Все казалось тут долговечным. Император Франц Иосиф отметил в 1908 году шес
тидесятилетие своего правления и был как бы символом самого государств
а Ч его достоинства, его последовательности и его запоздалости. Позиция
высшего дворянства, державшего в своих руках как политику, так и все обще
ство в этой стране, также казалась непоколебимой, в то время как буржуази
я, добившись богатства, так и не приобрела тут сколько-нибудь значительн
ого влияния. Ещё не пришло время всеобщего, равного избирательного права
, но мелкая буржуазия и рабочий класс этого бурно растущего промышленног
о и торгового центра испытывали уже все более возрастающий нажим со стор
оны охаживающих их партий и демагогов.
И всё же, при всём своём современном виде и цветении, это был уже мир вчера
шнего дня Ч мир сомнений, надломленности и глубоко засевшего в нём неве
рия в самого себя. Блеску, с которым в очередной раз расцвела Вена в начале
века, были уже присущи краски заката, и все дорогостоящие празднества, бе
з которых не обходилось ничто, даже литература, несли в своей основе ощущ
ение того, что эпоха уже израсходовала всю свою жизненную силу и продолж
ает жить только внешне. Усталость, поражения и страхи, все более ужесточи
вшиеся межнациональные свары и близорукость правящих кругов постепенн
о раскачивали это одряхлевшее, наполненное богатыми воспоминаниями зд
ание. Да, внешне оно стояло ещё во всей своей мощи. Но нигде больше атмосфе
ра прощания и изнурённости не ощущалась столь явственно, как здесь, в Вен
е. Другого, более блестящего и печального заката буржуазной эпохи истори
я не знает.
Противоречия многонационального государства стали проявляться со все
возрастающей остротой уже в конце XIX века, особенно же, когда в 1867 году Венгр
ия добилась значительных привилегий в результате знаменитого «уравнен
ия прав». Обычно говорили, что австро-венгерская монархия Ч это горшок с
многочисленными трещинами, перевязанный на скорую руку старой верёвко
й. Вот и чехи уже требуют для своего языка равных прав с немцами, не утихаю
т конфликты в Хорватии и Словении, а в год рождения Гитлера кронпринц Руд
ольф в Майерлинге, запутавшись в сетях политических и личных интриг, нах
одит выход из ситуации в расчёте с жизнью; в начале века во Львове губерна
тора Галиции убивают прямо на улице, год от года растёт число уклоняющих
ся от военной службы; в Венском университете проходят студенческие демо
нстрации национальных меньшинств, на Ринге собираются под грязно-красн
ыми знамёнами колонны рабочих и проводят в городе мощные манифестации
Ч все это были симптомы брожения и обессиливания во всех уголках импери
и, явственно говорившие о том, что Австрия вот-вот развалится. В 1905 году в не
мецкой и российской печати муссируются многочисленные слухи об имевши
х якобы место контактах между Берлином и Петербургом на предмет того, не
пора ли уже заключать соглашения о территориальных приобретениях, на ко
торые соседи и заинтересованные стороны могут рассчитывать после конц
а австрийской империи Эти слухи были столь интенсивными, что министерст
во иностранных дел в Берлине было вынуждено 29 ноября специально приглас
ить австрийского посла и успокаивать его
См.: Grosse Politik. Bd. 22, Nr. 7349-7354; Polit.Archiv Bonn (Далее
Ч PAB), DU. 131, Bd. 36.
.
Совершенно очевидно, что все позывы времени Ч национализм и расовая изб
ранность, социализм и парламентаризм Ч проявляли свою чреватую взрыво
м силу в этом с трудом балансировавшем государственном образовании осо
бенно интенсивно. В парламенте страны давно уже не принималось ни одного
закона без того, чтобы правительство не шло Ч во вред делу Ч на уступки
отдельным группам. Немцы, составлявшие четверть всего населения, хотя и
превосходили по своему образованию, уровню жизни и стандарту цивилизов
анности остальные народы империи, но их влияние, сколь бы сильным оно ни я
влялось, все же не было решающим. Политика одинаковых подачек ущемляла и
х как раз вследствие лояльности, которой от них ожидали, в той же степени,
в коей она, эта политика, рассчитывала ублаготворить ненадёжные национа
льности.
К этому же добавлялось и то, что воспламенявшийся национализм отдельных
народностей уже не встречал на своём пути традиционного хладнокровия у
веренного в себе немецкого руководящего слоя. Напротив, нараставший, сло
вно эпидемия, национализм охватил с особой силой сам этот слой, когда Авс
трия в 1866 году была удалена из германской политики. Битва при Кениггреце о
твернула лицо Австрии от Германии, обратила его в сторону Балкан и свела
роль немцев в их «собственном» государстве до положения меньшинства. И в
от тут их отчаянное стремление к самоутверждению вылилось, с одной сторо
ны, в упрёки по адресу монархии, которая, как они считали, в своей преимуще
ственно славянофильской политике недооценивала опасностей враждебно
го немецкому народу засилья, а с другой Ч в становившееся все более безу
держным возвеличивание своей породы: «немецкое» превращается уже в пон
ятие с ярко выраженным этическим содержанием и с высокомерной претенци
озностью противопоставляется всему чужому.
Конечно, проявившийся на почве реакций такого рода страх можно объяснит
ь во всём его объёме только на фоне общего кризиса приспособления. В ходе
безмолвной революции гибла старая, космополитическая, феодальная и кре
стьянская Европа, пережившая сама себя особенно анахронистическим обр
азом как раз на территории австро-венгерской монархии, и связанные с это
й гибелью потрясения и конфликты не пощадили никого. В первую же очередь
угрозу себе ощущали буржуазные и мелкобуржуазные слои. Угроза эта исход
ила со всех сторон Ч от прогресса, от кошмарного роста городов, от техник
и, массового производства и концентрации в экономике. Грядущее, так долг
о бывшее сферой обнадёживающих личных и общественных утопий, становитс
я, начиная с этого времени, для все более широких слоёв категорией страха.
В одной только Вене после отмены в 1859 году цехового устава за тридцать лет
пошли с молотка около 40 000 ремесленных мастерских.
Такого рода тревоги порождали, разумеется, и многочисленные ответные дв
ижения, отражавшие потребность в бегстве от реальности. Главным образом
это были защитные идеологии «фелькише» («народного») и расового толка, к
оторые выдавали себя за учения, направленные на спасение гибнущего мира
, и в которых с трудом осязаемое чувство страха концентрировалось в карт
инах, доступных любому и каждому.
В обострённой форме этот защитный комплекс проявился в антисемитизме, в
котором сходились многие конкурировавшие между собой по другим вопрос
ам партии и союзы, начиная от «пангерманцев» барона Георга фон Шенерера
и «христианских социалистов» Карла Люгера. Уже в ходе экономического кр
изиса начала 70-х годов наблюдается всплеск антиеврейских настроений, пр
оявлявшихся вновь и позднее, в связи с широким потоком переселенцев из Г
алиции, Венгрии и Буковины. И хотя эмансипация евреев шла весьма интенси
вно, чему немало способствовало умиротворяющее и нивелирующее воздейс
твие столицы Габсбургов, но именно по этой причине они и устремлялись во
все большем количестве в эти либеральные зоны. Всего за какие-то полвека,
с 1857 по 1910 год, их доля в населении Вены с двух с небольшим процентов возросл
а вчетверо и составила уже более восьми с половиной процентов Ч выше, че
м в любом другом городе Центральной Европы. В отдельных районах Вены, нап
ример, в Леопольдштадте, они составляли до трети населения. Наряду с друг
ими традициями быта, многие из них сохранили и свои одеяния. Фигуры в долг
ополых чёрных кафтанах и в высоких шляпах бросались в глаза на улице на к
аждом шагу и казались чужестранцами, пришедшими из какого-то таинственн
ого мира и принёсшими с собой его ужасы.
Исторические обстоятельства отвели евреям определённые роли и занятия
в экономике, что одновременно имело своим следствием отсутствие у них п
редрассудков и их мобильность. Ощущение угрозы и засилья вызывалось не т
олько тем, что они непропорционально своему количеству вторгались в учё
ные профессии, оказывали доминирующее воздействие на прессу и завладел
и почти всеми крупными банками Вены и значительной частью её промышленн
ости См
.: Andics H. Der ewige Jude, S. 192; относительно этого и вышеприведённого цифрового и фактическ
ого материала см. также: Jenks W. A. Vienna and the Young Hitler, p.113 ff. В 1913 году среди студентов медицинск
ого факультета евреев было 29 %, на юридическом факультете Ч 20, 5 %, а на филосо
фском отделении Ч 16, 3 %. В отличие от этого доля евреев в общем количестве с
овершенных преступлений составляла лишь 6, 3 % и была значительно ниже их п
ропорции по отношению к населению в целом; см.: Jenks W. А. Ор. cit. p. 121 f.
, Ч дело было ещё и в том, что их тип более точно отвечал свойственно
му крупным городам рационалистическому стилю времени, нежели тип предс
тавителей старой буржуазной Европы со всеми их традициями, сантиментам
и и отчаяниями, встречавших будущее куда с большей робостью. Это ощущени
е угрозы особенно находило своё выражение в утверждении, будто евреи лиш
ены корней в жизни, оказывают разлагающее, революционное влияние и для н
их нет ничего святого; при этом их «холодный разум» полемически противоп
оставлялся немецкой сердечности и немецкой духовности. Это представле
ние подкреплялось ещё и тем обстоятельством, что многие евреи-интеллиге
нты со склонным к бунту и утопии темпераментом поколениями преследуемо
го меньшинства встали во главе рабочего движения, в результате чего и ст
ала вскоре вырисовываться фатальная картина великого заговора с разде
лением ролей: как грядущий капитализм, так и грядущая революция пробужда
ли в среде перепуганных мелких ремесленников опасение, что евреи атакую
т их мастерские и их буржуазный статус одновременно с двух сторон; к этом
у присоединялся ещё и расовый фактор. Книга Германа Альвардта с характер
ным названием «Отчаянная борьба арийских народов с еврейством», хотя и ч
ерпавшая материал своих «документальных данных» из немецких историчес
ких и современных источников, была встречена в Берлине 90-х годов, несмотр
я на все модные антисемитские течения того времени, всего лишь как болез
ненная выходка какого-то аутсайдера; в Вене же эта фантазия захватила ши
рокие слои.
Вот в этом городе и на этом фоне и провёл Гитлер свои последующие годы. Он
приехал в Вену с самыми радужными надеждами, с жаждой грандиозных впечат
лений и намерением благодаря финансовым средствам матери продолжать в
ести жизнь в том же изнеженном стиле последних лет, но уже в более изыскан
ной, столичной обстановке. Не сомневался он и в своём призваний художник
а, более того, как он сам писал, в этом плане он испытывал «гордую уверенно
сть»
Hitler A. Mein Karnpf, S. 18 f. Приведённый нижеклассификационный список опубликован в кн
.: Heiden К.Hitler. Bd. 1, S. 30.
. В октябре 1907 года он записывается на испытания по рисованию в акаде
мии на Шиллерплац, по всей вероятности даже не имея понятия, насколько вы
соки требования в этом прославленном учебном заведении. Правда, экзамен
первого дня, когда отсеялись тридцать три из ста двенадцати претенденто
в, он выдерживает, но классификационный список следующего дня, содержащи
й общий результат, свидетельствует: «Не выдержали испытания по пробному
рисунку и не допускаются к экзамену следующие господа: …Адольф Гитлер, Б
раунау/Инн, 20 апреля 1889 г., немец, католик, отец Ч старш. чиновник, 4 кл. реально
го уч-ща. Мало голов, пробный рис. неудовл.»
Удар был неожиданным и жестоким. Расстроенный до глубины души. Гитлер ид
ёт на приём к директору академии, который советует ему заняться архитект
урой, но в то же время уверяет, что его рисунки свидетельствуют «безогово
рочно о том, что он не способен стать художникам». Потом Гитлер назовёт вс
е это «страшным ударом», «яркой молнией»
Hitler A. Mein Karnpf, S. 19.
, и, пожалуй, на самом деле, ему уже не придётся больше пережить таког
о резкого столкновения мечты и действительности. Отомстило за себя и то,
что он бросил реальное училище Ч для изучения архитектуры требовалось
получить аттестат зрелости. Но его неприязнь к школе и строгому учебному
распорядку была столь велика, что ему даже не пришло в голову вернуться в
школу. Уже взрослым человеком он назовёт такое условие получения образо
вания «неслыханно тяжёлым», а экзамен на аттестат зрелости Ч непреодол
имым барьером: «Так что по человеческим меркам моей мечте стать художник
ом осуществиться было не суждено»
Ibidem.
.
Однако более вероятным представляется, что, потерпев столь сокрушитель
ный провал, он просто боялся унизительного возвращения в Линц и особенно
в своё прежнее училище, бывшее свидетелем его предыдущего, первого крах
а. Поэтому он в растерянности продолжает пребывать в Вене и даже, очевидн
о, не сообщает о том, что не выдержал вступительного экзамена. Однако он от
нюдь не собирается менять свою жизнь в пансионе с прогулками по городу, п
осещением оперы и сидением над бесчисленными дилетантскими прожектами
, высокопарно называемом им «штудированием», на какую-либо серьёзную де
ятельность. Даже когда болезнь матери резко обострилась и дело явно шло
к её кончине, он так и не рискнул вернуться домой. Мать не без горечи говор
ила в те дни, что Адольф будет идти своим путём, невзирая ни на что, «как буд
то он один на всём свете». И только лишь узнав о её смерти, 21 декабря 1907 года, с
ын возвращается в Линц. Врач семьи, лечивший мать до последнего дня, говор
ил потом, что ему «не доводилось видеть когда-либо молодого человека, так
увитого горем и печалью Сам же Гитлер говорит, что он плакал
Из свидетельства д-ра
Эдуарда Блоха, датированного 7 ноября 1938 года, Bundesarchiv Koblenz (далее Ч ВАК), NS 26/17а; см. кр
оме того: Hitler A. Mein Karnpf, S. 223. Слова матери приводятся по кн.: Kubizek A. Op. cit. S. 158.
.
Теперь он и впрямь не только потерпел неожиданный провал, но и лишился ка
кого бы то ни было прибежища, оказался предоставленным самому себе. И без
того доминировавшая в нём склонность к индивидуализму и эгоизму получи
ла теперь ещё больший импульс. Со смертью матери умерло и то, что как-то св
язывало его родственными узами с другими людьми (правда, однажды у него е
щё оживёт чувство, которое Ч и это очень показательно Ч вновь будет обр
ащено на одного из членов семьи).
Возможно, этот двойной шок только укрепил его в намерении вернуться наза
д в Вену. Но, наверное, тут сыграло свою роль и желание скрыться от вопроша
ющих взглядов и непрошенных советов линцской родни. Кроме того, чтобы пр
етендовать на выплату ему страховой пенсии как сироте, ему нужно было со
здать впечатление, будто он учится. Поэтому, как только были урегулирова
ны все формальности и вопросы по наследству, он заявился к своему опекун
у, бургомистру Майрхоферу, и, по свидетельству последнего, «чуть ли не угр
ожающе» и не вдаваясь в долгие разговоры, объявил: «Господин опекун, я отп
равляюсь в Вену!» И несколько дней спустя, в середине февраля 1908 года, он на
всегда покидает Линц.
Свою новую надежду он возлагает на рекомендательное письмо. Магдалена Х
аниш, владелица дома, в котором до самой своей смерти жила его мать, была з
накома с Альфредом Роллером, одним из известнейших художников сцены тог
о времени, заведовавшим декорациями в Придворной опере и преподававшим
в Венском художественно-промышленном училище. В своём письме от 4 феврал
я 1908 года живущей в Вене матери Магдалена Ханиш просит её помочь Гитлеру п
опасть к Роллеру. «Это серьёзный, старательный молодой человек, Ч пишет
она. Ч Ему 19 лет, он зрелый для своего возраста юноша, милый и стеснительны
й, из очень приличной семьи… У него твёрдое намерение научиться чему-то н
астоящему! Насколько я его сейчас знаю, он не „промотается“, потому что у н
его есть серьёзная цель перед глазами; я надеюсь, твои хлопоты будут ради
достойного человека! Может быть, ты сделаешь доброе дело». Уже несколько
дней спустя был получен ответ, что Роллер готов принять Гитлера, и домовл
аделица из Линца пишет благодарственное письмо своей матери: «Твои стар
ания были бы вознаграждены, если бы ты увидела счастливое лицо этого мол
одого человека, когда я велела позвать его… Я дала ему твою открытку и раз
решила прочитать письмо директора Роллера! Медленно, слово за словом, сл
овно желая выучить письмо наизусть, с благоговением и счастливой улыбко
й на устах, так читал он это письмо, молча, про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47