От меня избавятся в любом случае, поскольку упраздняется мое министерство.Я возразил, что ПМ, должно быть, хочет играть наверняка. Фрэнк посоветовал мне не превращаться в параноика. Хотел бы я посмотреть на него, если бы жертвой интриг и заговоров стал он сам.– Мы на вашей стороне, господин министр, – ободряюще сказал сэр Хамфри.Жизнь полна сюрпризов!Стоп! У меня родилась идея. Я внезапно понял, что на моей стороне должен быть и Мартин. И как только я не додумался до этого раньше? Он – министр иностранных дел и, насколько мне известно, искренне верит в европейский идеал. (Хамфри считает его «наивным».) К тому же именно я руководил его кампанией против ПМ, и он только проиграет, если им удастся избавиться от меня.Мы договорились встретиться с Мартином в понедельник в палате общин. Пока мне не совсем ясно, чем именно он сможет помочь мне, но, уверен, вдвоем мы что-нибудь да придумаем. 8 февраля Ура! Мы победили! Немного политического оппортунизма (искусство, которым я искренне горжусь), чуть-чуть везения – и МАД, а также наша с Хамфри карьера спасены.Мы все, словно настоящие заговорщики, уединились в кабинете Мартина. Он, как обычно, сыпал довольно плоскими остротами.– По-моему, ты уподобился библейскому Самсону, Джим.Я изобразил удивление и непонимание.– Ты хотел сократить госаппарат, и ты добился своего. Но тем самым ты нарушил всю структуру и оказался погребенным под ее обломками.Интересно, чего он ожидал от меня: веселой улыбки, комплимента по поводу его остроумия или, может, оправданий?Сэр Хамфри, конечно, тоже не упустил случая блеснуть исторической аналогией.– Пиррова победа! – скорбно произнес он, вероятно, больше для того, чтобы напомнить о своем классическом образовании.– Какие будут соображения? – обратился я к Мартину. Соображений никаких не было. Последовала очередная тягостная пауза.Все это время Фрэнк, оказывается, продолжал ломать голову над загадкой, почему премьер-министр так жаждет введения еврокарточки.– Не понимаю. Это же какая-то бессмыслица. Неужели ПМ не видит, насколько пагубна она для нынешнего правительства?Я согласился с ним и добавил, что еврокарточка станет худшей из бед, выпавших на долю нашего правительства с тех пор, как меня назначили членом кабинета. (Вряд ли Хэкер действительно имел в виду то, что сказал. – Ред.) Мартина же, наоборот, проблема еврокарточки, казалось, совсем не волновала.– Все знают, что это никогда не произойдет, – сказал он. Кого он имеет в виду под «всеми»? Лично я этого не знаю…Впрочем, до вчерашнего дня я даже не знал, что это может произойти.– ПМ нужно поиграть с еврокарточкой до присуждения премии Наполеона, – продолжил Мартин.Из его объяснений я понял, что премией Наполеона НАТО каждые пять лет награждает государственного деятеля, внесшего самый крупный вклад в объединение Европы со времен Наполеона. (Если не считать Гитлера. – Ред.) Золотая медаль, пышная церемония в Брюсселе и сто тысяч фунтов. Сейчас ПМ является главным претендентом.– Комитет по наполеоновским премиям созывается через шесть недель, и ПМ, естественно, не хочет «раскачивать лодку», пока она не будет у него в кармане, – добавил Мартин.По-моему, Бернард пробормотал: дескать, лодки не кладут в карманы, – но я мог и ошибиться. Впрочем, его упорное молчание в ответ на мою просьбу повторить, что он сказал, подтверждает: я все-таки не ослышался.– Ну а когда ПМ получит премию, он тут же и думать забудет про еврокарточку, – заключил Мартин.Идея! У меня родилась еще одна великолепная идея! Я не мог пока выразить ее словами, но она уже зрела где-то в подсознании. Надо только кое-что прояснить.– Мартин, – спросил я, – кто еще знает о кандидате номер один на премию Наполеона?– Никто, – ответил он. – Это совершенно секретная информация.Естественно, я был разочарован. «Совершенно секретная информация» означает, что ее знают все.Но Мартин тут же успокоил меня, заверив, что на этот раз «совершенно секретно» – действительно совершенно секретно.Я пришел в такое возбуждение, что был не состоянии связно высказать свою гениальную идею.– Поймите… заднескамеечники… утечка информации…Сэр Хамфри с крайне озадаченным видом спросил меня, не имею ли я в виду Уэльскую национальную партию.И в этот момент – сам господь бог был теперь на моей стороне – дверь кабинета неожиданно открылась и на пороге появился не кто иной, как доктор Дональд Хьюз собственной персоной. Увидев Мартина в нашем обществе, он извинился и хотел было уйти, но я остановил его, сказав, что мне необходимо с ним посоветоваться.Хьюз изобразил полнейшую готовность помочь мне. Но сразу же предупредил: если это тот случай, когда машут кулаками после драки, даже он бессилен что-либо сделать.– Уверен, вы себя недооцениваете, – польстил я ему и добавил, что в данный момент стою перед серьезной моральной дилеммой.Дилемма, продолжал я, заключается в следующем: как мне случайно стало известно, некий заднескамеечник собирается задать премьер-министру вопрос, намерено британское правительство вводить еврокарточку или нет…– Какой еще заднескамеечник? Еврокарточка – государственная тайна! – засуетился Хьюз.– А наиболее вероятный претендент на премию Наполеона – тоже тайна? – с невинным видом поинтересовался я.Он пристально посмотрел на меня. Я несколько смешался, но неожиданно мне на выручку пришел Бернард.– Я думаю, господин министр имеет в виду чисто гипотетического заднескамеечника.Мой добрый верный Бернард!Хьюз недовольно поморщился.– Э-э… подобный вопрос был бы крайне неуместен…Я, как будто не замечая его досады, продолжал развивать свою гипотезу. В таком случае возможны два варианта. Если ПМ скажет «да» – пострадает престиж правительства в стране. Если же «нет» – еще хуже – в Европе. Причем не только престиж правительства, но и самого ПМ… особенно в связи с премией Наполеона.Хьюз молча кивнул.– Ну а предположим, – сказал я, – некий гипотетический министр случайно узнал о намерении этого гипотетического заднескамеечника. Как бы вы посоветовали ему поступить?– Я бы посоветовал ему сделать все возможное, чтобы не допустить такого вопроса. – Он тщательно подбирал слова. – Только так должен поступить верный своему правительству министр. По-моему, это очевидно.– Но попытка воспрепятствовать запросу члена парламента чревата весьма серьезными последствиями, – возразил я. (Конечно же, мы оба прекрасно понимали, что ни заднескамеечника, ни его вопроса вообще не существовало, но ведь при желании они могли появиться…) – Другое дело – убедить его вместо этого вопроса обратиться к ПМ с просьбой пресечь ложные слухи о роспуске министерства административных дел.Итак, карты на стол. Я предложил свои условия сделки. Открыто и честно. Хьюз на мгновение погрузился в раздумье, но потом, надо отдать ему должное, блестяще разрешил возникшую проблему.– Ну конечно же… я абсолютно убежден… неужели вы поверили? Безусловная поддержка обеспечена…Окончательно добил Хьюза сэр Хамфри, наконец-то сообразивший, в чем дело.– Но ведь вы сами несколько дней назад заявили о существовании плана расформирования МАДа, равно как и о том, что ПМ отнесся к нему с одобрением…– С улыбкой! – спокойно возразил Дональд Хьюз. – С насмешкой, а не с одобрением. Сама мысль об этом выглядела нелепой, смехотворной, абсолютно неприемлемой. Шутка, не более чем шутка.Великолепно разыграно! Снимаю перед ним шляпу. Тогда я высказал пожелание, чтобы канцелярия премьер-министра в течение двадцати четырех часов направила во все ведомства циркулярное письмо, опровергающее указанные слухи. Чтобы мы все вместе посмеялись над этой шуткой.– Вы в самом деле считаете это необходимым? – спросил он.– Да! – в один голос ответили Хамфри, Бернард, Фрэнк, Мартин и я.При виде такого единодушия Хьюз заявил, что это, безусловно, можно устроить. Поблагодарил нас за «исключительно приятную и полезную беседу» и, вежливо откланявшись, ушел. Предположительно, прямиком на Даунинг-стрит, 10.Вот так: шах и мат! Одна из моих наиболее блистательных партий. Я очень доволен собой.Когда за Дональдом Хьюзом закрылась дверь, Бернард высказал сомнение, сможет ли Хьюз выполнить обещание.– Разве у премьер-министров нет собственного мнения? – спросил он.– Конечно, есть, – ответил я. – Но, говоря словами Чака Колсона, специального советника президента Никсона, «когда их берут за жабры, собственному мнению деваться некуда». 6Право знать 9 февраля Сегодня вплотную занимался вопросами охраны окружающей среды. Группа представителей общественности из нескольких человек вручила мне петицию – шесть толстых тетрадей с подписями. Тысячи, если не десятки тысяч, подписей!Они протестуют против выдвинутого мной законопроекта, предусматривающего упорядочение нынешней системы охраны окружающей среды. Собственно, ее и системой-то назвать трудно – сплошная неразбериха, кавардак: местные власти, туристические общества, национальные парки, Комиссия по вопросам использования и охраны природы, Совет защиты деревенской Англии – все они бесконечно злословят, интригуют, валят с больной головы на здоровую. В результате никто ничего не знает и никто ничего не делает. Единственная цель нового законодательства – ликвидировать существующую путаницу и заставить эти жалкие подобия организаций работать сообща.Именно это я и постарался довести до сведения депутации.– Вы же знаете, чем занимаются подобные комитеты, – сказал я. – Разводят склоки, тянут кота за хвост и только отнимают у всех время…– Мы тоже комитет, господин министр! – тоном оскорбленной добродетели заявила одна малосимпатичная особа неопределенного возраста, но с явными признаками принадлежности к высшим слоям хампстедских Хэмпстед – фешенебельный район на севере Лондона; частично сохраняет ландшафт живописной деревни.

буржуа. И негодующе поправила очки.Я объяснил, что имел в виду другие комитеты. Мой законопроект преследует единственную цель – создать единый орган и упростить существующие процедуры. А это значительно сэкономит общественные средства. По-моему, такой подход должен всячески приветствоваться.Но этих хампстедских буржуа волновали не общественные средства, а судьба исключительно одного местечка – лесопарка Хейуард-Спинни, который собирались лишить статуса государственного заповедника, поскольку содержать его в должном порядке стало экономически бесперспективно.Они же, эти чокнутые любители природы, считают Хейуард-Спинни «неотъемлемой частью британского наследия».– Там веками обитали барсуки! – брызжа слюной, залопотал престарелый социалист из патрициев типа Майкла Фута.– Откуда вам это известно? – полюбопытствовал я.– Так утверждает «Гардиан», – влез в разговор нервный молодой человек в тяжелых, подбитых гвоздями ботинках и ткнул мне в грудь газетой.Нашел кому верить! Нормальному человеку хватит и недели, чтобы усомниться, способны ли наши газеты сообщить даже точную дату своего выпуска.Тем не менее я просмотрел статью, обведенную красным карандашом. Вот что там было написано: «…Наш округ издавна славился «барсучьими норами»…»
А буквально несколькими строчками ниже обывателей призывали покончить с традиционной социальной апатией, активнее развивать чувство гражданственности жителей графства…Я прочитал фразу вслух и громко рассмеялся, однако меня никто не поддержал. С юмором у них было туговато. Вместо этого пожилая дама в юбке из коричневого твида, плотно облегающей ее мощные бедра, угрожающе спросила:– А как вам понравится, если десятки гигантских барсуков заблокируют все подходы к министерству?«Десятки гигантских барсуков»? Я с трудом удержался от улыбки, представив себе картину в духе Монти Питонеска, но этих чудаков такая перспектива, казалось, вдохновляла.– Человек ничего особенного из себя не представляет, господин Хэкер, – менторским тоном обратился ко мне один из них. – Мы не над природой, мы – ее составная часть. Люди – тоже животные, поймите.Что-что, а уж это мне объяснять не надо: полчаса назад я вернулся из палаты общин.Прошло еще минут десять, прежде чем Бернард помог мне от них избавиться. Конечно, я ничего им не обещал. Обычные банальности: дескать, все точки зрения будут рассмотрены в соответствующее время и должным образом. Однако вот что меня немного беспокоит: никто в министерстве даже не предупредил меня, что упорядочение администрации на местах повлечет за собой лишение этих треклятых барсуков их охранного статуса. Не то чтобы меня волновали сами барсуки, но ведь я уже заверил и парламент, и прессу, что предлагаемые нововведения не причинят никакого ущерба местной экологии и достопримечательностям!Завтра надо обязательно переговорить с Хамфри!Необходимо также выяснить, почему я должен тратить свое драгоценное время на подобные вопросы, когда оно мне так нужно для деловых встреч с младшим персоналом МАДа, чтобы лучше понять специфику его работы и вместе искать пути повышения эффективности вверенного мне министерства. (Мы обнаружили в архиве несколько интересных записок, которыми в течение недели обменялись между собой сэр Хамфри Эплби и Бернард Вули. – Ред.)

Б.В.!Мне стало известно, что министр намерен провести ряд несогласованных встреч с младшим административным персоналом МАДа – помощниками личных секретарей, заведующими отделами и даже помощниками постоянных заместителей.Прошу разъяснений.

Сэр Хамфри!Господин министр намерен поближе познакомиться с работниками министерства на всех уровнях.Он хочет понять, что они делают и для чего.

Б.В.!Таких встреч допускать нельзя. Министр может узнать такое, чего не знаем даже мы с вами. А это сильно подорвет наши позиции.

Сэр Хамфри!Господин министр уверен, что подобные беседы повысят уровень наших знаний.Он также выразил пожелание взяться за повышение эффективности управления министерством, тем более что сейчас, по его мнению, дела идут достаточно хорошо.

Б.В.!По-моему, Вам следует быть более осторожным и проницательным. Ваши последние записки меня, честно говоря, весьма озадачивают. К тому же у меня появились некоторые сомнения: а не ведет ли наш министр двойную игру?Считаю обязанным посоветовать вам обратить на это самое серьезное внимание, а также задуматься над всеми возможными последствиями, ибо дело может иметь самый неприятный, даже плачевный исход.
(«Задуматься над всеми возможными последствиями» означает: «Вы неверно понимаете свои служебные обязанности». «Дело может иметь самый неприятный, даже плачевный исход» означает: «Вам вполне реально грозит перевод в Комиссию по армейским захоронениям». – Ред.)

Сэр Хамфри!Я был бы вам крайне признателен за дальнейшую помощь в этом сложном деле.

Б.В.!Советую вам принять во внимание следующее:1. Относительно повышения уровня наших знаний: каким бы достойным и похвальным ни было это честолюбивое стремление, пожалуйста, не забывайте, что оно оборачивается глупостью, если рост знаний достигается ценой нашей власти.2. Когда министр на деле берет бразды правления в собственные руки, дела не могут идти «достаточно хорошо», ибо они могут идти только из рук вон плохо. Управлять министерством надлежит не министру, а мне, человеку, за спиной которого 25 лет специальной подготовки и практического опыта работы.3. Если бы нашему министру было позволено самому управлять министерством, мы бы сейчас имели:а) хаос;б) нововведения;в) публичные обсуждения;г) внешний контроль.4. Министр должен выполнять три основные функции:а) нашего адвоката: он отстаивает интересы министерства в парламенте и доводит их до сознания общественности;б) нашего человека в Вестминстере: он проталкивает наши решения в парламенте (NB. Наши, а не свои);в) нашего кормильца: он добивается в кабинете выделения денег, необходимых нам для выполнения нашей работы.Особо отметьте: в его функции не входит ознакомление с министерскими процедурами или с работой заведующих отделами, не говоря уж о старших клерках. Вспоминает сэр Бернард Вули: «Я был в то время довольно молод и совсем неопытен и не понимал, как претворить совет сэра Хамфри в жизнь: ведь министр лично назначил эти встречи и вообще взял все в свои руки.Я встретился с сэром Хамфри и стал убеждать его: заставить министра не делать того, что он считает нужным, если у него есть на это время, практически невозможно!Мои доводы вызвали у сэра Хамфри яростную вспышку гнева. Он отчитал меня, как мальчишку: «А почему у министра оказалось свободное время? Ваша прямая обязанность заботиться о том, чтобы у него никогда не было свободного времени… Если оно появляется, это только ваша вина…» То есть ему надо создавать работу. Министр должен произносить речи, выступать в провинциальных городках и на приемах иностранных гостей, принимать делегации, прорабатывать горы документов из красных кейсов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64