– Я согласен взять в аренду это помещение, – проговорил О'Хара. – Но не по той баснословной цене, которую вы назначили. Слишком далеко от центра. Клубы на Бродвее и то меньше стоят.
О'Хара рассчитал все до мельчайших подробностей. Бутылка шотландского виски будет стоить в его клубе двадцать пять долларов, ржаной водки—десять, стаканчик пива—два бакса… По проходам между столиками будут расхаживать, виляя бедрами, очаровательные девочки, торгующие сигаретами, брелоками, куклами, бутоньерками и прочими безделушками. Пусть только хоть один из кавалеров откажется купить сувенир для своей девушки. Он уж этому скряге задаст.
– Итак, давайте посмотрим на вещи трезво, – продолжил О'Хара. – Я согласен платить вам на двадцать пять процентов меньше.
– Согласен, – кивнул посредник. – Подпишем контракт?
– Одно маленькое уточнение, – подмигнул О'Хара. – Я беру клуб в аренду не на пять, а на десять лет.
Посредник с недоумением уставился на Шемаса.
– То есть как на десять, мистер О'Хара?! Мы так не договаривались…
– Не хотите – как хотите! – отрезал О'Хара, пожимая плечами.
– Ладно, ладно, – согласился посредник. – На десять так на десять. Придется внести некоторые изменения в контракт. Завтра все будет готово.
– Ну что ж, – улыбнулся О'Хара. – В таком случае, до завтра.
Они вышли на улицу и расстались: посредник ушел, а Шемас остался стоять напротив входа в клуб. Он явственно представлял себе, как через несколько дней на этом фасаде появятся огромные ярко-зеленые буквы: «КОРОЛЕВСКИЙ КЛУБ О'ХАРЫ». С радостной улыбкой Шемае прошелся взад-вперед по тротуару: наконец-то он станет настоящим боссом! Хватит, он достаточно поработал на братьев Ориконне. Он рисковал, проворачивая все дела, а эти итальяшки набивали себе карманы. Но работа на братьев имела и свои плюсы. Теперь Шемас знал изнанку большого бизнеса как свои пять пальцев. Пошел на пользу и опыт содержания салуна – только на этот раз Шемас О'Хара собирался по-настоящему разбогатеть.
О'Хара остановил такси и попросил шофера отвезти его на Шестую авеню. Шемасу хотелось немного расслабиться– пообедать в приличном кафе, а заодно навестить Мисси. Он не виделся с ней месяца два – слишком много было неотложных дел. Челночные рейсы в Чикаго, работа на братьев Ориконне. Впрочем, и у нее, судя по всему, работы хватало: она ведь говорила, что мадам Элиза держит своих манекенщиц в черном теле. Конечно, Шемас скучал по Мисси, но ведь он же обещал ей подождать годик. Ничего страшного, успокаивал себя О'Хара, что такое год – каких-то двенадцать месяцев, сущие пустяки… Этого срока ему как раз хватит, чтобы стать богатым, а возможно, и знаменитым человеком. Тогда она не сможет отказать ему и станет его женой. У владельца «Королевского клуба» должна быть своя «королева»!
Зайдя в кафе, О'Хара заказал пастрому и бутылку тоника. Дожидаясь заказа, Шемас вынул из кармана блокнот и начал расчеты. Потом его взгляд остановился на лежавшей на столе газете. Вообще-то О'Хара не читал газет – у него просто не было на это времени. Но на этот раз – благо делать все равно было нечего – он просмотрел номер от корки до корки. Вдруг он заметил фотографию Мисси. Не веря своим глазам, он внимательно прочитал статью.
– Что же это все значит?! – воскликнул он и одним махом смел со стола стакан и тарелки. Швырнув растерянному официанту два доллара, он выбежал из кафе и, поймав такси, поехал к Мисси домой.
– Она здесь больше не живет, сэр, – сообщил ему консьерж. – Мисс Верити, ее маленькая сестричка и няня уехали в Германию. Мисс Верити вышла замуж за миллионера. Так у них принято, у артисток бродвейских шоу, – добавил он, криво улыбаясь.
О'Хара не поверил свои ушам. Как так? Мисси О'Брайен, девушка его мечты, образец целомудрия и чистоты– артистка шоу? А он об этом даже не слышал! Сжав кулаки, Шемас побрел к Новоамстердамскому театру. Двое рабочих, стоя на высокой раздвижной лестнице, снимали с фасада афишу с именем Верити Байрон. Ее портрет все еще висел над самым входом.
О'Хара ничего не понимал: как же так? Ведь Мисси обещала ему подождать год! Как же посмела она нарушить слово?! Он, Шемас О'Хара, оказался в дураках! Любимая девушка сначала подалась в артистки, а потом—сбежала с каким-то заезжим миллионером! По щекам О'Хары покатились крупные слезы. О, если бы она оказалась сейчас тут, на Бродвее, он своими руками задушил бы коварную изменницу. А потом… потом и сам расстался бы с жизнью.
Эдди забронировал две каюты на борту «Маджестика»: одну для себя и Мисси, другую—для Азали и ее няни Бэлы. Эдди имел все основания быть довольным своей женой—когда они поднимались по трапу на борт парохода, она выглядела как настоящая светская дама; элегантное фиолетовое пальто с собольим воротником – последняя модель Элизы – подчеркивало изящество ее фигуры… Стюард провел их в каюты, и Мисси радостно воскликнула:
– Как здесь хорошо, Эдди. Неужели все эти апартаменты наши? Ты только посмотри: гостиная, две спальни, два будуара, две ванных…
Как маленький ребенок, Мисси бегала из помещения в помещение – барон с интересом наблюдал за ней. Он с нетерпением ожидал наступления ночи—их первой брачной ночи. Арнхальдт посмотрел на часы: пароход отчаливал ровно в шесть… Сколько же еще ждать? Ведь надо дождаться выхода в открытое море… потом подадут ужин, и лишь после этого они останутся наедине… С трудом сдерживая свою похоть, барон отошел к иллюминатору.
В дверь постучали.
– Да-да, – сказал Эдди, и в ту же секунду дверь распахнулась настежь, и в каюту вбежала Азали в сопровождении Бэлы.
– Вы представить себе не можете, как здесь здорово! – воскликнула девочка, бросаясь Мисси на шею. – Тут на верхней палубе есть специальная площадка для выгула собак! Там даже поставлены столбы, чтобы они могли поднять лапу! А вдоль этих столбов – сточная канавка… Как жалко, что мы не взяли с собой Виктора!
– К сожалению, милая Азали, Виктор слишком стар для морских путешествий, – сказала Мисси. – Думаю, ему будет лучше с Розой. Она не даст нашего пса в обиду. И потом, мы еще обязательно увидим его; Эдди говорит, что у него так много дел в Америке, что он чуть ли не по два раза в месяц совершает трансатлантические рейсы. Он обязательно возьмет нас с собой.
– Правда? – проговорила Азали. – Это очень хорошо, но все равно, матушка, я буду очень скучать по нашему Виктору.
Мисси взяла Азали за руку и обе они вышли на палубу. Несколько буксиров тянули на толстых стальных тросах пароход к выходу из гавани. Наконец «Маджестик» был в открытом море – силуэты Манхэттена стали постепенно отдаляться и, наконец, совсем исчезли за горизонтом.
Прощаясь с Нью-Йорком, Мисси не могла удержаться от воспоминаний: четыре года назад она так же стояла на палубе парохода – куда менее фешенебельного, чем «Маджестик», и, вглядываясь в силуэты огромного города, пыталась угадать, что же готовит ей Новый Свет.
Уезжая из этого города, она оставляла здесь княгиню Софью, похороненную в чужой земле, свою лучшую подругу, ставшую ей за четыре года не менее близкой, чем Азали, двух мужчин, так много сделавших для нее, благодаря которым она нашла в себе силы выжить в этих нечеловеческих условиях.
Но выбор был сделан: она вышла замуж за человека, который поистине свел ее с ума. Но самое главное – Эдди Арнхальдт мог обеспечить достойную жизнь крошке Азали. Мисси надеялась, что покойный князь Михаил Иванов не стал бы ее осуждать за этот выбор. А сама она отлично понимала, что, несмотря на это увлечение Арнхальдтом, она всегда будет по-настоящему любить одного-единственного мужчину – князя Мишу…
Ужин проходил чинно и неспешно: они сидели одни в углу большого обеденного зала – прямо напротив красивой широкой лестницы, по которой в этот зал обычно спускались светские львы и львицы. Они, как правило, останавливались на несколько секунд на верхней ступеньке, давая возможность присутствующим как следует рассмотреть себя.
Поужинав, они вышли на прогулочную палубу. Эдди положил правую руку на плечо жены и, посмотрев украдкой на часы, проговорил:
– Ну как? Пойдем?
Стюардесса уже успела распаковать чемоданы Мисси, а Бэла расставила ее вещи в том порядке, который был заведен в нью-йоркской квартире: на туалетном столике стройными рядами стояли хрустальные флаконы с кремами, духами, туалетной водой, баночки с пудрой, лежали серебряные гребешки. Платья Мисси были аккуратно развешаны в стенных шкафах, на полках лежали фиолетовые коробки со шляпами, обувь стояла на полу под вешалкой.
Роскошное норковое манто—свадебный подарок Элизы – висело в чехле в отдельном шкафу, а чемоданчик с драгоценностями был заперт в сейфе, стоявшем в будуаре.
«Надо же! – подумала Мисси, – я теперь богатая женщина! Могу ни в чем себе не отказывать – прямо как княгиня Аннушка. Получу все, что захочу».
Но в этот момент ей хотелось одного – близости с мужем, который с нетерпением дожидался ее в спальне.
Раздевшись, Мисси отправилась в ванную. Потом она надела белоснежную крепдешиновую ночную рубашку с глубокими вырезами на груди и спине и, присев к зеркалу, стала аккуратно расчесывать свои роскошные волосы. Посмотрев на свое отражение, Мисси осталась довольна: густые каштановые пряди ниспадали на плечи, подчеркивая изящество ее форм…
Потом она накинула элегантный пеньюар, надела атласные тапочки и попрыскалась духами Элизы. Дрожа от волнения, она переступила порог спальни.
Эдди сидел на кровати с газетой в руках, на нем был халат цвета морской волны и синяя шелковая пижама.
Услышав ее шаги, он отложил газету в сторону. На щеках его зарделся легкий румянец.
– Моя дорогая Верити, – спокойным тоном произнес он, – сегодня ты просто восхитительна.
Эдди выключил свет, оставив гореть лишь один ночник возле кровати.
– Иди ко мне, дорогая, – прошептал он, подойдя к Мисси и заключая ее в свои объятия.
От грубых поцелуев Арнхальдта ей стало немного не по себе – это были совсем не те поцелуи, что прежде. Он стал бесцеремонным, требовательным, исчезла куда-то былая ласка.
– Эдди, Эдди! – прошептала она, стараясь освободиться из его объятий, – прошу тебя, подожди немного, дай отдышаться.
Громко расхохотавшись, он взял ее на руки и отнес к кровати. С силой швырнув девушку на подушки, барон сорвал с нее пеньюар и прижался лицом к ее нежной груди. Мисси бил озноб: она впервые была с мужчиной и не знала, что делать дальше…
– Эдди, милый, – прошептала она, гладя его по голове. – Расскажи… нет, покажи мне все… Я ведь ничего не умею…
– Снимай ночную рубашку! – приказал барон, поднимаясь во весь рост и развязывая пояс своего халата.
Краснея от стыда, она выполнила этот приказ. Обнаженная, она сидела на краешке кровати, застенчиво прикрыв руками лоно.
– Вот так-то лучше! – прорычал Арнхальдт, опрокидывая ее на постель.
Он грубо впился в ее тело, и она застонала от неведомой доселе боли.
– Громче! Громче! – закричал Арнхальдт. – Мне нравятся эти стоны!
Мисси не чувствовала ничего, кроме боли и унижения. Она молила Эдди остановиться, но тщетно – ее слезы лишь возбуждали похоть барона.
Наконец, тяжело дыша, он уткнулся носом в подушку.
Через несколько секунд Эдди встал и, даже не посмотрев на юную жену, направился в ванную комнату и заперся на крючок. Мисси слышала, как он включает воду и залезает под душ. Она не могла ничего понять: если это и есть «занятие любовью», то о какой вообще любви здесь может идти речь? Неужели от этого унижения кто-то мог испытать удовольствие? Мисси с недоумением вспоминала восторженные рассказы подружек по театральной труппе о счастливых ночах, проведенных с любовниками. А может, у них все было иначе? Может, это просто ей так не повезло?
Эдди вернулся из ванной: у него был бодрый и свежий вид.
– Советую принять душ, – небрежно проговорил он. – Сразу станет лучше.
– Эдди… – прошептала Мисси, садясь на кровати. – Это всегда бывает так… в первый раз?
Арнхальдт пожал плечами.
– У всех женщин по-разному. Некоторым нравится больше – некоторым меньше. – Он равнодушно посмотрел на Мисси и добавил: – Я ложусь спать. Пожалуйста, не буди меня утром. Я просил стюарда принести завтрак ровно в десять. Если проснешься раньше, можешь заняться чем хочешь.
Даже не поцеловав жену, барон резко повернулся и ушел во вторую спальню. Ошарашенная Мисси некоторое время сидела молча, а потом уткнулась носом в подушку и громко разрыдалась: в эту ночь ее постигло страшное разочарование.
Они увиделись только за обедом. Эдди был обаятелен и вежлив на публике и неприветлив и угрюм, когда оставался наедине с Мисси.
К ужину Мисси надела одно из лучших своих платьев – бирюзовый шелк облегал ее стройную фигуру, а на плечах лежала тонкая шаль с узором «павлиний глаз». На руках у нее были браслеты в форме змей, а в волосах – бриллиантовые заколки. Эдди замечательно выглядел в своем строгом, военного покроя костюме, и Мисси подумала, что сейчас, когда они медленно спускаются по лестнице в обеденный зал, все наблюдающие за ними пассажиры могут решить, что перед ними – идеальная пара.
Они сидели на почетных местах между капитаном корабля и членом Британского кабинета министров, который знал Мисси еще по Новоамстердамскому театру. Тогда, встретившись с ней на банкете в «Ректоре», он говорил, что до конца своих дней останется ее поклонником. Во время ужина Мисси старалась вести себя непринужденно. Она шутила, смеялась, с удивлением поглядывая на Эдди, который, полностью игнорируя молодую жену, шептался с высокой полногрудой немкой – графиней Гретель фон Дуссман. Мисси поняла, что между графиней и ее мужем существует какая-то связь. Возвратившись в свою спальню, Мисси надела одну из самых соблазнительных ночных рубашек и стала дожидаться мужа. Она слышала его шаги за стеной, но потом хлопнула дверь в коридор, и Эдди куда-то ушел. Мисси накрылась одеялом, с печалью думая о том, что, наверное, она настолько несостоятельна в постели, что муж решил с горя пойти в казино.
Дни на борту парохода проходили на редкость однообразно: Мисси вставала рано утром, завтракала с Азали, а потом они вдвоем отправлялись гулять по палубам, иногда задерживаясь на игровых площадках – поиграть в кольцеброс или кегли. Ровно в одиннадцать стюард приносил прямо па палубу поднос с дымящимся куриным бульоном, а в час дня Мисси и Азали шли обедать с Эдди.
Мисси с удивлением отметила, что Эдди изо всех сил старается понравиться Азали: хотя ему было не о чем разговаривать с шестилетней девочкой, он постоянно дарил ей всевозможные сувенирчики, которые покупал в корабельном магазине, угощал ее бесчисленными шоколадками и пирожными. Мисси не возражала; она видела, что в присутствии этого человека Азали просто расцветает. Конечно, бедняжке ведь нужен был отец.
Мисси дожидалась, пока Азали поужинает, после чего отправлялась к себе в каюту переодеваться к ужину. Каждый вечер она спускалась в банкетный зал в новом платье, вызывая восторженные взгляды собравшихся. И каждый вечер Мисси становилась свидетельницей откровенных заигрываний Эдди с Гретель фон Дуссман, и тщетно ждала она мужа, оставшись одна в своей спальне.
В последнюю ночь морского путешествия – накануне прибытия в Шербур – Мисси надела то самое платье из красной тафты, в котором она была в тот день, когда Эдди сделал ей предложение; впервые она появилась на людях в фамильных драгоценностях Арнхальдтов. Спускаясь по лестнице в банкетный зал, она заметила на себе недобрый взгляд графини Гретель. Мисси знала: в этом наряде она неотразима – куда уж этой грудастой немке было равняться с нею. Даже Эдди весь вечер не сводил глаз с жены.
Когда они подошли к двери каюты, Эдди пропустил Мисси вперед, запер дверь на ключ и тотчас же начал раздеваться: он скинул пиджак, развязал галстук, резким движением сорвал с себя рубашку. Раздевшись, он бросился к Мисси и порывистыми движениями снял с нее платье и комбинацию, оставив девушку в одних чулках и бриллиантах.
Мисси с ужасом глядела на его искаженное гримасой лицо, недоумевая, что же будет дальше.
Громко выругавшись по-немецки, Эдди с силой оттолкнул от себя жену.
– Дура! Молокососка! – взревел он, натягивая на себя белье. – Да ты у самого страстного мужчины все желание можешь отбить! Чему вас только учат в Новоамстердамском театре?! Да любая шлюха знает в сто раз больше, чем ты!
Арнхальдт полностью оделся. Он стоял у двери, с отвращением глядя на забившуюся в угол Мисси.
– Прошу тебя, оденься, – процедил он сквозь зубы. – Когда-нибудь я научу тебя, как надо вести себя в постели. По только не сегодня. Сегодня у меня есть дела поважнее.
С этими словами он резко развернулся на каблуках и выскочил в коридор, с шумом захлопнув за собой дверь.
Через некоторое время Мисси услышала, что Эдди возвращается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67