Окрестности расплывались у нее перед глазами, и скорость кареты была не единственной тому причиной. Она поклялась себе, что не позволит пролиться ни одной слезинке.Спустя некоторое время Нортхэм вздохнул:— Ты была очень жестока, Элизабет. И не только по отношению к полковнику, но и к себе. — Краем глаза он увидел, как она кивнула. — Видишь ли, я очень привязан к нему. Я любил своего отца, но полковник мне ближе. Я восхищаюсь им, уважаю его, и когда ты…— Я понимаю, — еле слышно отозвалась она. — Я… я тоже его люблю.Норт помолчал, надеясь, что она скажет что-нибудь еще. Но не дождавшись ответа, он вытащил из кармана носовой платок и вложил его ей в руку. Элизабет молча приняла его и сжала в комок, продолжая смотреть в окно. Она держала платок так долго, что Норт решил, что ошибся и она вовсе не собирается плакать.— Ты так ничего и не скажешь?Элизабет покачала головой. Этого движения оказалось достаточно, чтобы слезы выкатились из ее глаз и заструились по щекам. Она подняла смятый платок и нетерпеливо смахнула их.«Бедная моя девочка, -печально подумал Нортхэм. — Как же я смогу тебя понять?»Роузмонт оказался величественным зданием, хотя и уступал по размерам Баттенберну. Предки Пенроузов ценили элегантность и стиль, и дом отличался изысканной простотой, свойственной многим загородным дворцам английской знати. Норта поразило сходство этого дома с Хэмптон-Кроссом.Над главным зданием поднимались пять каменных башен: три над центральной частью и по одной на восточном и западном крыле. Перед главным входом, обращенным на южную сторону, поблескивал в лучах солнца большой пруд, Через который был построен каменный мост.Норт с интересом смотрел в окно.— В Хэмптон-Кроссе тоже есть пруд, — сказал он, — правда без моста. В этом никогда не было необходимости, поскольку пруд находится чуть сбоку и его легко объехать.— Возможно, так даже лучше, — отозвалась Элизабет с показным спокойствием. — Мост требует постоянного ухода. — Тот факт, что ее ладони увлажнились, не имел никакого отношения к состоянию моста, но был напрямую связан с состоянием ее нервов. Элизабет не решалась промокнуть их о юбку из опасения, что Норт опять обвинит ее в том, что она «утюжит» свое платье. — Надеюсь, ты не пожалеешь, что приехал сюда, — неожиданно добавила она.У Нортхэма не было времени для ответа. Карета остановилась перед главным входом, и Элизабет выбралась наружу, не дожидаясь чьей-либо помощи. Норт смотрел, как она, приподняв подол платья, торопливо поднялась по лестнице; только хромота мешала ей шагать через две ступеньки. Кто-нибудь, мало знавший ее, возможно, принял бы ее торопливость за нетерпение. Но Нортхэм подозревал, что за этой спешкой стоит желание предупредить домочадцев об их приезде.Он не спеша двинулся следом, а в это время отовсюду начали появляться слуги, чтобы заняться лошадьми, каретой и пирамидой из их чемоданов.И в этот момент массивные белые двери отворились, и на пороге появилась женщина редкостной красоты. В Изабел Пенроуз, графине Роузмонт, было не более пяти футов роста. Ярко-голубые глаза и гладкая, почти прозрачная кожа делали ее похожей скорее на фарфоровую статуэтку, чем на реальную женщину из плоти и крови. На ее белокурых волосах красовался кружевной чепчик, а искусно уложенные на лбу локоны казались вылепленными скульптором, потому что оставались неподвижными, несмотря на ветерок, прижимавший платье к ее миниатюрной фигурке.— Леди Роузмонт. — Нортхэм склонил голову в знак приветствия. Проклятие, Элизабет следовало представить их, а не скрываться в неизвестном направлении! Тем хуже, теперь ничто не спасет ее от нотации в духе его деда. — Я не ошибся?— О, нет-нет! Никакой ошибки. — Изабел Пенроуз всплеснула крохотными ручками. Ее очаровательный рот изогнулся, изобразив широкую улыбку. — А вы лорд Нортхэм. Элизабет так точно описала вас в своем письме, что я узнала бы вас в любых обстоятельствах. — Она присела в реверансе, таком же изящном и грациозном, как она сама. — О, прошу прощения, не будете ли вы так любезны пройти внутрь? В мои намерения не входило держать вас на пороге. — Она подняла к небу лицо, имевшее идеальную форму сердечка. — Похоже, скоро начнется дождь.Нортхэма торжественно препроводили внутрь. Его шляпу тотчас забрал дворецкий, терпеливо ожидавший в холле момента, когда понадобятся его услуги.— Элизабет сейчас у отца, — сообщила Изабел. — У нее не всегда такие плохие манеры, но, надеюсь, вам это известно.— Разумеется, миледи. Изабел улыбнулась:— Идемте, я провожу вас к ним. К вашему визиту все готово, хотя, признаюсь, я не ожидала вас так скоро.— Выходит, я напрасно волновался, что мы задерживаемся. Нам пришлось отложить отъезд из Баттенберна.Леди Роузмонт нахмурила лоб, проделав даже это весьма изящно. Однако прирожденная сдержанность не позволила ей проявить любопытство или выказать удивление.— Вот мы и пришли! — воскликнула она, когда они добрались до двойной двери из полированного дуба в конце главного холла. — Это кабинет моего мужа. Думаю, вам понравится его коллекция старинного оружия. Она считается весьма ценной. — Она взялась за ручки и распахнула обе створки. — Элизабет, дорогая, ты не должна была бросать своего мужа. Так нельзя.Нортхэм ощутил висевшее в комнате напряжение даже раньше, чем вошел внутрь. Судя по безмятежному виду леди Роузмонт, она либо ничего не заметила — что представлялось маловероятным, — либо привыкла к подобной атмосфере.Лорд Роузмонт стоял возле облицованного зеленоватым мрамором камина. Это был крупный, мужчина, правда, не такой высокий, как Нортхэм, но значительно выше своей жены. К тому же он обладал мощным телосложением, имел широкие плечи и крепкую грудь, так что Изабел казалась еще более миниатюрной рядом с ним. Одна из его больших, как лопасти весла, рук лежала на каминной полке, другая сжимала чугунную кочергу.Изабел направилась прямиком к мужу и, успокаивающе коснувшись его локтя, забрала у него кочергу. Поворошив угли, она поставила ее рядом с камином.— Милорд, — улыбнулась она, — позвольте представить вам мужа Элизабет, графа Нортхэма.— Я знаю, кто он, — отозвался Роузмонт с некоторым раздражением. У него был звучный голос с басовитыми нотками, поднимавшимися откуда-то из глубины его могучей груди.— Ах да, конечно, — невозмутимо отозвалась Изабел. — Вы ведь встречались раньше, не так ли? По-моему, ты говорил, что в «Уайтсе». И разумеется, в парламенте, в связи с вашей государственной деятельностью. В таком случае вы не нуждаетесь в представлении Тогда я прикажу подать чай. — Извинившись, она прошествовала к звонку, чтобы вызвать прислугу.— Нортхэм, — произнес Роузмонт натянутым тоном.— Милорд, — ответствовал Норт, склонив голову из уважения к Элизабет.Уильям Роузмонт смерил своего зятя взглядом, каким обычно осматривал лошадей. Его карие глаза, такие темные, что казались черными, оставались непроницаемыми.— Итак, вы женились на ней.— Да.Роузмонт издал неопределенный звук.— И конечно, вы уже успели с ней переспать?— Отец! — Элизабет вскочила со своего стула, словно ядро, выпущенное из пушки.— Уильям! — изумленно воскликнула Изабел.Только Норт хранил молчание, скрестив взгляд с Роузмонтом. Женщины, затаив дыхание, наблюдали за ними. Наконец отец Элизабет отвел глаза и взглянул на жену.— Просто я слышал, что он предпочитает общество своих приятелей, — пояснил он. — Они даже придумали себе какое-то дурацкое название. Судя по их выходкам, у всей четверки не больше мозгов, чем у одного полоумного. — Он снова обратил свой взгляд на Нортхэма: — Что скажете, сэр? Вы содомит?— Уильям! Достаточно!— Прошу тебя, отец.Нортхэм, сообразив наконец, что побудило его тестя задать свой первый вопрос, расхохотался. Роузмонт снова что-то буркнул и сделал в сторону Нортхэма жест, видимо, означавший, что дальнейшие опровержения не требуются.— В таком случае вы сумасшедший.Это замечание исторгло из глаз Норта слезы смеха. Он протянул руку к Элизабет, которая вложила в его раскрытую ладонь платок. Он быстро вытер глаза, но на то, чтобы окончательно успокоиться, потребовалось значительно больше времени.— Мои друзья будут в восторге от вашей шутки, — проговорил он наконец. — Мне не терпится рассказать им, что мой тесть обладает редким чувством юмора.— Хм…— И красноречием, с каким он выражает свои мысли.— Думаю, вы слишком много себе позволяете.Изабел всплеснула руками.— Достаточно, Роузмонт, лучше сядь. — Она указала на массивное кресло с подголовником, успевшее за долгие годы принять очертания крупной фигуры ее мужа. — Элизабет. Милорд. Прошу вас, располагайтесь на софе.Норта весьма заинтересовало, что никто не стал спорить. Все послушно сели, подчинившись особе, которая казалась наименее способной из всех присутствующих отдавать приказы.Леди Роузмонт удовлетворенно кивнула и, услышав стук в дверь, оглянулась.— А вот и чай. Он поможет нам всем успокоиться. — Повернувшись спиной к собравшимся, она вполголоса добавила: — Иначе мне придется добавить в чайник опиум.Если чаепитие и не успокоило их, то по крайней мере перевело разговор в более цивилизованное русло, без пикировки и взаимных подначек. Изабел умело направляла беседу, расспрашивая Элизабет о ее свадебном платье и украшении церкви. Элизабет подробно рассказала о церемонии, не упомянув о присутствии полковника и пари между графиней и приятелями Норта. К первому Нортхэм был готов, а за второе он был ей благодарен. Он мог вытерпеть все, что бы ни сказал Роузмонт лично о нем. Но оскорбительные замечания в адрес его матери могли бы привести к тому, что он сорвал бы со стены какой-нибудь экспонат из коллекции оружия хозяина дома и воспользовался им по назначению.Не подозревая о причинах интереса, с каким Норт поглядывал на обоюдоострый кельтский меч, Изабел втянула его в разговор, попросив рассказать о приеме, устроенном Баттенбернами. Она выглядела искренне заинтересованной, но Нортхэм не сомневался, что ее мужа это вовсе не интересует. Участие Роузмонта в беседе сводилось к кратким ответам на прямые вопросы, обращенные непосредственно к нему.Когда с чаем было покончено, а пирожные остались практически нетронутыми, дамы удалились в другую комнату, чтобы обсудить свои женские дела.Не успели за ними закрыться двери, как Роузмонт поднялся:— Мне нужно выпить. Составите мне компанию?Судя по тону, это было не столько предложение, сколько приказ.— Виски, если можно.Роузмонт кивнул. Он подошел к резному буфету, взял графин и плеснул виски в два хрустальных бокала. Протянув один из них Нортхэму, он несколько мгновений испытующе смотрел на него, затем сделал глоток из своего бокала.Нортхэм иронически выгнул бровь.— Желаете что-нибудь сказать?— Вы — болван.— За последний час я здорово вырос в ваших глазах. Раньше я был извращенцем, теперь стал болваном.Роузмонт вернулся на свое место.— Вы, должно быть, заметили, что я весьма снисходительно отношусь к своей жене. Не думайте, что это распространяется на кого-либо еще.Нортхэм коротко кивнул, принимая его слова к сведению. — А вы, со своей стороны, постарайтесь впредь не оскорблять меня в присутствии моей жены.Граф никак не отреагировал на это заявление.— Почему вы женились на моей дочери? Только, ради Бога, не пытайтесь уверить меня, что сделали это, чтобы спасти ее репутацию. Элизабет невозможно скомпрометировать. Из ее писем я понял, что она сама проявила инициативу, желая защитить вас от ложного обвинения. Это правда?— Да.Роузмонт прикрыл глаза и потер переносицу. Он выглядел гораздо старше своих сорока восьми лет.— Видит Бог, она всегда была своенравным ребенком. — Он опустил руку и взглянул на Нортхэма. — Вам придется держать ее в ежовых рукавицах. В детстве я слишком мало уделял ей внимания, передоверив воспитание дочери своей первой жене. Боюсь, Кэтрин избаловала ее. Когда я увидел, в кого она превратилась, было слишком поздно. Я снова женился, но Белл была слишком молода, чтобы воспитывать Элизабет. К тому времени, как я это понял, они успели подружиться.Неудивительно, подумал Нортхэм. Изабел была лет на шесть-семь старше падчерицы и лет на пятнадцать моложе своего мужа. Даже если предположить, что она не питала любви к Роузмонту в начале их брака, вполне возможно, что сейчас все изменилось. Что до самого графа, едва ли он способен проявлять снисходительность к кому бы то ни было, включая собственную дочь. Из чего следовало, что он без ума от своей Жены.— Я считаю, что у Элизабет… — Норт запнулся, тщательно подбирая слова, — очень независимый и решительный характер.Роузмонт кивнул:— Необузданный и упрямый.Норт решил зайти с другого конца:— Что вы имели в виду, когда сказали, будто Элизабет невозможно скомпрометировать?— Проклятие, — буркнул Роузмонт, сделав глоток виски. — Я сказал это отнюдь не из-за ее высоких моральных принципов. Если вы переспали с моей дочерью, то должны знать, что не были у нее первым.Нортхэм медленно поднялся на ноги. Ему пришло в голову, что Роузмонт не в первый раз за день прикладывается к бутылке. Возможно, это и объясняло его поведение, но уж никак не оправдывало.— Элизабет — моя жена, — с угрозой произнес он. — Постарайтесь не забывать об этом. Если вы позволите себе еще хоть раз отозваться о ней неуважительно в моем присутствии или без оного, я вас убью. Кстати, у вас здесь замечательная коллекция оружия, которой я искренне восхищаюсь.Он поставил свой стакан на столик и направился к двери.— Я поговорю с Элизабет и решу, стоит ли нам здесь оставаться.В холле Норт перехватил спешившую куда-то служанку и попросил проводить его к леди Роузмонт. Он думал, что дамы уединились в одной из гостиных первого этажа или в оранжерее. Вместо этого его препроводили наверх, но не в личные апартаменты Изабел, как он ожидал, а в западное крыло, где располагались комнаты юного наследника графа.Что ж, вполне естественно, что Элизабет захотела повидаться со своим братом. Скорее всего она догадывалась, что они здесь не задержатся, и не хотела терять ни минуты.Норт вежливо постучал и, получив приглашение, отворил дверь. Зрелище, представшее его глазам, заставило его застыть на месте.Его жена лежала на полу, растянувшись на животе. Юбка ее платья, измятая и безнадежно испачканная, задралась до колен. Опираясь на локоть, она вытянула вперед другую руку, сжимавшую мраморный шарик. Глаза ее были прищурены, в уголке рта виднелся высунутый от усердия розовый кончик языка.Норт не двигался, не сводя с жены изумленного взгляда.Элизабет метнула шарик, выбив из центра круга два других шара, очевидно, принадлежавших ее противнику.— О, Норт, ты видел? Я победила! Глава 11 — С чем тебя и поздравляю, — сухо отозвался Нортхэм.Он подошел к жене и помог ей подняться, а затем проделал то же самое с Изабел, тоже лежащей на полу. Адам Пенроуз, виконт Селден, не нуждался в помощи. Он живо вскочил на ноги и отвесил Норту церемонный поклон.— Меня зовут Селден, — сообщил он. — Рад познакомиться с вами, милорд.— Взаимно, — отозвался Норт. Видя, что ребенок пристально изучает его, он ответил ему таким же пристальным взглядом. Для шести лет мальчик держался на удивление уверенно, и Нортхэм предположил, что это заслуга Изабел, а вовсе не Роузмонта. Что касалось внешности, то он скорее походил на отца. В его маленькой фигурке ощущалась крепость, свойственная, по всей вероятности, Роузмонту в детские годы. Он еще не дорос до своих рук и ног, казавшихся слишком большими, как лапы у щенка. У него были такие же, как у отца глаза, темные и пронзительные. Они были бы совсем черными, если бы не те же золотистые крапинки, что украшали глаза Элизабет.Насколько Норт мог судить, единственное, что унаследовал Селден от Изабел, были белокурые волосы. Он заметил, что мальчик тоже завершил осмотр.— Кто выиграл? — поинтересовался граф.— Элизабет. Ее очень трудно обыграть. Она ужасно упрямая и необузданная.— Адам! — хором вскричали Элизабет и его мать.Норт проигнорировал возмущенный возглас женщин, как, впрочем, и юный виконт.— Вот как? — вежливо спросил он. — И почему ты так решил?— Не поощряй его, — вмешалась Элизабет. — Разве не ясно, что он повторяет то, что постоянно слышит от отца?Норт продолжал смотреть на мальчика, ожидая ответа.— Ну, — сообщил тот доверительным тоном, — она всегда лазала на деревья, хотя ей запрещали это делать. На самую верхушку. И потом, она любит охотиться, милорд. О, она отличная наездница, но мы чуть не поседели из-за ее выходок.— Понятно, — отозвался Нортхэм серьезным тоном. — Это очень скверно с ее стороны. А еще какие-нибудь примеры ее необузданности ты можешь назвать?Селден задумался, но через некоторое время глаза его загорелись.— Она обещала научить меня всему, что умеет сама!— Элизабет! — рассердилась Изабел. — О чем ты только думала, давая ему подобные обещания?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39