Прелестная вещица, не правда ли? — Не дожидаясь ответа, она схватила табакерку и поднесла к свету, струившемуся от канделябра. На черной эмалевой крышке сверкала россыпь мелких бриллиантов. Сделанное из чистого золота донышко не было плоским, а покоилось на четырех ножках в форме кошачьих лапок. — Просто восхитительно! Я никогда не видела ничего подобного.— А я видел, — буркнул Саутертон, выхватив табакерку из пальцев леди Пауэлл, прежде чем она успела их сомкнуть. — Это моя.Глаза Элизабет метнулись к его лицу.— Ваша? Та, что была украдена?— Так это она? — изумилась леди Пауэлл, состроив недовольную мину, словно считала себя причастной ко всему, что касалось виконта. — Вы не говорили, что это такая изящная вещь.Саутертон не счел нужным ответить.— Там больше ничего не было? — спросил он.— Элизабет покачала головой:— Во всяком случае, я больше ничего не нащупала.— Нортхэм вернулся к Вермеру.— Возьмись за другой угол, Саут. Давай еще разок посмотрим.Сунув табакерку в карман, Саутертон поспешил на помощь другу, однако повторное обследование тайника ничего не дало.— Черт знает что, — проворчал виконт, запустив пальцы в волосы. — У Баттенберна весьма своеобразное чувство юмора.Элизабет удивленно моргнула.— Не может быть, чтобы вы считали это делом рук барона.— Тогда леди Баттенберн.— Оба предположения просто нелепы.— Пожав плечами, Саут взглянул на Нортхэма:— А ты что думаешь?— Я бы сказал, что предостережение барона насчет Джентльмена оказалось провидческим. Он добрался до сокровища раньше нас.— Это невозможно, — возразила Элизабет. — У него не было подсказок.— Признаться, я в них ничего не поняла, — вмешалась в разговор леди Пауэлл. — Неужели вы всерьез полагаете, что Джентльмен украл сокровище и заменил его табакеркой, которую украл раньше?Три головы повернулись к ней и в один голос нетерпеливо ответили:— Разумеется.Леди Пауэлл попятилась.Элизабет стало жаль ошарашенную женщину.— Конечно, в это трудно поверить, — мягко проговорила она.Нортхэм прислонился плечом к стене между Тицианом и Брейгелем.— Если это работа Джентльмена, то непонятно, чего он добивается.Саутертон задумчиво изучал узорные плитки пола. Когда часы в большом зале начали отбивать время, он поднял голову.— Ладно, скоро мы узнаем, чья это работа: Джентльмена или какого-нибудь шутника из числа гостей. На мой взгляд, это весьма необычный способ вернуть кому-то потерянную вещь.— Украденную, — поправил его Норт.— Пожалуй. Ведь ничто не предвещало, что я найду табакерку, не так ли?— А вы и не нашли, — произнесла леди Пауэлл сладким тоном. — Это сделала наша дорогая Элизабет.Теперь уже Элизабет оказалась под прицелом трех пар глаз. Но в отличие от леди Пауэлл она не спасовала, а только выше вздернула подбородок.— Только потому, что лорд Нортхэм не мог дотянуться до тайника со своей стороны. А что касается подсказок, то я безнадежно в них запуталась. — Она перевела взгляд с одного мужчины на другого. — Вы оба это знаете.— Увы, — вздохнул Саутертон, — это правда.Нортхэм позволил себе усомниться, однако он стал партнером Элизабет только в конце игры. И потому, решив оставить свое мнение при себе, указал подбородком в сторону двери:— Если я не ошибаюсь, сейчас сюда ворвется толпа гостей, а впереди всех — лорд и леди Баттенберн.Массивные двери распахнулись, и в галерею действительно ввалилась толпа гостей во главе с бароном и баронессой. Леди Баттенберн радостно захлопала в ладоши.— Я так и знала! — воскликнула она. — Когда вы не явились в гостиную в полночь, я сразу поняла, что мы найдем вас здесь. Ну что, нашли сокровище? О, пожалуйста, ответьте, пока часы не пробили двенадцатый удар. Его светлость очень строго придерживается правил. Можно подумать, что мы спрятали сокровища короны, а не карманные часы с брелоком.Леди Баттенберн нервно расхаживала по своей спальне от двери до окна и обратно. Барон, наблюдавший за женой, вздохнул:— Сядь, дорогая. Ты совсем себя измотаешь.— Не измотаю, — упрямо отозвалась она.— Ну, тогда протрешь ковер.Этот довод тоже не остановил баронессу. Ее длинные, до локтей, перчатки висели на спинке кресла, украшенный пером тюрбан валялся в ногах постели. Она все еще была в вечернем платье.— Может, ты хотя бы позволишь Фитц помочь тебе приготовиться ко сну?— Я не смогу сейчас заснуть.Харрисон повернулся к камину, где стояла Элизабет. Пожав плечами, он развел руками, и этот жест означал, что он исчерпал все свои возможности.Элизабет набрала в грудь воздуха.— Луиза, может, тебе…Звук ее голоса сделал то, что не удалось Харрисону. Баронесса резко остановилась.— Не желаю даже слушать тебя, Либби! Ты скверная, скверная девчонка! И отвечаешь за все, что произошло нынче вечером. Не представляю, о чем ты думала, когда взяла табакерку!Элизабет молчала.Она видела, что баронесса не ждет ответа. Ей необходимо было высказаться. Она слишком долго сдерживалась в галерее: сначала — чтобы прийти в себя от шока, когда Саутертон продемонстрировал ей табакерку, а потом — чтобы выразить сожаление, что игра закончилась таким странным образом. Зато сейчас лицо леди Баттенберн раскраснелось от гнева, и казалось, она вот-вот расплачется.— Ну, Элизабет, — снова заговорила она, — ты понимаешь, какой позор навлекла на нас?Элизабет взглянула на барона, поскольку он тоже оказался в числе униженных и оскорбленных. До сих пор Луиза, похоже, не собиралась ни с кем делиться своим статусом жертвы.— Никто не винит тебя в том, что произошло, — тихо ответила Элизабет. — Я всего лишь достала из тайника за картиной Вермера то, что там лежало.— Вот именно!— Лорд Нортхэм все равно достал бы табакерку, не сделай этого я.Баронесса топнула ногой, обутой в комнатную туфлю.— Ты выводишь меня из терпения!— Я пыталась защитить вас с Харрисоном, — пояснила Элизабет.Барон, очнувшийся от своих размышлений, склонил голову набок.— Вот как? — сухо спросил он, вперив в нее взгляд холодных голубых глаз. — Как мило. Право, Луиза, с ее стороны очень мило пытаться нас защитить.— Это самое меньшее, что она могла сделать. Самое меньшее.Барон медленно кивнул:— Пожалуй.Пальцы Элизабет сжались в кулаки.— Вор оказал нам всем любезность, вернув табакерку. Почему бы тебе не взглянуть на это дело под таким углом?— Потому что я не терплю вмешательства в мои планы!— Не исключено, что он вернет также и часы с брелоком.— Да уж, пусть лучше вернет, — угрожающе произнесла баронесса.Харрисон небрежно махнул рукой:— Не тревожься о таких пустяках, дорогая. Тоже мне ценность!Баронесса снова принялась расхаживать по комнате, шурша шелковым платьем.— Прочь с моих глаз! — Видя, что Харрисон с Элизабет обменялись вопросительными взглядами, она добавила: — Вы оба. Я совершенно без сил.Харрисон поднялся, чмокнул жену в щеку, которую та подставила ему, кивнул Элизабет и вышел из комнаты, направившись в тишину и уют собственной спальни. Элизабет уже взялась за дверную ручку, когда баронесса окликнула ее.— Мы еще не закончили, — заявила она.— Но ты сказала…— Я говорю не о данном моменте. Сейчас можешь отправляться куда угодно, но имей в виду, разговор не окончен. Эта история будет иметь последствия. Для тебя в частности.Ладонь Элизабет, сжимавшая ручку, увлажнилась, и ей не сразу удалось открыть дверь, что не прошло незамеченным для хозяйки дома, достопочтенной леди Баттенберн.Элизабет лежала поверх сбившихся одеял, уставившись в потолок. То, что она испытывала сейчас, едва ли можно было объяснить беспокойством, вызванным вечерними событиями. Это был самый настоящий страх, скрутивший в узел ее внутренности и лишивший ее сна.Она не нуждалась в напоминании, что вопрос далеко не исчерпан. Элизабет ни на секунду не верила, что леди Баттенберн удовлетворится обличительной речью. Баронесса никогда не бросала слов на ветер, даже в гневе, и ее прощальная фраза должна была служить Элизабет предупреждением, что ее ждет суровая кара. Но существовало слишком много аспектов, где она чувствовала себя уязвимой. С какой стороны ждать нападения?Элизабет поднялась с постели и подошла к окну. Отдернув шторы, она распахнула обе створки и высунулась наружу. От прохладного ветерка, шевелившего волосы, ее кожа покрылась мурашками. Она заставила себя посмотреть вниз. Интересно, разобьется ли она насмерть, упав с такой высоты? Или только покалечится? И будет ли это хуже того, с чем ей приходится жить сейчас?Но если она умрет…По спине ее пробежали мурашки, когда раздался шорох открывающейся стенной панели. Элизабет не ожидала, что баронесса явится так скоро. Хотя, может, это и к лучшему — все наконец разрешится и она избавится от невыносимого напряжения.Она обернулась и спокойно заговорила, не сразу сообразив, что вместо Луизы в комнате находится совсем другой человек:— Я не ждала тебя.— Мне это и в голову не приходило. — Нортхэм выпрямился и отряхнулся. Он все еще был в вечернем костюме — черном фраке, темно-серых брюках и ослепительно белой сорочке с накрахмаленным воротничком и элегантно повязанным галстуком, — ничуть не пострадавшем от путешествия по пыльному коридору. — Но возникает естественный вопрос: кого еще ты не ожидала увидеть?— Уходи.— Я заметил, что столик больше не закрывает вход. Из чего можно заключить, что это сделано в ожидании посетителей. Насколько мне известно леди Баттенберн время от времени пользуется этим путем. А как насчет ее мужа?Элизабет отшатнулась, словно ее ударили.— Уходи! — повторила она гневно.Нортхэм склонил голову набок, словно размышляя над ее реакцией.— Должно быть, я ошибся. Прошу прощения. — Он нагнулся, закрыл панель и снова выпрямился. — Знаешь, я совсем не уверен, что нашел бы этот проход, если бы не сегодняшнее развлечение. Я случайно наткнулся на него, когда мы с леди Пауэлл охотились за подсказками.Элизабет ни на секунду не поверила, что он хоть что-то делает случайно. Если Нортхэм оказался в этой части дома во время охоты за сокровищем, то сделал это сознательно, а не потому, что неправильно истолковал подсказку. Бросив взгляд в сторону гардеробной, она решила спрятаться там, подпереть дверь шкафом и не выходить, пока граф не уберется из ее спальни.— Мне казалось, что ты не выносишь замкнутого пространства.Нортхэм оглянулся на закрытую панель.— Пожалуй, я слегка преувеличил. Я боюсь только платяных шкафов.Элизабет скрипнула зубами.— Ты должен уйти. — Как будто со стороны она отметила ровное звучание своего голоса, и это было странно, потому что находилось в полном противоречии с подступающей истерикой. Когда в последний раз она до такой степени поддавалась эмоциям?Ответ пришел мгновенно вместе с обжигающей вспышкой стыда. Она стояла в нескольких шагах от того места, где Нортхэм прижал ее к стене, заставив забыть обо всем на свете, кроме наслаждения. В то утро она словно превратилась в сгусток эмоций, и это не принесло ей душевного покоя. Сколько еще ей придется расплачиваться за это?Нортхэм подвинул бедром туалетный столик, так что он частично закрыл проход Он не стал спрашивать у Элизабет, заперта ли дверь, — просто подошел и запер ее. Затем указал на открытое окно.— Я не намерен уходить этим путем, — заявил он — Даже если мое пребывание здесь закончится поспешным браком.Нортхэм придвинул к себе мягкий табурет и уселся на него, скрестив на груди руки и вытянув длинные ноги.— Может, ты тоже сядешь, Элизабет? — учтиво предложил он. — Я не причиню тебе вреда.Элизабет не сдвинулась с места. — Принести тебе шаль?»Совсем как Луиза, — подумала Элизабет. — Проявляет заботу, чтобы замаскировать жестокость». Она отказалась.— Прости. Похоже, я неудачно начал.Элизабет не стала оспаривать его слова, считая, что это еще мягко сказано. Она стояла на фоне темного проема окна, озаренная светом одинокой свечи, горевшей на столике у кровати, и он видел легкую дрожь, сотрясавшую ее тело. — Мы могли бы стать друзьями, если бы ты позволила. Я не могу отделаться от ощущения, что ты нуждаешься в помощи. И предлагаю тебе свою защиту От чистого сердца и без каких-либо обязательств с твоей стороны. Можешь не опасаться, что я потребую что-нибудь взамен.Элизабет глубоко втянула в грудь воздух, затем медленно выдохнула и закрыла глаза. Когда она вновь подняла ресницы, ее взгляд был лишен всяких эмоций. Страсть и боль, страх и смирение — все было подавлено, уступив место абсолютно бесстрастному выражению.— Уходи, — повторила она снова. — Больше мне от тебя ничего не нужно.Нортхэм ненадолго задумался, затем встал, вздохнул и двинулся к ней. Она была настолько неподвижна, что ему захотелось ее встряхнуть. Или, наоборот, обнять и прижать к себе. Но он не сделал ни того, ни другого. Остановившись в шаге от нее, он тихо произнес:— Что такого ты сказала Сауту, что он так хохотал? — По какой-то непонятной причине в его голосе прозвучали хриплые нотки.Элизабет внезапно поняла, что ему не обязательно касаться ее, чтобы лишить присутствия духа. Как выяснилось, Нортхэм мог совершить это чудо силой одних лишь слов. Она напомнила себе, что он военный и, надо полагать, преуспел в стратегии куда больше, чем она.— Я усомнилась в его умственных способностях.— Нортхэм приподнял брови.— Неужели? И он счел это забавным?— Возможно, все дело в том, как я это сказала.Он задумчиво улыбнулся, скользнув взглядом по ее лицу.— Могу себе представить. У тебя иногда бывает такой вид. — Ему не хотелось задевать ее чувства, однако позволить ей изображать равнодушие он тоже не мог — Саутертон доказал сегодня вечером, что он на редкость умен, не так ли?— Да, — ответила Элизабет, не понимая, куда он клонит — Он разгадал значение всех подсказок.— Наверное, так оно и было. — Его губы слегка изогнулись в улыбке. — Хотя я имел в виду тот факт, что ему удалось свести нас вместе.— Ничего подоб… — Она прервала на полуслове свой бурный протест, задумавшись о вечерних событиях. Ее брови поползли вверх, по мере того как истина доходила до ее сознания. Похоже, их с Нортхэмом передвигали по галерее как шахматные фигуры. — Ловко, ничего не скажешь.— Он считает себя чрезвычайно хитроумным и к тому же подозревает, что между нами существует некое притяжение.Элизабет распахнула глаза.— И зачем ему понадобилось нас сводить?— Об этом надо спросить его. Может, ему захотелось вы играть пари?— А что, существует еще одно пари?— Да.Элизабет нервно сглотнула.— Насчет нас?— Похоже на то. Я не знаю деталей. Впрочем, как ты могла убедиться на охоте, они способны заключать пари по любому поводу.— А ты?— В этом пари я не участвую.Едва ли это могло сойти за ответ на ее вопрос, но Элизабет не стала уточнять.— Надеюсь, мы стоим больше шиллинга?— Кажется, они упоминали ставки в один соверен.— О, целый соверен.— Понимаю. Это довольно унизительно.Элизабет вдруг ощутила дрожь в коленях и поняла, что больше не в силах стоять.— Думаю, мне лучше сесть.Она не стала противиться, когда он поддержал ее под локоть. Это было легчайшее прикосновение и вопреки здравому смыслу необыкновенно приятное. Когда она расположилась в глубоком кресле, Нортхэм отошел и тут же вернулся с ее шерстяной шалью. Она позволила ему набросить шаль ей на плечи и вздрогнула, когда его пальцы скользнули по ее шее.Нортхэм передвинул мягкий табурет от туалетного столика к ее креслу, а затем уселся на него, избавив Элизабет от заблуждения, что табурет предназначен для ее удобства.— Как твоя нога? — заботливо спросил он.— Нормально. — По правде говоря, она и думать забыла о ноге и была благодарна ему за напоминание. Это поможет ей сосредоточиться. — Я написала полковнику. Передала ему твои наилучшие пожелания и заверила, что со мной все в порядке.— Этого достаточно, чтобы убедить его?— Если ты сначала убедишь меня.— Ответ был вполне предсказуем:— Не представляю, как это сделать. Ты ведь не веришь мне.— Поверю, когда услышу правду. — Он выдержал паузу, а затем нанес удар: — С кем ты разговаривала, прежде чем поняла, что это я?Элизабет молчала, опустив голову.— Баронесса предупредила тебя, что сокровище спрятано за картиной Вермера?Элизабет все так же молча смотрела в пол.— Почему для тебя так важно, чтобы я к тебе не подходил?Она иронически выгнула бровь.Нортхэм подтянул ноги и подался вперед, упираясь локтями в колени и сложив руки домиком под подбородком.— Сколько у тебя было любовников?Элизабет не удалось сдержать тихий возглас.— Прошу вас, милорд, не надо, — поморщилась она, не поднимая головы.— Меня зовут Брендан, — твердо выговорил он. — Можно Норт, если тебе так больше нравится. Мы были близки и должны вести себя соответствующим образом.Он вытянул ноги, коснувшись башмаком ее голой ступни. Элизабет пронзила дрожь. Был ли это страх? Отвращение? Желание? Она не знала.Нортхэм не сводил с нее пристального взгляда.— А знаешь, я ревновал тебя. Сегодня вечером. Когда услышал смех Саута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39