Сейчас он даст всем нам несколько советов, направленных на то, как предохранить себя от заражения. Прошу вас, генерал. – Райан отошел от микрофона.
***
– Какого черта? – выкрикнул Холбрук. – Он не имеет на это права!
– Ты так считаешь? – Браун свернул вслед за огромным тягачом с прицепом на обочину шоссе. Они находились сейчас в сотне миль от границы между Индианой и Огайо. Чтобы одолеть такое расстояние на этом кабане, подумал он, понадобится примерно два часа. Они не успеют пересечь границу, прежде чем Национальная гвардия перекроет шоссе.
– Думаю, Пит, нам лучше поискать мотель.
***
– Что мне делать дальше? – спросила агент ФБР.
– Раздевайтесь. Повесьте одежду на дверь. – Сейчас было не до приличий, к тому же он врач. Гостья ничуть не смутилась. Доктор Клайн решил дать ей зеленый хирургический костюм с длинными рукавами. В больнице не хватало пластмассовых герметических защитных комбинезонов. Все, что имелось, было роздано персоналу. Им комбинезоны были нужнее. Они ближе соприкасались с пациентами, обихаживали их. В медицинском центре профессора Клайна находилось сейчас девять больных, у которых уже проявились явные симптомы лихорадки Эбола. Из них шестеро имели семьи, и у четверых супругов (или супруг) при тестировании на антитела Эбола оказались положительные результаты. Случались, правда, и ошибки. Но от этого говорить людям о результатах тестов было не легче, хотя ему приходилось довольно часто сообщать о результатах тестов больным СПИД ом. Сейчас брали образцы крови у детей. Вот это было особенно болезненно для персонала.
Защитный костюм, который он выдал агенту ФБР, был из обычной хлопчатобумажной ткани, пропитанной дезинфицирующим раствором, особое внимание обращали на обработку маски. Кроме того, агента снабдили широкими пластиковыми очками, применяемыми при работе в лабораториях и хорошо знакомыми студентам-химикам.
– Будьте осмотрительны, – предупредил агента доктор Клайн. – Не подходите к пациенту ближе чем на шесть футов, и тогда вам ничто не угрожает. Если у пациента конвульсии, если у него рвота или кашель, отходите дальше. Заниматься этим наше дело. Даже если пациент умирает у вас на глазах, ни к чему не прикасайтесь.
– Я все поняла. Вы запрете дверь своего кабинета? – Агент показала на кобуру с пистолетом, которая висела вместе с ее одеждой.
– Непременно. А когда закончите работу, передайте мне сделанные вами записи. Я пропущу их через ксерокс.
– Это зачем?
– При снятии копий используется очень яркий свет. Ультрафиолетовые лучи почти гарантированно уничтожают вирусы лихорадки Эбола, которые могут оказаться на бумаге, – объяснил профессор Клайн. Сейчас в Атланте в самом спешном порядке проводились эксперименты по определению того, насколько выносливы вирусы этого штамма. Это поможет выяснить прежде всего, каким должен быть уровень предосторожностей, принимаемых в больницах, и, возможно, окажется полезным и для широкой публики.
– Скажите, док, а почему мне просто не снять копии самой?
– А-а. – Клайн покачал головой. – Да, пожалуй, можно поступить и так.
***
– Господин президент! – Это был Барри из Си-эн-эн. – А законны ли принятые вами меры?
– Барри, у меня нет ответа на этот вопрос, – произнес Райан. Лицо его было усталым и бледным. – Вне зависимости от того, являются ли они законными, я убежден в их необходимости. – Пока он говорил, сотрудник персонала Белого дома раздавал собравшимся репортерам хирургические маски. Сделать это предложил Арни. Маски привезли из находившейся поблизости больницы университета Джорджа Вашингтона.
– Но ведь вы не имеете права нарушать закон, господин президент. Что, если вы ошибаетесь?
– Барри, между той работой, которой занимаюсь я, и той, которой занимаетесь вы, существует кардинальная разница. Если вы совершаете ошибку, то публикуете опровержение или извиняетесь. Мы были свидетелями этого совсем недавно, а точнее вчера, когда так поступил один из ваших коллег, верно? Но если ошибку в такой ситуации совершу я, можно ли попросить извинение за смерть человека? Или за тысячи смертей? Я не могу пойти на такой риск, Барри, – сказал президент. – Если окажется, что я ошибся, вы можете обрушиться на меня всей своей мощью. Это тоже часть моей работы, и я начинаю привыкать к ней. Может быть, я трус. Может быть, я просто боюсь бессмысленной смерти людей, хотя в моей власти было предотвратить ее.
– Но вы не знаете этого, правда?
– Нет, – признался Джек, – этого не знает никто. В данном случае мы должны исходить из вероятности худшего. Жаль, что я не могу сказать, что уверен в этом, и сейчас я не буду думать о происхождении этой эпидемии. – Это была не правда. Райан знал, что должен солгать, после того как пообещал, что будет говорить только правду, потому что этого требовала ситуация. Как безумен этот мир, подумал он.
***
Это была самая страшная беседа в ее жизни. Агент увидела, что лежащая перед ней женщина, именуемая пациент «Зеро», привлекательна, точнее, была привлекательной пару дней назад. Теперь ее кожа, которую совсем недавно можно было назвать смугловато-румяной, стала болезненно бледной, усеянной пурпурными кровоподтеками. Но хуже всего было то, что женщина знала о приближающейся смерти. Она не могла не знать этого, подумала агент. Женщина понимала, что подобный медицинский уход далек от обычного, что медики боятся касаться ее. А вот теперь еще агент ФБР тоже задавала вопросы, стоя вдали от кровати, в маске, за которой не видно лица, и с фломастером в фетровом колпачке в затянутой в перчатку руке (в палату запрещено было входить с острыми предметами, способными прорвать тонкий латекс перчаток).
– Но если не считать вашей поездки в Канзас-Сити?
– Я никуда больше не ездила. – Ответ доносился, словно со дна могилы. – Работала за своим столом, готовила осенние заказы. Два дня провела в центре Макормика на выставке домашней утвари.
Были еще вопросы, и ни один из ответов не дал сколько-нибудь полезной информации. Агент ФБР оставалась женщиной, и ей хотелось успокоить больную, коснуться ее руки, но она понимала, что делать этого нельзя, тем более что на прошлой неделе она узнала, что беременна. Это будет ее первый ребенок. Теперь она несла ответственность за две жизни и потому с трудом удерживалась от дрожи.
– Спасибо. Я еще зайду к вам. – Агент встала с металлического стула и направилась к двери. Открыв дверь, она повернулась плечом вперед, чтобы не коснуться дверной рамы, и вышла в коридор. Тут она увидела Клайна, который говорил с кем-то из сотрудников – врачом или медсестрой, агент не смогла разобрать.
– Как прошла беседа? – спросил профессор.
– У нее есть шансы на выздоровление?
– Никаких, – ответил Марк Клайн. При подобных болезнях пациент «Зеро» был именно тем, что значило его название, – нулем.
***
– Компенсация? Они требуют компенсацию от нас? – возмутился министр обороны, опередив министра иностранных дел.
– Господин министр, я всего лишь передаю их слова, – напомнил Адлер членам правительства Китайской Республики в Тайбэе.
– К нам приезжали два офицера ваших ВВС, которые осмотрели осколки ракеты. Их заключение совпадает с нашим. Это ракета «Пен-Лунг-13» с головкой инфракрасного наведения и большой дальностью действия, новейшая разработка инженеров КНР, которая является модификацией советской ракеты «воздух – воздух». Теперь в причине гибели авиалайнера не может быть сомнений, тем более что это дополняют радиолокационные данные, полученные от ваших кораблей, – добавил министр обороны. – Значит, это намеренная акция. Вы знаете это, и мы тоже. Теперь скажите, мистер Адлер, какую позицию в этом конфликте занимает Америка?
– Мы стремимся всего лишь к восстановлению мира в регионе, – ответил госсекретарь, повторяя формулировку из разговора с президентом. – Хочу также подчеркнуть, что КНР, разрешив моему самолету летать непосредственно между Пекином и Тайбэем, продемонстрировала добрую волю и стремление к мирному урегулированию отношений.
– Это верно, – согласился министр иностранных дел. – По крайней мере так может показаться стороннему наблюдателю. Но скажите мне, мистер Адлер, какова их действительная цель?
Вот и ответ на вопрос, подумал государственный секретарь, о мирном урегулировании конфликта в этом регионе. Оба министра Китайской Республики не менее сообразительны, чем он сам, и еще больше разгневаны.
И тут все резко изменилось.
Послышался стук в дверь, и в кабинет вошла секретарь, что вызвало неудовольствие ее босса, пока они не обменялись несколькими фразами на своем мандаринском наречии. Секретарь вручила министру телекс, который тот внимательно прочитал и затем передал Адлеру.
– Похоже, у вас в стране возникла серьезная проблема, господин секретарь.
***
Пресс– конференция закончилась. Райан вернулся в Овальный кабинет и сел на диван рядом с женой.
– Как все прошло? – спросила первая леди.
– Ты разве не следила за ходом пресс-конференции по телевидению? – спросил Джек.
– Мы тут обсуждали кое-какие проблемы, – объяснила Кэти. В кабинет вошел ван Дамм.
– Неплохо, босс, – заметил он. – Вечером тебе придется встретиться с сенаторами. Я только что договорился с лидерами обеих фракций. Это сделает предстоящие выборы более интересными и…
– Арни, пока я не дам иных указаний, мы не будем обсуждать политические вопросы. Политика затрагивает идеологию и теорию, а сейчас перед нами возникла суровая действительность, – прервал его президент.
– Ты не можешь уйти от этого, Джек. Политика – это реальность, а если эпидемия – следствие намеренного нападения на нашу страну, как говорит генерал, то это война, а война – политическая акция. Ты стоишь во главе правительства. Тебе нужно вести за собой Конгресс, а это тоже политическая акция. Ты не король, чтобы заниматься философией. Ты являешься президентом демократической страны.
– Ну хорошо, – вздохнул Райан, понимая правоту Арни – Что еще?
– Звонил Бретано. План начинает действовать прямо сейчас. Через несколько минут диспетчеры передадут всем самолетам приказ совершить посадку на аэродромы мест назначения и оставаться там до получения дальнейших указаний. Сейчас, наверно, в аэропортах царит настоящий хаос.
– Это уж точно. – Джек закрыл глаза и потер их.
– Сэр, у вас тут не было выбора, – сказал президенту генерал Пикетт.
– А как мне вернуться в Хопкинса? – спросил Александер. – Мне нужно руководить отделением и лечить больных.
– Я сказал Бретано, что можно позволить выезд из Вашингтона, – сообщил ван Дамм. – То же самое будет относиться ко всем крупным городам, расположенным неподалеку от границ штатов, таким, как Нью-Йорк, Филадельфия. Следует дать возможность людям вернуться домой, верно?
Пикетт кивнул.
– Да, дома они будут в большей безопасности. Было бы нереалистично полагать, что план начнет действовать по-настоящему до полуночи.
– Алекс, ты можешь, наверно, лететь со мной, – послышался голос Кэти. – Мне ведь тоже нужно вернуться в больницу.
– Что? – Глаза Райана округлились.
– Джек, я ведь врач, ты не забыл этого?
– Ты глазной врач, Кэти. Люди могут несколько дней подождать новых очков, – властно заявил Джек.
– Во время сегодняшнего совещания в больнице мы решили, что все врачи останутся на своих местах и будут помогать друг другу. Мы не можем доверить уход за больными одним медсестрам и молодежи – врачам-практикантам. Я клиницист, Джек. Нам всем нужно принять участие в столь трудном деле, милый, – мягко добавила Кэти.
– Нет! Нет, Кэти, это слишком опасно. – Джек повернулся к ней. – Я не позволю тебе возвращаться в больницу.
– Джек, а сколько раз ты уезжал куда-то и ничего не говорил мне, занимаясь опасной работой, потому что это был твой долг. Я врач и тоже обязана выполнять свой долг.
– Это не так опасно, господин президент, – произнес Александер. – Надо всего лишь соблюдать правила предосторожности. Я ежедневно работаю с больными СПИДом…
– Я сказал нет!
– Только потому, что я женщина? – тихо спросила Кэролайн Райан. – Меня это тоже беспокоит, но я профессор и работаю в больнице. Я учу студентов, как стать врачами, учу их профессиональному долгу. Сейчас мой долг состоит в том, чтобы быть со своими пациентами. Ты ведь не можешь скрыться от своих обязанностей, Джек. И я тоже.
– Мне хотелось бы посмотреть, как ты организовал уход за пациентами, Алекс, – проговорил Пикетт.
– Буду только рад показать тебе это, Джон.
Джек продолжал смотреть на лицо жены. Он знал, что у нее сильный характер и что иногда ей приходится ухаживать за пациентами, больными инфекционными болезнями – СПИД нередко приводил к серьезным глазным заболеваниям. Раньше он как-то не задумывался об этом. Но не теперь.
– Что, если…
– Ничего со мной не случится. Я знаю, что должна быть осторожной. Думаю, ты опять сделал это… – Она поцеловала его, не стесняясь тех, кто находились в кабинете. – Мой муж умеет выбирать самые неподходящие моменты, – сообщила она присутствующим.
Это было уж слишком для Райана. У него задрожали руки и глаза стали влажными. Он несколько раз моргнул, чтобы прогнать слезы.
– Прошу тебя, Кэти…
– А ты послушался бы меня, когда отправлялся на ту подводную лодку, Джек? – Она поцеловала его снова и встала.
Не все подчинились приказу президента, но сопротивление оказалось не таким уж серьезным. Четыре губернатора приказали своим генерал-адъютантам – таково было обычное звание начальников Национальной гвардии штата – не выполнять президентский указ и трое заколебались, не зная, как поступить, до тех пор пока им не позвонил сам министр обороны и лично не объяснил последствия неповиновения: немедленное увольнение, арест и суд военного трибунала. Кое-где начались разговоры об организации протестов, но на это требовалось время, а зеленые боевые машины уже заняли позиции. В некоторых случаях отданные приказы звучали несколько иначе, подобно приказу, полученному полком филадельфийской кавалерии, одной из самых старых и уважаемых частей армии, солдаты которого сопровождали Джорджа Вашингтона на его инаугурацию более двухсот лет назад. Сейчас боевые машины полка направлялись к мостам на реке Делавар. По местному телевидению и радио передавались сообщения, что жителям беспрепятственно разрешено вернуться домой до девяти вечера и до полуночи после проверки документов. В большинстве своем так и произошло, но не везде, и мотели по всей Америке были переполнены.
Дети, узнав, что школы закрываются по крайней мере на неделю, с энтузиазмом приветствовали радостную новость, хотя их озадачило беспокойство и даже страх родителей.
Аптеки, торговавшие такими медицинскими товарами, как хирургические маски, распродали запасы меньше чем за час, и продавцы не понимали, что происходит, пока кто-то из них не включил радио.
Как ни странно, но в Питтсбурге агенты Секретной службы, занимавшиеся организацией мероприятий по безопасности приезжающего туда президента, узнали о его приказе едва ли не позже всех. Большинство агентов кинулись в бар, чтобы слышать выступление президента, а Раман вошел в телефонную будку и позвонил домой. Послышалось четыре звонка, затем включился автоответчик, и агент нажал кнопки кода, позволяющего ему выслушать запись из другого города. Как и раньше, звонивший перепутал номер телефона и сообщил, что привезли ковер, который Раман не заказывал, и его цену, которую он не собирался платить. Раман почувствовал, как по спине пробежал холодок. Теперь он мог выполнить порученное ему задание в любое время. Это означало, что нельзя медлить, поскольку предполагалось, что он, убив президента, погибнет и сам. Раман был готов на это, хотя надеялся, что у него
теперь есть шанс остаться в живых. Он вошел в бар. Три других агента стояли у включенного телевизора. Когда один из завсегдатаев бара начал протестовать, что они заслоняют экран, ему предъявили служебные удостоверения.
– Боже милостивый – воскликнул глава местного отделения ФБР. – Что же нам теперь делать?
***
Труднее всего оказалось приостановить международные авиарейсы. Иностранные посольства в Вашингтоне только что узнали об указе президента и тут же передали своим правительствам причину введенного им чрезвычайного положения. Однако старшие чиновники правительств европейских стран давно разъехались по домам, а некоторые уже спали, когда из Вашингтона поступили телеграммы, уведомляющие их о создавшейся ситуации. Им пришлось ехать в свои офисы, собирать совещания и принимать решения о том, как поступать дальше. Впрочем, длительность трансатлантических перелетов предоставляла такую возможность. Скоро было решено, что пассажиры авиалайнеров, прилетающих из Америки, окажутся в карантинах – сколько времени это будет продолжаться, не знал никто После срочных звонков в федеральную администрацию гражданской авиации была достигнута договоренность, что авиалайнерам, прибывающим в Америку, будет позволено совершить посадку, заправиться и вернуться обратно в аэропорты, из которых они вылетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
***
– Какого черта? – выкрикнул Холбрук. – Он не имеет на это права!
– Ты так считаешь? – Браун свернул вслед за огромным тягачом с прицепом на обочину шоссе. Они находились сейчас в сотне миль от границы между Индианой и Огайо. Чтобы одолеть такое расстояние на этом кабане, подумал он, понадобится примерно два часа. Они не успеют пересечь границу, прежде чем Национальная гвардия перекроет шоссе.
– Думаю, Пит, нам лучше поискать мотель.
***
– Что мне делать дальше? – спросила агент ФБР.
– Раздевайтесь. Повесьте одежду на дверь. – Сейчас было не до приличий, к тому же он врач. Гостья ничуть не смутилась. Доктор Клайн решил дать ей зеленый хирургический костюм с длинными рукавами. В больнице не хватало пластмассовых герметических защитных комбинезонов. Все, что имелось, было роздано персоналу. Им комбинезоны были нужнее. Они ближе соприкасались с пациентами, обихаживали их. В медицинском центре профессора Клайна находилось сейчас девять больных, у которых уже проявились явные симптомы лихорадки Эбола. Из них шестеро имели семьи, и у четверых супругов (или супруг) при тестировании на антитела Эбола оказались положительные результаты. Случались, правда, и ошибки. Но от этого говорить людям о результатах тестов было не легче, хотя ему приходилось довольно часто сообщать о результатах тестов больным СПИД ом. Сейчас брали образцы крови у детей. Вот это было особенно болезненно для персонала.
Защитный костюм, который он выдал агенту ФБР, был из обычной хлопчатобумажной ткани, пропитанной дезинфицирующим раствором, особое внимание обращали на обработку маски. Кроме того, агента снабдили широкими пластиковыми очками, применяемыми при работе в лабораториях и хорошо знакомыми студентам-химикам.
– Будьте осмотрительны, – предупредил агента доктор Клайн. – Не подходите к пациенту ближе чем на шесть футов, и тогда вам ничто не угрожает. Если у пациента конвульсии, если у него рвота или кашель, отходите дальше. Заниматься этим наше дело. Даже если пациент умирает у вас на глазах, ни к чему не прикасайтесь.
– Я все поняла. Вы запрете дверь своего кабинета? – Агент показала на кобуру с пистолетом, которая висела вместе с ее одеждой.
– Непременно. А когда закончите работу, передайте мне сделанные вами записи. Я пропущу их через ксерокс.
– Это зачем?
– При снятии копий используется очень яркий свет. Ультрафиолетовые лучи почти гарантированно уничтожают вирусы лихорадки Эбола, которые могут оказаться на бумаге, – объяснил профессор Клайн. Сейчас в Атланте в самом спешном порядке проводились эксперименты по определению того, насколько выносливы вирусы этого штамма. Это поможет выяснить прежде всего, каким должен быть уровень предосторожностей, принимаемых в больницах, и, возможно, окажется полезным и для широкой публики.
– Скажите, док, а почему мне просто не снять копии самой?
– А-а. – Клайн покачал головой. – Да, пожалуй, можно поступить и так.
***
– Господин президент! – Это был Барри из Си-эн-эн. – А законны ли принятые вами меры?
– Барри, у меня нет ответа на этот вопрос, – произнес Райан. Лицо его было усталым и бледным. – Вне зависимости от того, являются ли они законными, я убежден в их необходимости. – Пока он говорил, сотрудник персонала Белого дома раздавал собравшимся репортерам хирургические маски. Сделать это предложил Арни. Маски привезли из находившейся поблизости больницы университета Джорджа Вашингтона.
– Но ведь вы не имеете права нарушать закон, господин президент. Что, если вы ошибаетесь?
– Барри, между той работой, которой занимаюсь я, и той, которой занимаетесь вы, существует кардинальная разница. Если вы совершаете ошибку, то публикуете опровержение или извиняетесь. Мы были свидетелями этого совсем недавно, а точнее вчера, когда так поступил один из ваших коллег, верно? Но если ошибку в такой ситуации совершу я, можно ли попросить извинение за смерть человека? Или за тысячи смертей? Я не могу пойти на такой риск, Барри, – сказал президент. – Если окажется, что я ошибся, вы можете обрушиться на меня всей своей мощью. Это тоже часть моей работы, и я начинаю привыкать к ней. Может быть, я трус. Может быть, я просто боюсь бессмысленной смерти людей, хотя в моей власти было предотвратить ее.
– Но вы не знаете этого, правда?
– Нет, – признался Джек, – этого не знает никто. В данном случае мы должны исходить из вероятности худшего. Жаль, что я не могу сказать, что уверен в этом, и сейчас я не буду думать о происхождении этой эпидемии. – Это была не правда. Райан знал, что должен солгать, после того как пообещал, что будет говорить только правду, потому что этого требовала ситуация. Как безумен этот мир, подумал он.
***
Это была самая страшная беседа в ее жизни. Агент увидела, что лежащая перед ней женщина, именуемая пациент «Зеро», привлекательна, точнее, была привлекательной пару дней назад. Теперь ее кожа, которую совсем недавно можно было назвать смугловато-румяной, стала болезненно бледной, усеянной пурпурными кровоподтеками. Но хуже всего было то, что женщина знала о приближающейся смерти. Она не могла не знать этого, подумала агент. Женщина понимала, что подобный медицинский уход далек от обычного, что медики боятся касаться ее. А вот теперь еще агент ФБР тоже задавала вопросы, стоя вдали от кровати, в маске, за которой не видно лица, и с фломастером в фетровом колпачке в затянутой в перчатку руке (в палату запрещено было входить с острыми предметами, способными прорвать тонкий латекс перчаток).
– Но если не считать вашей поездки в Канзас-Сити?
– Я никуда больше не ездила. – Ответ доносился, словно со дна могилы. – Работала за своим столом, готовила осенние заказы. Два дня провела в центре Макормика на выставке домашней утвари.
Были еще вопросы, и ни один из ответов не дал сколько-нибудь полезной информации. Агент ФБР оставалась женщиной, и ей хотелось успокоить больную, коснуться ее руки, но она понимала, что делать этого нельзя, тем более что на прошлой неделе она узнала, что беременна. Это будет ее первый ребенок. Теперь она несла ответственность за две жизни и потому с трудом удерживалась от дрожи.
– Спасибо. Я еще зайду к вам. – Агент встала с металлического стула и направилась к двери. Открыв дверь, она повернулась плечом вперед, чтобы не коснуться дверной рамы, и вышла в коридор. Тут она увидела Клайна, который говорил с кем-то из сотрудников – врачом или медсестрой, агент не смогла разобрать.
– Как прошла беседа? – спросил профессор.
– У нее есть шансы на выздоровление?
– Никаких, – ответил Марк Клайн. При подобных болезнях пациент «Зеро» был именно тем, что значило его название, – нулем.
***
– Компенсация? Они требуют компенсацию от нас? – возмутился министр обороны, опередив министра иностранных дел.
– Господин министр, я всего лишь передаю их слова, – напомнил Адлер членам правительства Китайской Республики в Тайбэе.
– К нам приезжали два офицера ваших ВВС, которые осмотрели осколки ракеты. Их заключение совпадает с нашим. Это ракета «Пен-Лунг-13» с головкой инфракрасного наведения и большой дальностью действия, новейшая разработка инженеров КНР, которая является модификацией советской ракеты «воздух – воздух». Теперь в причине гибели авиалайнера не может быть сомнений, тем более что это дополняют радиолокационные данные, полученные от ваших кораблей, – добавил министр обороны. – Значит, это намеренная акция. Вы знаете это, и мы тоже. Теперь скажите, мистер Адлер, какую позицию в этом конфликте занимает Америка?
– Мы стремимся всего лишь к восстановлению мира в регионе, – ответил госсекретарь, повторяя формулировку из разговора с президентом. – Хочу также подчеркнуть, что КНР, разрешив моему самолету летать непосредственно между Пекином и Тайбэем, продемонстрировала добрую волю и стремление к мирному урегулированию отношений.
– Это верно, – согласился министр иностранных дел. – По крайней мере так может показаться стороннему наблюдателю. Но скажите мне, мистер Адлер, какова их действительная цель?
Вот и ответ на вопрос, подумал государственный секретарь, о мирном урегулировании конфликта в этом регионе. Оба министра Китайской Республики не менее сообразительны, чем он сам, и еще больше разгневаны.
И тут все резко изменилось.
Послышался стук в дверь, и в кабинет вошла секретарь, что вызвало неудовольствие ее босса, пока они не обменялись несколькими фразами на своем мандаринском наречии. Секретарь вручила министру телекс, который тот внимательно прочитал и затем передал Адлеру.
– Похоже, у вас в стране возникла серьезная проблема, господин секретарь.
***
Пресс– конференция закончилась. Райан вернулся в Овальный кабинет и сел на диван рядом с женой.
– Как все прошло? – спросила первая леди.
– Ты разве не следила за ходом пресс-конференции по телевидению? – спросил Джек.
– Мы тут обсуждали кое-какие проблемы, – объяснила Кэти. В кабинет вошел ван Дамм.
– Неплохо, босс, – заметил он. – Вечером тебе придется встретиться с сенаторами. Я только что договорился с лидерами обеих фракций. Это сделает предстоящие выборы более интересными и…
– Арни, пока я не дам иных указаний, мы не будем обсуждать политические вопросы. Политика затрагивает идеологию и теорию, а сейчас перед нами возникла суровая действительность, – прервал его президент.
– Ты не можешь уйти от этого, Джек. Политика – это реальность, а если эпидемия – следствие намеренного нападения на нашу страну, как говорит генерал, то это война, а война – политическая акция. Ты стоишь во главе правительства. Тебе нужно вести за собой Конгресс, а это тоже политическая акция. Ты не король, чтобы заниматься философией. Ты являешься президентом демократической страны.
– Ну хорошо, – вздохнул Райан, понимая правоту Арни – Что еще?
– Звонил Бретано. План начинает действовать прямо сейчас. Через несколько минут диспетчеры передадут всем самолетам приказ совершить посадку на аэродромы мест назначения и оставаться там до получения дальнейших указаний. Сейчас, наверно, в аэропортах царит настоящий хаос.
– Это уж точно. – Джек закрыл глаза и потер их.
– Сэр, у вас тут не было выбора, – сказал президенту генерал Пикетт.
– А как мне вернуться в Хопкинса? – спросил Александер. – Мне нужно руководить отделением и лечить больных.
– Я сказал Бретано, что можно позволить выезд из Вашингтона, – сообщил ван Дамм. – То же самое будет относиться ко всем крупным городам, расположенным неподалеку от границ штатов, таким, как Нью-Йорк, Филадельфия. Следует дать возможность людям вернуться домой, верно?
Пикетт кивнул.
– Да, дома они будут в большей безопасности. Было бы нереалистично полагать, что план начнет действовать по-настоящему до полуночи.
– Алекс, ты можешь, наверно, лететь со мной, – послышался голос Кэти. – Мне ведь тоже нужно вернуться в больницу.
– Что? – Глаза Райана округлились.
– Джек, я ведь врач, ты не забыл этого?
– Ты глазной врач, Кэти. Люди могут несколько дней подождать новых очков, – властно заявил Джек.
– Во время сегодняшнего совещания в больнице мы решили, что все врачи останутся на своих местах и будут помогать друг другу. Мы не можем доверить уход за больными одним медсестрам и молодежи – врачам-практикантам. Я клиницист, Джек. Нам всем нужно принять участие в столь трудном деле, милый, – мягко добавила Кэти.
– Нет! Нет, Кэти, это слишком опасно. – Джек повернулся к ней. – Я не позволю тебе возвращаться в больницу.
– Джек, а сколько раз ты уезжал куда-то и ничего не говорил мне, занимаясь опасной работой, потому что это был твой долг. Я врач и тоже обязана выполнять свой долг.
– Это не так опасно, господин президент, – произнес Александер. – Надо всего лишь соблюдать правила предосторожности. Я ежедневно работаю с больными СПИДом…
– Я сказал нет!
– Только потому, что я женщина? – тихо спросила Кэролайн Райан. – Меня это тоже беспокоит, но я профессор и работаю в больнице. Я учу студентов, как стать врачами, учу их профессиональному долгу. Сейчас мой долг состоит в том, чтобы быть со своими пациентами. Ты ведь не можешь скрыться от своих обязанностей, Джек. И я тоже.
– Мне хотелось бы посмотреть, как ты организовал уход за пациентами, Алекс, – проговорил Пикетт.
– Буду только рад показать тебе это, Джон.
Джек продолжал смотреть на лицо жены. Он знал, что у нее сильный характер и что иногда ей приходится ухаживать за пациентами, больными инфекционными болезнями – СПИД нередко приводил к серьезным глазным заболеваниям. Раньше он как-то не задумывался об этом. Но не теперь.
– Что, если…
– Ничего со мной не случится. Я знаю, что должна быть осторожной. Думаю, ты опять сделал это… – Она поцеловала его, не стесняясь тех, кто находились в кабинете. – Мой муж умеет выбирать самые неподходящие моменты, – сообщила она присутствующим.
Это было уж слишком для Райана. У него задрожали руки и глаза стали влажными. Он несколько раз моргнул, чтобы прогнать слезы.
– Прошу тебя, Кэти…
– А ты послушался бы меня, когда отправлялся на ту подводную лодку, Джек? – Она поцеловала его снова и встала.
Не все подчинились приказу президента, но сопротивление оказалось не таким уж серьезным. Четыре губернатора приказали своим генерал-адъютантам – таково было обычное звание начальников Национальной гвардии штата – не выполнять президентский указ и трое заколебались, не зная, как поступить, до тех пор пока им не позвонил сам министр обороны и лично не объяснил последствия неповиновения: немедленное увольнение, арест и суд военного трибунала. Кое-где начались разговоры об организации протестов, но на это требовалось время, а зеленые боевые машины уже заняли позиции. В некоторых случаях отданные приказы звучали несколько иначе, подобно приказу, полученному полком филадельфийской кавалерии, одной из самых старых и уважаемых частей армии, солдаты которого сопровождали Джорджа Вашингтона на его инаугурацию более двухсот лет назад. Сейчас боевые машины полка направлялись к мостам на реке Делавар. По местному телевидению и радио передавались сообщения, что жителям беспрепятственно разрешено вернуться домой до девяти вечера и до полуночи после проверки документов. В большинстве своем так и произошло, но не везде, и мотели по всей Америке были переполнены.
Дети, узнав, что школы закрываются по крайней мере на неделю, с энтузиазмом приветствовали радостную новость, хотя их озадачило беспокойство и даже страх родителей.
Аптеки, торговавшие такими медицинскими товарами, как хирургические маски, распродали запасы меньше чем за час, и продавцы не понимали, что происходит, пока кто-то из них не включил радио.
Как ни странно, но в Питтсбурге агенты Секретной службы, занимавшиеся организацией мероприятий по безопасности приезжающего туда президента, узнали о его приказе едва ли не позже всех. Большинство агентов кинулись в бар, чтобы слышать выступление президента, а Раман вошел в телефонную будку и позвонил домой. Послышалось четыре звонка, затем включился автоответчик, и агент нажал кнопки кода, позволяющего ему выслушать запись из другого города. Как и раньше, звонивший перепутал номер телефона и сообщил, что привезли ковер, который Раман не заказывал, и его цену, которую он не собирался платить. Раман почувствовал, как по спине пробежал холодок. Теперь он мог выполнить порученное ему задание в любое время. Это означало, что нельзя медлить, поскольку предполагалось, что он, убив президента, погибнет и сам. Раман был готов на это, хотя надеялся, что у него
теперь есть шанс остаться в живых. Он вошел в бар. Три других агента стояли у включенного телевизора. Когда один из завсегдатаев бара начал протестовать, что они заслоняют экран, ему предъявили служебные удостоверения.
– Боже милостивый – воскликнул глава местного отделения ФБР. – Что же нам теперь делать?
***
Труднее всего оказалось приостановить международные авиарейсы. Иностранные посольства в Вашингтоне только что узнали об указе президента и тут же передали своим правительствам причину введенного им чрезвычайного положения. Однако старшие чиновники правительств европейских стран давно разъехались по домам, а некоторые уже спали, когда из Вашингтона поступили телеграммы, уведомляющие их о создавшейся ситуации. Им пришлось ехать в свои офисы, собирать совещания и принимать решения о том, как поступать дальше. Впрочем, длительность трансатлантических перелетов предоставляла такую возможность. Скоро было решено, что пассажиры авиалайнеров, прилетающих из Америки, окажутся в карантинах – сколько времени это будет продолжаться, не знал никто После срочных звонков в федеральную администрацию гражданской авиации была достигнута договоренность, что авиалайнерам, прибывающим в Америку, будет позволено совершить посадку, заправиться и вернуться обратно в аэропорты, из которых они вылетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191