Я ответил, что знаю, но она все равно с выражением прочитала: «Хэкер – барсучий палач!»– Папа ее уже видел, дорогая, – поддержала меня Энни. Но Люси, пропустив замечание матери мимо ушей, громко зачитала мне всю статью, от первого до последнего слова. Я сказал, что все это чепуха. Выеденного яйца не стоит. Она не поверила. Тогда я решил все ей растолковать.– Во-первых, я не барсучий палач. Во-вторых, барсукам абсолютно не грозит вымирание. В-третьих, отсутствие охранного статуса отнюдь не означает, что барсуков будут истреблять. В-четвертых, если ради тотального плана спасения экологического наследия Англии требуется пожертвовать несколькими барсуками – какой может быть разговор!Увы, я не учел того обстоятельства, что словосочетание «тотальный план» почти всегда плохо воспринимается, особенно поколением, выросшим на послевоенных фильмах.– Тоталь план, майн фюрер! – Моя дорогая дочка вскинула руку в нацистском приветствии. – Конешный цел оправдывайт средства!Люси, по-моему, делает из мухи слона, не говоря уже о том, что в устах ярой поклонницы «чокнутых леваков» откровенно абсурдно звучат обвинения в чьем-либо еще пристрастии к тезису «цель оправдывает средства» (в который я лично не верю, во всяком случае, не на сто процентов).– Еще бы, у барсуков ведь нет права голоса!Что это за многозначительные высказывания? Я не совсем понял, куда она клонит.– Очень просто. Если бы барсуки пользовались избирательным правом, ты бы и не подумал их истреблять. Упаси боже! Ты бы месяцами не вылезал из Хейуард-Спинни, пожимал бы им лапы и облизывал их барсучат. Ха! Уж ты-то умеешь втереться в доверие.Втереться в доверие к собственной дочери мне, надо полагать, не удалось.– Люси, – снова вмешалась Энни, но, на мой взгляд, без должной строгости, – так с отцом не говорят!– Но это же правда! – не уступала Люси.– Да-а, правда, но… видишь ли, наш папочка занимается политикой. Ему по статусу положено втираться в доверие.Благодарю покорно.– Этому надо положить конец! – заявила Люси.Новое дело: сперва обвинила, а теперь еще будет меня учить!– Опоздала, дорогая, – не без злорадства ухмыльнулся я. – Решение принято.– Я его отменю, – отрезала она. Вот глупышка!– Отлично, – сказал я. – Это совсем нетрудно: добейся своего выдвижения в кандидаты, победи на всеобщих выборах, завоюй авторитет как заднескамеечник, пусть тебя назначат министром и… отменишь закон. Только и всего. Никаких проблем. Правда, барсукам придется немного подождать…Она пулей вылетела из дома и вернулась, слава богу, только вечером. (Тем временем Бернарда Вули все больше мучили угрызения совести: ему было неловко скрывать факты от своего министра. Он никак не мог приучить себя к мысли, что фраза «есть вещи, которых министру лучше не знать» является основной гарантией для безопасности государственной службы. Кончилось тем, что он направил сэру Хамфри записку с просьбой объяснить, почему господину министру не следует знать то, что он хочет знать. Ниже приводится ответ сэра Хамфри. – Ред.) «Б.В.!Этой страной управляют министры, принимающие решения на основе альтернативных предложений, подготовленных для них нами. Располагая полной информацией, они могли бы придумывать новые варианты, причем далеко не все из них соответствовали бы интересам общества. Более того, им, чего доброго, взбредет в голову выдвигать собственные планы, а не выбирать из двух-трех, предлагаемых нами. До тех пор, пока этим занимается государственная служба, мы имеем возможность подводить министров к правильным решениям. Мы не настолько глупы или наивны, чтобы поверить в существование одного-единственного правильного решения какой-либо проблемы. Поэтому подводить министра к тому, что у нас принято считать «здравым смыслом», – наш гражданский долг. Эффективность нашей работы зависит от умелого использования ряда ключевых слов, благодаря которым предлагаемая альтернатива выглядит намного привлекательней.Министры, как правило, принимают предложения, в которых употребляются слова «простой», «быстрый», «популярный» и «не требующий затрат».Министры, как правило, отвергают предложения, содержащие слова «сложный», «длительный», «дорогостоящий» и «противоречивый».Кроме того, если вы хотите, чтобы министр наверняка отверг ваше предложение, употребите слово «дерзновенный».Запомните: только благодаря такому подходу к взаимоотношениям государственной службы с министрами Британия и стала тем, что она есть.Х.Э.»
(По нашему мнению, особое внимание в приведенной инструкции сэра Хамфри следует обратить на лексический отбор. Например, словосочетание «здравый смысл», по-видимому, означает линию поведения, которой государственная служба могла придерживаться, не вызывая чрезмерного недовольства политической партии, находящейся у власти в данный момент. Слово «дерзновенный» употреблено в более неприемлемом смысле, чем «противоречивый»: последнее надо понимать только как «вы потеряете часть голосов», в то время как первое – «вы проиграете на выборах». – Ред.) 22 февраля «Дорогой папочка!Завтра мы с Питером, моим соучеником и любовником, проведем 24-часовую демонстрацию протеста в Хейуард-Спинни под девизом «Спасите барсуков!»Демонстрация будет проводиться в голом виде.Если до пяти часов завтрашнего дня мы не получим достаточно надежного заверения в том, что барсукам будет возвращен охранный статус, мы проинформируем о нашей акции представителей прессы.Намеченная на 18.00 пресс-конференция будет также проводиться в голом виде.Люси Хэкер».
(Это письмо Бернард Вули обнаружил утром 22 февраля, когда разбирал почту Хэкера. На конверте было написано «Папочке». Однако в соответствии с действующими правилами личные секретари вскрывают любые письма, вплоть до совершенно секретных, кроме тех, на которых имеется надпись «Лично». Такой надписи на письме не было. – Ред.)
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.) Вторая половина дня сегодня, казалось, будет тянуться вечно. Честно говоря, я полагал, что в общем и целом мне удалось преодолеть крутые зигзаги капризной фортуны. Но сегодня мне пришлось пережить один из самых мрачных эпизодов моей политической карьеры. Впрочем, лучше изложить все по порядку. Вначале мне испортила настроение нелепая карикатура в «Стэндард».
ХЭКЕР – БАРСУЧИЙ ПАЛАЧ!
Затем, едва я вернулся с заседания кабинета, ко мне как-то неуверенно вошли сэр Хамфри и Бернард. Вид у них был крайне озабоченный.– Случилось что-нибудь из ряда вон выходящее? – поинтересовался я.– Э-э… легкое недоразумение, – уклончиво ответил сэр Хамфри.– Насколько легкое?Он, как всегда, пустился в пространные объяснения. Дескать, он не хотел бы сеять ненужные страхи и рисовать картину в более мрачных тонах, чем она того заслуживает, но вместе с тем… и так далее, и тому подобное. Я попросил его не тянуть и добавил, что готов грудью встретить любую опасность…– Боюсь, не самое удачное словосочетание в данной ситуации, – загадочно пробормотал сэр Хамфри.Я по-прежнему не имел ни малейшего представления, о чем пойдет разговор, а Хамфри проявлял какую-то странную нерешительность. Наконец он выдавил из себя, что одна студентка и ее приятель намерены устроить в Хейуард-Спинни 24-часовую демонстрацию протеста. Я не нашел в этом сообщении ничего угрожающего: подумаешь, два молодых шалопая пытаются – уверен, без малейшего шанса на успех – привлечь к себе внимание!Не только не нашел, но и, как последний идиот, сказал об этом! (Если я чему и научился сегодня, так это не стрелять влет. Надо выждать, пока прояснится картина, а уж потом бить наверняка.)Но в тот момент меня, как назло, обуял приступ словесного недержания.– Кого это волнует?! – взял я с места в карьер. – Эти студенты всем уже надоели. Им просто хочется выставить себя напоказ…– В данном случае, – заметил сэр Хамфри, наконец-то при открывая завесу таинственности, – похоже, им есть что выставлять: демонстрация будет проводиться в голом виде.В голом виде? Это меняет дело. Такая акция безусловно привлечет к себе внимание и почти наверняка попадет на первые страницы бульварных газетенок. Но поскольку сэр Хамфри – теперь остается только сожалеть – описал мне не всю картину, я продолжал в том же духе, каждым словом ставя себя в еще более дурацкое положение.– В этих студентов словно вселился какой-то бес. Ужасно! Ни стыда, ни совести! И в этом виноваты прежде всего их родители. Не занимаются воспитанием, позволяют им шалопайничать, вбивают в голову всякую обывательскую дребедень о несовершенстве существующего строя…Заодно я не упустил возможности подчеркнуть, что падение нравов и рост анархических настроений среди современной молодежи – прямое обвинение родительской беспечности и нежеланию всерьез заниматься собственными детьми.Только тогда Хамфри соизволил открыть мне, что упомянутую студентку зовут мисс Хэкер. На мгновение я растерялся. Подумал: простое совпадение. Однако вскоре до меня дошел смысл сказанного. Должен сознаться, большим дураком я себя не чувствовал за всю свою жизнь. Уверен (почти уверен), Хамфри не хотел уж так меня унизить. И тем не менее преуспел в этом. Когда-нибудь он мне заплатит сполна!С трудом выйдя из тяжелого нокдауна, я выразил надежду, что, возможно, из-за такого пустяка представители прессы не помчатся сломя голову в богом забытый Уорвикшир. Но, даже не закончив мысли, понял, что говорю абсолютную глупость. Ради такого случая газетчики понесутся, сломя голову, даже на Южный полюс.Сэр Хамфри и Бернард – в их глазах читалось искреннее сочувствие – вручили мне письмо.Я сразу же отметил: Люси намерена пригласить прессу на пять часов. Профессиональный ход. Информация не поспевает в вечерние газеты, которые все равно никто не читает, зато попадет в утренние и дневные! Все-таки быть дочерью политика что-нибудь да значит.Затем Бернард счел своим долгом предупредить меня, что через десять минут Люси будет звонить из автомата.Я спросил, нельзя ли как-нибудь уладить это дело. Ответом было гробовое молчание.– Ну предложите же что-нибудь! – не выдержав, потребовал я.– Может, применить немножко отцовской власти? – посоветовал мой постоянный заместитель.На что я посоветовал ему не говорить глупостей.– А если убедить ее прислушаться к голосу разума? – с надеждой спросил мой личный секретарь.Объяснил ему, что Люси – будущий социолог.– А-а, понятно, – погрустнел он.Последовала очередная долгая пауза. Затем я предложил прибегнуть к помощи полиции.Хамфри покачал головой и тут же сочинил неизбежный газетный заголовок: «МИНИСТР НАТРАВЛИВАЕТ ПОЛИЦИЮ НА СВОЮ ГОЛУЮ ДОЧЬ!»– Я не уверен, что это лучший способ уладить дело, господин министр, – добавил он.Мы погрузились в трагическое молчание, изредка прерываемое печальными вздохами. Вдруг Хамфри встрепенулся.– А что если…– Что? – с надеждой откликнулся я.– А что если повнимательней взглянуть на досье?Я до сих пор со стыдом вспоминаю, как, потеряв над собой контроль, закричал:– Великолепно! Великолепно, черт побери! И за это вы получаете больше тридцати тысяч в год?! Моя дочь вот-вот появится, в чем мать родила, на первой полосе «Сан» и тому подобных газетенок, а вы только и думаете о своих паршивых досье! Потрясающе!– И все же… – сказал Хамфри, выждав, пока я закончу.– Досье там.Бернард кивнул в сторону своего кабинета, и Хамфри решительно направился туда, уже не слушая моих воплей. Мы с Бернардом растерянно взглянули друг на друга.– Интересно, какой план предпочтут они во всем этом деле, – как бы про себя произнес я.– Надо полагать, самый широкий… О, простите, господин министр, я не сразу понял, что вы имеете в виду, – поспешил извиниться Бернард, видя, что я снова готов взорваться.В тот момент я мог думать только о насмешках и издевках со стороны оппозиции, когда опять настанет мой черед отвечать на вопросы в парламенте: «Не желает ли гордый отец сделать заявление?», «Не слишком ли выставляют себя напоказ члены семьи господина министра?», «Не пытался ли господин министр как-то замять скандал, устроенный его дочерью?» или даже: «Руководит ли господин министр вверенным ему ведомством с тем же успехом, как воспитанием своего потомства?»Последний вопрос – моя ахиллесова пята. Я поделился своими страхами с Бернардом. И не без горечи добавил: теперь он, вероятно, посоветует мне поведать миру и парламенту, что министерством руковожу не я, а сэр Хамфри.Бернарда, как мне показалось, подобное предположение возмутило.– Что вы, господин министр! – с жаром воскликнул он. – Ведь я ваш личный секретарь!– Вы хотите сказать, – недоверчиво спросил я, – что, когда настанет время гасить свечи, вы примете мою сторону, а не сэра Хамфри?– Господин министр, моя работа в том и заключается, чтобы свечи не надо было гасить, – просто ответил Бернард. (Довольно точное определение основной функции личного секретаря. – Ред.) В этот момент зазвонил телефон. Люси! Я схватил трубку и попытался было все обратить в шутку:– Получил твое письмецо и, знаешь, чуть не купился… Подумал: ты это серьезно…Я заранее понимал тщетность этой жалкой потуги.– Это более чем серьезно, – отчеканила она. – После разговора с тобой, мы с Питером звоним в «Эксчейндж телеграф» и «Пресс ассошиэйшн». Затем сразу же отправляемся в Спинни.Тогда я стал бить на дочерние чувства. Умолял подумать о возможных последствиях для меня. Но Люси холодно возразила, что под угрозой истребления находятся барсуки, а не я.Вот тут она ошибается. Под угрозой – моя блестящая карьера!Так или иначе, ясно было одно: Люси не откажется от своей дурацкой затеи. В этот момент в кабинет с папкой в руках вбежал – именно вбежал (кстати, я и не предполагал, что он умеет бегать) – сэр Хамфри и, бормоча что-то о новых данных, попросил разрешения поговорить с Люси.Он взял трубку, открыл досье и сказал:– Мисс Хэкер, мне только что передали последний отчет Государственной инспекции по заповедникам, и, если верить ему, вся эта история предстает совершенно в ином свете…Из объяснений сэра Хамфри следовало, что в Хейуард-Спинни вообще нет никакой колонии барсуков. В отчете черным по белому написано: «Последние свидетельства обитания барсуков – помет, свежевырытые норки и тому подобное – были зарегистрированы в лесопарке одиннадцать лет назад…»Ошеломленная Люси – мы с Бернардом были поражены не меньше – спросила, почему же тогда газета утверждает, что они там есть. Сэр Хамфри объяснил, что, по-видимому, утечку информации о бедных барсуках организовал один предприимчивый земельный спекулянт.Без колебаний поверив моему постоянному заместителю (что, впрочем, не удивительно, ибо все троцкисты непоколебимо убеждены: земельные спекулянты являются наместниками сатаны на земле), Люси пожелала узнать подробности.– Местные власти собираются построить в Спинни колледж, а упомянутый спекулянт хочет скупить лесопарк под учреждения и роскошные особняки.– Но ведь он не сможет этого сделать, если у Спинни останется охранный статус, – резонно заметила Люси.– Да, не сможет, – согласился сэр Хамфри. – Но он прекрасно знает, что Совету в таком случае придется потратить выделенные средства на другой проект. Спекулянт же подождет годик или чуть больше, потом докажет, что барсуков там нет, добьется снятия охранного статуса и преспокойно получит Спинни под свои особняки.Продолжительное молчание в трубке свидетельствовало о том, что Люси потрясена. А сэр Хамфри невозмутимо продолжал:– Обычная практика. Отвратительно, не правда ли?Вот уж не думал, что мой постоянный заместитель так не любит земельных спекулянтов. Мне даже казалось, он относится к ним с известной долей симпатии.Затем Люси спросила, имеется ли в Хейуард-Спинни хоть какая-нибудь фауна.– Есть кое-кто, – ответил сэр Хамфри, заглянув в досье. – Судя по документам, там расположена городская свалка, а значит, в изобилии водятся крысы.– Крысы… – внезапно осипшим голосом повторила Люси. (Моя дочь до ужаса боится крыс.)– Да, десятки тысяч крыс, – подтвердил сэр Хамфри и великодушно добавил: – Ведь они в своем роде тоже фауна… – Он сделал многозначительную паузу и, как бы советуясь, спросил: – Было бы обидно ненароком сыграть на руку этому спекулянту, как вы думаете?– Я думаю, да, – растерянно согласилась она. И я понял: демонстрация под лозунгом «Спасите барсуков!» отменяется.В заключение сэр Хамфри задушевнейшим голосом (лицемер!) произнес:– Вместе с тем позвольте мне выразить свое искреннее уважение вашим взглядам и готовности отстаивать их до конца.Она не выразила никакого желания поговорить со мной – просто попрощалась с сэром Хамфри и повесила трубку. Кризис миновал так же внезапно, как и возник. Демонстрация в голом виде перед крысами (не говоря уж о журналистах) явно Люси уже не привлекала.Я был безгранично признателен сэру Хамфри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
(По нашему мнению, особое внимание в приведенной инструкции сэра Хамфри следует обратить на лексический отбор. Например, словосочетание «здравый смысл», по-видимому, означает линию поведения, которой государственная служба могла придерживаться, не вызывая чрезмерного недовольства политической партии, находящейся у власти в данный момент. Слово «дерзновенный» употреблено в более неприемлемом смысле, чем «противоречивый»: последнее надо понимать только как «вы потеряете часть голосов», в то время как первое – «вы проиграете на выборах». – Ред.) 22 февраля «Дорогой папочка!Завтра мы с Питером, моим соучеником и любовником, проведем 24-часовую демонстрацию протеста в Хейуард-Спинни под девизом «Спасите барсуков!»Демонстрация будет проводиться в голом виде.Если до пяти часов завтрашнего дня мы не получим достаточно надежного заверения в том, что барсукам будет возвращен охранный статус, мы проинформируем о нашей акции представителей прессы.Намеченная на 18.00 пресс-конференция будет также проводиться в голом виде.Люси Хэкер».
(Это письмо Бернард Вули обнаружил утром 22 февраля, когда разбирал почту Хэкера. На конверте было написано «Папочке». Однако в соответствии с действующими правилами личные секретари вскрывают любые письма, вплоть до совершенно секретных, кроме тех, на которых имеется надпись «Лично». Такой надписи на письме не было. – Ред.)
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.) Вторая половина дня сегодня, казалось, будет тянуться вечно. Честно говоря, я полагал, что в общем и целом мне удалось преодолеть крутые зигзаги капризной фортуны. Но сегодня мне пришлось пережить один из самых мрачных эпизодов моей политической карьеры. Впрочем, лучше изложить все по порядку. Вначале мне испортила настроение нелепая карикатура в «Стэндард».
ХЭКЕР – БАРСУЧИЙ ПАЛАЧ!
Затем, едва я вернулся с заседания кабинета, ко мне как-то неуверенно вошли сэр Хамфри и Бернард. Вид у них был крайне озабоченный.– Случилось что-нибудь из ряда вон выходящее? – поинтересовался я.– Э-э… легкое недоразумение, – уклончиво ответил сэр Хамфри.– Насколько легкое?Он, как всегда, пустился в пространные объяснения. Дескать, он не хотел бы сеять ненужные страхи и рисовать картину в более мрачных тонах, чем она того заслуживает, но вместе с тем… и так далее, и тому подобное. Я попросил его не тянуть и добавил, что готов грудью встретить любую опасность…– Боюсь, не самое удачное словосочетание в данной ситуации, – загадочно пробормотал сэр Хамфри.Я по-прежнему не имел ни малейшего представления, о чем пойдет разговор, а Хамфри проявлял какую-то странную нерешительность. Наконец он выдавил из себя, что одна студентка и ее приятель намерены устроить в Хейуард-Спинни 24-часовую демонстрацию протеста. Я не нашел в этом сообщении ничего угрожающего: подумаешь, два молодых шалопая пытаются – уверен, без малейшего шанса на успех – привлечь к себе внимание!Не только не нашел, но и, как последний идиот, сказал об этом! (Если я чему и научился сегодня, так это не стрелять влет. Надо выждать, пока прояснится картина, а уж потом бить наверняка.)Но в тот момент меня, как назло, обуял приступ словесного недержания.– Кого это волнует?! – взял я с места в карьер. – Эти студенты всем уже надоели. Им просто хочется выставить себя напоказ…– В данном случае, – заметил сэр Хамфри, наконец-то при открывая завесу таинственности, – похоже, им есть что выставлять: демонстрация будет проводиться в голом виде.В голом виде? Это меняет дело. Такая акция безусловно привлечет к себе внимание и почти наверняка попадет на первые страницы бульварных газетенок. Но поскольку сэр Хамфри – теперь остается только сожалеть – описал мне не всю картину, я продолжал в том же духе, каждым словом ставя себя в еще более дурацкое положение.– В этих студентов словно вселился какой-то бес. Ужасно! Ни стыда, ни совести! И в этом виноваты прежде всего их родители. Не занимаются воспитанием, позволяют им шалопайничать, вбивают в голову всякую обывательскую дребедень о несовершенстве существующего строя…Заодно я не упустил возможности подчеркнуть, что падение нравов и рост анархических настроений среди современной молодежи – прямое обвинение родительской беспечности и нежеланию всерьез заниматься собственными детьми.Только тогда Хамфри соизволил открыть мне, что упомянутую студентку зовут мисс Хэкер. На мгновение я растерялся. Подумал: простое совпадение. Однако вскоре до меня дошел смысл сказанного. Должен сознаться, большим дураком я себя не чувствовал за всю свою жизнь. Уверен (почти уверен), Хамфри не хотел уж так меня унизить. И тем не менее преуспел в этом. Когда-нибудь он мне заплатит сполна!С трудом выйдя из тяжелого нокдауна, я выразил надежду, что, возможно, из-за такого пустяка представители прессы не помчатся сломя голову в богом забытый Уорвикшир. Но, даже не закончив мысли, понял, что говорю абсолютную глупость. Ради такого случая газетчики понесутся, сломя голову, даже на Южный полюс.Сэр Хамфри и Бернард – в их глазах читалось искреннее сочувствие – вручили мне письмо.Я сразу же отметил: Люси намерена пригласить прессу на пять часов. Профессиональный ход. Информация не поспевает в вечерние газеты, которые все равно никто не читает, зато попадет в утренние и дневные! Все-таки быть дочерью политика что-нибудь да значит.Затем Бернард счел своим долгом предупредить меня, что через десять минут Люси будет звонить из автомата.Я спросил, нельзя ли как-нибудь уладить это дело. Ответом было гробовое молчание.– Ну предложите же что-нибудь! – не выдержав, потребовал я.– Может, применить немножко отцовской власти? – посоветовал мой постоянный заместитель.На что я посоветовал ему не говорить глупостей.– А если убедить ее прислушаться к голосу разума? – с надеждой спросил мой личный секретарь.Объяснил ему, что Люси – будущий социолог.– А-а, понятно, – погрустнел он.Последовала очередная долгая пауза. Затем я предложил прибегнуть к помощи полиции.Хамфри покачал головой и тут же сочинил неизбежный газетный заголовок: «МИНИСТР НАТРАВЛИВАЕТ ПОЛИЦИЮ НА СВОЮ ГОЛУЮ ДОЧЬ!»– Я не уверен, что это лучший способ уладить дело, господин министр, – добавил он.Мы погрузились в трагическое молчание, изредка прерываемое печальными вздохами. Вдруг Хамфри встрепенулся.– А что если…– Что? – с надеждой откликнулся я.– А что если повнимательней взглянуть на досье?Я до сих пор со стыдом вспоминаю, как, потеряв над собой контроль, закричал:– Великолепно! Великолепно, черт побери! И за это вы получаете больше тридцати тысяч в год?! Моя дочь вот-вот появится, в чем мать родила, на первой полосе «Сан» и тому подобных газетенок, а вы только и думаете о своих паршивых досье! Потрясающе!– И все же… – сказал Хамфри, выждав, пока я закончу.– Досье там.Бернард кивнул в сторону своего кабинета, и Хамфри решительно направился туда, уже не слушая моих воплей. Мы с Бернардом растерянно взглянули друг на друга.– Интересно, какой план предпочтут они во всем этом деле, – как бы про себя произнес я.– Надо полагать, самый широкий… О, простите, господин министр, я не сразу понял, что вы имеете в виду, – поспешил извиниться Бернард, видя, что я снова готов взорваться.В тот момент я мог думать только о насмешках и издевках со стороны оппозиции, когда опять настанет мой черед отвечать на вопросы в парламенте: «Не желает ли гордый отец сделать заявление?», «Не слишком ли выставляют себя напоказ члены семьи господина министра?», «Не пытался ли господин министр как-то замять скандал, устроенный его дочерью?» или даже: «Руководит ли господин министр вверенным ему ведомством с тем же успехом, как воспитанием своего потомства?»Последний вопрос – моя ахиллесова пята. Я поделился своими страхами с Бернардом. И не без горечи добавил: теперь он, вероятно, посоветует мне поведать миру и парламенту, что министерством руковожу не я, а сэр Хамфри.Бернарда, как мне показалось, подобное предположение возмутило.– Что вы, господин министр! – с жаром воскликнул он. – Ведь я ваш личный секретарь!– Вы хотите сказать, – недоверчиво спросил я, – что, когда настанет время гасить свечи, вы примете мою сторону, а не сэра Хамфри?– Господин министр, моя работа в том и заключается, чтобы свечи не надо было гасить, – просто ответил Бернард. (Довольно точное определение основной функции личного секретаря. – Ред.) В этот момент зазвонил телефон. Люси! Я схватил трубку и попытался было все обратить в шутку:– Получил твое письмецо и, знаешь, чуть не купился… Подумал: ты это серьезно…Я заранее понимал тщетность этой жалкой потуги.– Это более чем серьезно, – отчеканила она. – После разговора с тобой, мы с Питером звоним в «Эксчейндж телеграф» и «Пресс ассошиэйшн». Затем сразу же отправляемся в Спинни.Тогда я стал бить на дочерние чувства. Умолял подумать о возможных последствиях для меня. Но Люси холодно возразила, что под угрозой истребления находятся барсуки, а не я.Вот тут она ошибается. Под угрозой – моя блестящая карьера!Так или иначе, ясно было одно: Люси не откажется от своей дурацкой затеи. В этот момент в кабинет с папкой в руках вбежал – именно вбежал (кстати, я и не предполагал, что он умеет бегать) – сэр Хамфри и, бормоча что-то о новых данных, попросил разрешения поговорить с Люси.Он взял трубку, открыл досье и сказал:– Мисс Хэкер, мне только что передали последний отчет Государственной инспекции по заповедникам, и, если верить ему, вся эта история предстает совершенно в ином свете…Из объяснений сэра Хамфри следовало, что в Хейуард-Спинни вообще нет никакой колонии барсуков. В отчете черным по белому написано: «Последние свидетельства обитания барсуков – помет, свежевырытые норки и тому подобное – были зарегистрированы в лесопарке одиннадцать лет назад…»Ошеломленная Люси – мы с Бернардом были поражены не меньше – спросила, почему же тогда газета утверждает, что они там есть. Сэр Хамфри объяснил, что, по-видимому, утечку информации о бедных барсуках организовал один предприимчивый земельный спекулянт.Без колебаний поверив моему постоянному заместителю (что, впрочем, не удивительно, ибо все троцкисты непоколебимо убеждены: земельные спекулянты являются наместниками сатаны на земле), Люси пожелала узнать подробности.– Местные власти собираются построить в Спинни колледж, а упомянутый спекулянт хочет скупить лесопарк под учреждения и роскошные особняки.– Но ведь он не сможет этого сделать, если у Спинни останется охранный статус, – резонно заметила Люси.– Да, не сможет, – согласился сэр Хамфри. – Но он прекрасно знает, что Совету в таком случае придется потратить выделенные средства на другой проект. Спекулянт же подождет годик или чуть больше, потом докажет, что барсуков там нет, добьется снятия охранного статуса и преспокойно получит Спинни под свои особняки.Продолжительное молчание в трубке свидетельствовало о том, что Люси потрясена. А сэр Хамфри невозмутимо продолжал:– Обычная практика. Отвратительно, не правда ли?Вот уж не думал, что мой постоянный заместитель так не любит земельных спекулянтов. Мне даже казалось, он относится к ним с известной долей симпатии.Затем Люси спросила, имеется ли в Хейуард-Спинни хоть какая-нибудь фауна.– Есть кое-кто, – ответил сэр Хамфри, заглянув в досье. – Судя по документам, там расположена городская свалка, а значит, в изобилии водятся крысы.– Крысы… – внезапно осипшим голосом повторила Люси. (Моя дочь до ужаса боится крыс.)– Да, десятки тысяч крыс, – подтвердил сэр Хамфри и великодушно добавил: – Ведь они в своем роде тоже фауна… – Он сделал многозначительную паузу и, как бы советуясь, спросил: – Было бы обидно ненароком сыграть на руку этому спекулянту, как вы думаете?– Я думаю, да, – растерянно согласилась она. И я понял: демонстрация под лозунгом «Спасите барсуков!» отменяется.В заключение сэр Хамфри задушевнейшим голосом (лицемер!) произнес:– Вместе с тем позвольте мне выразить свое искреннее уважение вашим взглядам и готовности отстаивать их до конца.Она не выразила никакого желания поговорить со мной – просто попрощалась с сэром Хамфри и повесила трубку. Кризис миновал так же внезапно, как и возник. Демонстрация в голом виде перед крысами (не говоря уж о журналистах) явно Люси уже не привлекала.Я был безгранично признателен сэру Хамфри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64