Новая знакомая не сводила с Ключникова глаз.
- Я уже думала, перевелись в этой стране мужчины, - улыбнулась она
грустно, и было в ее лице и взгляде что-то торжественное, отчего он снова
смутился.
Молча и неотрывно она смотрела в упор, он не знал, как быть.
Ключников глядел в окно, делая вид, что его что-то там занимает и как бы в
надежде, что она тоже заинтересуется, но она смотрела на него, и он краем
глаза замечал обращенный на себя взгляд, который был ощутим на лице, как
прикосновение.
Не то чтобы Ключников сторонился женщин, но за все годы он знал лишь
одну, другие его не занимали, вернее, они не были ему нужны. И сейчас,
когда красивая молодая женщина смотрела на него в упор, он испытывал
смущение и неловкость.
В вагоне тем временем поднялся общий ропот, пассажиры сочувствовали
пострадавшим, самые сердобольные стали им помогать.
- Я думаю, нам лучше перейти в другой вагон, - предложила девушка.
Она поднялась и, не оглядываясь, направилась к двери, как бы не
сомневаясь в том, что он идет следом. Ключников и впрямь послушно двинулся
за ней, она уже имела над ним непонятную власть, словно это не он, а она
спасла его, впрочем, давно известно: сплошь и рядом спасенный приобретает
странную и неодолимую власть над своим спасителем.
Они шли по проходу, пассажиры провожали их взглядами, выворачивали
вслед шеи, Ключников на ходу подумал, как хорошо она сложена. Смуглая и
спортивная, сильные загорелые ноги, короткая стрижка, упругий, гарцующий
шаг, в ней проглядывалось что-то стремительное, какая-то скрытая резкость,
как у игрока в пинг-понг, который в любую секунду может взорваться
хлестким топ-спином; в ней ощутимо угадывалась чувственность, что-то
терпкое, некий дурман, соль, жгучий перец.
Они прошли два вагона, сели, и она по-прежнему беззастенчиво
разглядывала его, а он смущенно отводил взгляд, словно стыдился того, что
произошло. Между ними уже существовала некая тайная связь, о которой
невозможно было еще ничего сказать, но которая внятно угадывалась.
- Надеюсь, вы проводите меня? - спросила она, когда поезд, постукивая
на стыках, приблизился к Белорусскому вокзалу.
- Провожу, - покорно кивнул Ключников.

10
Двумя пятерками разведка двигалась по обочинам колеи. Едва отключили
напряжение в контактном рельсе, они спустились на станцию "Спортивная",
двинулись в сторону Воробьевых гор. В тоннеле горело рабочее освещение,
которое включали в час ночи и отключали в шесть утра; цепь ламп под
коническими колпаками, направленными по ходу движения, чтобы не слепить
машиниста, тянулась вдоль тоннеля и исчезала за плавным поворотом.
Разведка осматривала каждую щель, даже стыки тюбингов, чтобы не
прозевать тайный ход, который мог вывести к цели.
На каждом шагу им встречались путейские эмалевые знаки, указывающие
начало и конец сопрягающих кривых полотна, номера пикетов, иногда
попадались белые стрелки, указатели телефонов и сами шахтные телефоны,
заключенные в защитные металлические кожухи, которые висели каждые пятьсот
метров; при необходимости по телефону можно было вызвать диспетчерскую,
где Першин оставил связного.
Разведка двигалась мимо больших и малых пикетов, путейские знаки
указывали разметку: расстояние между большими пикетами составляло сто
метров, по номеру пикета можно было определить пройденное расстояние и
понять, под каким местом на поверхности находится отряд.
После свежего ночного воздуха докучал резкий запах креозота,
сланцевого масла, употребляемого для пропитки шпал, смешанный с запахом
антрацена, угольной вытяжки, которую добавляли в креозот.
Поблизости от пикета N_077 отряд вышел к шахтному стволу, где
вентиляционная сбойка соединяла тоннели; со стен и свода сочилась вода, по
дну бежал ручей, все намокли, но следов чужого присутствия никто не
заметил.
Неподалеку от станции основные тоннели разветвлялись и соединялись
между собой дополнительными тоннелями, где были устроены стрелочные
переводы, раструбы и камеры съезда, по которым поезда и мотовозы
перегонялись с одного пути на другой.
За перекрестком неожиданно обнаружился новый тоннель, не обозначенный
на схеме, которой пользовался отряд.
Это было непостижимо: основные тоннели, по которым ходили поезда,
поднимались к мосту через Москва-реку, тогда как загадочный тоннель
спускался между ними вниз, под реку, и по дуге круто уходил в сторону.
Першин определился по карте и понял, что странный тоннель идет в
направлении правительственных особняков, стоящих в парке над рекой на
склонах Воробьевых гор.
Першин решил разведать ответвление, как вдруг за спиной вдали
послышался звук моторов: со стороны центра приближался мотовоз или
"единица", как говорили путейцы.
По приказу Першина разведчики быстро рассредоточились, все укрылись
за поворотом, Першин натянул черную спецовку и оранжевый сигнальный жилет
ремонтника. Мотовоз приблизился, на платформах стояли новые глянцевые
отражающие свет микроавтобусы "тойота", мотовоз с грузом направлялся в
тоннель: уходящий под дно реки.
Першин сделал вид, что возится с крепежными болтами рельсов, и пока
помощник машиниста переводил стрелку, спросил простодушно:
- Куда вы их гоните?
- Кто их знает... Раньше все "рафики" везли, а теперь "тойоты", -
ответил машинист. - Нас туда не пускают. Довезем до ворот и баста, дальше
другие везут.
- Не доверяют?
- Да ну, секреты у них! - машинист состроил гримасу и выругался.
- А что за ворота? Я тут новый, с другой ветки перевели, - объяснил
Першин.
- Ну, так поезжай с нами, покажем, - предложил машинист.
Першин забрался на платформу, они проехали вниз по дуге три пикета,
около трехсот метров, и теперь, вероятно, находились под дном Москва-реки.
Дорогу преграждали огромные, во весь просвет тоннеля решетчатые ворота,
затянутые белой, с перламутровым отливом тканью, похожей на мягкий
пластик. В центре ворот на створках висели ржавые железные панели,
контактный рельс обрывался за тридцать-сорок метров до ворот.
За воротами было темно, в глубине тоннеля из открытой двери дежурки
на колею падал тусклый свет, освещая вторые, уже глухие ворота, в которых
была заметна узенькая калитка.
Першин, машинист и его помощник спустились на полотно, створки ворот
открылись, и новый экипаж - серьезные непроницаемые люди - повели мотовоз
дальше.
- Зачем им машины? Неужто у них там дороги? - недоверчиво покрутил
головой Першин, изображая простака.
- А ты думал! - отозвался помощник машиниста. - Разъезжают! Мне отец
рассказывал... Дороги, да еще какие.
- Ну да! - охнул Першин. - Куда же они ездят?
- Под землей куда хошь проехать можно, - вмешался машинист. - По
Москве и за город.
- Неужели за город?!
- Само собой. На любое шоссе. В лес, к примеру, на аэродром. Удобно!
- Мать моя! Это ж сколько денег вложили! - очумело чесал в затылке
Першин, а машинист и его помощник усмехались снисходительно - кто, мол,
считает...
Они коротали время в досужем разговоре, вскоре послышался рокот
мотора, ворота распахнулись, и мотовоз выволок пустые платформы.
Неразговорчивый сменный экипаж скрылся в полумраке за решеткой.
- Видишь? - кивнул помощник машиниста на пустые платформы.
Першин доехал с ними до развилки, слез, мотовоз загрохотал и, набирая
скорость, умчался в сторону центра.
Пока разведка двигалась дальше, Першин размышлял. Тайный тоннель
соединял действующее метро с правительственными особняками и многоярусным
подземным городом в Раменках, расположенном на большой глубине под
пустырем между проспектом Вернадского и Университетом: тоннель был связан
с сетью подземных дорог, которые вели далеко за город, на десятки
километров - в леса, к шоссе, в укрытия и на аэродромы. Один из тоннелей
шел от глубинных бункеров Кремля на юго-запад, через Воробьевы горы и
Раменки выходил к Кольцевой дороге, откуда через Солнцево направлялся на
аэродром Внуково; другой тоннель от Кремля уходил на юг по соседству с
Варшавским шоссе и достигал аэропорта Домодедово, соединяя его с лесным
пансионатом Бор, где был устроен резервный бункер для правительства и
Генерального штаба; третий тоннель тянулся от Кремля на восток, в
Измайлово и в стороне от Щелковского шоссе пересекал кольцевую дорогу,
чтобы уйти дальше, в лес, где в двадцати пяти километрах от города
располагался под землей штаб противовоздушной обороны.
Еще один тоннель шел из центра Москвы в сторону Можайска, где по
непроверенным сведениям находился резервный командный пункт
военно-морского флота; на лесной опушке рядом с шоссе на полпути между
Немчиновкой и Баковкой тоннель имел выход на поверхность, другие тоннели
имели запасные выходы рядом с кольцевой дорогой в Медведково, Бирюлево и
Новокосино.
Кроме тайных подземных дорог, на большой глубине существовали
закрытые ветки метро, которыми пользовались высокопоставленные лица и
секретные службы. В некоторых московских домах, где проживали эти люди,
имелись специальные лифты, что-то вроде комфортабельной шахтной клетки для
спуска на глубину.
Одним из таких домов был знаменитый желтый дом с башенкой на
Смоленской площади, построенный после войны по проекту академика
Жолтовского. С торца дома располагался вход в обычное метро, но жильцы
дома, среди которых было немало высоких чинов из госбезопасности, могли
пользоваться и другим метро, куда имели доступ только они: отдельная ветка
подходила к Лубянке.
Першин знал и другие такие дома, но этот вызывал у него особую
неприязнь: роскошные подъезды, просторные холлы, колонны и балясины,
радиаторы отопления, декорированные под старинные камины с лепными
голенькими младенцами, несущими гроздья винограда, затейливо украшенные
потолки...
Во дворе Першин обнаружил пологий, ведущий под землю пандус,
прикрытый сверху козырьком и огражденный фигурными каменными тумбами,
напоминающими морские кнехты.
На большой глубине под Страстной площадью тайное метро имело развязку
- кольцо с радиусом: гигантский краб тянул клешни в разные стороны. Не
случайно в институте, проектирующем метро, существовало особое
засекреченное управление, где создавались проекты закрытых веток и
тоннелей.
Готовя отряд к действиям, Першин что ни день спускался под землю. Из
дома бывшего народного комиссара Ягоды в Больших Киселях шел ход на
Лубянку, проложенный в тридцатые годы. Дом был двухэтажным особняком с
маленьким балконом, огражденным ажурной решеткой, фасад был украшен
каменной резьбой и белыми наличниками, изрядное расстояние от дома до
работы нарком мог преодолеть под землей, что было удобно в дождь и
безопасно, учитывая козни врагов.
Правда, подземный ход не спас комиссара от расстрела, но пока он
работал, вероятно, чувствовал себя в безопасности.
Из Юсуповых палат в Большом Харитонии, принадлежавших прежде боярину
Волкову, старый обвалившийся ход тянулся в палаты Малого Успенского
переулка; по преданию, на месте Юсуповых палат стоял охотничий домик Ивана
Грозного, куда вел подземный ход из Кремля, Першин вздумал проверить, но
следов чужого пристутствия и свежих землеройных работ не обнаружил и затею
оставил.
Барочная пристройка XVIII века соединялась под землей с одноэтажным
домом в углу двора, но ход был местного значения и интереса для отряда не
представлял.
В один из дней Першин приехал на Солянку. Он въехал на машине под
арку большого доходного дома, построенного страховым обществом в начале
века на месте бывшего казенного соляного двора. Першин увидел широкий
спуск, который дугой уходил под землю, огражденный выщербленной кирпичной
стеной.
Внизу Першин обнаружил огромные каменные галереи и переходы, обширные
помещения простирались в глубь холма, где соединялись с подземельями
Ивановского монастыря. Из монастыря ход под улицей шел к церкви Владимира
в Старых садах и в другую сторону, на Хитровку.
Теперь понятно было, куда скрывались когда-то хитровские воры и
бандиты при облавах полиции: глубокие подвалы и норы ночлежек и притонов
соединялись подкопами с подземельями Ивановской горки.
Першин обследовал галереи и выбрался на поверхность в Большом
Ивановском переулке на развилке Хохлов и Старых садов.
Понятное дело, что обитатели хитровских ночлежек "Кулаковки", "Утюга"
и "Сухого оврага" и завсегдатаи трактиров "Каторга" и "Сибирь" легко
уходили от облав и быстро оказывались далеко от Хитровки: похоже, вся
Ивановская горка была пронизана ходами и галереями. Старые подземелья
Першин обнаружил в Армянском переулке и в других местах Сретенского холма,
под Арбатом и под Китай-городом.
По всему центру Москвы древние подземелья соседствовали и
пересекались с новыми, которые строили особые отряды метростроя из
управления 10-а и госбезопасности.
В старых подземельях Першин искал следы чужого присутствия. Ходы
обычно были забиты землей и камнями, если отряд утыкался в преграду, и
если ничего подозрительного не обнаруживал, поиски прекращались. Першин
вызывал строительную бригаду, чтобы заложить ход строительным камнем.
Много времени ушло на то, чтобы отследить коммуникации и ходы
сообщений глубоких бункеров Старой площади, подземных сооружений
госбезопасности, армии и других ведомств: тайные объекты, как правило,
сообщались с системой метро, подвалами домов, техническими коллекторами и
колодцами, не говоря уже о сети секретных тоннелей, ведущих за город.
Отыскав ход, Першин выставлял наблюдение, чтобы определить,
пользуются ходом или нет: по слухам, вся опасность в Москве исходила
из-под земли.

...тоннель наискось поднимался вверх, разведка миновала наружный
портал и оказалась на мосту. Они почувствовали ночную стынь реки, свежесть
нависающих над водой парков; после духоты и запаха путевой смазки в легкие
хлынул чистый холодный вкусный воздух. Иногда по верхнему ярусу моста
проходила редкая машина, и гул катился над головой, угасая вдали.
Разведка пересекла мост, впереди, как разинутая пасть, их поджидал
портал тоннеля, уходящего в глубину Воробьевых гор. Перед самым порталом
они услышали соловья. Это было так неожиданно, что все невольно замедлили
шаг: трель и щелканье громко и отчетливо раздавались в тишине; могло
сдаться, что певец до поры сидел в засаде.
Миновав несколько пикетов, отряд обнаружил две штольни, уходящие в
сторону под прямым углом к полотну. За толстыми решетками одетые в
проволочную арматуру плафоны освещали бетонные стены, выкрашенные синей
масляной краской, по стенам висели связки кабелей, внизу тянулись
водопроводные трубы с вентилями, муфтами и задвижками; по центру бетонного
пола была прорезана узкая дренажная канавка. Штольни были довольно
длинными, в сотне метров от входных решеток их перегораживали массивные
металлические щиты, с маленькими оконцами, закрытыми наглухо, как в
тюрьме.
Першин прикинул по карте, штольни, похоже, тянулись в сторону
загадочного пустыря, просторно раскинувшегося через дорогу напротив
Университета, одна из сторон пустыря круто обрывалась над зеленой
бугристой долиной, у края обрыва стояли старые университетские дома, а
внизу к насыпям и путям Москвы-товарной тянулись огороды, свалки и
заросли. Под пустырем в глубине холма располагался подземный город, и
штольни, которые обнаружила разведка, вероятно, связывали его с метро;
Першин отметил штольни на карте. Вся карта была испещрена пометками,
каждая означала опасность.
Уже несколько недель Москва полнилась слухами: по ночам исчезали
люди. Таинственные пришельцы нападали внезапно, словно из-под земли, -
бесшумно проникали в дома, неожиданно возникали среди ночи, как снег на
голову, забирали людей и уводили с собой. Никто не знал, откуда они
появились, как пришли, и не было случая, чтобы к дому кто-то подъехал:
люди бесследно исчезали за дверью вместе с пришельцами, никто не знал, где
их искать, - исчезли, как в воду канули.
Рассыпанные по городу пешие наряды, постовые и патрули, снующие по
улицам и дворам, ни разу, когда случались похищения, не заметили у домов
машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40