Одни из этих движений были консервативными и призывали к возвра
ту в те времена, когда люди были более честными, долины Ч более мирными, а
деньги Ч более ценными; другие же строили из себя революционеров и лезл
и из кожи вон в охаивании всего существующего; некоторые привлекали на с
вою сторону главным образом мелкобуржуазные массы, другие Ч крестьян и
ли отдельные отряды рабочего класса, но сколь бы странной и причудливой
не была в их рядах мешанина классов, интересов и симптомов, все они тем не
менее черпали свою динамику в глубине малообразованных и более энергич
ных слоёв общества. Национал-социализм был всего лишь разновидностью эт
ого европейского покроя движения протеста и сопротивления, решившего п
еревернуть мир.
Национал-социализм возник по-провинциальному, из скучных, мещанских об
ъединений, «компаний», как издевался Гитлер, которые собирались в мюнхен
ских пивных за столиками со скудной выпивкой и закуской, чтобы поговорит
ь о национальных и семейных горестях. Никто не мог и предположить, что у ни
х будет шанс не только бросить вызов мощным, высокоорганизованным массо
вым марксистским партиям, но даже и обойти их. Однако последующие годы по
казали, что в этих компаниях любивших поговорить на политические темы ст
оронников «фелькише», к которым вскоре стали присоединяться возвращаю
щиеся с обманутыми надеждами фронтовики и пролетаризованная буржуазия
, скрывалась немыслимая динамика, только, казалось, и ожидавшая, чтобы её р
азбудили, организовали и бросили в дело.
Их побудительные мотивы были столь же различными, как и группы, в которые
они формировались. Только в одном Мюнхене в 1919 году существовало около пя
тидесяти объединений более или менее политического характера, в них вхо
дили преимущественно разрозненные осколки сбитых с толку и распавшихс
я в ходе войны и революции партий довоенного времени. Они называли себя «
Новым Отечеством», «Советом духовного труда», «Кольцом Зигфрида», «Унив
ерсальным союзом», «Nova Vaconia» «Союзом социальных женщин», «Свободным объеди
нением социальных учащихся», «Союзом Остары». Была тут и Немецкая рабоча
я партия. А то, что всех их объединяло и несмотря на различия сводило Ч и т
еоретически, и практически Ч вместе, было не что иное, как всепокоряющее
чувство страха.
Первоначально это был совершенно непосредственный страх перед революц
ией, тот «grande peur» (великий страх), который со времён Великой французской рево
люции на протяжении всего XIX века врывался во все сны европейцев. Представ
ление о том, что революции Ч это стихийные явления, действующие независ
имо от воли и желания их актёров, как бы по законам механики стихий, повину
ясь собственной логике и неизбежно выливаясь в господство ужаса, в разру
шения, убийства и хаос, стало с той поры неотъемлемой частью общественно
го сознания Ч именно это представление, а не та, как считал Кант, все же пр
оявившаяся в революции 1789 года способность человеческой натуры к лучшем
у, и явилась опытом, уже не давшим больше забыть о себе. Что же касается Гер
мании, то этот опыт на протяжении жизни нескольких поколений сковывал лю
бую волю к революционной практике и породил «фанатизм покоя», который ре
агировал чуть ли ни на каждый призыв к революции стандартной апелляцией
к чувствам спокойствия и порядка.
Этот старый страх усугублялся теперь не только сходными с революцией со
бытиями в собственной стране, но в первую очередь Ч русской Октябрьской
революцией и исходящей от неё угрозой. Ужасы красного террора, раздутые
Ч прежде всего стекавшимися в Мюнхен беженцами и эмигрантами Ч до проя
влений сатанизма, оргий резни и жаждавшего крови варварства, неизгладим
о врезались в народную фантазию. Один из мюнхенских листков «фелькише» о
публиковал в октябре 1919 года вот такую заметку, дающую представление о ма
нии страха того времени и её конкретном выражении:
«Печальны времена, когда нен
авидящие христиан орды диких азиатов простирают повсюду свои окровавл
енные руки в стремлении задушить нас! Антихристовы бойни, устраиваемые е
вреем Иссашаром Цедерблумом Ч он же Ленин, Ч даже Чингисхана ввели бы в
краску. В Венгрии его выкормыш Кон Ч он же Бела Кун Ч прошёл по этой несч
астной стране с обученной убивать и грабить еврейской сворой террорист
ов, чтобы, усеяв страну виселицами, уничтожать на этом конвейере виселиц
её горожан и крестьян. В шикарно обустроенный гарем при его дворце тайно
поставляли десятки непорочных христианских девиц, которых подвергали
там насилию и растлению. По приказу его подручного лейтенанта Самуэли в
одном подземелье были жестоко истреблены шестьдесят священников. Их те
ла расчленяют, отрубают конечности, а до этого у них все отбирают, оставля
я им вместо одежды только кожу, по которой струится кровь. Следствие выяв
ило, что восьмерых священников до того, как их убить, распинали на дверях и
х церкви! Теперь становится известным, …что точно такие же страшные сцен
ы имели место и в Мюнхене»
Из газеты «Мюнхенер беобахтер», 4.Х.1919. На баз
е этого листка и появляется позднее VB; процитированная заметка была опуб
ликована как письмо некоего анонимного священника из Базеля.
.
Однако ужас, которым был охвачен мир в результате приходивших с востока
кошмарных сообщений, имел свои основания, равно как и заслуживавших дове
рия свидетелей. Один из руководителей Чека, латыш М. Лацис, заявил в конце
1918 года, что для наказания и ликвидации человека определяющим является т
еперь не его виновность или невиновность, а его социальная принадлежнос
ть: «Мы хотим ликвидировать буржуазию как класс. Вы не должны доказывать,
что тот или иной действовал против интересов Советской власти. Первое, о
чём вы должны спросить арестованного: из какого он класса, каково его про
исхождение, какое он получил воспитание и кто он по профессии? Эти вопрос
ы и должны решить судьбу обвиняемого. В этом состоит квинтэссенция красн
ого террора»
Красный террор, 1.Х.1918, цит. по: Nolte E. Der Faschismus von Mussolini zu Hitler, S. 24.
. И словно ответом прозвучит один из ранних призывов руководства Н
СДАП: «Вы хотите сперва увидеть в каждом городе тысячи людей повешенными
на фонарях? Вы хотите сперва дождаться, чтобы, как в России, в каждом город
е начала действовать большевистская чрезвычайка?.. Вы хотите сперва прой
ти по трупам ваших жён и детей?» Угроза революции исходила не от нескольк
их одержимых заговорщиков, которых травила вся Европа, а из огромной, зло
вещей России, этого, по словам Гитлера, «колосса брутальной мощи»
Слова из памятной
записки Гитлера о расширении рядов НСДАП, датированной 22 октября 1922 г
.: Bayer. Hauptstaatsarchiv, Abt. I, 1509. Упомянутый выше призыв руководства партии опубликован в
VB, 19.VII. 1922.
. Уверенная в своей грядущей победе агитация нового режима, являвш
аяся частью синдрома, который Филиппо Турати назовёт «опьянением больш
евизмом», помимо всего прямо говорила, что захват Германии объединённым
и силами международного пролетариата не только явится решающим шагом н
а пути революции, но и произойдёт вот-вот. Тайные действия советских эмис
саров, непрекращавшиеся организованные беспорядки, советская революци
я в Баварии, революционное брожение в Рурской области, революционные выс
тупления последующих лет в Центральной Германии, восстания в Гамбурге, а
затем снова в Саксонии и Тюрингии создали фон, порождавший страх, и вызва
ли в ответ на эту перманентную угрозу революцией со стороны советского р
ежима сильнейший импульс защитной реакции.
Эта угроза доминирует и в речах Гитлера Ч особенно в первые годы, когда о
н рисовал самыми яркими красками «команды красных мясников», «коммуну у
бийц», «кровавое болото большевизма». Как-то он заявил, что свыше тридцат
и миллионов человек в России «шаг за шагом приняли мученическую смерть,
частью на эшафотах, частью под пулемётами и сходными средствами, частью
на бойнях в буквальном смысле этого слова, а частью Ч и вновь миллионами
Ч вследствие голода; и мы все знаем, как приближается этот бич, как уже по
днимается он над Германией». Интеллигенция Советского Союза, скажет он,
истреблена в ходе массовых убийств, экономика разрушена до самых основ,
тысячи немецких военнопленных утоплены в Неве или проданы в рабство, а в
это время «непрерывным, не знающим устали трудом крота» и в Германии соз
даются предпосылки для революционной ломки Ч Россия, как это рефреном п
овторялось в его выступлениях, предстоит и нам!
См., например, выступление
12 апреля 1922 г.; по поводу упомянутых выше утверждений Гитлера см. его речи, п
роизнесённые 28 июля 1922 г., 27 апреля 1920 г., 22 сентября 1920 г., 21 апреля 1922 г., а также стать
ю в VB за 1 января 1921 г. Розенберг, который, очевидно, способствовал формирован
ию представлений Гитлера об ужасах в России, писал в VB 15 апреля 1922 г., что Росс
ия «за время „правления“ Ленина стала кладбищем, адом, в котором десятки
миллионов бродят в поисках куска хлеба, а миллионы уже погибли от эпидем
ий и голода, найдя мучительную смерть на обезлюдевших улицах». Ч Следую
щая цитата взята из выступления Гитлера в рейхстаге 7 марта 1936 г., см.: Domarus М. Ор
. cit. S. 587.
И даже годы спустя, уже придя к власти, Гитлер будет пугать тем «ужа
сом ненавистной международной коммунистической диктатуры», который ов
ладел им ещё в начале его пути: «Я вздрагиваю при мысли о том, чем стал бы на
ш старый многонаселённый континент, если бы победил хаос большевистско
й революции».
Этой защитной реакции на угрозу марксистской революции национал-социа
лизм и будет в значительной степени обязан своим пафосом, агрессивность
ю и внутренней сплочённостью. Цель НСДАП, как неустанно будет повторять
Гитлер, «формулируется абсолютно коротко: уничтожение и истребление ма
рксистского мировоззрения», а именно Ч путём пропаганды и просвещения
», а также с помощью движения, обладающего «беспощадной силой и свирепой
решимостью, готового противопоставить террору марксизма в десятки раз
больший террор»
Так в упомянутой выше памятной записке Гитлера от 22 октября 1922 г.
. Сходного рода соображения побудили примерно в то же время и Муссо
лини создать свои «Fasci di combafttimento» (боевые отряды), по которым эти новые движения
и стали называть «фашистами».
И всё же один только страх перед революцией был бы не в состоянии развить
ту огромную и все возраставшую тенденцию, которая сумела поставить под с
омнение названную всемирную тенденцию, Ч тем более, что для многих рево
люция несла и определённую надежду. Было нужно появление более сильного
, действующего с большой стихийностью импульса. Марксизм действительно
внушал страх, но лишь как революционный авангард куда более широкого и н
аправленного против традиционных представлений наступления, Ч актуа
льного, политического проявления некой прямо-таки метафизической идеи
переворота, «объявления войны европейской… культурной мысли»
Rosenberg A. In: VB, l.IX.1923. В своей па
мятной записке Гитлер также называет большевизм, выходя за рамки его бол
ее узкого значения в политическом плане, революцией ради «уничтожения в
сей христианской западной культуры вообще».
. Сам же марксизм являлся только драматическим полотном, на которо
м наглядно проступал страх эпохи.
Этот страх и был, возвышаясь над идеями просто политического переворота
, доминирующим и главным ощущением времени. В нём таилось предчувствие т
ого, что с окончанием войны пришло расставание не только с довоенной Евр
опой с присущими ей величием, интимностью, монархиями и гарантированным
и закладными, но и с целой эпохой; с кончиной старых форм господства насту
пил конец и привычному образу жизни. Волнение, радикализм политизирован
ных масс, революционные беспорядки воспринимались в подавляющей степе
ни уже не только как послеродовые боли войны, но и как провозвестие подоб
ного незваному гостю и хаосом вторгающегося в жизнь времени, где потеряе
т авторитет все то, что сделало Европу великой и надёжной: «Поэтому у нас т
акое чувство, будто земля уходит из-под наших ног»
Jaspers К. Die geistige Situation der Zeit, S. 5.
.
Действительно, редко какая эпоха ощущала так отчётливо свою собственну
ю гибель. Война значительно ускорила этот процесс и одновременно породи
ла это всеобщее ощущение. Впервые получила Европа представление о том, к
ак будет выглядеть форма жизни будущего. Пессимизм, который столь долгое
время был доминирующим чувством меньшинства, нежданно-негаданно стал г
лавным настроением всего времени. Оно обнаружило себя, как гласило назва
ние одной известной книги, «В тени завтрашнего дня».
Отбрасываемая этой тенью темнота сгущалась. Война привела к появлению в
экономике новых гигантских форм её организации, благодаря которым капи
талистический строй осознал свои возможности. Рационализация и конвей
ер, тресты и корпорации делали как никогда очевидной структурную слабос
ть всех малых образований. Уже в течение тридцатилетия, предшествовавше
го мировой войне, число самостоятельных хозяев уменьшилось в крупных го
родах примерно вдвое, теперь же их доля сокращается ещё быстрее, тем боле
е, что их материальная база была подорвана войной и инфляцией. Жупелы общ
ества анонимной конкуренции, засасывающего, высасывающего и выбрасыва
ющего одиночку, воспринимаются теперь во всей их наглядности и выливают
ся в многочисленных анализах современной ситуации в страх перед гибель
ю возможности индивидуального существования вообще: индивидуум раство
ряется в функции, человек включается как «бессознательная машина» в нек
ие необозримые процессы Ч все это проходит красной нитью через получив
шую широкое распространение литературу неприятия происходящего: «Каже
тся, кроме страха, не существует больше ничего»
Ibid. S. 52 u. 39; см. затем
: Klages L. Der Geist als Widersacher der SeeMe, S. 1222. О динамике изменений, касающихся лиц самодеятельного т
руда, в указанный период времени см.: Lederer E., Marschak J. Der neue Mittelstand. In: Grundriss der Sozialoekonomik. Bd. 9, Teil 1, S. 127 f. Данные
о социальном положении и настроениях служащих, чьё количество за тридца
ть лет, предшествовавших первой мировой войне, возросло более чем в шест
ь раз, приводит в своём социальном репортаже Зигфрид Кракауэр (Kracauer S. Die Angestellten). С
м. также: Bechtel H. Wirtschaftsgeschichte Deutschlands. Muenchen, 1956, S. 423 f.
.
Этот страх перед нормированными, подобными жизни термитов формами суще
ствования нашёл своё выражение и в протесте против усиливающейся урбан
изации, против ущелий домов и «стен серых городов», а также в жалобах на ра
зрастающуюся, как плесень, промышленность, заслонившую фабричными труб
ами тихие долины, Ч перед лицом безжалостно проводимого «превращения в
сей планеты в единую фабрику по использованию её сырья и энергии» впервы
е в широких Массах была поколеблена вера в прогресс; цивилизация разруша
ет мир, Ч гласит протест, Ч земля превращается «в разбавленное сельски
м хозяйством Чикаго»
Klages L. Mensch und Erde. Stuttgart, 1956. S. 10. Следующая цитата взята из VB, 6.IV.1920.
. И именно страницы «Фелькишер беобахтер» первых лет её издания ки
шмя кишат яркими свидетельствами этого страха перед гибелью того, что бы
ло таким своим и близким. «До какой же величины дойдут наши города, Ч гов
орится в одной из статей, Ч прежде чем начнётся противоположное движен
ие, когда снесут казармы, разрушат каменные громады, проветрят пещеры и…
насадят сады между стенами и дадут человеку вздохнуть?» Строения из гото
вых деталей, машины жилья Ле Корбюзье, стиль «Баухауза», мебель из стальн
ых трубок, весь этот, как гласил девиз времени, «технический конструктив
изм» вызывал сопротивление приверженного традициям сознания, способно
го увидеть тут только своего рода «тюремный стиль»
В журнале «Иллюстриртер б
еобахтер» (1927, № 4) под фотографией дома в стиле «Баухауза» даётся такая под
пись: «Девиз: максимальное сходство с тюрьмой».
. Эмоциональная отрицательная реакция на современный мир сказала
сь в 20-е годы и в широком движении за поселения, и в первую очередь в создан
ии «союзов артаманов», противопоставлявших счастье простой жизни на ло
не земли «цивилизации асфальта», а естественные связи людей Ч потерянн
ости человека в массовом мире городов. Наиболее же чувствительно задева
л резкий и вызывающий разрыв с существующими нормами в сфере морали. Бра
к, говорилось в некой «Социальной этике коммунизма», есть не что иное, как
«дурное отродье капитализма», революция ликвидирует его точно так же, ка
к и аборты, гомосексуализм, бигамию и кровосмешение
Friedlaender E.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
ту в те времена, когда люди были более честными, долины Ч более мирными, а
деньги Ч более ценными; другие же строили из себя революционеров и лезл
и из кожи вон в охаивании всего существующего; некоторые привлекали на с
вою сторону главным образом мелкобуржуазные массы, другие Ч крестьян и
ли отдельные отряды рабочего класса, но сколь бы странной и причудливой
не была в их рядах мешанина классов, интересов и симптомов, все они тем не
менее черпали свою динамику в глубине малообразованных и более энергич
ных слоёв общества. Национал-социализм был всего лишь разновидностью эт
ого европейского покроя движения протеста и сопротивления, решившего п
еревернуть мир.
Национал-социализм возник по-провинциальному, из скучных, мещанских об
ъединений, «компаний», как издевался Гитлер, которые собирались в мюнхен
ских пивных за столиками со скудной выпивкой и закуской, чтобы поговорит
ь о национальных и семейных горестях. Никто не мог и предположить, что у ни
х будет шанс не только бросить вызов мощным, высокоорганизованным массо
вым марксистским партиям, но даже и обойти их. Однако последующие годы по
казали, что в этих компаниях любивших поговорить на политические темы ст
оронников «фелькише», к которым вскоре стали присоединяться возвращаю
щиеся с обманутыми надеждами фронтовики и пролетаризованная буржуазия
, скрывалась немыслимая динамика, только, казалось, и ожидавшая, чтобы её р
азбудили, организовали и бросили в дело.
Их побудительные мотивы были столь же различными, как и группы, в которые
они формировались. Только в одном Мюнхене в 1919 году существовало около пя
тидесяти объединений более или менее политического характера, в них вхо
дили преимущественно разрозненные осколки сбитых с толку и распавшихс
я в ходе войны и революции партий довоенного времени. Они называли себя «
Новым Отечеством», «Советом духовного труда», «Кольцом Зигфрида», «Унив
ерсальным союзом», «Nova Vaconia» «Союзом социальных женщин», «Свободным объеди
нением социальных учащихся», «Союзом Остары». Была тут и Немецкая рабоча
я партия. А то, что всех их объединяло и несмотря на различия сводило Ч и т
еоретически, и практически Ч вместе, было не что иное, как всепокоряющее
чувство страха.
Первоначально это был совершенно непосредственный страх перед революц
ией, тот «grande peur» (великий страх), который со времён Великой французской рево
люции на протяжении всего XIX века врывался во все сны европейцев. Представ
ление о том, что революции Ч это стихийные явления, действующие независ
имо от воли и желания их актёров, как бы по законам механики стихий, повину
ясь собственной логике и неизбежно выливаясь в господство ужаса, в разру
шения, убийства и хаос, стало с той поры неотъемлемой частью общественно
го сознания Ч именно это представление, а не та, как считал Кант, все же пр
оявившаяся в революции 1789 года способность человеческой натуры к лучшем
у, и явилась опытом, уже не давшим больше забыть о себе. Что же касается Гер
мании, то этот опыт на протяжении жизни нескольких поколений сковывал лю
бую волю к революционной практике и породил «фанатизм покоя», который ре
агировал чуть ли ни на каждый призыв к революции стандартной апелляцией
к чувствам спокойствия и порядка.
Этот старый страх усугублялся теперь не только сходными с революцией со
бытиями в собственной стране, но в первую очередь Ч русской Октябрьской
революцией и исходящей от неё угрозой. Ужасы красного террора, раздутые
Ч прежде всего стекавшимися в Мюнхен беженцами и эмигрантами Ч до проя
влений сатанизма, оргий резни и жаждавшего крови варварства, неизгладим
о врезались в народную фантазию. Один из мюнхенских листков «фелькише» о
публиковал в октябре 1919 года вот такую заметку, дающую представление о ма
нии страха того времени и её конкретном выражении:
«Печальны времена, когда нен
авидящие христиан орды диких азиатов простирают повсюду свои окровавл
енные руки в стремлении задушить нас! Антихристовы бойни, устраиваемые е
вреем Иссашаром Цедерблумом Ч он же Ленин, Ч даже Чингисхана ввели бы в
краску. В Венгрии его выкормыш Кон Ч он же Бела Кун Ч прошёл по этой несч
астной стране с обученной убивать и грабить еврейской сворой террорист
ов, чтобы, усеяв страну виселицами, уничтожать на этом конвейере виселиц
её горожан и крестьян. В шикарно обустроенный гарем при его дворце тайно
поставляли десятки непорочных христианских девиц, которых подвергали
там насилию и растлению. По приказу его подручного лейтенанта Самуэли в
одном подземелье были жестоко истреблены шестьдесят священников. Их те
ла расчленяют, отрубают конечности, а до этого у них все отбирают, оставля
я им вместо одежды только кожу, по которой струится кровь. Следствие выяв
ило, что восьмерых священников до того, как их убить, распинали на дверях и
х церкви! Теперь становится известным, …что точно такие же страшные сцен
ы имели место и в Мюнхене»
Из газеты «Мюнхенер беобахтер», 4.Х.1919. На баз
е этого листка и появляется позднее VB; процитированная заметка была опуб
ликована как письмо некоего анонимного священника из Базеля.
.
Однако ужас, которым был охвачен мир в результате приходивших с востока
кошмарных сообщений, имел свои основания, равно как и заслуживавших дове
рия свидетелей. Один из руководителей Чека, латыш М. Лацис, заявил в конце
1918 года, что для наказания и ликвидации человека определяющим является т
еперь не его виновность или невиновность, а его социальная принадлежнос
ть: «Мы хотим ликвидировать буржуазию как класс. Вы не должны доказывать,
что тот или иной действовал против интересов Советской власти. Первое, о
чём вы должны спросить арестованного: из какого он класса, каково его про
исхождение, какое он получил воспитание и кто он по профессии? Эти вопрос
ы и должны решить судьбу обвиняемого. В этом состоит квинтэссенция красн
ого террора»
Красный террор, 1.Х.1918, цит. по: Nolte E. Der Faschismus von Mussolini zu Hitler, S. 24.
. И словно ответом прозвучит один из ранних призывов руководства Н
СДАП: «Вы хотите сперва увидеть в каждом городе тысячи людей повешенными
на фонарях? Вы хотите сперва дождаться, чтобы, как в России, в каждом город
е начала действовать большевистская чрезвычайка?.. Вы хотите сперва прой
ти по трупам ваших жён и детей?» Угроза революции исходила не от нескольк
их одержимых заговорщиков, которых травила вся Европа, а из огромной, зло
вещей России, этого, по словам Гитлера, «колосса брутальной мощи»
Слова из памятной
записки Гитлера о расширении рядов НСДАП, датированной 22 октября 1922 г
.: Bayer. Hauptstaatsarchiv, Abt. I, 1509. Упомянутый выше призыв руководства партии опубликован в
VB, 19.VII. 1922.
. Уверенная в своей грядущей победе агитация нового режима, являвш
аяся частью синдрома, который Филиппо Турати назовёт «опьянением больш
евизмом», помимо всего прямо говорила, что захват Германии объединённым
и силами международного пролетариата не только явится решающим шагом н
а пути революции, но и произойдёт вот-вот. Тайные действия советских эмис
саров, непрекращавшиеся организованные беспорядки, советская революци
я в Баварии, революционное брожение в Рурской области, революционные выс
тупления последующих лет в Центральной Германии, восстания в Гамбурге, а
затем снова в Саксонии и Тюрингии создали фон, порождавший страх, и вызва
ли в ответ на эту перманентную угрозу революцией со стороны советского р
ежима сильнейший импульс защитной реакции.
Эта угроза доминирует и в речах Гитлера Ч особенно в первые годы, когда о
н рисовал самыми яркими красками «команды красных мясников», «коммуну у
бийц», «кровавое болото большевизма». Как-то он заявил, что свыше тридцат
и миллионов человек в России «шаг за шагом приняли мученическую смерть,
частью на эшафотах, частью под пулемётами и сходными средствами, частью
на бойнях в буквальном смысле этого слова, а частью Ч и вновь миллионами
Ч вследствие голода; и мы все знаем, как приближается этот бич, как уже по
днимается он над Германией». Интеллигенция Советского Союза, скажет он,
истреблена в ходе массовых убийств, экономика разрушена до самых основ,
тысячи немецких военнопленных утоплены в Неве или проданы в рабство, а в
это время «непрерывным, не знающим устали трудом крота» и в Германии соз
даются предпосылки для революционной ломки Ч Россия, как это рефреном п
овторялось в его выступлениях, предстоит и нам!
См., например, выступление
12 апреля 1922 г.; по поводу упомянутых выше утверждений Гитлера см. его речи, п
роизнесённые 28 июля 1922 г., 27 апреля 1920 г., 22 сентября 1920 г., 21 апреля 1922 г., а также стать
ю в VB за 1 января 1921 г. Розенберг, который, очевидно, способствовал формирован
ию представлений Гитлера об ужасах в России, писал в VB 15 апреля 1922 г., что Росс
ия «за время „правления“ Ленина стала кладбищем, адом, в котором десятки
миллионов бродят в поисках куска хлеба, а миллионы уже погибли от эпидем
ий и голода, найдя мучительную смерть на обезлюдевших улицах». Ч Следую
щая цитата взята из выступления Гитлера в рейхстаге 7 марта 1936 г., см.: Domarus М. Ор
. cit. S. 587.
И даже годы спустя, уже придя к власти, Гитлер будет пугать тем «ужа
сом ненавистной международной коммунистической диктатуры», который ов
ладел им ещё в начале его пути: «Я вздрагиваю при мысли о том, чем стал бы на
ш старый многонаселённый континент, если бы победил хаос большевистско
й революции».
Этой защитной реакции на угрозу марксистской революции национал-социа
лизм и будет в значительной степени обязан своим пафосом, агрессивность
ю и внутренней сплочённостью. Цель НСДАП, как неустанно будет повторять
Гитлер, «формулируется абсолютно коротко: уничтожение и истребление ма
рксистского мировоззрения», а именно Ч путём пропаганды и просвещения
», а также с помощью движения, обладающего «беспощадной силой и свирепой
решимостью, готового противопоставить террору марксизма в десятки раз
больший террор»
Так в упомянутой выше памятной записке Гитлера от 22 октября 1922 г.
. Сходного рода соображения побудили примерно в то же время и Муссо
лини создать свои «Fasci di combafttimento» (боевые отряды), по которым эти новые движения
и стали называть «фашистами».
И всё же один только страх перед революцией был бы не в состоянии развить
ту огромную и все возраставшую тенденцию, которая сумела поставить под с
омнение названную всемирную тенденцию, Ч тем более, что для многих рево
люция несла и определённую надежду. Было нужно появление более сильного
, действующего с большой стихийностью импульса. Марксизм действительно
внушал страх, но лишь как революционный авангард куда более широкого и н
аправленного против традиционных представлений наступления, Ч актуа
льного, политического проявления некой прямо-таки метафизической идеи
переворота, «объявления войны европейской… культурной мысли»
Rosenberg A. In: VB, l.IX.1923. В своей па
мятной записке Гитлер также называет большевизм, выходя за рамки его бол
ее узкого значения в политическом плане, революцией ради «уничтожения в
сей христианской западной культуры вообще».
. Сам же марксизм являлся только драматическим полотном, на которо
м наглядно проступал страх эпохи.
Этот страх и был, возвышаясь над идеями просто политического переворота
, доминирующим и главным ощущением времени. В нём таилось предчувствие т
ого, что с окончанием войны пришло расставание не только с довоенной Евр
опой с присущими ей величием, интимностью, монархиями и гарантированным
и закладными, но и с целой эпохой; с кончиной старых форм господства насту
пил конец и привычному образу жизни. Волнение, радикализм политизирован
ных масс, революционные беспорядки воспринимались в подавляющей степе
ни уже не только как послеродовые боли войны, но и как провозвестие подоб
ного незваному гостю и хаосом вторгающегося в жизнь времени, где потеряе
т авторитет все то, что сделало Европу великой и надёжной: «Поэтому у нас т
акое чувство, будто земля уходит из-под наших ног»
Jaspers К. Die geistige Situation der Zeit, S. 5.
.
Действительно, редко какая эпоха ощущала так отчётливо свою собственну
ю гибель. Война значительно ускорила этот процесс и одновременно породи
ла это всеобщее ощущение. Впервые получила Европа представление о том, к
ак будет выглядеть форма жизни будущего. Пессимизм, который столь долгое
время был доминирующим чувством меньшинства, нежданно-негаданно стал г
лавным настроением всего времени. Оно обнаружило себя, как гласило назва
ние одной известной книги, «В тени завтрашнего дня».
Отбрасываемая этой тенью темнота сгущалась. Война привела к появлению в
экономике новых гигантских форм её организации, благодаря которым капи
талистический строй осознал свои возможности. Рационализация и конвей
ер, тресты и корпорации делали как никогда очевидной структурную слабос
ть всех малых образований. Уже в течение тридцатилетия, предшествовавше
го мировой войне, число самостоятельных хозяев уменьшилось в крупных го
родах примерно вдвое, теперь же их доля сокращается ещё быстрее, тем боле
е, что их материальная база была подорвана войной и инфляцией. Жупелы общ
ества анонимной конкуренции, засасывающего, высасывающего и выбрасыва
ющего одиночку, воспринимаются теперь во всей их наглядности и выливают
ся в многочисленных анализах современной ситуации в страх перед гибель
ю возможности индивидуального существования вообще: индивидуум раство
ряется в функции, человек включается как «бессознательная машина» в нек
ие необозримые процессы Ч все это проходит красной нитью через получив
шую широкое распространение литературу неприятия происходящего: «Каже
тся, кроме страха, не существует больше ничего»
Ibid. S. 52 u. 39; см. затем
: Klages L. Der Geist als Widersacher der SeeMe, S. 1222. О динамике изменений, касающихся лиц самодеятельного т
руда, в указанный период времени см.: Lederer E., Marschak J. Der neue Mittelstand. In: Grundriss der Sozialoekonomik. Bd. 9, Teil 1, S. 127 f. Данные
о социальном положении и настроениях служащих, чьё количество за тридца
ть лет, предшествовавших первой мировой войне, возросло более чем в шест
ь раз, приводит в своём социальном репортаже Зигфрид Кракауэр (Kracauer S. Die Angestellten). С
м. также: Bechtel H. Wirtschaftsgeschichte Deutschlands. Muenchen, 1956, S. 423 f.
.
Этот страх перед нормированными, подобными жизни термитов формами суще
ствования нашёл своё выражение и в протесте против усиливающейся урбан
изации, против ущелий домов и «стен серых городов», а также в жалобах на ра
зрастающуюся, как плесень, промышленность, заслонившую фабричными труб
ами тихие долины, Ч перед лицом безжалостно проводимого «превращения в
сей планеты в единую фабрику по использованию её сырья и энергии» впервы
е в широких Массах была поколеблена вера в прогресс; цивилизация разруша
ет мир, Ч гласит протест, Ч земля превращается «в разбавленное сельски
м хозяйством Чикаго»
Klages L. Mensch und Erde. Stuttgart, 1956. S. 10. Следующая цитата взята из VB, 6.IV.1920.
. И именно страницы «Фелькишер беобахтер» первых лет её издания ки
шмя кишат яркими свидетельствами этого страха перед гибелью того, что бы
ло таким своим и близким. «До какой же величины дойдут наши города, Ч гов
орится в одной из статей, Ч прежде чем начнётся противоположное движен
ие, когда снесут казармы, разрушат каменные громады, проветрят пещеры и…
насадят сады между стенами и дадут человеку вздохнуть?» Строения из гото
вых деталей, машины жилья Ле Корбюзье, стиль «Баухауза», мебель из стальн
ых трубок, весь этот, как гласил девиз времени, «технический конструктив
изм» вызывал сопротивление приверженного традициям сознания, способно
го увидеть тут только своего рода «тюремный стиль»
В журнале «Иллюстриртер б
еобахтер» (1927, № 4) под фотографией дома в стиле «Баухауза» даётся такая под
пись: «Девиз: максимальное сходство с тюрьмой».
. Эмоциональная отрицательная реакция на современный мир сказала
сь в 20-е годы и в широком движении за поселения, и в первую очередь в создан
ии «союзов артаманов», противопоставлявших счастье простой жизни на ло
не земли «цивилизации асфальта», а естественные связи людей Ч потерянн
ости человека в массовом мире городов. Наиболее же чувствительно задева
л резкий и вызывающий разрыв с существующими нормами в сфере морали. Бра
к, говорилось в некой «Социальной этике коммунизма», есть не что иное, как
«дурное отродье капитализма», революция ликвидирует его точно так же, ка
к и аборты, гомосексуализм, бигамию и кровосмешение
Friedlaender E.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47