VadikV
65
Борис Шергин, Степан Пис
ахов: «Сказы и сказки»
Борис Шергин, Степан Писахов
Сказы и сказки
«Сказы и сказки»: Издательство «Современник»; Москва; 1985
Аннотация
В произведениях Бориса Шергин
а и Степана Писахова, созданных на основе древней фольклорной традиции,
читатель найдет картины жизни и нравов жителей Северного края Ц поморо
в. Это и древние легенды, и бывальщины Ц рассказы о подлинных событиях, и
сказки, блещущие искрометной фантазией.
Сказы и Сказки
Борис Шергин
Поморские были и сказания
Поморское Узорочье
Еще недавно жил среди нас писатель, который старательно реставрировал п
олувыцветшие страницы из большой историко-культурной летописи России.
И мастер, и мастерство его были особенными.
Всю свою прозу и поэзию он знал наизусть. Мог рассказывать и петь произве
дения, как бы листая невидимую книгу, слово в слово вторя печатному. Сказы
вание, впрочем, было не просто воспроизведением, а самим процессом творч
ества. И если возникали «разночтения» с опубликованными текстами, это не
память ошибалась: при повторении старого хотелось пошлифовать, поправи
ть уже отлитое типографами. Так рождались обновленные варианты известн
ых произведений. Словно творил не писатель, а певец былин или старинный с
казочник.
В даровитом, искушенном мастере единосущно жили сказитель и литератор. И
пожалуй, всего более оба ценили слово говоримое. Когда приходилось спла
влять изустную молву и письменный слог, речь главенствовала над книжнос
тью. Даже когда воспроизводился архаический стиль древней книги, автор,
по собственному его признанию, и тут избегал «излишней витиеватости и сл
авянизмов, сохраняя отблески живой разговорной речи».
Отдал он этому труду ни много ни мало Ц целую жизнь.
Имя писателя: Борис Викторович Шергин. Годы его жизни: 1896Ц 1973.
* * *
На Белом море издревле жили потомки новгородцев Ц поморы.
Поморское племя ратоборствовало с Океаном и Севером. Оно сумело противо
поставить слепой стихии свой разум, волю, силу товарищества, культурные
традиции.
Характер и культура поморов ковались борьбой за жизнь, были неразделимы
и оттого приобрели значение высокое, общенациональное: они пособляли ут
верждать русское имя на суровых берегах моря Мерзлого, осваивать земли к
аменно-неплодные, учили мужеству, запасали опыт.
Борис Шергин постигал этот характер и культуру Поморья с детства: он жил
рядом с именитыми корабельными плотниками, капитанами, лоцманами, зверо
боями-промышленниками, присматривался к их обычаям, прислушивался к раз
говорам.
В доме с маленькими комнатками-каютками, где на полках стояли сделанные
отцом деревянные модели парусников, Боря Шергин с жаром рисовал виденны
е в порту рыбацкие, торговые, военные суда. С тщанием знатока вырисовывал
детали оснастки.
Страсть разжигалась живописью: в каждом городском доме висели сработан
ные соловецкими богомазами картины с изображением кораблей, во флотско
м экипаже створки шкафов были расписаны изображениями верфей, морскими
баталиями.
Становясь постарше, Шергин срисовывал орнаменты, заставки старинных кн
иг, учился писать иконы в поморском стиле, расписывал утварь, копировал о
собый вид рукописного почерка Ц поморскую вязь.
В отроческие годы Шергину хочется успеть во всем. И, вслед за талантливым
и сказителями архангелогородцем Анкудиновым и заостровской крестьянк
ой Бугаевой (она подолгу гостила у Шергиных, становясь их «домоправитель
ницей»), он начал исполнять «легендарные истории, сказки, былины», записы
вать их печатными буквами в тетради, сшитые «в формате книг».
Едва ли мог себе представить гимназист Шергин всю серьезность этого сво
его увлечения Ц ведь гораздо больше времени и сил отдавалось рисованию
. Приехавший в. Архангельск П. И. Субботин, директор художественной школы-
мастерской в Подмосковье, педагог, человек большой культуры, увидев рису
нки Шергина, советует ему бросить гимназию. Смущенный похвалами юноша от
правляется летом 1911 года в Москву, в Строгановское училище, показать свои
работы и слышит слово одобрения. После двух лет колебаний выбор сделан. С
1913 года Шергин становится студентом-строгановцем. Но, овладевая професс
ией художника, Шергин не может преодолеть влечение к северному слову. Мо
лодой архангелогородец в Москве выступал на утренниках словесности, ск
азывал сказки Двинской земли.
И течение его профессиональной жизни изначально устремляется по русла
м двух искусств, которые временами будут сливаться: три его книги оформл
ены им собственноручно. А тут еще археографический и библиофильский аза
рт Шергина, все расширяющееся стремление освоить возможно больше сведе
ний об истории поморского Севера…
21 ноября 1915 года газета «Архангельск» (№ 260) опубликует «Письмо из Москвы» по
д названием «Отходящая красота» с описанием концерта пинежской былинщ
ицы М. Д. Кривополеновой, подписанное инициалами Б. Ш. Как говорится: «Перв
ую песенку зардевшись спеть». Первое выступление девятнадцатилетнего
Шергина в печати.
«Письмо» исполнено восхищения «художественностью натуры» неграмотно
й русской крестьянки (увидев в Третьяковской галерее «Богатырей» Васне
цова, певица «тут же к каждому из них спела соответствующую былину»). «Пис
ьмо» славит Север, «обетованную Землю всех ценителей русской красоты».
Тогда же Шергин выступает рядом с Кривополеновой в Обществе любителей р
оссийской словесности, а по приглашению видного фольклориста Юрия Соко
лова своим пением иллюстрирует его лекции о народной поэзии в Московско
м университете. Репертуар Шергина Ц преимущественно баллады, сказки Ц
пользуется успехом. Но личный успех Ц исполнитель прекрасно сознает эт
о Ц частный эпизод огромного резонанса северной народной культуры в ст
олицах, свидетелем которого становится студент художественного училищ
а: в течение полутора десятилетий XX века в Петербурге и Москве происходит
новое открытие «края непуганых птиц». Выходят книги М. М. Пришвина, А. П. Ча
пыгина, Н. А. Клюева. Труды фольклористов развертывают богатейшую картин
у жизни северного фольклора. Сборники былин, сказок, песен, записанных от
Беломорья до Перми А. В. Марковым, А. Д. Григорьевым, Н. Е. Ончуковым, Д. К. Зел
ениным, братьями Б. М. и Ю. М. Соколовыми, будут позднее названы классически
ми.
Через год Шергин, хорошо известный в кругах ученых Ц любителей «живой с
тарины», командируется Академией наук в Архангельскую и смежные губерн
ии для исследования местных говоров и записи произведений фольклора. Эт
а работа вновь окунает его в родную словесную стихию.
После установления Советской власти Шергин два года заведует художест
венной частью архангельской ремесленной мастерской, работавшей в холм
огорской технике резьбы по кости. На основе поморских орнаментов создае
т для мастеров новые образцы. Вновь появляется вместе с Кривополеновой н
а эстраде в летних архангельских концертах 1921 года.
Его знают, ему горячо симпатизируют любители народной северной старины,
удивленные обширностью эрудиции молодого человека (и книжность, и живоп
ись, и история!), покоренные его певческим мастерством. Шергин встречаетс
я с маляром В. Ф. Кулаковым, который «избушку свою, и чердак, и подполье, и хл
ев, и поветь Ц все разными редкостями захламостил». Этот чудак, не заслуж
ивший «во всю жизнь» до Октября «ничего, кроме ругани да смеху», Ц побыва
л у Ленина и удостоился похвалы вождя за то, что опередил с идеей музея нар
одных промыслов «ученых профессоров». Среди редкостей Кулакова Шергин
находит сборник поморского письма «Малый Виноградец», из которого дела
ет извлечения. Подобные творческие заготовки Ц на много лет вперед Ц о
н делает из новгородских, псковских хроник, беломорских «морских урядни
ков», лоций XVIII века, из записных тетрадей шкиперов, альбомов стихов, песенн
иков.
Земляки станут привозить Шергину заветные «стогодовалые» книги с Севе
ра и из Сибири в Москву, куда Шергин переезжает на жительство в 1922 году.
Около девяти лет Шергин в должности «научного работника первого разряд
а» Института Детского чтения Наркомпроса, а фактически Ц артистом пять
дней в неделю появляется в разных аудиториях, пропагандируя северный фо
льклор.
Часть репертуара отражает вышедшая в 1924 году первая его книга Ц сборник
старин «У Архангельского города, у корабельного пристанища», которая зн
акомит с мелодиями, напетыми матерью писателя, подлинными народнопоэти
ческими произведениями.
В программном предисловии, характеризуя издание как первую книгу в ряду
намеченных Институтом Детского чтения новых публикаций подлинного рус
ского фольклора, профессор А. К. Покровская писала: «В старом народном ис
кусстве Ц родина наша. Родина во всем: и в пейзаже, и в домах, и в крестах на
могилах, и в старине, и больше всего Ц в искусстве. Человек без родины Ц с
ирота. Потому что душа глубоко корнями уходит в родную почву, а если вырва
ть ее, Ц высохнут корни, будет перекати-поле… Надо сохранить хотя бы вос
поминание о прошлом богатстве не в изуродованном и не в заспиртованном в
иде, а живым и действенным». Этой программе было вполне созвучно и вступл
ение самого Шергина, в котором он клятвенно Ц на всю жизнь Ц формулиров
ал главный творческий принцип: «Поючи держи в уме студено северно море, а
рхангельски текучие дожжи и светлые туманы. Тогда станут былинные слове
са поющим и слушающим не на час, не на неделю, Ц на век человеческий».
ПесенноЦ эпические опыты настраивали на восприятие литературного иск
усства Шергина как строго серьезного. Тем неожиданнее «хохочущая», весе
лая книга 1930 года «Шиш Московский» Ц «скоморошья эпопея о проказах над б
огатыми и сильными». Мастер торжественно-печальных старин виртуозно вл
адел грубовато-озорным юмором крестьянской бытовой прозы.
Вот он Ц Шиш, «прохвост», «румяный разноглазый, вертлявый», который «кра
сным девушкам во сне снится»: ему «все рады»; завидев его, царь «сразу нача
л сгогатывать». Шиш бежит по сказкам с прискоком, и даже тучка подлинной п
ечали (старшие братья Шиша, «мужики здоровенные, скопидомы», гонят его из
дому: «При твоем худом здоровье первое дело свежий воздух… ночуй в сарае,
а день гуляй по миру») лишь на миг омрачает физиономию находчивого героя,
своей улыбкой солнечно озаряющего «московское царство». Вездесущий Ши
ш сегодня выпорет «дикого барина», у которого люди «упились бедами, опох
меляются слезами», завтра осрамит полицию, накормит краденым царским бы
ком голь перекатную. Господам всех калибров, включая самого царя, солоно
от Шиша. Когда же его кидаются искать через адресный стол, сыщикам остает
ся только всплеснуть руками: местом жительства плута оказывается «угол
Сливочной и Колбасной, а дому номер красный».
«Шишов разум всех перешиб», Ц резюмирует рассказчик историю похождени
й обманщика, действующего, в соответствии с поэтикой народной сатиры, ср
еди гротескно-карикатурных персонажей Ц представителей социальных в
ерхов («Фрелины песни поют, как кошек режут», у барина рожа вытягивается «
по шестую пуговицу», генерала впору отправить «на салотопенный завод» и
т. д.).
Самобытный дар автора «Шиша Московского» был признан именно в его литер
атурном качестве: в год принятия в Союз советских писателей Шергин был д
елегирован на I съезд Союза от его столичного отделения. Между тем Шергин-
писатель во многом еще только начинался.
В 1936 году выходят «Архангельские новеллы» Ц пестрая яркая книга. Лучшие
ее страницы охвачены гераневым пожаром чувственной радости и воссозда
ют нравы старомещанского Архангельска. Стилизованные во вкусе популяр
ных переводных «гисторий» XVIIЦ XVIII веков новеллы посвящены скитаниям в Зам
орье и «прежестокой» любви персонажей из купеческой среды.
Первыми тремя книгами Шергин, с одной стороны, как бы восстанавливал пре
жний фольклорный репертуар столицы Двинской земли. С другой стороны, вто
рая и третья книги обнаружили столь большую импровизационную свободу а
втора, столь активную обработку народных сюжетов, что ссылка на фольклор
ный первоисточник в предисловии к «Архангельским новеллам» («новеллы и
сказки… слышаны были мною дома, в городе Архангельске… в юности») должна
быть воспринята как формула авторской скромности, и только. «Архангельс
кие новеллы» Ц не фольклорный сборник, а сборник произведений писателя
Шергина, который воскрешал в этих многократно перелицованных самим нар
одом сюжетах то самое, за что их ценила староархангельская аудитория, Ц
нравы Двинской земли. В сказках, балладах, скоморошинах, где действовали
купеческие дети, «прынцы», лисы-исповедницы, резвые ершишки, слышался го
мон ярмарочной, площадной толпы. Звучали сочные диалоги: там и тут, разомк
нув малиновые уста, лихо бранились писаные кустодиевские красавицы (в но
веллах тонко-ироничного Шергина что ни героиня Ц «толста, красна, краси
ва», «Девка как Волга: бела-румяна, грудь высока, косы долги, а сама полна, м
ягка, ступит Ц дак половица гнется, по шкапам посуда говорит»).
«Архангельские новеллы» Ц эксперимент, который приближал писателя к с
озданию многослойно-синтетического образа Поморья. Очерки нравов, обле
ченные в фольклорные формы, помогали выработке стилизующих начал повес
твования, способствовали повышению пластичности языка. Шергин восприн
имал историю Поморья через его искусство, красноречие, быт. Он уже находи
лся на пороге непосредственного вторжения в историю. Создавая «Арханге
льские новеллы», одновременно писатель публиковал в журналах историко-
биографические поморские рассказы (как свидетельствовали позднее Леон
ид Леонов, Константин Федин, Алексей Югов, они полюбились Горькому), собир
ал народные толки о вождях революции и замечательных людях страны, запис
ывал легендарно-сказочные их биографии, естественно возникавшие «пара
ллельно книжным, исторически точным». В значительной мере из этих произв
едений составлялась книга «У песенных рек» (1939), принадлежащая к числу наи
более выдающихся созданий Шергина.
Детально выписанная панорама Двинской земли, ее просторов, богатств, соч
еталась в книге с проникновенным очерком уклада поморской жизни, с портр
етами товарищей детских лет, мурманских юнг-«зуйков», с волнующими расс
казами о героическом труде поморов и поморок. Как поэмы воспринимались с
лово о жизни и смерти отца писателя, которому он был обязан всем «поморск
им» строем своей души («Поклон сына отцу»), очерк о создании океанского па
русника («Рождение корабля»), пинежский рассказ о Пушкине. И почти во всех
этих произведениях, а также в сказах и сказках о гражданской войне на Сев
ере, в великолепном нравоописательном очерке «Старые старухи» подлинн
о классической высоты достигали «сила и угодье» шергинского слова. Все «
изборники» Шергина, что выходят позже (собрания его сочинений пока нет), н
епременно включают основные произведения книги «У песенных рек»: в ней П
оморье впервые по-настоящему распахивается своими просторами, душой, ис
торией, рисуется хранителем гуманистических преданий, национальных за
ветов русского народа. И «Поморщина-корабельщина» (1947), и «Поморские были и
сказания» (1947), и «Океан Ц море русское» (1959), и «Запечатленная слава» (1967) расш
иряют и уточняют объем наших знаний о Севере России как особом культурно
-историческом регионе, игравшем внушительную роль в ее судьбах.
* * *
Поэма жизни Шергина Ц труд. Он составлял содержание каждодневного быти
я самого мастера и был любимейшей областью его художественного изображ
ения. В трудовой истории народа ищет писатель ответ на вопрос, откуда взя
лось русское Поморье. Труд для Шергина Ц инструмент ценностного познан
ия личности, характеризующие возможности которого почти беспредельны.
Всякий труд выдвигает своих художников. Шергин верил в это столь же свят
о, как его предшественник Николай Лесков, как современник Павел Бажов.
С чувством преклонения рассказывается об искусстве морского кораблево
ждения. «Я знал, Ц говорит шкипер Егор Васильевич, Ц Студеное море, как л
юбой человек знает свой дом. Ты идешь в темной комнате, знаешь, где скрипит
половица, где порог, где косяк. Я судно в тумане веду. Не стукну о камень, не
задену о коргу» («Егор увеселялся морем»). Кормщики Пафнутий Анкудинов и
Иван Узкий, разлученные бурей в открытом море, ничего не ведавшие друг о д
руге несколько суток, точно предсказали своим командам день и место встр
ечи с лодьями товарищей, потому что было у них «знание ветра, знание моря,
знание берегов» и знание искусства собратьев по ремеслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
65
Борис Шергин, Степан Пис
ахов: «Сказы и сказки»
Борис Шергин, Степан Писахов
Сказы и сказки
«Сказы и сказки»: Издательство «Современник»; Москва; 1985
Аннотация
В произведениях Бориса Шергин
а и Степана Писахова, созданных на основе древней фольклорной традиции,
читатель найдет картины жизни и нравов жителей Северного края Ц поморо
в. Это и древние легенды, и бывальщины Ц рассказы о подлинных событиях, и
сказки, блещущие искрометной фантазией.
Сказы и Сказки
Борис Шергин
Поморские были и сказания
Поморское Узорочье
Еще недавно жил среди нас писатель, который старательно реставрировал п
олувыцветшие страницы из большой историко-культурной летописи России.
И мастер, и мастерство его были особенными.
Всю свою прозу и поэзию он знал наизусть. Мог рассказывать и петь произве
дения, как бы листая невидимую книгу, слово в слово вторя печатному. Сказы
вание, впрочем, было не просто воспроизведением, а самим процессом творч
ества. И если возникали «разночтения» с опубликованными текстами, это не
память ошибалась: при повторении старого хотелось пошлифовать, поправи
ть уже отлитое типографами. Так рождались обновленные варианты известн
ых произведений. Словно творил не писатель, а певец былин или старинный с
казочник.
В даровитом, искушенном мастере единосущно жили сказитель и литератор. И
пожалуй, всего более оба ценили слово говоримое. Когда приходилось спла
влять изустную молву и письменный слог, речь главенствовала над книжнос
тью. Даже когда воспроизводился архаический стиль древней книги, автор,
по собственному его признанию, и тут избегал «излишней витиеватости и сл
авянизмов, сохраняя отблески живой разговорной речи».
Отдал он этому труду ни много ни мало Ц целую жизнь.
Имя писателя: Борис Викторович Шергин. Годы его жизни: 1896Ц 1973.
* * *
На Белом море издревле жили потомки новгородцев Ц поморы.
Поморское племя ратоборствовало с Океаном и Севером. Оно сумело противо
поставить слепой стихии свой разум, волю, силу товарищества, культурные
традиции.
Характер и культура поморов ковались борьбой за жизнь, были неразделимы
и оттого приобрели значение высокое, общенациональное: они пособляли ут
верждать русское имя на суровых берегах моря Мерзлого, осваивать земли к
аменно-неплодные, учили мужеству, запасали опыт.
Борис Шергин постигал этот характер и культуру Поморья с детства: он жил
рядом с именитыми корабельными плотниками, капитанами, лоцманами, зверо
боями-промышленниками, присматривался к их обычаям, прислушивался к раз
говорам.
В доме с маленькими комнатками-каютками, где на полках стояли сделанные
отцом деревянные модели парусников, Боря Шергин с жаром рисовал виденны
е в порту рыбацкие, торговые, военные суда. С тщанием знатока вырисовывал
детали оснастки.
Страсть разжигалась живописью: в каждом городском доме висели сработан
ные соловецкими богомазами картины с изображением кораблей, во флотско
м экипаже створки шкафов были расписаны изображениями верфей, морскими
баталиями.
Становясь постарше, Шергин срисовывал орнаменты, заставки старинных кн
иг, учился писать иконы в поморском стиле, расписывал утварь, копировал о
собый вид рукописного почерка Ц поморскую вязь.
В отроческие годы Шергину хочется успеть во всем. И, вслед за талантливым
и сказителями архангелогородцем Анкудиновым и заостровской крестьянк
ой Бугаевой (она подолгу гостила у Шергиных, становясь их «домоправитель
ницей»), он начал исполнять «легендарные истории, сказки, былины», записы
вать их печатными буквами в тетради, сшитые «в формате книг».
Едва ли мог себе представить гимназист Шергин всю серьезность этого сво
его увлечения Ц ведь гораздо больше времени и сил отдавалось рисованию
. Приехавший в. Архангельск П. И. Субботин, директор художественной школы-
мастерской в Подмосковье, педагог, человек большой культуры, увидев рису
нки Шергина, советует ему бросить гимназию. Смущенный похвалами юноша от
правляется летом 1911 года в Москву, в Строгановское училище, показать свои
работы и слышит слово одобрения. После двух лет колебаний выбор сделан. С
1913 года Шергин становится студентом-строгановцем. Но, овладевая професс
ией художника, Шергин не может преодолеть влечение к северному слову. Мо
лодой архангелогородец в Москве выступал на утренниках словесности, ск
азывал сказки Двинской земли.
И течение его профессиональной жизни изначально устремляется по русла
м двух искусств, которые временами будут сливаться: три его книги оформл
ены им собственноручно. А тут еще археографический и библиофильский аза
рт Шергина, все расширяющееся стремление освоить возможно больше сведе
ний об истории поморского Севера…
21 ноября 1915 года газета «Архангельск» (№ 260) опубликует «Письмо из Москвы» по
д названием «Отходящая красота» с описанием концерта пинежской былинщ
ицы М. Д. Кривополеновой, подписанное инициалами Б. Ш. Как говорится: «Перв
ую песенку зардевшись спеть». Первое выступление девятнадцатилетнего
Шергина в печати.
«Письмо» исполнено восхищения «художественностью натуры» неграмотно
й русской крестьянки (увидев в Третьяковской галерее «Богатырей» Васне
цова, певица «тут же к каждому из них спела соответствующую былину»). «Пис
ьмо» славит Север, «обетованную Землю всех ценителей русской красоты».
Тогда же Шергин выступает рядом с Кривополеновой в Обществе любителей р
оссийской словесности, а по приглашению видного фольклориста Юрия Соко
лова своим пением иллюстрирует его лекции о народной поэзии в Московско
м университете. Репертуар Шергина Ц преимущественно баллады, сказки Ц
пользуется успехом. Но личный успех Ц исполнитель прекрасно сознает эт
о Ц частный эпизод огромного резонанса северной народной культуры в ст
олицах, свидетелем которого становится студент художественного училищ
а: в течение полутора десятилетий XX века в Петербурге и Москве происходит
новое открытие «края непуганых птиц». Выходят книги М. М. Пришвина, А. П. Ча
пыгина, Н. А. Клюева. Труды фольклористов развертывают богатейшую картин
у жизни северного фольклора. Сборники былин, сказок, песен, записанных от
Беломорья до Перми А. В. Марковым, А. Д. Григорьевым, Н. Е. Ончуковым, Д. К. Зел
ениным, братьями Б. М. и Ю. М. Соколовыми, будут позднее названы классически
ми.
Через год Шергин, хорошо известный в кругах ученых Ц любителей «живой с
тарины», командируется Академией наук в Архангельскую и смежные губерн
ии для исследования местных говоров и записи произведений фольклора. Эт
а работа вновь окунает его в родную словесную стихию.
После установления Советской власти Шергин два года заведует художест
венной частью архангельской ремесленной мастерской, работавшей в холм
огорской технике резьбы по кости. На основе поморских орнаментов создае
т для мастеров новые образцы. Вновь появляется вместе с Кривополеновой н
а эстраде в летних архангельских концертах 1921 года.
Его знают, ему горячо симпатизируют любители народной северной старины,
удивленные обширностью эрудиции молодого человека (и книжность, и живоп
ись, и история!), покоренные его певческим мастерством. Шергин встречаетс
я с маляром В. Ф. Кулаковым, который «избушку свою, и чердак, и подполье, и хл
ев, и поветь Ц все разными редкостями захламостил». Этот чудак, не заслуж
ивший «во всю жизнь» до Октября «ничего, кроме ругани да смеху», Ц побыва
л у Ленина и удостоился похвалы вождя за то, что опередил с идеей музея нар
одных промыслов «ученых профессоров». Среди редкостей Кулакова Шергин
находит сборник поморского письма «Малый Виноградец», из которого дела
ет извлечения. Подобные творческие заготовки Ц на много лет вперед Ц о
н делает из новгородских, псковских хроник, беломорских «морских урядни
ков», лоций XVIII века, из записных тетрадей шкиперов, альбомов стихов, песенн
иков.
Земляки станут привозить Шергину заветные «стогодовалые» книги с Севе
ра и из Сибири в Москву, куда Шергин переезжает на жительство в 1922 году.
Около девяти лет Шергин в должности «научного работника первого разряд
а» Института Детского чтения Наркомпроса, а фактически Ц артистом пять
дней в неделю появляется в разных аудиториях, пропагандируя северный фо
льклор.
Часть репертуара отражает вышедшая в 1924 году первая его книга Ц сборник
старин «У Архангельского города, у корабельного пристанища», которая зн
акомит с мелодиями, напетыми матерью писателя, подлинными народнопоэти
ческими произведениями.
В программном предисловии, характеризуя издание как первую книгу в ряду
намеченных Институтом Детского чтения новых публикаций подлинного рус
ского фольклора, профессор А. К. Покровская писала: «В старом народном ис
кусстве Ц родина наша. Родина во всем: и в пейзаже, и в домах, и в крестах на
могилах, и в старине, и больше всего Ц в искусстве. Человек без родины Ц с
ирота. Потому что душа глубоко корнями уходит в родную почву, а если вырва
ть ее, Ц высохнут корни, будет перекати-поле… Надо сохранить хотя бы вос
поминание о прошлом богатстве не в изуродованном и не в заспиртованном в
иде, а живым и действенным». Этой программе было вполне созвучно и вступл
ение самого Шергина, в котором он клятвенно Ц на всю жизнь Ц формулиров
ал главный творческий принцип: «Поючи держи в уме студено северно море, а
рхангельски текучие дожжи и светлые туманы. Тогда станут былинные слове
са поющим и слушающим не на час, не на неделю, Ц на век человеческий».
ПесенноЦ эпические опыты настраивали на восприятие литературного иск
усства Шергина как строго серьезного. Тем неожиданнее «хохочущая», весе
лая книга 1930 года «Шиш Московский» Ц «скоморошья эпопея о проказах над б
огатыми и сильными». Мастер торжественно-печальных старин виртуозно вл
адел грубовато-озорным юмором крестьянской бытовой прозы.
Вот он Ц Шиш, «прохвост», «румяный разноглазый, вертлявый», который «кра
сным девушкам во сне снится»: ему «все рады»; завидев его, царь «сразу нача
л сгогатывать». Шиш бежит по сказкам с прискоком, и даже тучка подлинной п
ечали (старшие братья Шиша, «мужики здоровенные, скопидомы», гонят его из
дому: «При твоем худом здоровье первое дело свежий воздух… ночуй в сарае,
а день гуляй по миру») лишь на миг омрачает физиономию находчивого героя,
своей улыбкой солнечно озаряющего «московское царство». Вездесущий Ши
ш сегодня выпорет «дикого барина», у которого люди «упились бедами, опох
меляются слезами», завтра осрамит полицию, накормит краденым царским бы
ком голь перекатную. Господам всех калибров, включая самого царя, солоно
от Шиша. Когда же его кидаются искать через адресный стол, сыщикам остает
ся только всплеснуть руками: местом жительства плута оказывается «угол
Сливочной и Колбасной, а дому номер красный».
«Шишов разум всех перешиб», Ц резюмирует рассказчик историю похождени
й обманщика, действующего, в соответствии с поэтикой народной сатиры, ср
еди гротескно-карикатурных персонажей Ц представителей социальных в
ерхов («Фрелины песни поют, как кошек режут», у барина рожа вытягивается «
по шестую пуговицу», генерала впору отправить «на салотопенный завод» и
т. д.).
Самобытный дар автора «Шиша Московского» был признан именно в его литер
атурном качестве: в год принятия в Союз советских писателей Шергин был д
елегирован на I съезд Союза от его столичного отделения. Между тем Шергин-
писатель во многом еще только начинался.
В 1936 году выходят «Архангельские новеллы» Ц пестрая яркая книга. Лучшие
ее страницы охвачены гераневым пожаром чувственной радости и воссозда
ют нравы старомещанского Архангельска. Стилизованные во вкусе популяр
ных переводных «гисторий» XVIIЦ XVIII веков новеллы посвящены скитаниям в Зам
орье и «прежестокой» любви персонажей из купеческой среды.
Первыми тремя книгами Шергин, с одной стороны, как бы восстанавливал пре
жний фольклорный репертуар столицы Двинской земли. С другой стороны, вто
рая и третья книги обнаружили столь большую импровизационную свободу а
втора, столь активную обработку народных сюжетов, что ссылка на фольклор
ный первоисточник в предисловии к «Архангельским новеллам» («новеллы и
сказки… слышаны были мною дома, в городе Архангельске… в юности») должна
быть воспринята как формула авторской скромности, и только. «Архангельс
кие новеллы» Ц не фольклорный сборник, а сборник произведений писателя
Шергина, который воскрешал в этих многократно перелицованных самим нар
одом сюжетах то самое, за что их ценила староархангельская аудитория, Ц
нравы Двинской земли. В сказках, балладах, скоморошинах, где действовали
купеческие дети, «прынцы», лисы-исповедницы, резвые ершишки, слышался го
мон ярмарочной, площадной толпы. Звучали сочные диалоги: там и тут, разомк
нув малиновые уста, лихо бранились писаные кустодиевские красавицы (в но
веллах тонко-ироничного Шергина что ни героиня Ц «толста, красна, краси
ва», «Девка как Волга: бела-румяна, грудь высока, косы долги, а сама полна, м
ягка, ступит Ц дак половица гнется, по шкапам посуда говорит»).
«Архангельские новеллы» Ц эксперимент, который приближал писателя к с
озданию многослойно-синтетического образа Поморья. Очерки нравов, обле
ченные в фольклорные формы, помогали выработке стилизующих начал повес
твования, способствовали повышению пластичности языка. Шергин восприн
имал историю Поморья через его искусство, красноречие, быт. Он уже находи
лся на пороге непосредственного вторжения в историю. Создавая «Арханге
льские новеллы», одновременно писатель публиковал в журналах историко-
биографические поморские рассказы (как свидетельствовали позднее Леон
ид Леонов, Константин Федин, Алексей Югов, они полюбились Горькому), собир
ал народные толки о вождях революции и замечательных людях страны, запис
ывал легендарно-сказочные их биографии, естественно возникавшие «пара
ллельно книжным, исторически точным». В значительной мере из этих произв
едений составлялась книга «У песенных рек» (1939), принадлежащая к числу наи
более выдающихся созданий Шергина.
Детально выписанная панорама Двинской земли, ее просторов, богатств, соч
еталась в книге с проникновенным очерком уклада поморской жизни, с портр
етами товарищей детских лет, мурманских юнг-«зуйков», с волнующими расс
казами о героическом труде поморов и поморок. Как поэмы воспринимались с
лово о жизни и смерти отца писателя, которому он был обязан всем «поморск
им» строем своей души («Поклон сына отцу»), очерк о создании океанского па
русника («Рождение корабля»), пинежский рассказ о Пушкине. И почти во всех
этих произведениях, а также в сказах и сказках о гражданской войне на Сев
ере, в великолепном нравоописательном очерке «Старые старухи» подлинн
о классической высоты достигали «сила и угодье» шергинского слова. Все «
изборники» Шергина, что выходят позже (собрания его сочинений пока нет), н
епременно включают основные произведения книги «У песенных рек»: в ней П
оморье впервые по-настоящему распахивается своими просторами, душой, ис
торией, рисуется хранителем гуманистических преданий, национальных за
ветов русского народа. И «Поморщина-корабельщина» (1947), и «Поморские были и
сказания» (1947), и «Океан Ц море русское» (1959), и «Запечатленная слава» (1967) расш
иряют и уточняют объем наших знаний о Севере России как особом культурно
-историческом регионе, игравшем внушительную роль в ее судьбах.
* * *
Поэма жизни Шергина Ц труд. Он составлял содержание каждодневного быти
я самого мастера и был любимейшей областью его художественного изображ
ения. В трудовой истории народа ищет писатель ответ на вопрос, откуда взя
лось русское Поморье. Труд для Шергина Ц инструмент ценностного познан
ия личности, характеризующие возможности которого почти беспредельны.
Всякий труд выдвигает своих художников. Шергин верил в это столь же свят
о, как его предшественник Николай Лесков, как современник Павел Бажов.
С чувством преклонения рассказывается об искусстве морского кораблево
ждения. «Я знал, Ц говорит шкипер Егор Васильевич, Ц Студеное море, как л
юбой человек знает свой дом. Ты идешь в темной комнате, знаешь, где скрипит
половица, где порог, где косяк. Я судно в тумане веду. Не стукну о камень, не
задену о коргу» («Егор увеселялся морем»). Кормщики Пафнутий Анкудинов и
Иван Узкий, разлученные бурей в открытом море, ничего не ведавшие друг о д
руге несколько суток, точно предсказали своим командам день и место встр
ечи с лодьями товарищей, потому что было у них «знание ветра, знание моря,
знание берегов» и знание искусства собратьев по ремеслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40