Столкновение леди Баттенберн с Джентльменом послужило темой для многочисленных обсуждений, домыслов и преувеличений. Баронесса упорно утверждала, что вор показал себя истинным джентльменом, а если она и кричала, то только потому, что слишком огорчилась, когда он скрылся с ее любимым ожерельем. Были и такие, кто не сомневался, что Джентльмен пытался навязать баронессе более интимные знаки внимания, о которых она умолчала, но никто из них не решался заговорить об этом в ее присутствии.Относительно личности вора строились разные догадки, но до персональных обвинений дело не доходило. Шепотом произносилось имя Саутертона, что снова привлекло к нему леди Пауэлл. Упоминались и другие имена, но в шутку, и никто не обижался. В сущности, тот факт, что Джентльмен, возможно, находится среди гостей, придавал Баттенберну особый статус. Всем было известно, что Джентльмен удостаивает своим вниманием только самое изысканное общество.Нортхэм, далекий от того, чтобы заниматься сплетнями, держал свои предположения при себе. Хотя баронесса и дала описание вора, она слишком переволновалась, чтобы можно было полагаться на ее слова. К тому же она постоянно подвергала сомнению собственные утверждения. Охарактеризовав злоумышленника как высокого темноволосого мужчину, она заявила, что он наверняка носит каблуки и парик. Сообщив, что у него внушительная фигура, она тут же добавила, что его сюртук, возможно, подбит ватой на плечах и груди.В общем, то ли высокий, то ли низенький. То ли стройный, то ли плотный. И так до бесконечности.Вздохнув, Нортхэм отпустил поводья Лошадь замедлила шаг и двинулась через ручей, осторожно ступая по неровному дну. Перебравшись на другой берег, граф спешился и пустил кобылу пастись, а сам присел на берегу, задумчиво покусывая травинку. Это была не лучшая поза для размышлений, но поскольку прислониться спиной было не к чему, он решил, что сойдет и такая.Вдалеке, на вершине холма, словно средневековая крепость, возвышался Баттенберн-Холл. Глядя на его серые стены, казавшиеся идеально гладкими в ярком солнечном свете, Нортхэм с трудом верил, что это именно он карабкался по ним. Но его пальцы, теперь защищенные мягкой кожей перчаток, еще хранили свидетельства того, что это ему удалось. Если Джентльмен проделал то же самое, у него, надо думать, хватило ума воспользоваться перчатками. Нортхэм поставил себе целью осмотреть руки всех гостей, но не обнаружил никаких признаков того, что кто-либо из них форсировал стены замка.Мысли Норта снова обратились к дочери графа Роузмонта. Он не мог припомнить ни одного скандала, связанного с ее именем. Попытка разжиться какими-либо сведениями у Саутертона, после того как выяснилось, что его сестра знакома с Элизабет, ни к чему не привела.Первый сезон леди Элизабет нельзя было назвать успешным. У нее было несколько поклонников, но ни один из них не решился сделать ей предложение то ли из-за нее самой, то ли из-за ее отца. Нортхэм имел все основания полагать, что перспектива предстать перед Уильямом Пенроузом, графом Роузмонтом, вселяла ужас в претендентов на руку его дочери. Выбор Элизабет, по всей вероятности, был весьма скромным и сводился к самым отчаянным и самым безрассудным из потенциальных женихов.Знакомство Нортхэма с Роузмонтом ограничивалось редкими встречами в клубе «Уайте», членами которого они оба являлись, и наблюдениями за выступлениями графа в палате лордов. Роузмонт серьезно относился к своим обязанностям и активно участвовал в дебатах. Он был безупречно вежлив и придавал большое значение внешнему виду.От полковника Нортхэм знал, что Роузмонт несколько лет жил вдовцом, прежде чем снова женился. Именно его вторая жена, красавица Изабел, младшая дочь графа Милфорда, вывела Элизабет в свет и опекала ее на балах и раутах того сезона. Нортхэм также знал, что молодая супруга Роузмонта шесть лет назад подарила ему наследника.Отношения, существовавшие между Элизабет и ее отцом, нельзя было назвать простыми. Элизабет приезжала в Роузмонт дважды в год и проводила там несколько недель. Не избегала она и лондонского дома отца, как и его северных владении, которые изредка посещала. Неизменно почтительная, Элизабет никогда не перечила графу, что вызывало зависть многих отцов семейств, недовольных строптивостью своих дочерей. Поскольку она отличалась похвальной нравственностью и здравым смыслом, граф позволял ей проводить много времени в обществе добродушных и хлебосольных лорда и леди Баттенберн При всей внешней благопристойности сложившаяся ситуация озадачивала полковника Блэквуда. К тому же его беспокоило отчуждение, возникшее в последнее время между ним и Элизабет. Писала она ему теперь редко и еще реже навещала.Полковника не обманули уверения Элизабет, отрицавшей наличие каких-либо сложностей в отношениях с отцом. Определенное напряжение между ними существовало еще с тех пор, как умерла ее мать, но Блэквуда больше всего беспокоило, что все это начинает сказываться и на его отношениях с Элизабет.Был ли несчастный случай в Роузмонте причиной ее разрыва с отцом? Полковник явно не придавал большого значения этому событию. Он даже не счел нужным упомянуть о хромоте Элизабет, предоставив Нортхэму обнаружить это самому.— Постарайся выяснить, что с ней происходит, — попросил он. — Я не могу избавиться от мыслей, что Элизабет грозит опасность.Опасность. Довольно точное слово, решил Нортхэм. Несмотря на погожий день, он испытывал странное напряжение. Мышцы шеи и плеч сводило, на щеке подрагивал мускул. Нортхэм перевернулся на живот, выплюнул изжеванную травинку и сорвал другую, пообещав себе, что обойдется с ней более деликатно.Он попытался представить себе, как объяснит положение вещей полковнику, используя выражения самой Элизабет. Не может же он в самом деле сказать: «Мне очень жаль, сэр, но дочь вашей любимой кузины весьма недвусмысленно аттестовала себя шлюхой». Нет, так не пойдет. Полковник будет прав, если продырявит его пулей за подобное известие.Еще хуже — признаться в близости с Элизабет. «Я убедился в этом на собственном опыте, сэр». Но так ли это? Его опыт общения с доступными женщинами исчерпывался лагерными потаскушками. Нортхэм предпочитал с ними не связываться. В юные годы он сменил несколько любовниц, умных, изящных и искусных в постели, но все они по прошествии некоторого времени ему надоедали. При расставании он щедро обеспечивал каждую, что служило своего рода сигналом для множества других особ, обладавших аналогичной репутацией и решимостью не упустить свой шанс. Впрочем, ни одна из его любовниц не была у него на содержании, и ни одну из них он не считал шлюхой.И тем более он не считал таковой Элизабет Пенроуз. Хотя она и приложила немало усилий, чтобы убедить его в этом, и даже великодушно предложила выход из неловкого положения, удалившись в гардеробную под надуманным предлогом. Однако не убедила.Уверенный, что с его стороны не было принуждения, Нортхэм тем не менее понимал, что все произошло вопреки воле Элизабет. Правда, сражалась она не с ним, а с собой и, потерпев поражение, не обратила свой гнев на него. То, что он увидел в ее глазах, казавшихся нестерпимо яркими от слез, было отвращением к самой себе.Конечно, Элизабет не утверждала, что через ее спальню проследовали толпы мужчин. Просто упомянула, что кто-то был. Как это она выразилась? Нортхэм задумался, припоминая. Ах да! «Вы не были у меня первым».Он застонал, сожалея, что память в точности воспроизвела слова Элизабет Как он и опасался, выражение «не были первым» могло подразумевать как одного мужчину, так и по меньшей мере дюжину.Нортхэм выпрямился, ощутив вдруг беспричинную злость. И настоятельное желание съездить кому-нибудь по физиономии. Выплюнув травинку, он свистнул, и его кобыла не спеша подошла к нему и стала рядом, пока он надевал шляпу и перчатки. Он нетерпеливо взлетел в седло и схватил поводья. Его воинственный настрой передался лошади, и спустя мгновение он во весь опор мчался через луг, пытаясь ускользнуть от демонов, терзавших душу.— Кажется, мы с вами партнеры, леди Элизабет.Обернувшись, Элизабет вынуждена была запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо виконту Саутертону.— Да, милорд. — Она тепло улыбнулась — Я умоляла леди Баттенберн дать вам в пару кого-нибудь более смышленого, но она была непоколебима. Должна предупредить вас, что я не сильна в разгадывании загадок.— Это не важно, — любезно отозвался Саут. — Готов по спорить, что вы знаете все закоулки этого дома лучше, чем кто-либо другой из гостей и даже, возможно, некоторые слуги. А поскольку прислуга не участвует в игре, как и барон с супругой, ваша помощь в поисках сокровища может оказаться поистине неоценимой. — В его светло-серых глазах сверкнули искорки. — Кстати, что происходит? Баронесса на удивление неразговорчива, что ей вовсе не свойственно, а его светлость не произнес ни одного лишнего слова вчера вечером, хотя и находился в изрядном подпитии.— Вы хотите сказать, что пытались напоить барона в надежде, что он проболтается?— Неужели я напрасно старался?Элизабет рассмеялась:— Боюсь, что да. Харрисон способен проглотить немалое количество бренди без каких-либо неприятных для себя последствий. — Она похлопала виконта по руке сложенным веером. — Что же касается сокровища, я не представляю, где его искать. Я не имела никакого отношения к организации поисков, иначе меня исключили бы из числа участников.Саутертон изобразил разочарование:— В таком случае одна надежда на мои блестящие умственные способности. Придется напрячь серое вещество.— Лучше напрячь воображение. Если, конечно, оно у вас есть.Опешив, Саут секунду молчал, затем расхохотался. Его искренний добродушный смех разнесся по гостиной.— Тише, — шикнула Элизабет, пытаясь сдержать улыбку. — Мы привлекаем внимание.В другом конце комнаты леди Пауэлл резким движением раскрыла веер из слоновой кости и поднесла его к лицу, чтобы спрятать хмурую гримасу, с какой она наблюдала за попытками Саутертона сдержать очередной приступ смеха.— Не удивлюсь, если у него начнутся судороги.— Я тоже, — пробурчал Нортхэм, наблюдавший за виконтом с не меньшим любопытством. Впрочем, гораздо больше его интересовала Элизабет, чье настроение было полной противоположностью его собственному. Чем ласковее она улыбалась Сауту, тем сильнее ему хотелось что-нибудь сломать, начиная с веера леди Пауэлл и кончая шеей своего приятеля. А если в промежутке между тем и другим он заденет изящную челюсть Элизабет — что ж, тем лучше. Леди Пауэлл постучала по его плечу кончиком веера.— Лучшая месть — это победа, вы не считаете? Нам ничего не остается, кроме как выиграть приз.Нортхэм выразительно посмотрел на веер, выбивавший дробь у него на плече. Леди Пауэлл поспешно отдернула руку.— Кажется, лорд Баттенберн готовится сообщить нам правила игры, — проговорил он, предлагая ей руку. — Может, подойдем поближе и послушаем?Барон прочистил горло и подождал, пока стихнут разговоры. Он взгромоздился на ящик, специально принесенный в гостиную для этой цели, и теперь возвышался над собравшимися, нетерпеливо поглядывая на них. Впрочем, облаченный в яркий жилет цвета лаванды, желтые бриджи и накрахмаленную рубашку с жабо и небрежно повязанным галстуком, он привлек бы к себе внимание и без всех этих ухищрений.— Итак, господа, — начал он приятным баритоном, — обещаю, что, если Джентльмен не опередит вас в погоне за сокровищем, ваши усилия будут щедро вознаграждены. Глава 6 Убедившись, что завладел вниманием аудитории, барон продолжил:— Ее светлость собственноручно спрятала сокровище в потайном уголке замка Я, разумеется, имею в виду дом, а не все поместье. Предупреждаю: не ищите сокровище среди чьих-либо личных вещей. А кроме того, запомните, что спальни не входят в область поиска.Он сделал вид, что не слышит смешков слушателей, хотя нужно было обладать изрядной выдержкой, чтобы не наградить осуждающим взглядом леди Хитеринг, которая своим хихиканьем посылала лорду Аллену недвусмысленное приглашение найти ее сокровище.— Леди Баттенберн сейчас раздаст первые подсказки. Они могут отличаться друг от друга, но в конечном итоге приведут самых сообразительных к заветной цели. Обнаружив очередную подсказку, оставляйте ее на месте для других участников. Сокровище, естественно, только одно, и его ни с чем не перепутаешь. Можете не сомневаться, вы его сразу узнаете, как только найдете.— Мы должны уложиться в определенный срок? — спросил кто-то.— Ах да, спасибо, что напомнили. Срок истекает в полночь. — Барон вытащил карманные часы и уточнил время. — В вашем распоряжении два часа. Чтобы не возникло недоразумений, будем ориентироваться на показания часов в главном холле. — Он обвел взглядом аудиторию, ожидая вопросов. — Все ясно? Отлично. Можете приступать, как только получите первую подсказку.Саутертону и Элизабет, находившимся в задней части гостиной, пришлось ждать своей очереди. Они вежливо кивнули, когда мимо них, шурша юбками, прошла леди Пауэлл, собственническим жестом подхватив Нортхэма под руку. Элизабет не слишком понравилось, как екнуло ее сердце, когда они проследовали мимо, и тот факт, что это не прошло незамеченным для виконта. Впрочем, он был достаточно великодушен, чтобы не смущать ее жалостливым взглядом, и ограничился тем, что слегка сжал ее локоть.Первая подсказка — «Преклонив колени на лугу, священник остается один на один с Богом» — оказалась не слишком сложной. Саутертон попросил Элизабет проводить его в библиотеку, где сообщил, что им нужно найти «Векфильдского священника» Оливера Голдсмита. На сто первой странице книги они обнаружили следующую подсказку.В коридорах Баттенберна звучали веселый смех, оживленные возгласы и шепот. Встречаясь на пути от одной подсказки к другой, гости обменивались информацией, а иногда и партнерами. Леди Хитеринг наконец удалось загнать в угол лорда Аллена, и они, перестав делать вид, что ищут сокровище, уединились под лестницей, ведущей в винный погреб. Мистер Радерфорд, обнаружив, что леди Пауэлл обратила свои чары на новый объект, начал упорное преследование мисс Карузерс, завершившееся возней и тисканьем в кладовке для ламп.Всех слуг на это время отпустили, и они веселились в деревне, проводя время за выпивкой и танцами.Получив замок в свое полное распоряжение, гости Баттенбернов могли обследовать кухню, прачечную, кладовые и даже комнатки на чердаке, куда можно было добраться по узкой лестнице. Перспектива совершить путешествие по хозяйственным помещениям огромного дома была встречена с воодушевлением, смешанным с ужасом. Многие из гостей никогда не видели собственных кухонь. Тем не менее, находя подсказки в корзинах с яблоками, бельевых кладовках и под соломенными матрасами, все сошлись на том, что это замечательная идея.Далеко не каждый мог отыскать узкие коридоры, тянувшиеся вдоль галереи и между гостиными, лестницы, скрытые в тесном пространстве около дымоходов, и стенные панели, за которыми открывались проходы в другие помещения. Кое-где можно было услышать голоса, раздававшиеся по ту сторону стены, без каких-либо видимых признаков, как туда можно попасть.— Знаете, леди Элизабет, — вдруг заговорил Саутертон, когда они присели на ступеньки задней лестницы, размышляя над следующей подсказкой. — Норт не так уж плох.— Я его плохим и не считала, — осторожно заметила Элизабет после короткой заминки.— Честно говоря, я его высоко ценю. Мы были закадычными друзьями в Хэмбрике.— Он упоминал об этом… я имею в виду Хэмбрик-Холл.— Что касается остального, похоже, это взаимно.— Еще бы! Мы были чертовски сплоченной компанией и не терпели чужаков. Назвали себя Компас-клуб и провозгласили Рыцарей своими заклятыми врагами.Элизабет слышала о Рыцарях. Они давно стали легендой. Но первое название было незнакомым.— Компас? — Она нахмурилась, затем сообразила. — Ах да. Норт, Саут, Ист, Уэст. Хотя насчет мистера Марчмена не совсем понятно.Саут пожал плечами:— Он просто еще не дорос.— Лорд Нортхэм говорил то же самое. — Она бросила взгляд на виконта. Свеча, которую он держал в руке, освещала его красивое лицо, смягчая резкие черты. — Он просил вас что-то сказать мне?Удивление Саута было неподдельным. Он даже выругался. Впрочем, тут же спохватившись, он извинился и заявил:— Вы не знаете Норта, если думаете, что он способен на такое.— Это верно, — признала Элизабет. — Я не знаю его. Мы всего лишь несколько раз разговаривали с момента его прибытия. Так, ни о чем особенном.Не считая бурной сцены в ее спальне, о которой он, похоже, никому не рассказывал.— Так что у меня не было возможности прийти к какому-то мнению. Но он, наверное, составил обо мне суждение?Саутертон приподнял брови.— Не знаю. Норт очень скрытный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39