— Вы же заявили, что у вас нет секретов. Естественно, я подумала, что всем известна сумма ваших долгов и тот факт, что вам необходимо срочно жениться.Радерфорд, побагровев, так поспешно вскочил на ноги, что чуть не опрокинул стул Он взглянул на леди Пауэлл, но она демонстративно отвернулась Мисс Карузерс встала рядом с родителями. Как только весть о его стесненных обстоятельствах распространится в высшем свете, ему придется искать жену в Америке. От одной этой мысли ему стало не по себе.Еще около дюжины гостей рискнули пообщаться с гадалкой, и наконец Саутертон тоже направился к ее столу. Надо сказать, что далеко не каждый, уходя от мадам Фортуны, чувствовал себя униженным. Эмили Фартингейл мадам Фортуна предсказала, что она найдет издателя для своей книги. Поскольку никто не знал, что она пишет роман, это вызвало удивленный и одобрительный гул среди зрителей. Сэр Артур Армитидж услышал, что через семь месяцев у него родится сын. На радостях он бросился к своей жене и приподнял ее в воздух вместе с будущим наследником.Лорд и леди Меривезер также получили приятные известия, как и мисс Стивене, которая узнала, что скоро выйдет замуж.Даже лорд Баттенберн поддался угоЬорам и занял место за столом гадалки. Мадам Фортуна рассмеялась, увидев выбранную им карту. Та относилась к Большому Аркану и отражала весьма важный аспект его жизни.— У нас есть кое-что общее, — сообщила она хриплым шепотом, постукивая ногтем по карте. — Вы тоже играете в карты, милорд, хотя не думаю, что вы видите в своих картах то, что я вижу в своих.Кивнув, Баттенберн вытащил из внутреннего кармана колоду карт, раскинул их по столу, потом ловко сложил. Он повторил эту процедуру пару раз, прежде чем предложить гадалке снять верхнюю карту. Мадам Фортуна сняла карту и показала ее всем. Это была дама пик. Барон виртуозно перетасовал колоду, так что карты, казалось, на мгновение зависли в воздухе, образуя веерообразную линию, после чего извлек из колоды даму пик, объявив, что дама символизирует мадам Фортуну, а масть — его собственное сердце, которое она у него похитила. Сделав это заявление, Баттен-берн чмокнул мадам Фортуну в морщинистую щеку, что позабавило его гостей и очаровало старую гадалку ничуть не меньше, чем маленькое представление, которое он устроил.Когда пришла очередь Саутертона, он развернул стул и уселся на него верхом. Его мальчишеская ухмылка произвела обычное впечатление.— Мошенник, — фыркнула мадам Фортуна, впрочем, весьма добродушно. Она тщательно перетасовала карты, но не стала предлагать ему выбрать одну, а разложила карты в виде кельтского креста.Саут подался вперед, с интересом наблюдая за ее действиями.— Что вы видите? — спросил он, чувствуя, как по спине побежали мурашки.— У вас здесь есть друг, — изрекла она наконец.Она говорила так тихо, что Сауту пришлось напрячь слух. Он сомневался, что кто-нибудь, кроме него, расслышал ее слова— Да.— Я вижу угрозу.— Он нахмурился.— Кому, моему другу?Мадам Фортуна помедлила, прежде чем ответить:— Да. Но не только…Со стороны слушателей раздался голос леди Пауэлл:— Что это вы там шепчетесь? Мы тоже хотим знать, что показывают карты. — Раздался смех и возгласы поддержки — Женится ли Саутертон до конца этого года?Мадам Фортуна, идя навстречу пожеланиям аудитории, ткнула пальцем в центр креста, где две карты накладывались одна на другую под прямым углом. Улыбнувшись, она постучала по «дурачку», лежавшему поверх «любовников».Саутертон кивнул, без труда догадавшись, что она имеет в виду.— Она говорит, что мы не подходим друг другу, — сообщил он леди Пауэлл. — Но у меня на сей счет другое мнение. — Заметив, что гадалка собирается предостеречь его, он тихо добавил: — Я все понял.Он поднялся со стула, уступив место очередному гостю, однако не стал возвращаться к Элизабет, а подошел к Нортхэму и отвел его в сторону.Норт взглянул на приятеля с легкой усмешкой:— Не знаю, как тебе это удалось, но ты умудрился восстановить против себя сразу двух женщин. Леди Пауэлл так рассвирепела, что…— Бог с ней, есть дела поважнее.Нортхэм тотчас стал серьезным, чего и добивался Саут.— Что случилось?— Она говорит, что тебе что-то угрожает.— Кто говорит? Элизабет?— Нет, мадам Фортуна.Норт расслабился. Если бы предостережение поступило от Элизабет, он отнесся бы к нему с должным вниманием. А так… Он хмыкнул.— Сомневаюсь, что стоит волноваться. Зловещие предсказания — это часть ее ремесла.Саутертон не был в этом до конца уверен.— Неужели ты забыл, что она предсказала гибель твоего отца и брата?— Не забыл, но, если ты помнишь, ничего определенного она тогда не сказала. Это было скорее ощущение. Ты ведь знаешь, прошло много лет, прежде чем их не стало. — Нортхэм до сих пор помнил, как сильно повлияла на него та короткая встреча с мадам Фортуной. Неделями, даже месяцами он мог не думать о ее словах, но наступал момент, и страх перед потерей отца и брата с новой силой накатывал на него. Этот непрекращающийся ужас омрачил все его детство. Довольно долго он всерьез подумывал о том, чтобы найти ее и заставить отречься от своих слов, надеясь, что таким образом обретет душевный покой. — Она совершенно безобидна, — заверил он Саута. — А все ее трюки — не более чем развлечение для праздной публики.— Но она знала, что у меня есть друг.Норт приподнял бровь.— Вот как? И что, она назвала тебе имя?— Не вижу ничего смешного.Нортхэм негромко рассмеялся. Сквозь узкую брешь в толпе зрителей он увидел леди Пауэлл, сидевшую на стуле перед гадалкой. Он не слышал, о чем шла речь, но, судя по смешкам гостей, они наслаждались смущением вдовушки и нисколько ей не сочувствовали. И это было тем более странно, что многие из них могли вскоре оказаться на ее месте.— Брось, Саут. Не стоит относиться к ее словам слишком серьезно. Это ничего тебе не даст, кроме головной боли.Саутертон немного помолчал.— Она показала мне еще две карты, — тихо проговорил он. — «Любовников» и «дурачка». Что бы это значило?— То, что ты сказал истекающей слюной публике. Что вы с леди Пауэлл не подходите друг другу. К счастью, мадам Фортуна вовремя вмешалась.В других обстоятельствах Саутертон, возможно, посмеялся бы, но сейчас лишь сузил глаза.— В том-то и дело, Норт! Роман с леди Пауэлл существует только у нее в голове, и мы никогда не были любовниками.Норт озадаченно нахмурился.— Что ты хочешь этим сказать?— Не думаю, что эти карты предназначались мне. Скорее это послание тебе. — Саутертон не удивился бы, если бы Норт послал его в нокаут или хотя бы нанес ему словесный удар, не менее ощутимый и жестокий. Но когда тот, ничего не ответив, посмотрел на Элизабет, Саут понял, что если кто и ударил, так это он сам. — Ты что-нибудь понимаешь, Норт?Нортхэм покачал головой, хотя и подозревал, что он и есть тот самый «дурак», о котором идет речь. Элизабет стояла в стороне от гостей, на том самом месте, где ее оставил Саутертон. Она побледнела, глаза казались слишком большими на осунувшемся лице. Она не только не получала удовольствия от устроенного леди Баттенберн представления, но выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.И поделом ей, подумал Нортхэм с внезапным ожесточением. Элизабет Пенроуз хранит больше секретов, чем все курьеры Веллингтона в разгар войны. Интересно, разоблачения какого из них она больше всего боится?Он переступил с ноги на ногу, борясь с желанием к ней подойти. Даже зная, что Элизабет не обрадуется его вмешательству, он хотел избавить ее от общения с мадам Фортуной, которого она почему-то опасалась. Однако не мог придумать, как это сделать. Лорд и леди Баттенберн, казалось, твердо вознамерились подвергнуть испытанию всех гостей, из чего Нортхэм снова заключил, что они всерьез настроились вывести Джентльмена на чистую воду. И все это было куда серьезнее, чем могло показаться из легкомысленного вступления баронессы.— Вернись к Элизабет, — произнес он, обращаясь к другу. — А я пойду на исповедь к Мадам. Приготовься услышать, как я списал у тебя экзаменационную работу по географии на втором году обучения в Хэмбрике.— Правда? Но я ничего не смыслил в географии.— Знаю. Я сделал это в знак протеста против усилий деда сделать из меня ученого.Саутертон расхохотался во весь голос, чем вызвал на себя перекрестный огонь осуждающих взглядов. Впрочем, он тут же обезоружил их извиняющейся улыбкой.— Ладно. — Он коснулся локтя Норта. — Будь осторожен, хорошо? Я не могу избавиться от ощущения, что мадам Фортуна знает больше, чем говорит.Нортхэм думал так же, хотя и не знал, основываются ли предвидения гадалки на реальности или питаются из другого источника. Это еще следовало выяснить.— Иди. — Он подтолкнул приятеля, увидев, что Элизабет решительно шагнула вперед. — Задержи ее хотя бы до тех пор, пока я не испытаю судьбу.Саут двинулся сквозь толпу с проворством и изяществом парусника, рассекающего океанские волны, и вскоре оказался рядом с Элизабет. Прибыв на место, он оглянулся на Норта и получил от него благодарный кивок. Затем, не обращая внимания на протесты Элизабет, он взял ее под руку и увлек в сторону, подальше от гадалки.— Что это вы себе позволяете? Я собиралась быть следующей, — заявила она, решительно выставив подбородок.— Неужели? В таком случае я ничуть не сожалею о своем поступке. Уверяю вас, куда приятнее наблюдать за рыбками в аквариуме, чем быть этой самой рыбкой. Как вы полагаете, что задумала леди Баттенберн?— Откуда же мне знать?— Странно. Я считал вас ее доверенным лицом.Тон Элизабет был нарочито прохладным:— Вы ошиблись.Она поднялась на цыпочки и вытянула шею, пытаясь разглядеть за широкими плечами лорда Хитеринга, кто занял место за столом. При виде Нортхэма ее сердце оглушительно забилось. Она судорожно вцепилась в рукав виконта.Саут посмотрел на ее пальцы, комкающие шерстяную ткань его фрака.— Леди Элизабет? — тихо шепнул он.Она подняла голову, и он чуть не отшатнулся от ее обвиняющего взгляда.— Вы обо всем договорились, — презрительно протянула она.Саут не стал притворяться, будто не понимает, что она имеет в виду.— Норт так или иначе должен был пройти через это. Какая разница, кто из нас будет первым?Большая разница, только едва ли он это может понять. Сделав над собой усилие, Элизабет отпустила его рукав и опустила руки.— Я хочу посмотреть, — заявила она. — Давайте пройдем вперед.Саутертон не мог привести ни единой разумной причины для отказа, кроме одной — инстинкт удерживал его от этого шага. Но поскольку попытка удержать Элизабет силой вызвала бы в публике ненужное любопытство, ему ничего не оставалось, кроме как проводить ее к столу. Похлопав лорда Хитеринга по плечу, он попросил его посторониться. Вскоре они с Элизабет уже стояли в первом ряду зрителей.Сидя напротив мадам Фортуны, Норт пришел к выводу, что его первое впечатление оказалось ошибочным. Гадалка постарела. Складки в уголках рта углубились, на лбу пролегли морщины, тыльную сторону ладоней испещрили коричневые пятна. Она казалась меньше ростом, но, возможно, это объяснялось тем, что сам он стал выше и прямее, тогда как ее спина согнулась, а плечи поникли.Он слегка улыбнулся, глядя, как она тасует карты. Едва ли она вспомнит его теперь, после стольких лет и изменений, внесенных временем в его черты. В конце концов, он всего лишь один из множества клиентов, прошедших перед ней за минувшие годы. Тем не менее ему пришлось бороться с собственным, несколько извращенным чувством юмора, чтоб не задать гадалке тот же вопрос, что и много лет назад. Резонанс, который засим последует, наверняка поставит точку в этом спектакле и сделает его парией во всех кругах высшего света, кроме самых либеральных. Он хмыкнул, решив, что ради столь заманчивых последствий стоит рискнуть.— Вас что-то забавляет? — осведомилась мадам Фортуна резким тоном.Нортхэм прочистил горло.— Нет. Нет, мадам.— У вас пересохло в горле. Можно подать нам сюда что-нибудь выпить? — Она величественно махнула лорду Баттенберну. — Персикового бренди, если не возражаете.Нортхэм удивленно моргнул.— Персикового?Выражение лица гадалки нисколько не изменилось.— Конечно. Вам же нравится вкус персиков, не правда ли, милорд? — Она помолчала, пока лакей ставил на стол поднос с графином и двумя рюмками. Отложив карты, она небрежным жестом отослала слугу и налила им обоим бренди. — Посмотрим, — пояснила она, протягивая ему одну из рюмок, — сработает ли фокус.Нортхэм взял бренди и ощутил покалывание в пальцах. Сначала он решил, что она коснулась его рукой, но затем сообразил, что они держали рюмку за разные части: она за стенки, а он за ножку.— Вот так, — тихо проговорила она. — Что и требовалось доказать. — Глядя в ее темные глаза, Нортхэм ясно видел, что не он один помнит об их предыдущей встрече. Все эти годы Бесс Боулс жила в ожидании повторной встречи, хотя и не знала, где и когда это случится. — К счастью, вы единственный, кто вызывает у меня подобные ощущения.Нортхэм нахмурился.— Что-то я не понимаю.Гадалка весело закудахтала и лихо проглотила свой бренди.— Я тоже.В течение нескольких недель после той ярмарки она жила в тревоге, что ее снова посетят пророческие видения. Когда этого не произошло, она почти убедила себя, что все это не более чем плод ее воображения. Почти. Иногда она ощущала покалывание в кончиках пальцев или мурашки, пробегавшие по спине. Расспрашивая людей, которые вызывали в ней подобные ощущения, Бесс неизменно обнаруживала связь между ними и мужчиной, сидевшим сейчас перед ней. Она не знала, как это объяснить. И даже не была уверена, что такое вообще возможно. Однако отрицать тот факт, что она испытывает нечто необычное, мадам Фортуна тоже не могла.— Пейте, — велела она и принялась раскладывать карты.Положив первую, она задумчиво кивнула, ничуть не удивившись, что та символизирует могущественные силы Главного Аркана. — Жертва…Глядя на изображение виселицы с петлей, Нортхэм ощутил потребность расслабить воротник и галстук, ставшие вдруг слишком тесными. Зрители притихли, перестав перешептываться.— Это смерть?— Господь с вами, нет! Можете не переживать по этому поводу. «Повешенный» обычно означает финал или поворот событий. В данном случае, думаю, кому-то требуется жертва. — Она выдержала паузу и зловеще добавила: — Осуждение.Нортхэм поднес рюмку к губам и залпом выпил, проявив не больше уважения к прекрасному бренди, чем мадам Фортуна. Отставив бокал, он оглянулся через плечо на Саута.— Я всего лишь осужден, — произнес он с усмешкой. — А не приговорен. — Саутертон, однако, даже не улыбнулся, а стоявшая рядом Элизабет вздрогнула. Норт повернулся к гадалке: — И кто же меня осудит?Мадам Фортуна сняла первую карту с колоды и положила ее поверх «повешенного».Нортхэм уставился на «императрицу», карту, символизирующую материнство, плодородие и природу. Пышная фигура женщины напомнила ему баронессу, и он бросил на гадалку вопросительный взгляд.— Женщина, которая рядом с вами.Саутертон почувствовал, как пальцы Элизабет снова вцепились в его рукав. Он накрыл их ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей сохранять спокойствие.Нортхэм поинтересовался с показной беззаботностью:— В прямом или переносном смысле? — Эта реплика произвела нужный эффект, ослабив повисшее в гостиной напряжение.Вместо ответа мадам Фортуна перевернула третью карту. На сей раз это была рогатая фигура.— Полагаю, это дьявол.Нортхэм был сыт по горло. Он начал подниматься со стула.— Сядьте, милорд.Это было сказано так резко и с такой властностью, что Нортхэм рухнул на стул. Среди зрителей раздались смешки, да и сам он не мог не улыбнуться.— Ладно. Что еще скажете, мадам?Она подняла следующую карту, так чтобы ее могли видеть все. Это была семерка треф.— Эта карта может означать награду, — пояснила она, — или богатство. Например, сокровище, которое вам не при надлежит.Нортхэму показалось, что по его спине прошлись ледяные пальцы. Однако выражение его лица осталось невозмутимым, а голос ровным.— Объяснитесь, мадам.— У вас есть нечто, не принадлежащее вам.Лоб Нортхэма прорезала вертикальная морщинка.— Это вам тоже придется объяснить.Мадам Фортуна отложила колоду и разложила веером лежавшие на столе карты. Повешенный. Императрица. Дьявол.»Семерка треф. Знаки были столь очевидными, что ошибиться в их значении было невозможно. Она заметила, что ее рука, касавшаяся карт, слегка дрожит. Причина этой дрожи также не была секретом для старой гадалки. Больше всего ей хоте лось, чтобы все сложилось иначе.Она вспомнила, каким юным и невинным он был, когда задал ей свой возмутительный вопрос. Он стал старше, и его темно-кобальтовый взгляд давно потерял свое невинное очарование, однако Бесс Боулс не сомневалась в его порядочности. Сущность его характера не изменилась. Она чувствовала это двадцать лет назад, чувствовала и сейчас. Если бы карты легли по-другому, Бесс постаралась бы его защитить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39