Гость упавшим голосом:
Ц Аннушка, а за меня пошла бы?
Она шепотом:
Ц За тебя нельзя отказаться…

В Архангельском городе было у отца домишко подле Немецкой слободы, близк
о реки.
Комнатки в доме были маленькие, низенькие, будто каютки: окошечки короте
нькие, полы желтенькие, столы, двери расписаны травами. По наблюдникам си
няя норвежская посуда. По стенам на полочках корабельные модели оснащен
ы. С потолков птички растопорщились деревянные Ц отцово же мастерство.

Первые годы замужества мама от отца не отставала, с ним в море ходила, пото
м хозяйство стало дома задерживать и дети.
У нас в Архангельске до году ребят на карточку не снимали, даже срисовыва
ть не давали, и пуще всего зеркало младенцу не показывали. Потому, верно, я
себя до году и не помню. А годовалого меня увековечили. Такое чудышко толс
тоголовое в альбоме сидит, вроде гири на прилавке.
Я у матери на коленях любил засыпать. Она поет:

Баю, бай да люли!
СпиЦ ка, усни
Да большой вырастай,
На оленя гонец,
На тетеру стрелец.

Бай, бай да люли!
Ты на елке тетерку имай,
На озерке гагарку стреляй,
Еще на море уточку,
На песочке лебедушку

Мама на народе не пела песен, а дома или куда в лодке одна поедет Ц все пое
т.
Годов-то трех сыплю, бывало, по двору. Запнусь и ляпнусь в песок. Встану, осм
отрюсь… Если кто видит, рев подыму на всю улицу: пусть знают, что человек с
традает. А если нет никого, молча домой уберусь.
Отец у меня всю навигацию в море ходил. Радуемся, когда дома. Сестренка к о
тцу спрячется под пиджак, кричит:
Ц Вот, мамушка, у тебя и нету деушки, я ведь папина!
Ц Ну дак что, я тебе и платьев шить не буду.
Ц Я сама нашью, модных.
Сестрица шить любила. Ей дадут готовую рубашонку и нитку без узла. Она это
й ниткой весь день шьет. Иногда ворот у рубашки наглухо зашьет.
Отец нам про море пел и говорил. Возьмет меня на руку, сестру на другую, ход
ит по горнице, поет:

Корабли у нас будут сосновы,

Нашосточки, лавочки еловы,
Веселышки яровые,
Гребцы Ц молодцы удалые.

Он поживет с нами немножко и в море сторопится. Если на пароходе уходит, по
ведет меня в машинное отделение.
Я раз спросил:
Ц Папа, машина-то, она самородна?
Машины любил смотреть, только гулкого, громоносного свиста отправляюще
гося в океан парохода я, маленький, боялся, ревел. До свистка выгрузят меня
подальше на берег. Я оттуда колпачком машу.
Осенью, когда в море наступят дни гнева и мрака и об отце вестей долго нет,
не знала мама покоя ни днем, ни ночью. Выбежит наутро, смотрит к северу, на о
твет только чайки вопят к непогоде.
Вечером заповорачиваются на крыше флюгера, заплачет в трубе норд-вест. М
ама охватит нас руками:
Ц Ох, деточки! Что на море-то делается… Папа у нас там!
Я утешаю:
Ц Мамушка, я как вырасту, дальше Соломбалы не пойду в море.
А Соломбала Ц часть того же Архангельска, только на островах.
Не одна наша мама печалилась. При конце навигации сидят где-нибудь, хоть н
а именинах, жены и матери моряков. Чуть начнут рамы подрагивать от морско
го ветра, сразу эти гостьи поблекнут, перестанут ложечки побрякивать, ст
ынут чашки.
Хозяйка ободряет:
Ц Полноте! Сама сейчас бегала флюгера смотреть. Поветерь дует вашим-то.
Скорополучно домой ждите. Зимой отец на берегу, у матери сердце на месте.


В листопад придут в город кемские поморы, покроют реку кораблями.
Утром, не поспеет кошка умыться, к нам гости наехали.
Однажды ждали в гости почтенного капитана, у которого было прозвище Мошк
арь. У нас все прозвища придумывают, в глаза никогда не назовут, а по-за гла
з дразнят. Мама с отцом шутя и помянули: «Вот ужо Мошкарь приедет…» Гость п
риехал и мне игрушку подарил. Я с подарком у него в коленях бегаю, говорю:
Ц Я тебя люблю. Тебя можно всяко назвать. Можно дядей, можно дядюшкой. Мож
но Мошкарем, можно Мошкариком…
Ребячьим делом я не раз впросак попадался из-за этих несчастных прозвищ.

Годов пяти от роду видел я чью-то свадьбу. Меня угостили конфетами, и все э
то мне понравилось.
На нашей улице был дом богача Варгасова, которого за глаза прозывали Вар
гас. Я думал, это его имя. Вот на другой день после моей гостьбы вижу, что он
едет мимо на лошади. Я кричу из окна:
Ц Варгас, постой-ко, постой!
Он лошадь остановил, ждет, недоумевает… Я выбежал за ворота.
Ц Варгас, вы, пожалуйста, вашу Елену Варгасовну никому замуж не отдавайт
е. Я маму спрошусь, сам Еленку-то приду сватать…
А Елене Варгасовой год ли, полтора ли от роду еще…
Помоложе Варгасовны была у нас с сестрой симпатия, Ульяна Баженина. Ряд л
ет жили мы в деревне Уйме, где зимовали мурманские пароходы. Понравилось
нам с сестрой нянчить соседскую дочку, шестимесячную Ульянку. Ульянкина
зыбка висела на хорошей пружине. Мы дернем вниз да отпустим, дернем вниз д
а отпустим. Ульянка рявкнет да вверх летит, рявкнет да вверх летит. Из люль
ки девка не выпадет, только вся девка вверх тормашками, где нога, где окутк
а, где пеленка… Няньки-то были, вишь, немножко постарше Ульянки.
Весной по деревне проходили странники. А взрослых часто нет дома. Собере
тся нас, малышей, в большой Ульяниной избе много, посидим и испугаемся, что
странники придут нас есть Вот и выставим к двери лопаты да ухваты Ц стра
нников убивать. А чуть привидится что черное, летим кто под лавку, кто в по
дпечек, кто в пустой ушат Сестренка дольше всех суетится:
Ц Я маленькая, меня скоро съедят буки-то.
По Уйме-реке лес. Там орды боялись. Слыхали, что охотники орду находят, а ка
кая она, не видали.
Ягоды поспеют Ц отправимся в лес по морошку. Людно малых идет. Вдали увид
им пень сажени полторы, как мужик в тулупе.
Ц Ребята! Эвон де орда-та!
Испугаемся, домой полетим. А орда вся-та с фунт, вся-та с векшу, пестрая. Орд
а не покажется людям, только собаки находят.
Конец зимы уемляне все у корабельного, у пароходного ремонта. Мелкие с ут
ра одни дома. Мы в Ульянкиной избе все и гостим, куча ребят трех Ц шести ле
т. Что у старших видели, то и мы: песни поем, свадьбы рядим Ц смотренье, руко
битье, пониманье. Девчонки у матерей с кринок наснимают, ходят, кланяются,
угощают, Ц честь честью, как на свадьбе, а на дворе пост великий… И тут уви
дит из соседей старик ли, старуха Ц с розгой к нам треплют… Ведь пост! Бед
а, если песни да скоромное!… Мы опять кто куда Ц в подпечек, на полати, под к
рыльцо. Час-два там сидим.
Эти отдельные картинки раннего моего детства мне позже мама и тетка расс
казывали. Ну, что попозже творилось, сам помню.
Ко всему, что глаз видит и ухо слышит, были у нас, у ребят, присказки да припе
вки. И к дождю, и к солнцу, и к ветру, и к снегу, и к зиме, и ко всякой ползучей бу
кашке, и летучей птице.
Вот, к примеру, в зимние вечера, перед ночлегом, летают над городом стаи во
рон. Ребята и приправят кричать:
Ц У задней-то вороны пуля горит! Пуля горит!
Мы уверены были, что именно эти наши слова производят среди ворон сумато
ху, так как ни одна не хочет лететь задней.
Отец рисовать был мастер и написал мне азбуку, целую книжку
В азбуке опять корабли, и пароходы, и рыбы, и птицы Ц все разрисовано крас
ками и золотом. К азбуке указочка была костяная резная. Грамоте больше уч
ила мама. Букву А называла «аз», букву Б Ц «буки», В Ц «веди», Г Ц «глаголь
», Д Ц «добро». Чтоб я скорее запомнил, шутя говорила, что начертанья А и Б п
охожи на жучков, буква В Ц будто таракан, Г Ц крюк.
Для памяти я декламирую:

Аз, буки Ц букашки,
Веди Ц таракашки,
Глаголь Ц крючки,
Добро Ц ящички

И другие стишки про буквы:
Ер (ъ) еры (ы) Ц упал с горы.
Ер, ять (ять) Ц некому поднять.
Ер, Ю Ц сам встаю.
А и Б сидели на трубе.

Азбуку мне отец подарил к Новому году, поэтому в начале было написано сти
хами:

Поздравляю тебя, сын, с Новым
годом!
Живи счастливо да учись.
Ученый водит,
Неученый следом ходит
Рано, весело вставай Ц
Заря счастье кует
Ходи вправо,
Гляди браво.
Кто помоложе,
С того ответ подороже.
Будь, сын, отца храбрее,
Матери добрее.
Живи с людьми дружно.
Дружно не грузно.
А врозь Ц хоть брось!

Отец, бывало, скажет:
Ц Выучишься Ц ума прибудет!
Я таким недовольным тоном:
Ц Куда с умом-то?
Ц А жизнь лучше будет.
Весной выученное за зиму бегали писать на гладком береговом песке.

В городе я поступил в школу, уже хорошо умея читать и писать.
Больше всего успевал я, учась, в языках, совсем не давалась математика; из-
за нее не любил я школы, бился зиму, как муха в паутине. Жизнь была сама по се
бе, а наша школа сама по себе. Город наш стоял у моря, а ни о Севере, ни о родно
м крае, ни о море никогда мы в школе не слыхали. А для меня это всегда было са
мое интересное.
С ребятами сидим на пристанях, встречаем, провожаем приходящие, уходящие
суда да поем:

У папы лодку попросил,
Папа пальцем погрозил:
Ц Вот те лодка с веслами,
Мал гулять с матросами!…

Или еще:

Пойду на берег морской,
Сяду под кусточек.
Пароход идет с треской,
Подает свисточек.

Насколько казенная наука от меня отпрядывала, настолько в море все, что я
видел и слышал, льнуло ко мне, как смола к доске.

Миша Ласкин

Это было давно, когда я учился в школе. Тороплюсь домой обедать, а из чужог
о дома незнакомый мальчик кричит мне:
Ц Эй, ученик! Зайди на минутку!
Захожу и спрашиваю:
Ц Тебя как зовут?
Ц Миша Ласкин.
Ц Ты один живешь?
Ц Нет, я приехал к тетке. Она убежала на службу, велела мне обедать. Я не мо
гу один обедать. Я привык на корабле с товарищами. Садись скорее, ешь со мн
ой из одной чашки!
Я дома рассказал, что был в гостях у Миши Ласкина. Мне говорят:
Ц В добрый час! Ты зови его к себе. Слышно, что его отец ушел в дальнее плав
ание.
Так я подружился с Мишей.

Против нашего города река такая широкая, что другой берег едва видно. При
ветре по реке катятся волны с белыми гребнями, будто серые кони бегут с бе
лыми гривами.
Однажды с Мишей сидели на берегу. Спокойная река отражала красный облачн
ый закат. С полдесятка ребят укладывали в лодку весла.
Старший из ребят кричал:
Ц Слушать мою команду! Через час всем быть здесь. Теперь отправляйтесь з
а хлебом.
И они все ушли. Миша говорит:
Ц Это они собрались за реку на ночь. Утром будут рыбу промышлять. А домой
не скоро попадут. Глупый ихний капитан Ц не понимает, что если небо красн
о с вечера, то утром будет сильный ветер. Если говорить, они не послушают. Н
адо спрятать у них весла.
Мы взяли из лодки весла и запихали их под пристань, в дальний угол, так, что
мышам не найти.
Миша верно угадал погоду. С утра дул морской ветер. Кричали чайки. Волны с
шумом налетали на берег. Вчерашние ребята бродили по песку, искали весла.

Миша сказал старшему мальчику:
Ц Забрались бы вы с ночи на тот берег и ревели бы там до завтра.
Мальчик говорит:
Ц Мы весла потеряли.
Миша засмеялся:
Ц Весла я спрятал.
Как-то раз мы пошли удить рыбу. После дождя спускаться с глиняного берега
было трудно. Миша сел разуться, я побежал к реке. А навстречу Вася Ершов. Та
щит на плече мачту от лодки. Я не дружил с ним и кричу:
Ц Вася Ерш, куда ползешь?
Он зачерпнул свободной рукой глины и ляпнул в меня. А с горы бежит Миша. Ва
ся думает: «Этот будет драться» Ц и соскочил с тропинки в грязь.
А Миша ухватил конец Васиной мачты и кричит:
Ц Зачем ты в грязь залез, дружище? Дай я помогу тебе.
Он до самого верху, до ровной дороги, нес Васину мачту.
Я ждал его и думал: «Миша только и глядит, как бы чем-нибудь кому-нибудь пом
очь».
Утром взял деревянную парусную лодочку своей работы и пошел к Ершовым. С
ел на крыльцо. Вышел Вася, загляделся на лодочку.
Я говорю:
Ц Это тебе.
Он улыбнулся и покраснел. А мне так стало весело, будто в праздник.

Однажды мой отец строил корабль недалеко от города, и мы с Мишей ходили гл
ядеть на его работу. В обеденный час отец угощал нас пирогами с рыбой. Он г
ладил Мишу по голове и говорил:
Ц Ешь, мой голубчик.
Потом нальет квасу в ковшик и первому подаст Мише:
Ц Пей, мой желанный.
Я всегда ходил на стройку вместе с Мишей. Но однажды я подумал: «Не возьму
сегодня Мишу. Умею с кем поговорить не хуже его».
И не сказал товарищу, один убежал.
Корабль уже был спущен на воду. Без лодки не добраться. Я с берега кричу, чт
обы послали лодку. Отец поглядывает на меня, а сам с помощниками крепит ма
чту. А меня будто и не узнает.
Целый час орал я понапрасну. Собрался уходить домой. И вдруг идет Миша. Спр
ашивает меня:
Ц Почему ты не зашел за мной?
Я еще ничего не успел соврать, а уж с корабля плывет лодочка. Отец увидел, ч
то я стою с Мишей, и послал за нами.
На корабле отец сказал мне строго и печально:
Ц Ты убежал от Миши потихоньку. Ты обидел верного товарища. Проси у него
прощенья и люби его без хитрости.

Миша захотел украсить место, где строят корабли. Мы начали выкапывать в л
есу кусты шиповника и садить на корабельном берегу. На другое лето садик
стал цвести.
Миша Ласкин любил читать и то, что нравилось, переписывал в тетрадь. На сво
бодных страницах я рисовал картинки, и у нас получилась книга. Книжное ху
дожество увлекло и Васю: он писал, будто печатал. Нам дивно было, какие аль
бомы получаются у Миши из наших расписных листов.
Книги, и письмо, и рисование Ц дело зимнее. Летом наши думы устремлялись к
рыбной ловле. Чуть зашепчутся весенние капели, у нас тут и разговор: как п
оплывем на острова, как будем рыбу промышлять и уток добывать.
Мечтали мы о легкой лодочке. И вот такая лодка объявилась в дальней дерев
ушке, у Мишиных знакомцев. Миша сам туда ходил, еще по зимнему пути. Лодка с
тоила не дешево, но мастеру понравился Мишин разговор, Мишино желание и с
тарание, и он не только сбавил цену, но и сделал льготу: половину денег сей
час, половину Ц к началу навигации.
Отцы наши считали эту затею дорогой забавой, однако, доверяясь Мише, дали
денег на задаток.
Мы с Васей ликовали, величали Мишу кормщиком и шкипером, клялись, что до см
ерти будем ему послушны и подручны.
Перед самой распутой зашли мы трое в Рыбопромышленный музей. Любуемся мо
делями судов, а Вася говорит:
Ц Скоро и у нас будет красовитое суденышко!
Миша помолчал и говорит:
Ц Одно не красовито: снова править деньги на отцах.
Вздохнул и я:
Ц Ох, если бы нашим письмом да рисованием можно было заработать!…
Мы не заметили, что разговор слышит основатель музея Верпаховский. Он к н
ам подходит и говорит:
Ц Покажите мне ваше письмо и рисование.
Через час он уж разглядывал наши самодельные издания.
Ц Великолепно! Я как раз искал таких умельцев. В Морском собрании сейчас
находится редкостная книга. Ее надобно спешно списать и срисовать. За до
брый труд получите добрую цену.
И вот мы получили для переписывания книгу стогодовалую, премудрую, под н
азванием: «Морское знание и умение».
В книге было триста страниц. Сроку нам дано две недели. Мы рассудили, что к
аждый из нас спишет в день десять страниц. Трое спишут тридцать страниц. З
начит, переписку можно кончить в десять дней.
Сегодня, скажем, мы распределили часы работы для каждого, а назавтра с Миш
ей Ласкиным стряслась оказия.
Он для спешных дел побежал к отцу на судно. У отца заночевал, а ночью вешня
я вода сломала лед, и началась великая распута. Сообщения с городом не ста
ло.
Люди Ц думать, а мы с Васей делать.
Ц Давай, Ц говорим, Ц сделаем нашему шкиперу сюрприз, спишем книгу без
него.
Так работали Ц недосуг носа утереть. Старая книга была замысловатая, ру
кописная, но вздумаем о Мише Ц и на уме станет светло и явится понятие. Эт
у морскую премудрость втроем бы в две недели не понять, а мы двое списали,
срисовали в девять дней.
Верпаховский похвалил работу и сказал:
Ц Завтра в Морском собрании будут заседать степенные, я покажу вашу раб
оту. И вы туда придите в полдень.
На другой день мы бежали в собрание, а навстречу Миша:
Ц Ребята, я книгу разорил?
Ц Миша, ты не разоритель, ты строитель. Пойдем с нами.
В Морском собрании сидят степенные, и перед ними наша новенькая книга. Ми
ша понял, что работа сделана, и так-то весело взглянул на нас.
Степенный Воробьев, старичище с грозной бородищей, сказал:
Ц Молодцы, ребята! Возьмите и от нас хоть малые подарочки.
Старик берет со стола три костяные узорные коробочки, подает Мише, мне и В
асе. В каждой коробочке поблескивает золотой червонец. Миша побледнел и
положил коробочку на стол.
Ц Господин степенный, Ц сказал Миша, Ц эта книга Ц труд моих товарище
й. Не дико ли мне будет взять награду за чужой труд?
Этими словами Миша нас как кнутом стегнул. Вася скривил рот, будто прогло
тил что-то горькое-прегорькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40