Ц Сколь долгий? Ц спрашивает собрание.
Ц Девять лет…
Собрание триста человек, как один, всплеснули руками, встали, закричали:

Ц Мало, совсем мало времени потратил ты, Панкрат Падиногин! Для столь пол
езного успеха девять лет Ц ничтожный срок.

Видение

Как-то Маркел с Анфимом жили в Архангельске. У корабельной стройки взяли
токарный подряд. Маркел и жил на корабле, Анфим Ц в городе. Редко видя учи
теля, Анфим соблазнился легкой наживой Ц торговлей. Запродал даже токар
ную снасть. Маркел этого ничего не знает.
Но вот рассказывают, пробует он маховое колесо у станка и видит будто, что
заместо спиц в колесе вертится Анфимка Иняхин.
Опамятовавшись от видения, Маркел прибежал к Анфиму:
Ц Друг, с тобой все ли ладно?
Ц А что же, Маркел Иванович? Ц удивился Анфим.
Ц Ты сегодня в видении передо мной колесом ходил.
Ц Ужели? Ц простонал Анфим и заплакал: Ц Ты меня, отец, правильно обличи
л. Торговлишка меня соблазнила. Я задумал художество наше бросить.

Ушаков и Фома Кыркалов

Ушаково мастерство Маркелово было рассудительно и с любопытством, а не т
олько по старым извычаям.
Ушаковские суда заморские обдуманы по чертежу. Лодья уж на воду спущена,
мастер еще примечает, смекает и на догадку берет. Заботился, чтобы шито бы
ло прочно; беспокоился, насколько будет красовито на ходу, под парусами У
шаков был ученик не худых учителей. И не хотел уважить иноземным корабля
м. Однако их рассматривал испытно, чая пользы своему любезному художеств
у.
Бывало, поручит Ушаков помощнику опробовать новопостроенную лодью, а са
м выбежит на пристань, чтобы «из-под ручки посмотреть» на свое новорожде
нное.
Этак однажды привелся на пристани Фома Кыркалов
«Виноградец» примечает, ч
то в начале царствования Алексея Михайловича Кыркалов и Ушаков ходили н
а Новую Землю и на Вайгач для отыскания серебряной руды, слюды и олова.
, поздоровался с Маркелом и говорит насмешливо:
Ц Все ходишь, Маркел Иванович? Все любуешься на суда свои? Наглядеться, н
алюбоваться не можешь…
Ц Нет, нет, Фома Онаньевич, Ц горестно и гневно отвечал Маркел. Ц Досадо
вать хожу, горячиться, сам на себя, хожу. Гляжу, ошибки свои считаю. Косност
ь ума своего обличаю.
Кыркалов снял шапку и поклонился Ушакову в пояс:
Ц Когда так, Маркел Иванович, Ц ты настоящий, истинный художник!

Достояние вдов

Ушаков отлично умел делать модели кораблей. А приобучился этому в Солове
цком монастыре. В монастыре не ужился: нрав имел строптивый и язык Ц как б
ритва.
Изба Маркела в Архангельске вся была заставлена маленькими кораблями. В
долгие зимние вечера мастер сидел обычно на низеньком сосновом чурбане
и при свете сальницы
Сальница Ц сковорода с налитым в нее салом. В носок вставля
лась льняная светильня.
оснащал игрушечный корабль. Около Маркела всегда множество детей.
Он любил рассказывать о своих удивительных путеплаваниях. В праздники М
аркел ходил ругаться со всякими начальниками.
Приехавший с Петром Первым
Петр Первый в молодости дважды бывал в Арха
нгельске.
знатный барин заказал Маркелу модель голландского корабля. Жена э
того барина, увидев готовую модель, сказала:
Ц Мастер, не бери у мужа денег за эту игрушку. Я возьму их в пользу вдов и с
ирот.
Маркел отвечает:
Ц Не твое, сударыня, дело о бедняках печалиться.
Ц Ах ты пьяница! Ц вспыхнула барыня. Ц Я слабая здоровьем, и то беспокою
себя ради голодранцев…
Ц Нет, ты не слабая, Ц перебил Маркел. Ц Ты богатырка. Ты, сударыня, носиш
ь на плечах достояние бесчисленных вдов и сирот. И не чувствуешь этого.
Плечи знатной барыни украшены были драгоценностями.





Долг

Молодой промысловец занял у Маркела денег наперехватку. Отдавать явилс
я, а Маркел в море ушел. Так и побежало время: то Маркела на берегу нет, то у д
олжника денег нет.
Оба встретились на Новой Земле. Хотя в разных избах, да в одном становище з
имовали две артели. Маркел говорит:
Ц Что уж, парень, ни разу меня не окликнул?
Парень снял шапку:
Ц Не смею и глядеть на тебя, осударь. Должен тебе.
Маркел говорит:
Ц Провались концом! Какие меж нас долги?
Ц Хотя бы работой какой отработать дозволили, Маркел Иванович…
Маркел говорит:
Ц Ладно. Всякий вечер приходи в нашу избу. Дела найдутся.
На зимовьях народ поужинают да повалятся. Должник пришел к Маркелу. Марк
ел не спит, живет у книги при огне. Книга Ц азбука, писана и рисована худож
ной ушаковской рукой. Маркел стал показывать гостю буквы. Часа два учили
сь. Во столько-то недель детина понял все «азы» и «буки». Когда полная тьм
а накрыла Новую Землю, ученик вытвердил титла.
Время катится, дни торопятся, Ц сколько парень радуется науке, столько т
ревожится: «Когда же я начну долг отрабатывать?»
Когда свет завременился над Новой Землей, паря читал по складам. При конц
е зимы читал по толкам. Наконец стал с пением говорить по книгам четкого М
аркелова письма.
Маркел говорит:
Ц Ну, друг, дошла промышленная пора. Но ты всякий день урви хоть малый час
для книжного чтения.
Ученик возопил:
Ц Благодарствую, Маркел Иванович! Ты мне бесценное добро доспел Ц книг
ам выучил. Но когда я долг-то буду отрабатывать?
Маркел говорит:
Ц Сколько ты должен?
Ц Без двух гривен пять рублей.
Маркел говорит:
Ц Пускай так. Теперь считай: буквы ты учил Ц трудился. Значит, из твоего д
олга сорок алтын долой, титла изучил Ц другие сорок алтын из долга вон. По
толкам ты читал усердно Ц остальных сорок алтын отработал. Ты за эту зим
у, дитя, сполна твой долг отработал. И больше ты мне ни о каких долгах не сме
й поминать.

Понятие об учтивости

Деревня Лодьма
Деревня в устье Северной Двины.
славна была изготовлением изящных корабельных моделей. Здесь под
олгу живал Маркел Ушаков.
… Царский чиновник едет мимо ряда лодемских крестьян, сидящих на бревнах
.
Ц Эй, борода! Ц кричит чиновник.
Все с бородами, Ц усмехнулись крестьяне.
Ц Кто у вас тут мастер? Ц сердится чиновник.
Все мастера, кто у чего, Ц отвечают крестьяне.
Я желаю купить здешнюю игрушку Ц кораблик!
Ц За худое понятие об учтивости ничего не купишь, Ц слышится спокойный
ответ.
Это сказал Маркел Ушаков, который по виду ничем не отличался от любого му
жика-помора.

Маркел Ушаков и Василий Кеки
н

Любомудрые годы неутомленной старости своей Маркел провожал в Койде
Деревня, и се
йчас существующая, в Архангельской области, в Мезенском районе.
.
В это время молодой судостроитель в городе
Подразумевается в Арханге
льске.
, Василий Кекин, добивался на учительный разряд.
Городовые мастера сказали:
Ц Домогаешься высокой степени. Но похвалит ли Маркел Иванович на Койде?
Спросишь его. Мы ему писали о тебе.
Кекин в Койду прибыл. Старый мастер его встретил с усмешкой.
Ц Пишут о тебе: строишь карбасы, а корма-то розна
Рваная.
. Еще не знаю, годишься ли в ученики. Возьми полено, сделай в образец л
одейку.
Кекин сделал образец художно, с вымыслом. Старый мастер сморщился.
Ц Изукрашенье ни к чему. Отдай эту игрушку ребятишкам. Сделай проще.
Кекин сделал просто. Старый мастер говорит:
Ц Поживи да поучись на Койде года три. Хлеба мои, одежа твоя… Тебе любо ли,
Василий Кекин?
Ц Любо, Маркел Иванович! Хотя бы тридцать лет метлой стоять, только бы у в
аших учительных дверей!
Это все Маркел испытывал Василия. Вскоре Маркел послал в город грамотку,
к городовым мастерам на верфи. А следом пустил и Кекина.
В городе на верфях Кекина встречают честно; разрядные мастера сказали:
Ц Пишет о тебе Маркел Иванович: умеешь-де ты повиноваться и учиться. Зна
тно, что сумеешь и начальствовать.

Треух

Пристрастие Петра Первого к кораблям и к морю заставило Маркела Ушакова
полюбить преобразователя России. По рекомендации Афанасия Холмогорско
го Маркел был вызван к корабельному строению на Неве и Ладоге.
Тут душа старого помора начала рваться на куски. Сочувствуя Петру, Марке
л негодовал на преклонение перед Западом без разбору.
Ц Бывало, в северных морях иноземец русским в рот глядел, ждал слова. А те
перь извольте стулом становиться под голландца или шведа!
На заседании «приказных господ и членов» произошел скандал. Ушаков выле
з вперед, вывернул свой лисий треух наизнанку, поставил тульей себе на го
лову и сидит так, помавая лисьими хвостами. Все вытаращили глаза. Председ
атель прервал речь. В публике раздался шум и хохот.
Тогда Маркел Иванович стукнул кулаком о стол «и рек, аки гром грянул»:
Ц Иноземец всех нас кверху дном поставил. Всех на обезьянин лик поворот
ил. И это вам не дико. А я только то и сделал, что шапку свою навыворот надел,
и все смутились, все оскорблены.
«Притворя себе болезнь», Маркел вернулся в Архангельск.

Вера в ложке

Ушаков и товарищи пришли в Сумский посад. Был праздник, и сумляне приглас
или их к столу. Маркелов подкормщик говорит:
Ц Какой страх Ц со всеми есть и пить, а не знаем, кто какой веры! У меня и ло
жки с собой нет. Маркел говорит:
Ц Какой страх людей обижать! В ложку ты свою веру собрал.

Пиво

Трое молодых ребят на лодье повадились тайно пробовать пьяное пиво, кото
рое хранилось в бочке на случай праздника.
Маркел это заметил, позвал ребят к себе в казенку и говорит:
Ц Ребята, что-то вы поблекли. Чем вас развеселить? Или пивком угостить?
Ребята покраснели, как брусника, и старший выговорил:
Ц Прости, дядюшка Маркел Иванович. Вперед таковы не будем.

Ушаков и Яков Койденский

Маркел относился к делу своему и к людям страстно и пристрастно. Но людей
тянуло к Маркелу, как железо на магнит. Где бы ни кидала якорь Маркелова ло
дья, везде являлись у него друзья и ученики. А потом оставалась незабытна
я память.
Маркел искал и находил людей, призванием которых было мореходство. За та
ких людей он полагал свою душу.
Когда Маркел пришел на Койду и срядился плыть на Новую Землю, в лодейную д
ружину вступил Яков Койдянин, подросток-сирота. В нем Маркел нашел учени
ка, потом и ревностного помощника в судостроении.
Старый мастер веселился сердцем и умом, есть кому оставить наше знанье и
уменье.
Но хмель в молодости начал разбирать верного Маркелова помощника. Яков с
тал одолевать Маркела неотступным разговором:
Ц Уйду в российские города Здесь тесно
Ц Яков, у Студеного ли моря тесно? Что ты будешь делать в городах? Не отпущ
у тебя. Погубишь мастерство, потеряешь и себя. Ты не вернешься сюда. Яков г
оворит:
Ц Я вернусь сюда, если ты, мастер Маркел, пойдешь вместе со мной. С тобой и
я вернусь. А не пойдешь со мной, останусь там.
И старый Ушаков, тревожась и болезнуя о судьбе талантливого ученика, ост
авляет свой дом, свой промысел и идет за Яковом неведомо куда.
Но скитались они недолго.
Однажды Яков пал мастеру в ноги с воплем и со слезами:
Ц Господин мой, доброхот мой! Непостижно велика печаль твоя обо мне. Не с
тою я тебя. Но если можешь ты простить меня, если в силах ты глядеть на меня,
то вернемся в нашу Койду, к нашему светлому морю, к нашему доброчестному п
ромыслу.
Как-то при людях Маркел почествовал Якова, назвав его мастером. Люди поди
вились:
Ц Столь молодого ты называешь мастером…
Маркел отвечал:
Ц Дела его говорят, что он мастер.

Кондратий Тарара

Слышано от неложного человека, от старого Константина.
У нас на городовой верфи состоял мастер железных дел Кондрат Тарара. Он м
ог высказывать мечтательно о городах и пирамидах, будто сам бывал. Сообр
азно нрав имел непоседливый и обычай беспокойный. Смолоду скитался, брос
ал семью.
Столь мечтательную легкокрылость Маркел ухитрился наконец сдержать на
одном месте двадцать лет.
Удивительнее то, что и память о Маркеле держала Тарару на месте другие дв
адцать лет.
А хитрость Маркела Ивановича была детская.
Весной не успеет снег сойти и вода сбежать, Кондрат является в приказ.
Ц Прощай, Маркел Иванович. Ухожу.
Ц Куда, Кондраша?
Ц По летнему времени на Мурман или на Мезень. Может, к промыслам каким пр
истану.
Маркел заговорит убедительно:
Ц Кондраша, навигация открылась. В якорях, в цепях никто не понимает. Име
нно для летнего времени невозможно нам остаться без тебя.
Ц Ладно, Маркел Иванович. До осени останусь.
Значит, трудится на кузнице до снегов. Работает отменно.
Только снег напал Ц кондратий в полном путешественном наряде опять пре
дстает перед Маркелом:
Ц Всех вам благ, Маркел Иванович. Ухожу бесповоротно.
Ц Куда же, Кондратушко?
Ц Думаю, на Вологду. А там на Устюг.
Маркел руки к нему протянет:
Ц Кондрат! В эту зиму велено уширить кузницу, поставить новых три горна.
Не можем оторваться от тебя, как дитя от матери.
Ц Это верно, Ц скажет Тарара. Ц Зиму проведу при вас.
Весной Кондратьева жена бежит к Маркелу:
Ц Пропали мы, Маркел Иванович! Тарара в поход собрался. Уговори, отец род
ной!
Приходит Тарара:
Ц Ухожу. Не уговаривайте.
Ц Где тебя уговорить… Легче железо уварить. Прощай, Кондрат… Конечно, эт
им летом повелено ковать медных орлов на украшение государевой пристан
и… Ну, мы доверим это дело Терентию Никитичу.
Ц Вы доверите, а я не доверю! Ваш Терентий Никитич еще в кузнице не бывал и
клещей не видал…
Вот так-то год за годом удерживал Маркел милого человека.
В которые годы Маркела не было в Архангельске, Тарара все же сидел на мест
е:
Ц Воротится Маркел Иванович из Койды, тогда спрошусь и уйду.
Но Маркел Иванович из Койды отошел к Новоземельским берегам и там, мало п
оболев, остался на вечный спокой. А Кондрат Тарара остался в Архангельск
е:
Ц Мне теперь не у кого отпроситься, некому сказаться.


Стихосложный грумант

На моей памяти молодые моряки усердно обзаводились рукописными сборни
ками стихов и песен.
Иногда такой «альбом» начинался виршами XVIII века и заканчивался стихотво
рениями Фета и Плещеева.
В сборнике, принадлежащем знаменитому капитану-полярнику В. И. Воронину
, находился вариант «Стихосложного Груманта», написанного безвестным п
омором.
В старинном сборнике поморских стихов «Рифмы мореплавательны», принад
лежащем моему отцу, также был вариант названной песни. Напечатанный здес
ь текст «Стихосложного Груманта» представляет собою свод двух вариант
ов.

В молодых меня годах жизнь пр
еогорчила:
Обрученная невеста перстень воротила.
Я на людях от печали не мог отманиться.
Я у пьяного у хмелю не мог звеселиться.
Старой кормщик Паникар мне судьбу обдумал,
На три года указал отойти на Грумант.
Грумалански берега Ц русской путь изведан.
И повадились ходить по отцам, по дедам.
Мне по жеребью надел выпал в диком месте.
… Два анбара по сту лет, и избе за двести.
День по дню, как дождь, прошли три урочных года
Притуманилась моя сердечна невзгода,
К трем зимовкам я еще девять лет прибавил,
Грозной Грумант за труды меня не оставил.
За двенадцать лет труда наградил спокойством,
Не сравнять того спокою ни с каким довольством.

Колотился я на Груманте
Довольны годочки.
Не морозы там страшат,
Страшит темна ночка.
Там с Михайлы, с ноября,
Долга ночь настанет,
И до Сретения дня
Зоря не проглянет.
Там о полдень и о полночь
Светит сила звездна.
Спит в молчанье гробовом
Океанска бездна.
Там сполохи пречудно
Пуще звезд играют,
Разноогненным пожаром
Небо зажигают.
И еще в пустыне той
Была мне отрада,
Что с собой припасены
Чернило и бумага.
Молчит Грумант, молчит берег
Молчит вся вселенна.
И в пустыне той изба,
Льдиной покровенна
Я в пустой избе один,
А скуки не знаю Ц
Я, хотя простолюдин,
Книгу составляю
Не кажу я в книге сей
Печального виду.
Я не списываю тут
Людскую обиду.
Тем-то я и похвалю
Пустынную хижу,
Что изменной образины
Никогда не вижу.
Краше будет сплановать
Здешних мест фигуру,
Достоверно описать
Груманта натуру.
Грумалански господа,
Белые медведи, Ц
Порядовные мои
Ближние соседи.
Я соседей дорогих
Пулей угощаю.
Кладовой запас сверять
Их не допущаю.
Раз с таковским гостеньком
Бился врукопашну.
В сенях гостьюшку убил,
Медведицу страшну.

Из оленьих шкур одежду
Шью на мелку строчку.
Убавляю за работой
Кромешную ночку.
Месяцам учет веду
По лунному свету
И от полдня розню ночь
По звездному бегу.

Из моржового тинка
Делаю игрушки:
Веретенца, гребешки,
Детски побрякушки.

От товарищей один,
А не ведал скуки,
Потому что не спутал
Праздно свои руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40