– Тогда назначайте цену! – вскричал пленник.
– Мне надо подумать, государь, – холодно ответил Каверлэ.
Казалось, дон Педро сдержался с невероятным трудом и, не отвечая ни слова, сел напротив полога палатки, повернувшись к капитану спиной.
Тот, похоже, глубоко задумался; потом, помолчав, спросил:
– Вы ведь дадите мне полмиллиона экю золотом, не прав – Дали?
– Вы глупец, – ответил король. – Столько не найдется во всех провинциях Испании.
– Значит, триста тысяч, а? Надеюсь, я вполне благоразумен?
– И половины не дам, – сказал король.
– Тогда, ваше величество, – ответил Каверлэ, – я напишу записочку вашему брату Энрике де Трастамаре. Он лучше меня знает толк в таких делах и назначит цену.
Дон Педро сжал кулаки, и можно было заметить, как пот выступил у него на лбу и потек по щекам. Каверлэ повернулся к секретарю:
– Метр Робер, попросите от моего имени графа дона Эн-рике де Трастамаре пожаловать в мою палатку.
Писец направился к выходу, но едва он собрался ступить на порог, как дон Педро встал.
– Я дам триста тысяч золотых экю, – сказал он. Каверлэ подпрыгнул от радости.
– Но, поскольку, покинув вас, я смогу попасть в лапы какого-нибудь другого бандита вроде вас, который тоже назначит за меня выкуп, вы дадите мне расписку и охранную грамоту.
– А вы отсчитаете мне триста тысяч экю.
– Нет, ибо вы понимаете, что такую сумму с собой не возят; хотя среди ваших людей наверняка найдется какой-нибудь еврей, знающий толк в бриллиантах?
– Да я и сам в них разбираюсь, государь, – ответил Каверлэ.
– Отлично. Подойди сюда, Мотриль, – сказал король, сделав мавру знак приблизиться. – Ты слышал?..
– Да, государь, – сказал Мотриль, доставая из широких шаровар длинный кошелек, сквозь петли которого мелькали чудесные отблески, которые творец драгоценных камней заимствует у царя светил.
– Приготовьте расписку, – сказал дон Педро.
– Она уже готова, – ответил капитан, – надо лишь проставить сумму.
– А охранная грамота?
– Она под распиской. Я слишком усердный слуга вашего величества, чтобы заставлять вас ждать.
Кривая ухмылка появилась на губах короля. Он подошел к столу:
«Я, Гуго де Каверлэ, – прочел он, – командир английских наемников…»
Дальше король читать не стал; луч, подобный молнии, мелькнул в его глазах.
– Значит, вас зовут Гуго де Каверлэ? – спросил он.
– Да, – ответил командир, удивляясь радостному выражению в голосе короля, причину которого он тщетно старался угадать.
– И вы командир английских наемников? – продолжал дон Педро.
– Несомненно.
– Тогда подождите-ка, – сказал король Мотриль, – Положи эти бриллианты в кошелек, а кошелек спрячь в карман.
– Это почему же? – удивился Каверлэ.
– Потому, что здесь я должен отдавать, а не получать приказы, – вскричал дон Педро, доставая из-за пазухи пергамент.
– Это еще почему?! – высокомерно спросил Каверлэ. – Знайте же, государь, что на свете есть лишь один человек, который имеет право приказывать Гуго де Каверлэ…
– Так вот, – перебил его дон Педро, – подпись этого человека – внизу пергамента. От имени Черного принца приказываю вам, Гуго де Каверлэ, повиноваться мне.
Каверлэ, встряхнув головой, взглянул на развернутый пергамент в руке короля, но, едва увидев подпись, так завопил, что сбежались офицеры, из уважения к Каверлэ не входившие в палатку.
Пергамент, который пленник предъявил командиру наемников, действительно был охранной грамотой, данной Черным принцем дону Педро, и содержал приказ английским подданным повиноваться ему во всем до тех пор, пока сам принц не примет командование английской армией.
– Я вижу, что в самом деле отделался дешевле, чем думал ты, да и я тоже. Но не волнуйся, мой храбрец, я тебя вознагражу.
– Вы правы, государь, – ответил Каверлэ со зловещей улыбкой, которую скрывало опущенное забрало. – Вы не только свободны, я еще и жду ваших приказаний.
– Хорошо! – сказал дон Педро. – Прикажи-ка, как ты намеревался, метру Роберу отправиться за моим братом графом Энрике де Трастамаре и привести его сюда.

VI. Глава, где мы находим продолжение и объяснение предыдущей

События, что остались нам неизвестны после отъезда, а вернее, бегства, Аженора из Бордо и сцены в саду, развертывались таким образом.
Дон Педро добился покровительства принца Уэльского, в чем он нуждался ради того, чтобы возвратиться в Испанию; уверенный в поддержке людьми и деньгами, он вместе с Мотрилем немедля отправился в путь, получив от принца охранную грамоту, что обеспечивало власть и безопасность при встрече с бандами наемников-англичан.
Маленький отряд направился к испанской границе, где, как мы уже рассказывали, храбрый Гуго де Каверлэ раскинул целую сеть ловушек.
И все-таки, несмотря на то что Каверлэ был осторожным командиром и опытным воином, король дон Педро, благодаря Знанию местности, сумел бы, вероятно, миновать Арагон и пробраться в Новую Кастилию без всяких неприятностей, если бы не следующий случай.
Однажды вечером, когда король с Мотрилем, разложив большой сафьяновый пергамент – карту всех Испании, отыскивали дорогу, по которой им предстояло ехать дальше, шторы носилок бесшумно раздвинулись и высунулась головка Аиссы.
Юная мавританка взглядом подала знак рабу, лежавшему рядом на земле, подойти поближе.
– Раб, из какой ты страны? – спросила она.
– Я родился за морем, – ответил он, – на берегу, который смотрит на Гранаду, но не завидует ей.
– Тебе ведь очень хочется вернуться на родину, правда?
– Да, – тяжело вздохнул раб.
– Завтра, если пожелаешь, станешь свободным.
– Отсюда далеко до озера Лаудиа, Лаудиа (у Дюма Laoudiah, точнее Laodeah) – соленое озеро в южной части Туниса.

– сказал он, – и беглец умрет с голоду, прежде чем туда доберется.
– Не умрет, потому что он возьмет с собой жемчужное ожерелье, и ему хватит одной жемчужины, чтобы прокормиться в пути.
И Аисса сняла свое ожерелье и бросила его рабу.
– Что я должен сделать, чтобы получить и свободу, и жемчужное ожерелье? – спросил раб, дрожа от радости.
– Видишь вон ту серую стену, что закрывает горизонт? – сказала Аисса. – Там лагерь христиан. Сколько тебе нужно времени, чтобы добраться до него?
– Еще не смолкнет песнь соловья, как я буду там, – ответил раб.
– Ну так слушай, что я тебе скажу, и храни каждое мое слово в своей памяти.
Раб внимал Аиссе с исступленным восторгом.
– Возьми эту записку, – продолжала она, – проберись в лагерь, узнай, где знатный рыцарь-франк, командир по имени граф де Молеон; устрой так, чтобы тебя провели к нему, и передай вот этот мешочек; за это он даст тебе сто золотых монет. Ступай!
Раб схватил мешочек, спрятал под своей грубой одеждой, улучил момент, когда какой-то мул забрел в соседний лесок, и, притворившись, будто побежал пригнать скотину назад, исчез в кустах с быстротой стрелы.
Никто не заметил исчезновения раба, кроме Аиссы, которая, трепеща от волнения, провожала его глазами и вздохнула с облегчением лишь тогда, когда он скрылся в кустах.
Случилось то, на что и рассчитывала юная мавританка. С опушки леса раб совсем скоро заметил странную – стальные когти, шлем с металлическим клювом, гибкое железное оперение кольчуги – хищную птицу, которая взгромоздилась на скалу, что высилась над колючим кустарником, чтобы иметь больший обзор.
Выйдя из зарослей, перепуганный раб попался на глаза часовому, который сразу же направил на него арбалет.
Беглецу только этого и надо было. Он помахал рукой, показывая, что хочет поговорить; часовой, продолжая целиться из арбалета, подошел ближе. Раб рассказал, что идет в лагерь христиан, и просил провести его к Молеону.
Это имя – правда, Аисса преувеличивала его значительность – пользовалось в наемных отрядах некоторой известностью после одного дерзкого поступка Аженора, захваченного бандой Каверлэ, а особенно с тех пор, как наемники узнали, что сотрудничеством с коннетаблем они обязаны Молеону.
Солдат прокричал пароль, взял раба за руку и подвел к другому часовому, что стоял шагах в двухстах от него. Тот, в свою очередь, привел раба к последнему кордону дозорных, за которым сеньор Каверлэ, окруженный солдатами, расположился в своей палатке, словно паук в центре сотканной им паутины.
По тому возбуждению, которое он чувствовал за стенами палатки, по смутному шуму, достигавшему его ушей, Каверлэ понял, что случилось нечто необычное, и вышел на порог.
Раба подвели прямо к нему.
Он назвал имя бастарда де Молеона; до сих пор оно служило ему надежным пропуском.
– Кто тебя послал? – спросил Каверлэ раба, который старался увильнуть от ответа.
– Вы и есть сеньор де Молеон? – осведомился он.
– Я один из его друзей, – ответил Каверлэ, – причем самых близких.
– Это не одно и то же, – сказал раб, – ведь мне велено передать письмо, которое я несу, только ему в руки.
– Послушай, – сказал Каверлэ, – у храброго христианского рыцаря сеньора де Молеона среди мавров и арабов много врагов, которые поклялись убить его. Ну а мы дали клятву никого к нему не подпускать до тех пор, пока не узнаем, что написано в письме, которое несет гонец.
– Хорошо! – сказал раб, убедившись, что всякое сопротивление бесполезно (кстати, намерения капитана показались ему добрыми). – Хорошо. Меня послала Аисса.
– Какая еще Аисса? – спросил Каверлэ.
– Дочь сеньора Мотриля.
– Вот оно что! – воскликнул капитан. – Дочь советника короля дона Педро?
– Правильно.
– Сам видишь, что дело совсем запутывается, и письмо это, вероятно, заколдовано.
– Аисса не колдунья, – возразил раб. – Пусть так, но я хочу его прочесть.
Раб быстро огляделся по сторонам, желая убедиться, нельзя ли бежать; но наемники уже окружили его плотным кольцом. Он вытащил из-за пазухи мешочек с письмом Аиссы и протянул капитану.
– Прочтите, – сказал он, – в нем сказано и обо мне. Сговорчивая совесть Каверлэ в подобном приглашении не нуждалась. Он развязал мешочек, надушенный росным ладаном и амброй, вынул кусок белого шелка, на котором Аисса густыми чернилами написала по-испански следующее послание:
«Милостивый сеньор, я пишу тебе, как и обещала. Король дон Педро и мой отец вместе со мной, чтобы попасть в Арагон, решили пройти ущелье; ты можешь одним ударом составить наше вечное счастье и добыть себе славу. Возьми нас в плен, и я стану твоей нежной пленницей; если ты пожелаешь получить за них выкуп, то они достаточно богаты, чтобы удовлетворить все твои желания; если ты предпочитаешь славу деньгам и без выкупа вернёшь им свободу, то они, весьма гордые, повсюду расскажут о твоем великодушии; но если ты их отпустишь, мой повелитель, то меня оставишь при себе; у меня есть ларец, полный рубинов и изумрудов, которые могли бы украсить даже корону королевы.
Прочти это и крепко запомни. Мы отправляемся в дорогу сегодня ночью. Расставь своих солдат в ущелье так, чтобы мы не смогли проскользнуть незаметно. Сейчас охрана у нас слабая, но с часу на час она может усилиться, потому что к нам должны присоединиться шестьсот вооруженных людей, которых король ждал в Бордо; они пока не смогли его догнать, так как он шел очень быстро.
Таким образом, мой повелитель, Аисса станет твоей, и никто у тебя ее не отнимет, потому что ты завоюешь ее силой своего победоносного оружия.
Письмо это доставит тебе наш раб. Я обещала, что ты отпустишь его на свободу и дашь ему сто золотых монет; исполни мою просьбу.
Твоя Аисса».
«Ну и дела! – подумал Каверлэ, у которого от волнения под закрытым шлемом катился по лицу горячий пот. – Сам король! И чем я в последнее время так угодил фортуне, что она шлет мне такие удачи? Король! Тут надо все хорошенько обдумать, бес меня задери! Но сперва избавимся от этого дурака».
– Значит, – сказал Каверлэ, – сеньор Молеон должен отпустить тебя на волю.
– Да, капитан, и дать сто золотых монет.
Гуго де Каверлэ счел уместным пропустить мимо ушей эти слова раба. Он лишь окликнул своего оруженосца:
– Эй ты, возьми коня, отвези его на пару льё от лагеря и отпусти. Если он станет просить денег, а у тебя их в избытке, можешь дать. Но имей в виду, с твоей стороны это будет просто подарок.
– Ступай, друг мой, – обратился он к рабу, – ты свое дело сделал. Сеньор де Молеон – это я.
Раб упал ниц.
– А сто золотых монет? – спросил он.
– Вот мой казначей, я велел ему дать тебе денег, – ответил Гуго де Каверлэ, показывая на оруженосца.
Раб поднялся и, сияя от радости, пошел за тем, на кого ему указали.
Едва отойдя от палатки шагов на сто, Каверлэ выслал в горы отряд и, не смущаясь тем, что опускается до столь мелких дел (он сам расставил в ущелье часовых, чтобы никто не мог ускользнуть), стал ждать развязки.
Мы застали Каверлэ в этом ожидании; вскоре она и произошла в полном соответствии с его планами.
Сгорая от нетерпения ехать дальше, король пожелал немедленно отправиться в путь.
К великой радости Аиссы, которая нетерпеливо ждала нападения, думая, что атакой командует Молеон, их окружили в глубоком овраге. Кстати, Каверлэ прекрасно организовал засаду, превосходство англичан было подавляющим, и никто из людей дона Педро даже не подумал сопротивляться.
Аиссу, которая рассчитывала увидеть Молеона во главе нападающих, вскоре стало беспокоить его отсутствие, хотя она считала, что он действует таким образом из осторожности, однако, убедившись, что операция соответствует ее желаниям, она надежды не теряла.
Теперь нас не должно удивлять, что английский наемник сразу узнал дона Педро, которого, впрочем, узнать было вовсе не трудно.
Благодаря своей поразительной проницательности Каверлэ разгадал, какие отношения связывают Мотриля с Аиссой, Хотя его слегка пугало, что раскрытие этой тайны может вызвать страшный гнев Молеона; но он быстро смекнул, что все легко свалить на измену раба, а Молеон, чьим доверием Каверлэ злоупотребил, наоборот, будет ему благодарен: ибо, взяв с короля и Мотриля выкуп, Аиссу он намеревался отдать молодому человеку бескорыстно и радовался собственному великодушию как удачному новшеству.
Мы видели, что охранная грамота принца Уэльского, которую предъявил дон Педро, спутала все карты, расстроив столь Дерзкие и умело разработанные планы Каверлэ.
После ухода Робера, когда дон Педро стал рассказывать командиру наемников о целях заключенного в Бордо договора, послышался громкий шум: стучали копыта коней, звенели доспехи и мечи, цепями прикрепленные к поясам воинов.
Потом полог палатки резко распахнулся и появился Энрике де Трастамаре, чье бледное лицо озаряла какая-то зловещая радость.
Позади него стоял Молеон и, казалось, кого-то искал; он заметил носилки и не спускал с них глаз.
Увидев Энрике, дон Педро – он был столь же бледен, как и его брат, – стал пятиться назад, искать на боку отнятый у него меч и успокоился лишь тогда, когда натолкнулся на один из столбов палатки, на котором был развешан целый арсенал оружия, и ощутил под ладонью холодок боевого топора.
Несколько мгновений все молча смотрели друг на друга, и угрожающие взгляды перекрещивались, словно грозовые зарницы.
Первым тишину нарушил Энрике.
– Я вижу, война закончилась, так и не начавшись, – с мрачной улыбкой сказал он.
– Ха-ха! Неужели вы так думаете? – дерзко и насмешливо спросил дон Педро.
– Именно так я и думаю, – ответил Энрике, – и прежде всего спрошу у благородного рыцаря Гуго де Каверлэ, какую цену он просит за ту славную добычу, что ему досталась. Ведь захвати он двадцать городов и выиграй сто сражений, а подобные подвиги дорого ценятся, он не имел бы столько прав на нашу благодарность, сколько он заслужил за один этот подвиг.
– Мне лестно, – сказал дон Педро, поигрывая топором, – что за меня дают такую высокую цену. – Ну что ж, любезность за любезность. Позвольте спросить вас, дон Энрике, во сколько вы оценили бы свою особу, окажись вы в том же положении, в каком, по-вашему, нахожусь я?
– По-моему, он издевается над нами! – вскричал Энрике с яростью, которая растапливала его радость подобно тому, как первые улыбки солнца растапливают полярные льды.
«Поглядим-ка, чем все это кончится», – прошептал про себя Каверлэ и сел, стремясь не упустить ни одной детали этой сцены и наслаждаясь этим спектаклем как истинный ценитель искусства, а не алчный свидетель.
Энрике обернулся к нему, он явно собрался ответить дону Педро.
– Так вот, дружище Каверлэ, – сказал он, окидывая дона Педро самым презрительным взглядом, – за этого человека, бывшего короля, у которого нет больше на челе золотистого отблеска короны, я дал бы тебе либо двести тысяч экю золотом, либо – на выбор – пару славных городов.
– Ну что ж, – заметил Каверлэ, поглаживая ладонью подбородник шлема и сквозь решетку опущенного забрала в упор глядя на дона Педро, – сдается мне, что такое предложение приемлемо, хотя и…
Дон Педро ответил на эту сделку жестом и взглядом, которые означали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68