— Здесь его, во всяком случае, нет.Истлин провел ладонью по волосам.— Да, его пушкой не разбудишь. — В его тоне прозвучало нескрываемое восхищение.Нортхэм кивнул и указал на пистолет в руках маркиза.— В отличие от тебя…Истлин сунул пистолет в карман.— Я не спал. Хотел пораньше отправиться в Лондон. — Он оглянулся на дверь, где затихли последние звуки воплей леди Баттенберн. Толпа колыхнулась, словно все дружно испустили вздох облегчения. Ист закатил глаза. — Я уже не надеялся, что это когда-нибудь кончится.Нортхэм испытывал те же опасения.— Когда ты здесь появился?— Через минуту после того, как раздался первый крик. Мог бы даже раньше, но опять заблудился. В итоге я не смог пробраться в первый ряд зрителей, и мне пришлось довольствоваться вторым.— Ты не видел, кто-нибудь выходил из ее комнаты?— Нет. Когда я прибежал, здесь уже были Радерфорд и Хитеринг. Мы с Алленом появились практически одновременно, но с разных сторон. Думаешь, она спугнула вора?— А ты можешь придумать другое объяснение ее крикам?— Истлин устремил на друга задумчивый взгляд.— А ты где был?— На крыше.Глаза маркиза на секунду расширились.— Один?— Разумеется.— Когда я появился, леди Баттенберн показывала на окно. Так что, вполне возможно, она видела вора, удалившегося этим путем.Нортхэм ненадолго задумался.— Ты не мог бы помочь мне в поисках, но без того, чтобы палить из пистолета, особенно в меня?Истлин хитро прищурил глаз.— Постараюсь.— Я предпочел бы более конкретный ответ.Теперь Ист ухмыльнулся.— Это все, что я могу тебе обещать. Что я должен искать: вора или ожерелье?— И то и другое. — Норт отвел приятеля подальше от остальных гостей, которые начали разбредаться, обсуждая это происшествие. — Будь осторожен. Здесь столько народу, что кто-нибудь обязательно будет вертеться у тебя под ногами.Дернувшись во сне, Элизабет Пенроуз томным кошачьим движением потерлась щекой о свою ладонь. Губы ее приоткрылись и что-то неразборчиво прошептали.Нортхэм знал, что ему следует отойти от ее постели и выйти из комнаты так же тихо, как он вошел. Однако медлил, повинуясь исходившему от нее притяжению, которое, как он смог убедиться, ничуть не ослабло во время сна.Элизабет лежала на боку, откинув смятые простыни и одеяла. Ее ночная рубашка задралась до коленей, одна стройная нога была вытянута, являя взору Норта округлую икру и изящную лодыжку. Руки были обнажены, и кожа мягко золотилась в утреннем свете.Когда его взгляд вернулся к лицу Элизабет, было слишком поздно. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами.Когда ее рот раскрылся шире, чем глаза, Нортхэм понял, что нужно срочно действовать — на тот случай, если она и леди Баттенберн прошли выучку в одной школе. Он предпочел бы закрыть ей рот поцелуем, но сомневался, что это будет мудрым поступком, поэтому просто крепко зажал его ладонью и не отпускал, даже когда она исхитрилась его укусить.Норт не смог сдержать короткого стона. Это, похоже, удовлетворило Элизабет, и она разжала зубы.Не убирая руки, он присел на краешек постели. Затылок Элизабет прижимался к резной спинке кровати, что, надо полагать, причиняло ей массу неудобств. В глазах, смотревших на него поверх его руки, уже не было ни страха, ни удивления. В них был только гнев. Нортхэм чуть ослабил хватку, и ее дыхание согрело его ладонь.— Могу я надеяться, что вы не станете кричать? — осведомился он.Элизабет кивнула. Вот уж чего она меньше всего хотела, так это привлечь внимание к его присутствию в ее комнате. Паника, охватившая ее вначале, была инстинктивной реакцией на вторжение мужчины в ее спальню. Но когда она узнала Нортхэма, естественный страх сменился совсем иными опасениями.— Что вам нужно? — прошипела она. — У вас что, совсем нет понятия о приличиях? Боже, если вас застанут здесь…— Я расскажу им правду, — спокойно отозвался он, — и буду уповать на лучшее.Элизабет нахмурила брови. Выражение ее глаз уже не было таким гневным, но зато стало более подозрительным.— Какую еще правду?— Я понял, — проговорил Нортхэм, сделав вид, что только сейчас догадался о причине ее беспокойства. — Вы, похоже, решили, что я не смог устоять перед вашими чарами? И что эпизод в лесу, хотя и краткий, настолько разжег мой аппетит, что мне захотелось большего? — Он покачал головой и убрал руку с ее лица. — Правда, леди Элизабет, состоит в том, что баронесса ограблена, и, по всей вероятности, не кем-нибудь, а самим Джентльменом. Она перебудила добрую половину гостей своими криками, которые могли бы посрамить любой готический роман.Элизабет ошарашенно моргнула. Нортхэм воспринял это как хороший знак.— Мы с Истом занимаемся поисками злодея. Возможно, следом явятся и другие, но мы первые.— Какое неслыханное… мужество.Он пропустил мимо ушей ее саркастическую реплику.— Как бы то ни было, когда я открыл дверь в эту комнату, я вообще не знал, что это ваша спальня.— Да, но, когда это выяснилось, вы не ушли!Нортхэм огляделся. У камина стоял шезлонг, а в простенке между окнами — секретер и стул. Возле одной из стен разместился туалетный столик и обтянутый парчой табурет. Дверь, которая предположительно вела в гардеробную, была слегка приоткрыта. Сбоку от кровати располагался круглый столик орехового дерева, на котором лежал сборник рассказов американского писателя Вашингтона Ирвинга, и стояли два подсвечника.— Я должен осмотреть все комнаты, — заявил он, снова повернувшись к ней.— Ну и как, осмотрели? — В ее голосе прозвучала легкая ирония. — Я имею в виду комнату.— Почти.Элизабет прямо физически ощущала притяжение его взгляда. Ей казалось, что ее затягивает в темный омут. Кобальтовый цвет его глаз был таким насыщенным, что радужная оболочка почти сливалась со зрачком. Нос, несмотря на небольшую горбинку, отличался безупречной формой, так же как и рот. Блестящие волосы…— Леди Элизабет?Она моргнула, приходя в себя.— Где это вы витали? — ехидно промолвил Нортхэм.Его выразительные губы, достойные резца скульптора эпохи Возрождения, изогнулись в едва заметной усмешке. Элизабет пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы отвлечься от волнующих образов, связанных с этими губами.— Я хочу, чтобы вы ушли, — твердо произнесла она.Он кивнул:— Через минуту. Если бы вы не избегали меня все последние дни, мне не пришлось бы так рисковать, чтобы устроить с вами свидание.— Это не свидание.— Тогда рандеву?— Ничего подобного!Панические нотки в ее голосе заставили Норта отказаться от шутливого тона.— Но вы не отрицаете, что избегали меня? — спросил он.— Да.Ему понравилась ее прямота.— Почему?— Потому что из этого ничего не получится. — Она покачала головой и нетерпеливым жестом откинула волосы назад. — Нет, я неправильно выразилась. Из этого ничего не должно получиться. Будет лучше, если вы оставите меня в покое, милорд. Вы не сможете распоряжаться собственной жизнью, связавшись со мной.Нортхэм нахмурился. Слова Элизабет показались ему искренними, но загадочными. Он не считал, что она стремится заинтриговать его еще сильнее Скорее наоборот Но каковы бы ни были ее мотивы, он вновь ощутил исходившее от нее притяжение.— Вы настоящая загадка, леди Элизабет.— Нет, — нахмурившись отозвалась она. — Не загадка. Я именно та, за кого вы меня принимаете, — я шлюха.Норта поразило не столько само слово, сколько ожесточение, с каким произнесла его Элизабет Пенроуз. Он даже отшатнулся. Спина его напряглась, и на какой-то миг он уподобился своему деду, который, сидя во главе обеденного стола, прямой и накрахмаленный, с грозным видом вещал об упадке общественной морали. В его устах каждая банальность звучала как Божья заповедь: «Не возжелай в жены блудницу». Старый граф никогда не произносил этой цитаты, но именно она сейчас пришла в голову Нортхэму.— Элизабет.Он произнес ее имя тем же тоном, каким обычно увещевают заупрямившегося ребенка. Элизабет знала, что, если он продолжит в том же духе и начнет уверять ее, что она говорит чепуху, она его ударит. Чтобы избавить их обоих от подобного исхода, она вздернула подбородок и ринулась в атаку:— Вы ничего не знаете обо мне, за исключением того, что рассказал вам полковник, и того, что вы почерпнули из нашего короткого знакомства. Едва ли этого достаточно, чтобы составить мнение о человеке. Если вам кажется, что вы нашли во мне что-то привлекательное, то это не более чем иллюзия. Я не могу выразиться яснее.Нортхэм нахмурился. Запустив пальцы в волосы, он пытался понять, что она имеет в виду.— Зачем вы наговариваете на себя?— Поверьте, я говорю совершенно искренне, а не для того, чтобы заинтриговать вас шокирующими откровениями. Это не доставляет мне никакого удовольствия и, полагаю, дает вам основания меня презирать.— Возможно, — сухо бросил он. — Похоже, это входит в ваши намерения.Элизабет покачала головой:— Вы ошибаетесь. Я всего лишь хотела предоставить вам выбор. Лучше, если вы услышите правду от меня, нежели потом будете считать, что вас намеренно ввели в заблуждение.— И в чем же заключается эта правда? Что вы шлюха?— Предполагаю, что вы и сами так подумали. — Она устремила на него вызывающий взгляд, словно предлагала оспорить ее слова. — Я не виню вас. Было бы удивительно, если бы подобная мысль не пришла в голову такому проницательному человеку, как вы. Признайтесь, милорд, вас удивила моя реакция на ваш поцелуй?Нортхэм тихо ответил:— Я был просто потрясен. — Он заметил, что Элизабет побледнела. Она требовала ответа, но не была готова его принять. — Но это не означает, что я счел вас доступной женщиной.Она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно:— Однако вас заинтересовал мой опыт.— Вам двадцать шесть лет. Неужели я ошибся, предположив, что вам уже приходилось целоваться?— Если бы вы предположили только это, то не находились бы сейчас в моей спальне, — резонно возразила она. — Вы же не сидите на постели мисс Карузерс, объясняя свое присутствие поисками вора? И это не комната леди Марты. Или мисс Стивене…Нортхэм поднял руку, останавливая ее, пока она не перечислила всех незамужних дам, приглашенных в Баттенберн. Он мог бы напомнить ей, что все они явились в сопровождении своих мамаш, тетушек или компаньонок и посещение их комнат оказалось бы весьма проблематичным, если бы не опасался, что Элизабет ухватится за этот аргумент, как за еще одно доказательство собственной испорченности.— Я вас понял.— Тогда, может, вы объясните, что привело вас сюда на самом деле?Норту не нравилось, когда его загоняли в угол, и он не собирался облекать в слова то, чего и сам до конца не понимал. Разумеется, он никогда бы не вошел в комнату леди Марты или какой-либо другой юной дамы, не получив от них приглашения. Тем не менее когда на его стук в эту дверь никто не отозвался, он позволил себе войти. Возможно, потому, что догадывался, чья это комната. А когда убедился, что прав, не захотел уйти. Стоял и глазел на нее, спящую, в глубине души надеясь, что она проснется и…— Трус, — процедила она.Нортхэм резко вскинул голову. Он не верил своим ушам, но вдруг вспомнил, что она назвала себя шлюхой. Почему бы ей в таком случае не назвать его трусом?— Если вы собирались испытать мое терпение, миледи, считайте, что вам это удалось. — Он поднялся на ноги и шагнул к двери.Но Элизабет не удовлетворил достигнутый результат. Она заговорила, глядя ему в спину:— Вы предпочли бы, чтобы я позволила вам соблазнить меня? Наверное, мне следовало сначала изображать невинность, а затем принять как должное ваше презрение. Какие слова вы бросили бы мне в лицо? Потаскушка? Девка? Или, ничего не сказав, уползли бы зализывать свою раненую гордость, успокаивая свою совесть сознанием, что не были у меня первым? Я не невинна, Нортхэм, и не желаю притворяться, будто это не так.Он шел к двери в полной уверенности, что если задержится хоть на секунду, то наградит ее пощечиной.Элизабет отбросила сбившееся одеяло и вскочила с постели Остановившись за спиной Нортхэма, она потянулась к его плечу, но передумала и опустила руку.— Я не из тех, на ком женятся, милорд.«Не возжелай в жены блудницу».— Во всяком случае, те, у кого есть возможность выбора. Вы не должны оставаться со мной наедине, Нортхэм. Ни при каких обстоятельствах. Я не могу поручиться за то, что произойдет, если нас застанут вместе. Не хотелось бы, чтобы вы обвиняли меня в том, что от моего желания никоим образом не зависит.Он молчал, и Элизабет поняла, что он не собирается отвечать Боль в пояснице подсказала ей дальнейшие действия Прихрамывая, она прошла мимо него и скрылась в гардеробной.Элизабет ожидала, что граф воспользуется ее отсутствием и уйдет Собственно, она для того и вышла, чтобы он мог с достоинством удалиться. Но когда она вернулась, набросив на плечи шерстяную шаль, то обнаружила его на том же месте.— Как мне заставить вас уйти? — сердито спросила она.Нортхэм перехватил взгляд, брошенный ею на дверь, словно она опасалась, что разоблачение неминуемо. Даже если и так, ему было наплевать на это. Гораздо больше его заботило, чтобы она не считала его трусом, а сбежать, воспользовавшись возможностью, которую она ему предоставила, он считал исключительно трусливым поступком.Молча он направился к двери. Элизабет судорожно перевела дыхание и крепче стянула на груди шаль, но не потому, что замерзла, а чтобы унять дрожь в руках. Нортхэм взялся за бронзовую ручку, затем его пальцы, помедлив, переместились вниз и сомкнулись на ключе, торчавшем в замочной скважине. Желудок Элизабет сжался, когда ключ повернулся в замке.Бросив ключ на туалетный столик, Нортхэм вытащил из кармана сюртука подзорную трубу и положил ее рядом. Секунду он задумчиво взирал на оба предмета так внимательно, словно их расположение имело принципиальное значение, а на самом деле просто пытался выиграть время. Он чувствовал на себе растерянный взгляд Элизабет. Она не знала, что у него на уме, и это его не удивляло, поскольку он и сам этого не знал.Повернувшись к ней, Нортхэм убедился, что не ошибся в своих предположениях. Хотя подбородок Элизабет был вызывающе вздернут, она прикусила изнутри щеку, а между бровями залегла тревожная морщинка. Она прерывисто дышала, ее прикрытая шалью грудь бурно вздымалась.Он медленно приблизился к ней, и взгляд ее метнулся к окну, словно она подумала о бегстве.— Слишком далеко, — произнес он тихим, напряженным тоном. — И слишком высоко.Элизабет молча смотрела на нею, застыв в дверях в гардеробную.Нортхэм тоже остановился. Теперь их разделяло расстояние, которое он мог покрыть в один шаг.— Иди сюда.Элизабет не шелохнулась. Она была напряжена до предела. Внутри у нее словно свернулась туго закрученная пружина, готовая распрямиться при первом прикосновении Нортхэма. Она попыталась подавить чувство, в котором смешались страх и желание.— Элизабет…Собственное имя донеслось до нее будто издалека. Она не знала, произнес ли его Нортхэм или оно прозвучало у нее в голове. Не сознавая, что делает, она шагнула вперед, затем остановилась, переведя взгляд с его протянутой руки на красивое лицо с потемневшими глазами.Они одновременно потянулись друг к другу, и спустя мгновение Элизабет оказалась прижатой к стене. Пальцы ее разжались, выпустив шаль, и Нортхэм воспользовался этим, чтобы притянуть ее к себе. Она вскинула руки на его плечи и подняла к нему лицо.Их губы слились. Элизабет упивалась его вкусом, свежим и терпким, с легкой примесью бренди и мяты. Ее страсть, казалось, существовала сама по себе, не подчиняясь разуму, не зная стыда. В нетерпении она приподнялась на цыпочки и выгнулась всем телом, прижавшись к напряженным мышцам его груди. Дыхание Нортхэма участилось, и вдруг он так крепко притянул ее к себе, что она ощутила всю силу его желания. Затем, не прерывая поцелуя, он выпустил шаль и обхватил ладонями ее лицо, зарывшись руками в ее волосы. Среди каштановых прядей мелькали золотистые, они струились между его пальцами, как потоки солнечных лучей.С тихим стоном Элизабет скользнула руками под его сюртук и принялась нетерпеливо вытаскивать из брюк его рубашку. Мышцы его живота сократились, когда она коснулась его пальцами. Кожа Нортхэма казалась ей обжигающе горячей, как и его язык, глубоко вторгавшийся в ее рот. Распластав ладони по его телу, Элизабет гладила его грудь, спину и широкие плечи, слегка царапая их ногтями.Наконец, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. Она откинулась назад и отвернулась, а Нортхэм склонился к ней, обдавая жарким дыханием ее шею. Его губы осторожно, словно снимая сливки с молока, пощипывали ее нежную кожу. Ощущение было столь восхитительным, что Элизабет пронзила дрожь.Нортхэм поднял голову и чуть отстранился. Его руки легли ей на плечи и, ухватившись за вырез ночной рубашки, медленно двинулись вниз, увлекая за собой тонкую ткань, пока она не оказалась на талии. Впервые на лице Элизабет мелькнула тревога, и она вцепилась в свою рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39