в Европе коренное население Северной Африки (исключая Египет).

– не без удивления произнес Мюзарон. – По-моему, мессир, я зря горячился, вы только посмотрите, какие они черные! Бог мой! Ну прямо стража сатаны! А как они богато разодеты, эти нехристи! Ну, скажите, мессир Аженор, разве не горе, что их так много, а нас всего двое? Я думаю, на небесах очень порадовались бы, если бы все эти богатства попали в руки двух добрых христиан, вроде нас с вами. Я говорю «богатства» и не ошибаюсь, потому что сокровища этого неверного наверняка спрятаны в том расписном и позолоченном деревянном коробе, который везут за ним и на который он беспрестанно оглядывается.
– Молчи! – приказал рыцарь. – Не видишь, что ли, они о чем-то договариваются, два вооруженных пажа вышли вперед. Они, видимо, хотят напасть на нас! Ладно! Пусть попробуют! Будь готов помочь мне, если понадобится, и подай щит, чтобы, если будет такая возможность, они тут узнали, что такое рыцарь из Франции!
– Мессир, по-моему, вы совершаете ошибку, – ответил Мюзарон, который, в отличие от своего господина, явно не торопился принимать воинственную позу. – Эти знатные мавры и не думают нападать на двух безобидных людей. Видите, один паж что-то сказал своему господину, а закутанный в плащ приказа не отдал, он дал знак идти вперед… О, смотрите, мессир, они снова двинулись в путь, не вынув стрел и не наведя на нас арбалеты, Арбалет – средневековое метательное оружие в европейских странах: лук со специальным механизмом для натягивания тетивы, укрепленный на деревянном ложе.

они лишь держатся за рукоятки мечей… Наоборот, это друзья, которых нам посылает Небо.
– Друзья среди мавров! А куда девалась ваша христианская вера, язычник проклятый?
Мюзарон почувствовал, что в самом деле дал повод для этой грубой отповеди, и учтиво поклонился.
– Прошу прощения, мессир, я ошибся, назвав их друзьями, – пробормотал он. – Христианин, мне это доподлинно известно, не может быть другом мавра, я хотел назвать их советчиками, ведь у каждого можно спросить совета, когда эти советы добрые. Я пойду поговорю с этими достойными господами, и они покажут нам дорогу.
– Ну что ж, будь по-твоему, я согласен, – сказал рыцарь, – я даже хочу этого, потому что они, по-моему, слишком вызывающе проехали мимо, и, как мне показалось, их господин не ответил на мое учтивое приветствие копьем. Поэтому ступай к нему и от моего имени вежливо спроси, какой из этих городов Коимбра, а также передай, что тебя послал мессир Аженор де Молеон, и пусть этот мавританский всадник назовет тебе свое имя. Ступай!
Мюзарон, которому хотелось предстать перед главой каравана во всей красе, попытался поднять свою лошадь, но она так давно не видела тени и травы, ей было так удобно и приятно лежа пощипывать травку, что оруженосец не только не смог поставить ее на ноги, но даже сдвинуть с места. Смирившись со своей участью, он пустился бегом догонять отряд, который продолжал идти вперед, пока он препирался с лошадью, и, обогнув рощицу оливковых деревьев, уже вступил на извилистую тропу, идущую вниз по склону.
Пока Мюзарон мчался, чтобы исполнить свое поручение, Аженор де Молеон, привстав на стременах, твердо сидел в седле, неподвижный, словно статуя, и не терял из виду мавра с его спутниками. Вскоре он увидел, что всадник остановился, услышав крики оруженосца, а вслед за ним встал и его эскорт; все люди, входившие в него, казалось, были неотделимы от своего командира, они каким-то внутренним чутьем словно угадывали заранее все его желания, и им не требовалось никакого внешнего знака, чтобы подчиняться его воле.
Погода стояла такая ясная, в природе, дремотно отдыхавшей под жарким небом, царила такая глубокая тишина, что легкий ветерок с моря беспрепятственно доносил до рыцаря слова Мюзарона, который исполнял вверенную ему миссию не только как преданный слуга, но и как тонкий дипломат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68