Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти подходящего извозчика, поскольку я настаивал, чтобы тот был трезвым.Потоки воды выплеснулись на пол, когда Норт выскочил из ванны и выхватил из рук камердинера полотенце.— Ты хочешь сказать, что она наняла экипаж? И уехала глубокой ночью? Почему же ты не послал за мной?Брилл терпеливо протянул другое полотенце, когда Норт отшвырнул первое, после того как судорожно вытер волосы.— Графиня потребовала именно наемный экипаж. Я, разумеется, дал ей понять, что она может воспользоваться каретой, однако она решительно отказалась. Что касается времени отъезда, то леди Нортхэм заявила, что ей необходимо срочно уехать. И отвечая на ваш последний вопрос, должен сказать, что я предложил послать за вами, хотя и знал, что вы отбыли из дома незадолго до этого. — Брилл кашлянул, скорее подчеркнув, чем скрыв сквозившее в его тоне осуждение. — Леди Нортхэм заверила меня, что в этом нет нужды, поскольку вы не только в курсе ее планов, но даже одобряете их.Норт фыркнул.— Неужели ты думаешь, что я позволил бы своей жене уехать из Лондона, ночью, да еще в наемном экипаже?Брилл не ответил, видимо, посчитав этот вопрос риторическим, и вручил хозяину третье полотенце. Норт отшвырнул его.— Приготовь мне костюм для верховой езды! Ты, случай но, не слышал, какие указания она дала извозчику?— Она отправилась к почтовой станции. Полагаю, миледи решила пересесть там в дилижанс.Норт содрогнулся, и не только от мысли об Элизабет, втиснутой в дилижанс, набитый разношерстным лондонским сбродом.— Неси одежду, Брилл, пока я не умер от холода.Оранжерея в Стоунвикеме радовала глаз каждого, кто входил сюда. Во влажном воздухе висел густой аромат земли и пышной зелени. По обе стороны от дверей, словно часовые, высились две каменные кадки с огромными папоротниками. Внутренние стены были увиты плющом, а высокий сводчатый потолок, сплошь стеклянный, щедро пропускал солнечные лучи.Элизабет расположилась на кушетке спиной к высоким окнам, выходившим на юг. Струившийся сзади свет освещал страницы ее книги. Откинувшись на спинку, она рассеянно скользила взглядом по горшкам с орхидеями, стоявшим на полу в нескольких шагах от нее. В это время года изящные бледно-голубые и лиловые соцветия казались настоящим чудом, и Элизабет наслаждалась созерцанием экзотических растений. У нее даже появилось ощущение, что она находится не в Англии, а где-то в, джунглях, по крайней мере именно так она их себе представляла.— Вот ты где.Элизабет вздрогнула от неожиданности и выпрямилась на кушетке, увидев лорда Уорта, появившегося между аккуратно подстриженным кустом роз и пальмой, которую он получил лет пятьдесят назад в подарок от знаменитого путешественника Джеймса Кука. Тяжело опираясь на трость, он легким взмахом руки дал ей понять, что она может не вставать при его появлении.— Прошу вас, — сказала Элизабет и закрыла книгу. — Садитесь.— Ну, если это доставит тебе удовольствие, — ворчливо отозвался он.Дед Норта оказался очень милым человеком. Несмотря на грозный вид и неуемную страсть к проповедям на любую тему, Элизабет считала его на редкость мягкосердечным. Достаточно было посмотреть, как он трудится в оранжерее, ухаживая за своими орхидеями и розами — разговаривая с ними, подбадривая и отчитывая, — чтобы понять, до чего же нежная душа скрывается за его суровым обликом.— Что вызвало твою улыбку, девочка?— Вы, сэр. Известно ли вам, милорд, что ваш внук очень похож на вас?— Что такое? Тебе вздумалось оскорбить своего хозяина? — Он указал тростью на кадку с пальмой. — Да у этого растения больше здравого смысла, чем у Брендана. И тем не менее я никак не могу поверить, что этот болван до сих пор тебя не нашел.— Я же говорила вам, что не следует ожидать его приезда. Ему не до меня. Он занят поисками вора.Лорд Уорт задумался, вытянув длинные ноги. Это была та самая поза, которую принимал Норт, когда погружался в размышления. Глядя на него, Элизабет вдруг ощутила такой приступ тоски и печали, что у нее потемнело в глазах.— В чем дело? — встревожено спросил старый граф. — Тебе плохо?— Нет, я прекрасно себя чувствую.— По тебе этого не скажешь. У тебя такой вид, словно ты собираешься избавиться от своего завтрака.— Ничего подобного.Он подозрительно прищурился.— Ты уверена, что не беременна? Я ведь предупреждал, что не позволю тебе прятаться здесь, если причина в этом.— А я ответила вам, что нет.— Что нет? Не беременна или не прячешься?— Ни то и ни другое.— Ладно. Тогда что не в порядке с моим внуком раз он не смог наградить тебя ребенком?Элизабет вздохнула.— Вам не удастся смутить меня, милорд. Если вам угодно и дальше развлекаться за мой счет, я просто уйду отсюда и запрусь в своей комнате.— Ха! — Он стукнул тростью по каменному полу. — Дерзкая девчонка!— Вы никого не запугаете, сколько бы ни потрясали тростью, если не перестанете смеяться.— Я не смеялся.— Ваши глаза смеялись.— Разве?Элизабет прикрыла ладонью рот, пряча улыбку. Как удачно, что она додумалась искать убежища у деда Норта, и как ей повезло, что он принял ее без всяких колебаний!Когда Элизабет через двое суток после отъезда из Лондона прибыла в поместье Стоунвикем, она была измучена до предела. Почти половина оставшихся у нее денег ушла на то, чтобы нанять открытую коляску, которая доставила ее к лорду Уорту. Рассчитанный на двоих, этот вид транспорта едва вмещал ее и кучера. Чемодан Элизабет был привязан к заднику, а саквояж она держала на коленях.К тому времени, когда они добрались до поместья, уже стемнело. Солнце скрылось за отдаленными холмами, и только горизонт пылал, окрашивая серый камень здания в бледно-розовые тона. Кучер помог Элизабет слезть с коляски, выгрузил ее чемодан и укатил, как только убедился, что ее впустили внутрь. Очевидно, мысль, что ее могут выставить из дома, даже не приходила ему в голову.Оказавшись перед лицом хозяина поместья, Элизабет не стала ходить вокруг да около. Она представилась и сообщила кое-какие данные, удостоверяющие ее личность. После того как факт ее замужества был признан действительным, она попросила предоставить ей убежище.Старому графу, судя по всему, пришлась по душе ее прямота. Он пригласил ее в оранжерею и попросил объяснить, что, собственно, она имеет в виду. Элизабет оказалось достаточно один раз вдохнуть воздух, насыщенный запахами земли и тропических растений, чтобы понять, что на свете нет места — по крайней мере в данный момент, — которое подходило бы ей больше, чем это.Теперь, по прошествии двух недель, Элизабет уже не казалось странным, что они с лордом Уортом так славно поладили. Он то подначивал ее, то баловал, безошибочно угадывая, какая из этих двух линий поведения больше соответствует ее настроению. Время от времени он читал ей нотации, но быстро понял, что она невосприимчива к ним, поскольку уже прослушала некоторые из его любимых проповедей в исполнении Норта.Элизабет, со своей стороны, проявила неподдельный интерес к его увлечению садоводством. Ее вопросы и искреннее любопытство, как ничто другое, расположили к ней старого лорда. Она любила слушать его воспоминания о юности, а еще больше — истории, посвященные Норту. Рассказы о Хэмбрик-Холле были весьма впечатляющими, и Элизабет начала понимать, что узы дружбы, рожденные в те дни, способны выдержать все испытания, уготованные судьбой.Норт сидел с друзьями в своем доме на Меррифилд-сквер. Хотя вернее было бы сказать, что они сидели, а он стоял. Приятели обменялись сочувственными взглядами, когда он повернулся к ним спиной и начал мерить шагами комнату. Оставалось только удивляться, как он еще держится на ногах. У Норта был такой вид, будто он не сомкнул глаз с тех пор, как исчезла Элизабет.Несмотря на их проверенную годами дружбу, прошла почти неделя, прежде чем Норт попросил помощи у членов Компас-клуба. К этому моменту он уже знал, что Элизабет нет в Роузмонте и что ее приезд туда не ожидается. В Лондоне ее тоже не было — ни у его матери, ни у полковника.Каждый раз, пытаясь навести справки о ней, он получал в ответ недоуменный взгляд. Когда же становилось ясно, что он абсолютно серьезен, недоумение сменялось беспокойством и, наконец, страхом. И ему приходилось всех успокаивать, хотя сам он терзался от тоски и тревоги.Отец Элизабет не стеснялся в выражениях, высказывая Норту, что он думает о его неспособности справиться с женой, но ничто из сказанного Роузмонтом не ранило его так глубоко, как те слова, которые Норт говорил себе сам. Куда сложнее было принять сочувствие Изабел. Взгляд, каким она удостоила его, был одновременно понимающим и беспомощным. Постепенно Норт пришел к выводу, что не может рассчитывать на помощь Изабел, как бы ни было велико ее желание принять участие в этом деле. И что даже если он найдет Элизабет, она потеряна для него во многих отношениях, которые теперь он не сможет изменить.Когда Норт покидал Роузмонт, брат Элизабет бросился следом за ним, окликая звонким детским голоском, и догнал его только на мосту. Взволнованный и запыхавшийся, он тем не менее сумел выразиться вполне определенно.— Вы найдете ее, милорд! — заявил мальчик, то ли заклиная его, то ли приказывая. — Она самая лучшая из сестер, и вы должны ее обязательно найти.Норту ничего не оставалось, кроме как пообещать. Саутертон подался вперед в своем кресле и положил подбородок на сцепленные руки.— Что слышно от Баттенберна и его жены? — поинтересовался он, когда Норт в очередной раз круто развернулся у окна и двинулся в обратном направлении.— Луиза была здесь несколько часов назад, — ответил Норт. Он замедлил шаги и наконец остановился. — Разве я вам не говорил?Саут, Ист и Уэст дружно замотали головами, стараясь не смотреть друг на друга. Норт потер лоб.— А мне казалось, что говорил.Вздохнув, маркиз Истлин поднялся со своего кресла и позвонил дворецкому.— Подайте нам кофе, — распорядился он.Уэст предложил Норту сесть рядом с ним на диван.— Ты так измотал себя, что уже не соображаешь, какой сегодня день и час.Норт был с ним согласен. Однако он знал, что не сможет долго усидеть на месте, и предпочел пристроиться на углу своего письменного стола.Саут поднял на него выжидающий взгляд.— Леди Баттенберн, — напомнил он. — Что она хотела?— Ах да, — вспомнил Норт, — Луиза. — Он вышел из задумчивости и заговорил более твердо: — Я не видел особого смысла в том, чтобы обращаться к леди Баттенберн, предположив, что, даже если Элизабет у нее, баронесса будет все отрицать.— И получит от этого немалое удовольствие, — заключил Саут.Норт вымученно улыбнулся:— Не сомневаюсь. У нее весьма собственническое отношение к Элизабет. Не то чтобы она была против нашего брака. Просто ей хочется, чтобы Элизабет оставалась под ее крылышком. В общем, она не стала бы поощрять мою жену к возвращению домой.— Возможно, — кивнул Истлин. — Но я провел тщательное обследование лондонской резиденции баронессы и могу точно сказать, что там нет посторонних, в том числе и Элизабет.— А я только что вернулся из Баттенберна, — сообщил Саут. — Кстати, моя одежда еще не успела просохнуть после этой поездки. Элизабет там тоже нет.Истлин, заслышав приближение дворецкого, открыл дверь. Он взял поднос, закрыл дверь ногой и отнес кофе на письменный стол.— Ты уверен, Саут? — обратился он к другу, наливая кофе Норту. — Это местечко славится тем, что годами служило убежищем всевозможным мошенникам, так что наша дорогая леди Норт может прятаться там, сколько пожелает.Саутертон небрежным жестом отмел возражения приятеля.— У меня есть связи среди горничных.— До чего же ты скрытный, однако, — ехидно протянул Ист. — Норт, ты знал о горничных?Нортхэм покачал головой. Взяв чашку, он поднес ее к губам. Кофе был горячим, почти обжигающим, как раз таким, какой требовался, чтобы прояснить его мысли.— Баронесса настаивала, чтобы я сообщил ей о местопребывании Элизабет.Уэст выгнул темную бровь.— Выходит, Элизабет не писала леди Баттенберн?— Похоже, нет, — вздохнул Норт. — Признаюсь, это меня удивляет. Луиза возмущена тем, что Элизабет уехала из Лондона, не предупредив ее. Она не поверила, когда я сказал, что Элизабет в Роузмонте.Саут взял кофе из рук Истлина и снова откинулся в кресле.— Она назвала тебя лжецом?— Я и есть лжец.— Пожалуй. Но это не значит, что тебя можно обзывать как угодно.— Ну, до прямых оскорблений дело не дошло, хотя она не очень-то со мной церемонилась. — Норт помедлил, вспоминая малоприятную встречу с баронессой. — Странно, Элизабет вызывает у нее даже большее раздражение, нежели я.Истлин ненадолго задумался, затем кивнул:— Действительно странно. Женщины склонны проявлять солидарность в подобных делах. Обвиняют незадачливых потомков Адама, когда те откусывают от яблока, но помалкивают об искусительницах. Страшно подумать, во что они превратили бы нашу жизнь, дай им только волю.Саутертон закатил глаза.— Вы не представляете, чего я натерпелся с Софией, — заявил он. — Я полностью согласен с тобой, Ист.— Надеюсь, — кивнул тот. — И все-таки что-то здесь не так. Твоя мать во всем винит тебя, верно, Норт?— Я бы не сказал, что ее реакцию можно ограничить одним этим словом, — осторожно заметил Нортхэм.Ист фыркнул.— Могу себе представить! Она очень привязалась к твоей жене и наверняка считает тебя ответственным за ее отъезд. Поэтому и вовсе не понятно, почему леди Баттенберн думает иначе. Проклятие, Норт, но даже мы, твои друзья, уверены, что ты сделал что-то такое, что заставило ее сбежать.В коротком смешке Норта не было и намека на веселье.— Ты прав, — согласился он. — Вы все правы Приятели погрузились в молчание, бросая друг на друга хмурые взгляды.Чашка Саута звякнула о блюдце, когда он отставил ее в сторону.— Кофе здорово взбодрил Норта, — протянул он, ни к кому конкретно не обращаясь, — но теперь нам понадобятся чайные листья.Три пары глаз удивленно уставились на него. Саут, улыбаясь, покачал головой, поражаясь непонятливости друзей.— Я имел в виду гадалку. — Он вздохнул. — Это была неудачная попытка поднять вам настроение. Прошу прощения.Что они сделали, так это поздравили его. Ибо, как ни обидно было это признавать, Саута порой посещали поистине блестящие идеи.Хлопья снега таяли на стеклянном куполе оранжереи, но на промерзшей почве уже образовался белоснежный покров. Элизабет, уютно устроившись на деревянной скамье у окна, смотрела на призрачный ландшафт, залитый светом полной луны, превращавшей каждую снежинку в сноп искр. Казалось, что в этот морозный декабрьский вечер звезды спустились с небес на землю, чтобы накрыть ее сверкающим покрывалом.Расправив на плечах шерстяную шаль, она затянула ее на груди свободным узлом. Рядом с ней на скамье лежали рисовальные принадлежности и стояла лампа, которую она погасила, чтобы ничто не мешало ей созерцать переменчивый лик природы.Она даже не обернулась, когда кто-то вошел в оранжерею. Лорд Уорт часто приходил сюда, чтобы скоротать вечерок, прежде чем отойти ко сну. Но вместо ставшей привычной тяжелой поступи старого графа, перемежавшейся ударами трости о пол, она услышала очень знакомые шаги, ровные и уверенные. Спина Элизабет напряглась, по позвоночнику пробежал озноб.Переведя взгляд с отдаленного пейзажа на отражение в стекле, она не различила ничего, кроме неясного контура, и почти поверила, что воображение сыграло с ней злую шутку. И уже не в первый раз.Она встала и медленно повернулась, радуясь, что погасила лампу и ничто, кроме лунного света, не освещает ее лицо.— Милорд, — тихо промолвила она.— Миледи.А потом наступила тишина, и ни один из них не пытался ее нарушить.Наконец, когда молчание стало невыносимым, Элизабет, прерывисто вздохнув, забормотала:— Значит, ты нашел вора?Этого Норт вовсе не ожидал от нее услышать.— Почему ты так решила?— Потому что ты здесь.— Черт побери! — приглушенно выругался он. — Я приехал из-за тебя. С тех пор как ты исчезла, я и думать забыл о воре.Она недоверчиво улыбнулась:— Правда?— Правда. — Норт взъерошил густые волосы. — Я не желаю говорить о воре, Элизабет.Так же как и она. Не сейчас, во всяком случае. Элизабет коротко кивнула.— Твой дед знает, что ты здесь?— Да. И уже успел назвать меня дураком за то, что я так долго тебя искал.Элизабет сжала губы, сдерживая улыбку.— И ослом — за то, что я позволил тебе уехать.Рот Элизабет удивленно приоткрылся.— Я сказал ему, что он совершенно прав. — Уголок его рта иронически приподнялся. — Я давно понял, что простейший способ помириться с моим дедом — это соглашаться с ним во всем. Но в данном случае мне не пришлось лукавить. За последние недели я называл себя куда более крепкими словечками. Так что дед отнесся ко мне, пожалуй, слишком снисходительно.— Норт…— Я не должен был настаивать на твоем отъезде, Элизабет.— Она молчала, подбирая слова для ответа.— Я сожалею о многом, — сказала она наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39