Боюсь, мне никогда не узнать, что происходило в моем кабинете до того, как я тут появился.Итак, к чему же мы пришли? Установили, что, хотя нам не нужен новый закон, позволяющий гражданам знакомиться с их собственными досье, для практической реализации уже существующих положений все равно необходимо преодолеть густой частокол различных административных препятствий.Далее, по словам Бернарда, из-за негативной (на самом деле он сказал «недостаточно позитивной». – Ред.) реакции прессы на мое интервью в программе «На злобу дня» другая телекомпания хочет, чтобы я выступил на ту же тему в ее программе «Мир в фокусе». Смешно: когда делаешь по-настоящему важное сообщение, телевидению до тебя нет никакого дела, но стоит только сорваться на какой-нибудь ерунде, они начинают осаждать тебя телефонными звонками. Сначала я хотел отказаться, но Бернард сказал, что беседу они проведут и без меня, но тогда уж мне это припомнят – никто доброго слова про меня не скажет.Наш разговор явно зашел в тупик, поэтому я спросил у сэра Хамфри, что мне говорить об «электронном досье».– Очевидно, имеет смысл напомнить им, что Рим строился не в один день, господин министр.Хорош совет!Сейчас, когда пишу эти строки и вспоминаю события минувшего дня, я отчетливо понимаю, что пока практически ничего не добился. Но ведь есть же, черт побери, какой-то способ заставить сэра Хамфри и его помощников в министерстве делать то, что я считаю нужным! (В свете печального опыта Хэкера имеет смысл напомнить, что, если эти так называемые временные комитеты вовремя не упразднить, они будут продолжать работать до бесконечности. Совершенно не исключено, что у нас до сих пор имеется Комитет по Крыму, или Комитет по нормам выдачи продуктов, или Комитет по удостоверениям личности. – Ред.) 12 января Благодаря счастливой случайности сегодня мне удалось узнать нечто исключительно важное для моих отношений с сэром Хамфри.В курительной палаты общин я наткнулся на Тома Сарджента и предложил составить ему компанию. Он сказал, что будет только рад.– Ну и как вам в оппозиции? – шутливо спросил я.Он, как настоящий политик, ответил вопросом на вопрос:– А как вам в правительстве?Не видя необходимости ходить вокруг да около, я честно признался, что мои радужные надежды, мягко говоря, не оправдались.– Хамфри подмял-таки вас? – сочувственно усмехнулся он. Я уклонился от прямого ответа и сказал, что самое трудное – заставить чиновников проводить в жизнь мои решения. Он понимающе кивнул. И тогда я напрямую спросил:– А вам это удавалось?– Практически нет, – бодро, чуть ли не весело ответил Том. – Я более-менее разобрался в их хитростях только через год-другой, ну а там подоспели выборы и…Из дальнейшей беседы выяснилось, что под «хитростями» имеется в виду тактика оттяжек и проволочек, к которой сэр Хамфри прибегает, чтобы завести дело в тупик.По словам Тома, она включает в себя пять этапов. На всякий случай я все подробно записал. Этап 1. Хамфри заявляет, что правительство только-только приступило к работе: у него слишком много других, по-настоящему важных дел. (Том знает, что говорит. Именно этот аргумент, слово в слово, совсем недавно привел Хамфри, пытаясь отговорить меня от реорганизации НЭБДа.) Этап 2. Если я буду упорствовать и не соглашусь с этим доводом, Хамфри скажет, что вполне разделяет мои намерения – «конечно же, нельзя сидеть сложа руки», – но усомнится, правильный ли мы выбрали путь. Этап 3. Если я по-прежнему буду настаивать, он переведет разговор с того, как надо действовать, на то, когда надо действовать: «Господин министр, по целому ряду серьезных причин сейчас этого делать не следует». Этап. 4. Большинство министров, считает Том, «ломаются» уже на третьем этапе. Но если и находятся стойкие, Хамфри заявляет, что предложения сталкиваются с серьезными трудностями политического, административного, экономического и/или законодательного характера (последние даже предпочтительнее, поскольку в них практически невозможно толком разобраться и к тому же они могут тянуться до бесконечности). Этап 5. Наконец, поскольку предыдущие этапы отняли около трех лет, он будет настаивать на том, что пришло время подготовки к всеобщим выборам, а значит, «к сожалению, мы уже вряд ли успеем провести данное решение в жизнь».Растянуть все эти этапы на три года Хамфри не составит особого труда. Он и пальцем не пошевелит до тех пор, пока министр его не заставит. К тому же он совершенно справедливо полагает, что у министра и без того хватает забот. (Этот последовательный процесс именуется в кругу чиновников Уайтхолла «созидательной инерцией». – Ред.) Затем Том поинтересовался, что конкретно я пытаюсь «протолкнуть» в настоящее время. Узнав, что речь идет об «электронном досье», он оглушительно расхохотался.– Он, случайно, не выдает это за нечто совершенно новое?Я молча кивнул.– Хитер, старый лис, ох, хитер. Мы потратили на это годы и уже готовы были опубликовать Белую книгу, но не успели – началась предвыборная кампания. Я лично занимался всем этим.Чудеса, да и только!– А как же административные проблемы? – спросил я.– Их не существует. Давно решены, – ответил Том и добавил: – Держу пари: на все ваши попытки выяснить, поднимался ли данный вопрос раньше, Хамфри отвечал таинственным молчанием. Хитер, ох, хитер, старый лис – умеет заметать следы!Что ж, рано или поздно тайное становится явным. Теперь сэр Хамфри мне не так уж и страшен.Том посоветовал не распространяться… чтобы, как он выразился, «не испортить себе удовольствия», а также предупредил о «трех видах молчания» государственной службы – к одному из них, без сомнения, прибегнет сэр Хамфри, если окажется загнанным в угол.1. Молчание сдержанности – когда они хотят скрыть конкретные факты.2. Молчание упрямства – когда они не желают предпринимать никаких шагов.3. Молчание мужества – когда их ловят с поличным, они недвусмысленно дают понять, что, конечно, могли бы полностью оправдаться, но не делают этого из благородных побуждений, не желая «подставлять» других.Затем Том спросил, сколько красных кейсов я получил от них сегодня: три? четыре?– Пять, – не без стыда признался я.– Пять?!По выражению его лица я понял, что он был обо мне лучшего мнения.– И, конечно же, они «по-дружески» дали вам понять, что содержимым пятого можно особенно не интересоваться?Я снова кивнул.– Так вот, бьюсь об заклад, что где-нибудь на дне пятого кейса – может, даже внутри совершенно другого документа – лежит докладная записка, детально объясняющая, почему вопрос о банке данных следует отложить на неопределенное время. Если вы этот документ не найдете или по какой-либо причине не прочтете, они палец о палец не ударят, а месяцев через шесть с чистой совестью заявят, что в свое время вы были полностью информированы.Том был настолько любезен, что я решился задать ему еще один вопрос:– Вы столько лет провели на различных государственных постах, что, наверное, знаете все уловки Уайтхолла?…– Далеко не все, – ухмыльнулся он. – Всего каких-нибудь несколько сотен.– Тогда скажите, пожалуйста, как с ними бороться? Как заставить их делать то, чего они не хотят делать?Том грустно улыбнулся и покачал головой.– Мой дорогой друг, если б я это знал, я не был бы сейчас в оппозиции. 13 января Вчера просидел над кейсами до поздней ночи, поэтому рассказываю о своих открытиях только день спустя.Том оказал мне неоценимую услугу. За ужином я поведал о нашем разговоре Энни. Подобная благожелательность со стороны представителя оппозиции показалась ей странной.Пришлось объяснить, что в этой оппозиции, по сути, ничего оппозиционного – одно название. Собственно, они – оппозиция не у дел, а вот государственная служба – это оппозиция… у власти.Сразу после ужина занялся кейсами и действительно на самом дне пятого нашел докладную по Национальному банку данных. Причем не просто на дне – каким-то образом она оказалась в середине пространного (страниц на восемьдесят) доклада о благотворительных мероприятиях.Кстати, Том одолжил мне свои личные записи по «электронному досье». Он их забрал, уходя из МАДа. На редкость ценный материал.Докладная, как и следовало ожидать, изобиловала канцеляризмами, рассчитанными на бесконечное оттягивание дела: «…вопрос находится на рассмотрении… во избежание скороспелых решений… ввиду отсутствия контрпредложений целесообразно подождать дальнейшего развития событий…» и т.д., и т.п.Энни предложила позвонить Хамфри и высказать ему свое мнение об этом, с позволения сказать, «документе». Я возразил, что как-то неловко будить человека в два часа ночи.– А почему, собственно, он должен спать, когда ты работаешь? – возмутилась она. – Он уже три месяца не дает тебе ни сна, ни отдыха. Теперь твой черед.– Да, но все же это как-то… – замялся я.Энни так на меня взглянула, что моя рука сама потянулась к телефону.– Какой у него номер?– В конце концов, докладная была только в пятом кейсе, и раньше ты ее просто не мог найти.Весьма логично.– Алло? – сонно промычал в трубку сэр Хамфри. Судя по голосу, он действительно сладко спал.– Простите за поздний звонок, – бодро произнес я. – Надеюсь, не оторвал вас от ужина?– Нет, – слегка растерянно отозвался он. – Мы отужинали… э-э… несколько раньше. А который час?– Два.– Боже милосердный! – Похоже, он окончательно проснулся. – Что стряслось?– Ничего особенного. Просто я до сих пор корплю над красными кейсами. А вас, как я знаю, очень интересуют проблемы «электронного досье».– Да, конечно, – ответил он, с трудом подавляя зевок. – Только этим и заняты.– Так вот, я только что добрался до записки по НЭБДу…– А-а… вы все-таки нашли… прочитали ее? – мгновенно поправился он.Я напрямик сказал ему, что мне все это очень не нравится. Думаю, он будет только рад возможности поработать над другим вариантом, и надеюсь, он не в обиде за столь поздний звонок.– Всегда рад слышать вас, господин министр, – ответил он и, как мне показалось, что было силы грохнул трубку.Услышав частые гудки, я вдруг вспомнил, что надо попросить его зайти ко мне с самого утра, переговорить обо всем этом до заседания кабинета. Хотел было снова набрать его номер, но Энни остановила меня:– Не надо, не тревожь его сейчас.Подобной деликатности от своей жены по отношению к Хамфри я не ожидал, но тут же согласился:– Да, не стоит. Все же время позднее.Энни улыбнулась.– Вот именно. Дай ему еще десять минут… 14 января Сегодня утром я добился хоть и небольшого, но вполне определенного успеха в борьбе с Хамфри за право управлять вверенным мне министерством. Правда, главные сражения еще впереди.Заранее положив перед собой блокнот, где были отмечены основные моменты моей недавней беседы с Томом Сарджентом, я обратился к сэру Хамфри с вопросом, подготовил ли он рекомендации по реорганизации банка данных.Сэр Хамфри (в точности, как предсказывал Том) сразу же пустил в ход свою хваленую тактику.– Господин министр, – начал он, – я безусловно ценю ваши намерения и полностью согласен с необходимостью обеспечения определенных гарантий, однако давайте подумаем, правильный ли путь мы выбрали для достижения…– Правильный или неправильный – это мой путь, – отрезал я, зачеркивая «второе возражение» в своем блокноте (первое Хамфри почему-то пропустил). – И мое решение!Хамфри был крайне удивлен. Наверное, впервые его возражения отмели вот так сразу. Обычно если это и случалось, то после пространного обсуждения вопроса. Видимо, от растерянности он сразу перешел к третьему этапу.– Безусловно, господин министр, однако есть целый ряд причин, по которым сейчас не время…Зачеркивая «третье возражение», я ответил:– Наоборот, Хамфри, сейчас самое время! Ведь гарантии должны обеспечиваться наряду с системой, а не помимо нее. Этого требует здравый смысл.Сэр Хамфри нахмурился. Ему ничего не оставалось, как перейти к четвертому этапу. Что ни говори, а его тактику Том изучил досконально.– К сожалению, господин министр, мы уже пробовали это осуществить… э-э… в прошлом и… э-э… столкнулись с массой самых различных трудностей.Я зачеркнул четвертый пункт. Хамфри попытался было заглянуть в блокнот, но я вовремя прикрыл его ладонью.– Какими именно трудностями?– Ну… техническими, например.– Техническими? – радостно переспросил я. (Спасибо Тому, у меня есть на это готовый ответ.) – Но ведь таковых вообще не существует! Я специально интересовался этим вопросом. Мы можем взять на вооружение базовую программу, которой пользуются госдепартамент США и министерство внутренних дел Швеции. Нет проблем.Сэр Хамфри явно занервничал, но сдаваться, видимо, не собирался.– Но вы забываете о серьезнейших административных проблемах. Нам придется задействовать все министерства, создать межведомственный коми…Я прервал его на полуслове.– В этом нет никакой необходимости. Если вы повнимательнее изучите все материалы, то наверняка убедитесь: существующие административные процедуры вполне отвечают существующим требованиям. Еще что-нибудь?Хамфри глядел на меня, не скрывая изумления. Он никак не мог понять, откуда вдруг такая осведомленность – может, я просто случайно попал в «десятку»? Видя его замешательство, я решил прийти ему на помощь.– Вероятно, законодательные проблемы, так ведь, Хамфри?– Да, господин министр, – с готовностью согласился он, думая, что уж тут-то загонит меня в угол. Юридические тонкости всегда были его коньком.Я довольно хмыкнул и зачеркнул последний пункт в моем списке. Хамфри снова безуспешно попытался заглянуть туда.– Э-э… – осторожно начал он, – по-прежнему остается открытым вопрос, имеем ли мы юридическое право…– Сейчас я закрою его, – великодушно пообещал я. – Имеем.Он взглянул на меня, как на пришельца с другой планеты. А я продолжал:– Весь персонал, задействованный в НЭБДе, связан подпиской о неразглашении государственной тайны.Аргумент был убийственный, и сэру Хамфри пришлось ухватиться за соломинку.– Но, господин министр, ведь нам придется нанимать дополнительных работников и… Кстати, вы уверены, что сумеете провести это через кабинет, не говоря уж о парламенте?– Вне всяких сомнений. Что-нибудь еще? – Я заглянул в блокнот. – Нет, пожалуй, больше ничего. Ну что ж, тогда вперед?Хамфри промолчал. Интересно, подумал я, какое это молчание: сдержанности, упрямства или мужества? Наверно, все-таки упрямства.– Вы что-то сегодня на редкость молчаливы, Хамфри, – после небольшой паузы заметил я. (Никакого ответа.) – Можно узнать, почему вы молчите?Поняв, что дальнейшее молчание будет выглядеть просто глупо, Хамфри раздраженно буркнул:– Господин министр, мне кажется, вы не отдаете себе отчета, какую лавину лишней работы все это неизбежно повлечет за собой.Тогда я как бы ненароком поинтересовался, не приходилось ли ему прежде заниматься этим конкретным вопросом, возможно, при другом правительстве. Ведь, если мне не изменяет память, тема «электронного досье» мелькала в старых парламентских отчетах.Его ответ прозвучал приблизительно так:«Господин министр, во-первых, мы договорились играть по правилам. Во-вторых, если бы когда-либо и проводилась подобного рода работа, о которой – проводилась она или не проводилась – я, естественно, не считаю себя вправе говорить, то в таком случае была бы создана специальная исследовательская группа, которая, если бы она существовала, о чем я, естественно, не намерен распространяться, была бы к настоящему времени уже расформирована – при условии, конечно, что она существовала, – и ее члены были бы возвращены на прежние рабочие места, если бы, конечно, таковые на самом деле существовали…» Или что-то в этом духе.Я терпеливо переждал, пока поток этих бессмысленных фраз иссякнет, а затем предъявил свой ультиматум. Система гарантий при пользовании «электронным досье» должна быть введена в действие немедленно. Хамфри заявил, что это невозможно. Я ответил, что вполне возможно. Он повторил – невозможно, я – возможно. Пронзая друг друга взглядами и яростно жестикулируя, мы, как трехлетние дети, перебрасывались этими «возможно – невозможно» до тех пор, пока в кабинет не вошел Бернард.В мои планы совершенно не входило говорить о том, что, по сведениям, которые я получил от Тома Сарджента, материалы по «электронному досье» давно готовы и только и ждут, когда их пустят в ход, – иначе я лишился бы своего главного козыря.Пока я мучительно размышлял, как быть дальше, Бернард, извинившись, напомнил о мероприятиях на сегодняшний день: заседание кабинета в 10.00, выступление на обеде Англо-американского общества в 13.00, интервью для телепередачи «Мир в фокусе» в 20.30. Я спросил Бернарда, может ли он избавить меня хотя бы от выступления на обеде.– Вряд ли это возможно, господин министр, – ответил он. – О вашем участии уже объявлено, оно внесено в программу…Щелк!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64