Наверное, я слишком пьян, чтобы справиться с этим.— Мне стоит уехать.Он кивнул:— Пожалуй, так будет лучше.Элизабет поставила чашку с блюдцем на поднос и встала. Она сделала неуверенный шаг в сторону Норта, но он поспешно отвернулся. Однако не это действие, а выражение его глаз заставило ее застыть на месте. Она прижала ко рту побелевшие пальцы, чтобы заглушить рыдание, и выскочила из комнаты.Элизабет страшилась визита в дом Уэста, где должна была состояться панихида по его отцу. Ей казалось, что это событие приближает ее к тому моменту, когда Нортхэм укажет ей за дверь. Хотя он больше не упоминал о ее отъезде в Хэмптон-Кросс или Роузмонт, Элизабет знала, что он не передумал. После стычки в библиотеке он почти не разговаривал с Ней и провел вторую половину дня и вечер в клубе, в компании Саутертона и Истлина. Там же, надо полагать, они встретились с новоиспеченным герцогом Вестфальским.Норт пришел домой все в том же настроении — молчаливый и задумчивый. Элизабет вдруг обнаружила, что предпочитая бы, чтобы он вернулся, напившись в стельку и пропитавшись запахами продажной любви. Но он молча поставил коричневый флакон на ее туалетный столик и так же молча скрылся в гардеробной. Когда он, переодевшись на ночь, вышел оттуда и лег в постель, Элизабет притворилась спящей. Он сделал вид, что поверил ей.На следующее утро под глазами Элизабет появились круги, а цвет лица Норта приобрел сероватый оттенок. Оба были одеты в черное, что полностью соответствовало как печальному событию, ожидавшему их, так и их собственному настроению. На Элизабет было платье из плотного бомбазина, а на Норте двубортный шерстяной сюртук. Похолодало, и им Пришлось надеть теплую одежду. Пальто Норта и подбитая мехом накидка Элизабет защищали их от ледяного дождя, но не могли прогнать холод из их сердец.Полковник Блэквуд не присутствовал на церемонии прощания со старым герцогом, но появился в доме Уэста, когда Друзья собрались там после погребения. Элизабет следовало бы догадаться, что она увидит полковника в тот же день. Тот факт, что такая очевидная мысль даже не пришла ей в голову, лишний раз свидетельствовал о плачевном состоянии ее рассудка.Она воспользовалась первой же возможностью, чтобы поговорить с ним наедине. Выкатив его кресло в коридор, она направилась в кабинет Уэста.— Это похищение? — хмыкнул Блэквуд.Нет — особенно если учесть, что она попросила полковника уделить ей пару минут в присутствии Норта и увезла его у всех на глазах.— Ну, если вам угодно это так называть.— Ах, Элизабет, узнаю твой острый язычок. — Он подъехал к камину. — Подай мне, пожалуйста, плед. Здесь прохладно.Элизабет взяла шерстяной плед, переброшенный через подлокотник массивного кресла, и накрыла им колени полковника. Затем, быстро отступив в сторону, повернулась лицом к огню и протянула к нему руки.— Тебе больно смотреть на мои бедные конечности? — спросил он.— Да.— Похоже, больнее, чем мне. Я уже привык. Не нужно жалеть меня, Элизабет. Что есть, то есть, и ничего тут не поделаешь. — Он помолчал, изучая ее профиль, позолоченный отблесками неяркого пламени. — Ладно. Не стой там с таким видом. Раз уж ты выпросила две минуты моего времени, то изволь хотя бы смотреть на меня.Элизабет знала, что если она хочет поговорить с Блэкву-дом, то лучше не испытывать его терпения. Смирившись, она повернулась к нему лицом.Болезнь и годы наложили отпечаток на внешность полковника. Первое, что бросилось в глаза, — это перемены, внесенные временем: некогда густые черные волосы поредели и подернулись серебром, в уголках глаз пролегли глубокие морщины, линия рта изогнулась книзу, придавая ему хмурый вид, даже если он был спокоен, на ястребином носу поблескивали очки в золотой оправе. Но никакие невзгоды не смогли изменить цвет его ясных темно-карих глаз и их пытливого взора. Неизменным оставалось и его отношение к одежде. Полковник, хотя и был бы искренне удивлен, услышь он о себе подобный отзыв, был так же привередлив в одежде, как Баттен-берн, и едва ли стал бы терпеть добродушное подшучивание на эту тему, как это делал Саутертон.Более пугающие изменения являлись следствием болезни. Самыми очевидными были исхудавшие, безжизненные ноги, которые приковали Блэквуда к инвалидному креслу, что было для него тем ужаснее, что он был энергичной и деятельной натурой. Его плечи и грудь уже не казались мощными Вынужденных упражнений, которые требовались для передвижения в кресле, не хватало, чтобы поддерживать их в форме. Лицо полковника приобрело желтоватый оттенок, давно лишившись здоровых красок, полученных за долгие годы, проведенные на свежем воздухе. Руки его дрожали, движения замедлились и выглядели неуверенными.Он был всего лишь на четыре года старше матери Элизабет и олицетворял собой последнюю связь с той, кого она горячо любила. Между ним и Кэтрин Блэквуд Пенроуз существовало неуловимое сходство, проявлявшееся в том, как он склонял голову набок, в проницательности взгляда и нежной улыбке.— А знаешь, ты очень похожа на свою мать, — заметил он.Элизабет вздрогнула, услышав собственную мысль, вы сказанную вслух.— То же самое я подумала о вас.— Обо мне? — пренебрежительно фыркнул Блэквуд. — У меня никогда не было ничего общего с Кэтрин.— Вы фыркаете так же, как она.— Твоя мать никогда в жизни не издала бы подобного звука.Элизабет демонстративно фыркнула. Полковник улыбнулся — это явно произвело на него впечатление.— Скажи мне вот что. Твой отец и Изабел.. как они поживают?— У них все хорошо.— А юный Селден?— Тоже хорошо.Элизабет рассказала полковнику о поездке в Роузмонт. Она уже писала ему об этом, да и Норт, насколько ей было известно, тоже, но интерес Блэквуда казался искренним, и Элизабет, отвечая на его вопросы, немного расслабилась. Она наконец села, сначала пристроившись на краешке кресла, но постепенно съехала назад, прижавшись спиной к мягкой кожаной обивке.— Как насчет стаканчика мадеры? — спросил он, когда Элизабет закончила свой рассказ. — Я знаю, где Уэст его держит.— Нет, спасибо. Налить вам?— Нет.Как вскоре выяснилось, полковник отказывался от ее помощи, а не от выпивки. Он подкатил кресло к буфету, налил себе вина и только тогда понял, что не сможет вернуться к камину, не пролив ни капли. Элизабет поднялась с кресла и без лишних слов доставила полковника на прежнее место.— Вы же не хотите залить вином свой прекрасный галстук? — укорила она его. — Саут замучил бы вас насмешками.Полковник улыбнулся:— Могу себе представить. — Он сделал глоток. — Итак, чем я обязан этой беседе с глазу на глаз?— А вы не догадываетесь, сэр?— Наверное, ты хотела бы обсудить некоторые пробелы в нашей переписке.— Вы не ответили ни на один мой вопрос.— Я и сейчас не стану отвечать на них.Элизабет, не ожидавшая столь решительного отказа, вспыхнула.— Я… не понимаю.— Разве?Элизабет крепче вцепилась в изогнутые ручки кресла.— Я действительно ничего не понимаю. Почему вы не сказали мне, что руководите действиями Нортхэма по поимке вора?Полковник хранил молчание.— Они действуют по вашему приказу? — не отставала Элизабет. — Эта четверка из Компас-клуба? Да?— Элизабет, — спокойно произнес полковник, — этот раз говор ни к чему не приведет.— Но вы ведь не отрицаете!— Я вообще ничего не говорю.Элизабет встала. Повинуясь безотчетному порыву, она подошла к креслу полковника и опустилась перед ним на колени. Он попытался протестовать, но она остановила его, накрыв ладонями его руку.— Посмотрите на меня, — проговорила она требовательным и вместе с тем умоляющим тоном. — Скажите ему, пусть он остановится. Заставьте его остановиться. Я знаю, это в ваших силах.Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга.— Даже если это так, Элизабет, зачем мне это делать?— Потому что я никогда ни о чем вас не просила.Он удивленно взглянул на нее.— Я могу назвать множество людей, никогда не обращавшихся ко мне с просьбами. Выходит, теперь я должен делать все, что они пожелают?— Но я небезразлична вам.— Конечно, я люблю тебя.Элизабет почувствовала, что ее глаза защипало от слез. Она крепче сжала его руку.— Тогда, может, вы выполните мою просьбу, чтобы сделать мне приятное?— Нет.— А чтобы сделать меня счастливой?Он ласково улыбнулся:— Счастливой, Элизабет? Неужели, чтобы сделать тебя счастливой, достаточно остановить Норта?— Да.— Почему?Элизабет открыла рот, но не произнесла ни звука. Она медленно закрыла его и поднялась на ноги. Вопрос Блэквуда застал ее врасплох. Зная, что такой ответ вряд ли удовлетворит полковника, но не имея никакого другого наготове, она сказала:— Он мой муж.— Конечно.— Я не хочу, чтобы он пострадал.— Пострадал? Ты что, вообразила, будто вор может сделать тебя вдовой?— Да… нет. Но он может пострадать. Вы же знаете, какой он храбрый. Какой преданный и самоотверженный. Он высоко ценит вас, потому что убежден, что вы боретесь за правое дело.Блэквуд оперся подбородком о свой кулак.— Я знаю, что представляет собой Норт и почему он делает то, что делает. Гораздо меньше я уверен в тебе, Элизабет. Впервые я усомнился в том, что знаю тебя, шесть лет назад. Ты тогда отправилась путешествовать по Европе. С Изабел и отцом. Я надеялся, что ты завалишь меня письмами о своих приключениях… Но ты писала очень редко. А потом и того реже. Селден родился в Италии, не так ли? Я припоминаю одно письмо, где ты высказывала беспокойство о здоровье Изабел и опасалась, что она не переживет рождения ребенка, как и твоя мать. Ты очень боялась потерять ее. Обратиться к Роузмонту ты не могла: он был слишком поглощен собственными страхами за здоровье жены, а Изабел уверяла, что все будет хорошо, — обычная банальность, которую говорят в подобных случаях. И ты поведала мне, дорогая Элизабет, все, что было у тебя на сердце. Почему бы тебе не сделать то же самое сейчас?Элизабет невольно отступила на шаг. Ничто в начале монолога полковника не предвещало подобного конца. Сцепив руки, она смотрела на него, чувствуя, как обида уступает место гневу.— Я пришла к вам, полковник, и вы отвергли меня. А что касается моего сердца, то я открыла вам его, но вы мне не поверили.Блэквуд нахмурился.— Но ты ничего мне не открыла.— Я открыла вам все. — Не дожидаясь ответа, Элизабет выскочила из комнаты.«Лгунья», — мысленно обругала себя Элизабет. Она опять солгала. Еще одна ложь. Еще одно звено в длинной цепочке лжи. Лгунья! Вряд ли найдется слово, более точно определяющее то, в кого она превратилась. А теперь она лжет самой себе.«Я открыла вам все». Она имела в виду, что в ее сердце пусто. И в тот момент она была совершенно искренней. И только когда слова уже были произнесены, Элизабет поняла, что кое-что изменилось и это «кое-что» — в ней рамой.Она не вернулась в гостиную, где находились Норт и остальные гости, и никакая сила не могла заставить ее снова предстать перед полковником и признаться во лжи. Она прошла в заднюю часть дома, не обращая внимания на косые взгляды кухарки и ее помощниц, и продолжала идти, пока не оказалась на заднем крыльце.Было слишком холодно, чтобы выходить на улицу без верхней одежды, но Элизабет потеряла чувство реальности. Прислонившись к мокрой стене, она закрыла глаза, не замечая, что ветер треплет подол ее платья, а ледяные струи дождя хлещут по обнаженным рукам.Так ли уж важно, как и когда это случилось? Она любит его. Любит Норта. Она любит Брендана Дэвида Хэмптона, шестого графа Нортхэма.Это было не слишком приятное открытие. Оно не улучшило ее настроения и не сняло тяжести с ее души. Скорее наоборот. Осознание этого факта оказалось для нее тяжким бременем и повергло в панику. Грудь ее теснило, и каждый вздох давался с трудом.Ничего подобного она не испытывала, когда любовь пришла к ней в первый раз, но теперь обстоятельства изменились. Она сама изменилась. И сейчас страшилась того, что много лет назад встретила с распростертыми объятиями.— Элизабет?Голос доносился как будто издалека, не проникая в ее сознание. Элизабет не узнала собственного имени и не поняла, что это зовут ее. Не открывая глаз, она подняла руку, пытаясь отмахнуться от нежеланного вмешательства.— Элизабет!Колени Элизабет подогнулись, и она начала медленно сползать по стене, цепляясь платьем за кирпичи. Тьма накрыла с головой, и падение в нее казалось самым естественным, что можно было сейчас сделать.Норт сидел рядом с Элизабет, лежавшей на кушетке в одной из гостиных Уэста. Он легонько похлопал ее по щекам и убрал со лба влажный локон.— Может, послать за врачом? — предложил Блэквуд, появившись в дверях.— Не нужно. Это всего лишь обморок. — Норт покачал головой. На лице полковника явственно читалось беспокойство, морщины обозначились резче, и он выглядел намного старше, чем всего лишь час назад. — Не могли бы вы оставить нас наедине? И пожалуйста, никому об этом не говорите. Не думаю, что Элизабет хотела бы привлекать к себе внимание.Полковник кивнул и взялся, за колеса, собираясь выкатиться из комнаты. Неожиданная мысль заставила его остановиться:— Она, случайно, не ждет ребенка?Норт не отрывал взгляда от бледного лица Элизабет. Ему пришлось собраться с силами, прежде чем ответить, чтобы не выдать голосом охватившую его горечь.— Нет, сэр, — грустно сказал он. — Можете не беспокоиться по этому поводу.Почувствовав, что Блэквуд медлит, Норт понял, что его ответ прозвучал совсем не так непринужденно, как он надеялся. Даже не сознавая, что затаил дыхание, он ждал, пока за полковником закроется дверь. И только услышав тихий щелчок, перевел дух.Легко коснувшись щеки Элизабет, Норт снова произнес ее имя. На этот раз она его услышала. Темные ресницы распахнулись, но зрачки были расширены, а взгляд был устремлен в неведомые дали. Казалось, она не узнает его и не понимает, где находится. Лоб ее сморщился, уголки губ опустились.— Ты упала в обморок, — пояснил Норт, убирая руку от ее лица. — На улице. Помнишь?Элизабет неуверенно кивнула. Она никогда раньше не падала в обморок, и ее сознание еще не совсем прояснилось.— Насколько я понял, свидание с полковником не оправдало твоих ожиданий.Слова Норта вернули Элизабет к реальности, и волны смущения захлестнули ее. Она вспыхнула и попыталась сесть, но Норт удержал жену на месте, положив руку на ее плечо. — Пожалуйста, — попросила она. — Я хочу встать.— Подожди минуту. — Под своей ладонью он ощущал ее напряжение. — Как ты оказалась на улице? Что случилось?— Ничего особенного, — ответила Элизабет. — Но ты прав: моя встреча с полковником окончилась полным провалом. — Судя по выражению лица Норта, это объяснение не показалось ему исчерпывающим. — Он не станет приказывать тебе, чтобы ты перестал преследовать вора.Норт удивленно поднял брови.— Неужели?— Он отказался признать, что это в его силах.— Что ж, вполне в его духе.Элизабет была не совсем уверена, что правильно поняла его тон. В нем чувствовалась едва заметная ирония, хотя лицо Норта оставалось абсолютно серьезным.— Я хотела бы уйти, — проговорила она.— Кивнув, Норт отпустил ее плечо.— Конечно.Она села, чувствуя на себе его пристальный взгляд.— Не беспокойся, я больше не собираюсь падать в обморок.— Полковник спросил, не беременна ли ты. — Для него не прошло незамеченным, что Элизабет резко втянула в грудь воздух. — Я заверил его, что он ошибся.Она спустила ноги с противоположной стороны кушетки и встала. Во рту у нее пересохло.— Это так? — спросил он.Элизабет покачала головой. Она стояла спиной к нему, вцепившись пальцами в ткань платья. Это был единственный способ удержаться от того, чтобы не прикрыть ладонями пустое чрево.Норт тоже поднялся и устало выпрямился. Секунду он смотрел ей в спину.— Ты хочешь поговорить с Уэстом, или мне попрощаться за нас обоих?Элизабет направилась к двери.— Я пойду с тобой.Оказавшись дома, на Меррифилд-сквер, Элизабет сразу поднялась к себе и попросила приготовить ванну. Не прошло и часа, как она сидела, погрузившись по самые плечи в благоухающую лавандой горячую воду. Голова ее покоилась на бортике медной ванны, опираясь затылком на сложенное полотенце. От поднимавшегося над водой пара ее волосы слегка кудрявились, а кожа жемчужно сияла в мягком свете свечей. На улице все так же лил дождь, и хотя вечер еще не наступил, за окнами была серая мгла. Уютно поежившись, Элизабет глубже погрузилась в воду.Норт подумал, что она спит. Он тихо вошел в комнату и, увидев, что Элизабет не шелохнулась, прошел к кровати, расслабил галстук и лег.— Когда ты собираешься меня отослать?Он даже не взглянул в ее сторону.— Если погода улучшится, то завтра. Ты уже решила, куда поедешь?— Если я обязательно должна уехать, то…— Да.— В таком случае я предпочла бы отправиться в Роузмонт.— Как пожелаешь.Элизабет открыла глаза и устремила взгляд на огненные язычки, плясавшие в камине.— Я этого вовсе не желаю. Никто не считается с моими желаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39