– Я только что сел за стол.
– У нас возникли трудности, – сказал Тео.
– Кто это?
– Господи Иисусе! – Кочерыжка сверкнула на него глазами и Тео попытался успокоиться. – А вы не догадываетесь? Сколько народу вы отправили на съедение за последние сутки?
– Вильмос? – Резкость в голосе эльфа приобрела совсем иной смысл. – Что вы имеете в виду?
– Ваш кузен или племянник, кем он вам там приходится – Тео запнулся. При всей его нелюбви к Пижме сообщать дурную весть вот так, с бухты-барахты... – Боюсь, что случилось несчастье. Руфинус подвергся нападению и убит.
– Что-что? Где вы? Что у вас там происходит?
Тео постарался объяснить ситуацию как можно короче. Пижма, видимо, очень удивился, но постигшее его горе скрывал хорошо – можно было подумать, что он только что узнал от садовника о болезни, поразившей его газон.
«Это не совсем честно с моей стороны, – подумал Тео. – Они ведь не такие, как мы».
– Летуница с вами?
– Да.
– Минуту, я поговорю с ней. Кочерыжка? – В голове у Тео что-то щелкнуло – теперь он и фею слышал у себя в ухе, как будто она сидела у него на плече, а не на краю раковины.
– Я слушаю, граф.
– Спасибо, что не оставила нашего гостя в беде. То, что рассказал мастер Вильмос... – Пижма явно хотел узнать, правда ли это, но чувствовал, что Тео будет оскорблен, и потому спросил: – Ты ничего не хочешь добавить?
«А он, кажется, человечнее, чем я думал», – решил Тео.
– В общем, нет, сэр. Мы по уши в дерьме, что верно, то верно.
– Когда приедете в Город, идите прямо в дом Штокрозы. Хотя нет, погоди. Молодой Штокроза, посланный сюда, тоже убит. Это может означать многое, в том числе и то, что у них в доме есть шпионы – или у меня. Последнее даже вероятнее, поскольку вас и беднягу Руфинуса поджидали на станции. – Пижма надолго замолчал и наконец с ощутимой неуверенностью сказал следующее: – Самый надежный и здравомыслящий представитель Эластичных вне клана Маргаритки – это лорд Наперстянка. Он умен, и подводные течения Города знакомы ему, как русалке собственная река.
Тео взглянул на водоросли вокруг своего запястья. Что, в сущности, такое эта русалочья метка? Надо будет попросить Кочерыжку объяснить толком.
– Лорд Наперстянка умен, бесспорно, сэр – даже чересчур, как думают некоторые, – ответила между тем она.
– О чем это ты?
– Да просто кое-кто говорит, будто он в дружбе с лордом Дурманом.
– У Дурмана много друзей – что здесь такого?
– Вам, конечно, лучше знать, сэр, только он...
– Что он? Глушитель – Сорняк, как ты выражаешься? Дурман действительно принадлежит к этой партии, при этом он наиболее терпимый и гибкий из них. Его убеждения во многом совпадают со взглядами нашего клана – за исключением его чрезмерной неприязни к смертным, разумеется. Но кем бы ни был Дурман, лорд Виорель Наперстянка – отнюдь не Сорняк, а вполне разумный центрист, член нашей парламентской фракции. Нет ничего плохого в том, чтобы дружить со своим политическим оппонентом – у нас, в конце концов, не война.
– Прошу прощения, – нахмурилась Кочерыжка, – но ваш кузен погиб, несмотря на мирное время. И насчет засушенного сердца в коробочке Штокрозы тоже, думаю, с вами не согласятся.
Тео прямо-таки видел неодобрительно поджатые губы Пижмы.
– Знатные дома и в особенности их хозяева связаны глубокими и старинными узами, которые не обрываются из-за простых политических расхождений. Дурман и Наперстянка дружат еще с тех пор, как вместе учились в Лозоходной.
Кочерыжка с досадой поерзала на своем насесте, но промолчала.
– Итак, – продолжал Пижма, – в Городе сразу же отправляйтесь в дом Наперстянки. Кочерыжка знает, где это, но если... – Неуверенность на этот раз приобрела мрачный оттенок, который даже Пижма не мог скрыть. – Если вы вдруг расстанетесь, мастер Вильмос, ступайте на Родниковую площадь. Дом Наперстянки вы узнаете сразу – это самая высокая башня на площади. Просто скажите страже, что у вас послание от меня, и покажите им раковину, по которой мы говорим сейчас с вами. Этого, думаю, будет достаточно, чтобы к вам отнеслись серьезно. В противном случае передайте лорду Наперстянке следующие слова: «Пижма напоминает о речной струе».
– Речная струя? – повторила Кочерыжка. – Вы спасли его, когда он тонул?
– Нет. Это название таверны. Весьма низкого пошиба, признаю это со стыдом, но когда мы оба учились в Лозоходной академии, я помог Виви, как звали его тогда, выбраться там из одной переделки. Он помнит.
У Тео это никак в голове не укладывалось. Они тайно говорят по телефону из вагонного туалета, их спутника недавно зарезали, а Пижма ведет себя так, будто это рассказ о похождениях дворецкого Дживса* Находчивый слуга из аристократического английского дома, персонаж юмористических рассказов американского писателя П. Вудхауза.
.
– Вы стойко переносите безвременную кончину вашего кузена.
– Иначе говоря, вы находите мою скорбь недостаточной? – Голос Пижмы налился холодом. – Не стану разубеждать вас. Я не намерен опускаться до вашего плохо ориентированного восприятия.
– Ну да. Как знаете. – Вряд ли стоило оскорблять того, кто может помочь тебе сохранить твою жизнь – а Тео в такой помощи определенно нуждался. За ним гоняются ходячие трупы и двуногие слизняки. Сюда бы еще тех ублюдков из «Властелина колец», как их там – черные всадники? Просто для полноты картины. – Извините, я не хотел вас обидеть.
– Не будьте смешным. Обидеть меня не так-то легко. – Произнес он это, однако, сквозь зубы. – Позвоните мне, когда будете в Городе, и я дам вам инструкции, что сказать Наперстянке. Впоследствии я, возможно, свяжусь с ним лично, но пока я не выясню причину утечки информации, лучше пользоваться только приватными средствами связи, как сейчас.
Миг спустя в ухе Тео как будто пузырек лопнул, и связь прервалась.
– Да уж, – сказала Кочерыжка, пока Тео убирал телефон. – Дерьмовее некуда. Можно, думаю, вернуться на твое место – хотя нет, есть идея получше. Давай за мной.
И она медленно полетела по направлению головы поезда. Они прошли еще один вагон третьего класса, наполненный причудливыми фигурами и лицами. Интересно, однако, как быстро это входит в привычку – если немного прищуриться, можно почти поверить, что ты снова дома. Многие пассажиры дремали, пока поезд с грохотом катился через залитые дождем луга.
– Куда это мы? – шепотом спросил Тео.
Кочерыжка вернулась назад, к его уху.
– Щельники не успели на поезд, но у них должна быть связь с тем, кто их нанял. Они расскажут, как ты выглядишь, и кто-нибудь будет встречать нас, когда мы сойдем.
– Черт, об этом я не подумал. Но в первый-то класс нам зачем идти? Ты вроде говорила, что там нас сразу заметят, потому мы и сели в задний вагон.
– Если мы туда идем, значит, так надо. Знай шагай и помалкивай.
Тео повиновался.
– Вот куда надо было садиться в самом начале, – сказала Кочерыжка во втором классе. Здесь тоже попадались диковинные типы, но большинство выглядели, как рабочие и служащие в почти человеческом варианте. Некоторые поглядывали на движущуюся по проходу пару, но, кажется, интересовались больше летуницей, чем Тео. – Тут нам было бы в самый раз. Не пришлось бы связываться с мохначами и прочей задиристой шушерой.
– Я знаю, что повторяюсь, но куда мы все-таки идем?
– В спальные купе. Не доходя до ресторана.
– Но ведь это очень дорогие места?
– Да. И там наверняка пусто. Все либо в ресторане, либо в клубном вагоне.
– Не понял.
– Дерева густые, Вильмос, ты кончишь свои вопросы задавать или нет? Заткнись ненадолго, и сам увидишь. – Кочерыжка прошипела это так, что несколько пассажиров второго класса отвлеклись от журналов и разговоров. «Только сцен мне недоставало, – с бьющимся сердцем подумал Тео. – Если меня заметят, то и убить могут. Придется ей довериться». Он продолжал идти, глядя прямо перед собой.
Они ступили на грохочущую площадку между вагонами. Здесь в воздухе чувствовалось что-то вроде озона или жженого сахара – так, наверное, пахнет магия, заставляющая поезд двигаться, догадался Тео.
– Вот теперь и объяснить можно! – сказала, перекрикивая стук колес, Кочерыжка. – Надо заглянуть в чей-нибудь багаж. Добыть тебе новую одежду, чтобы обмануть слежку, когда сойдем на Звездной.
– Разве мы там сойдем?
– Нет, так и будем ехать до самого Города – может, нам заодно написать твое имя на флаге и махать им? Пижма правильно говорит, у него в доме наверняка подсадной есть. Эти, с бледными рожами, знали, на каком ты поезде поедешь – они ждали у нужной платформы и сразу рванули на нее, не найдя тебя после убийства Руфинуса.
Тео покраснел, смущенный собственной недогадливостью.
– Да, правда. А я не подумал.
– Оно и видно. Мы слезем и доедем до Города как-нибудь по-другому – в крайнем случае, пересядем на другой поезд.
– А до тех пор?
– Пойдем чемоданы чистить. Хорошо, если хозяева в баре, а не просто в туалет вышли – короче, быстрее шуровать надо. Тебе бы попроще что-нибудь, без затей. Стой, – она дернула его за ухо, – еще не все. Достань Пижмину ракушку и притворись, будто говоришь. Тогда будет понятно, почему ты болтаешься по проходу.
Тео опять послушался, дивясь разнице между Кочерыжкой и этим идиотом Руфинусом – теперь он мертвый идиот, но из песни слова не выкинешь. Он напустил на себя вид занятого бизнесмена – он много таких повидал, развозя цветы по офисным небоскребам: телефонные разговоры так их захватывали, что ему приходилось шарахаться с дороги, даже если он нес дерево в кадке, а они – только телефон размером с сигаретную пачку. На ходу он украдкой заглядывал в купе. Почти везде хоть кто-нибудь да сидел; здешний преуспевающий, бескрылый контингент на беглый взгляд выглядел вполне по-человечески.
– Давай сюда, к стенке, – распорядилась Кочерыжка в конце прохода, между купе и перегородкой с дверью в вагон-ресторан. Тео прислонился к пожарному шлангу и притворился, что поглощен разговором. Синюшный кондуктор с недоразвитыми крылышками, занятый каким-то своим делом, хлопнул дверью и прошел в хвост состава, не задержавшись.
Когда он ушел, Тео двинулся обратно, все еще делая вид, что ведет неотложный разговор. Кочерыжка, жужжавшая впереди, вдруг осадила на месте и стала ему махать. Эльфы смотрели на него из купе, и он заставил себя не бежать, а идти спокойно. Чувствовал он себя при этом ужасно незащищенным. Сесть бы куда-нибудь в уголок и почитать дядину книжку.
– Ты чего? – прошептал он.
Она показала ему на пустое купе. На одной из багажных полок стоял солидной величины чемодан из мерцающей темно-синей ткани.
– А напротив занавески задернуты, так что никто тебя не увидит. Зайди и задерни портьеры со своей стороны.
Он бросил взгляд на закрытое купе напротив, юркнул в пустое и задернул черные занавески.
– Спешить незачем, – прошипела Кочерыжка. – Располагайся как у себя дома, обормотина.
– Тебе легко говорить. – Он кое-как снял чемодан, удивительно тяжелый. – Если здесь кто-то не у себя дома, то это я.
– Ох и нытик же ты, доложу я тебе.
– А ты... тьфу ты, черт. Он заперт.
– Вот гадство. Дай посмотрю. – Она приложилась глазом к чемоданному замку. – Шпильки у тебя нет, конечно?
– Вообще-то я обычно ношу при себе... – Натужная шутка маскировала растущий страх. Того и гляди, владелец чемодана вернется, поднимет крик, сбегутся кондуктора, и его бросят в тюрьму по образцу братьев Гримм, как и предсказывала Кочерыжка. А ночью, когда никто не видит... – Господи! Его ничем больше открыть нельзя?
– Я тебе сто раз говорила, чтобы ты не божился. От этого все кругом чешутся. Погоди, дай подумать.
Тео не сводил глаз с чемодана.
– Что еще может подойти, кроме ключа?
– У меня есть шпилька, – сказал кто-то сзади. Тео дернулся, как ошпаренный, и выронил чемодан. От падения тот открылся, забросав все купе одеждой и туалетными принадлежностями. – О! Я вижу, она вам больше не понадобится.
В дверях стояла девушка, одетая в длинное черное пальто, в черной шляпке на голове. А может, и не девушка, кто этих фей разберет, но выглядела она очень молодо. Белое сердцевидное личико и большие, поразительно фиолетовые глаза, из-под шляпки на лоб выбивается единственный локон, черный как смоль.
– О Боже, – растерянно вымолвил Тео. – Это ваш чемодан?
Какой-то миг она смотрела на него почти с испугом, потом уголок ее губ приподнялся в озорной усмешке.
– Нет, но я не уверена также, что он ваш. Вы воры?
– Это просто недоразумение, – вмешалась Кочерыжка. – Давай положим все это обратно и поищем свое купе. Извините, что побеспокоили вас, миледи.
– Ах, недоразумение! Тогда все в порядке. Какая долгая, скучная поездка. – Девушка улыбнулась, показав Тео мелкие, идеально белые зубки. – Если вам недостает общества, мое купе как раз напротив.
Кочерыжка, севшая Тео на плечо, лягнула его, и он сказал:
– О-о! Вы очень любезны... миледи, но мы с моей спутницей... должны обсудить один важный вопрос.
– Помочь вам собрать эти вещи? – Вся эта жуткая, конфузливая ситуация, похоже, доставляла незнакомке какое-то нездоровое удовольствие.
Тео впервые в жизни хотелось, чтобы торнадо унес хорошенькую женщину в окно, желательно сию же минуту.
– Нет-нет, не надо. Мы сами. Благодарю вас.
– Может быть, мы увидимся в ресторане? Вы едете до самого Города?
– Нет. – Еще один пинок от Кочерыжки. – То есть да. Очень возможно, что мы увидимся.
Девушка удалилась к себе и скромно задернула занавески, а Тео кинулся рыться в куче одежды. Она, к счастью, была мужская (насколько он разбирался в эльфийской моде). Он отыскал блестящие серые брюки и белую рубашку с длинными широкими рукавами.
– Обувь тоже поискать?
– Обойдется. Шиковать ни к чему – тебе просто надо выглядеть по-другому. Закатаешь рукава, и пойдем обратно в третий класс. Будешь похож на мельника, который вырядился, чтобы устроиться на работу.
Тео запихал остальные вещи в чемодан, вскинул его на полку, а похищенное свернул и взял под мышку. Кочерыжка удостоверилась, что в коридоре пусто, и он вышел из купе вслед за ней. Занавески напротив как будто слегка дрогнули, но больше их, кажется, никто не заметил, и расходившееся сердце Тео понемногу начало успокаиваться.
По пути они зашли в первый же туалет второго класса.
– Переодевайся, – сказала Кочерыжка, – а потом пойдем туда, где вряд ли заметят, что ты не с самого начала там ехал.
– Значит, на прежние места мы не вернемся?
– В другой одежде, которую ты только что спер в первом классе? Именно то, что надо, как по-твоему?
Он вышел, так измотанный всеми этими треволнениями, словно пробежал несколько миль. Краденое сидело довольно прилично, только брюки оказались коротковаты.
– Хорошо, что я сильно похудел после маминой смерти.
– Прими мои соболезнования, Тео, – мягко сказала Кочерыжка, – а теперь шевелись.
Кочерыжка нашла место среди спящих домашних боггартов – так она их определила; для Тео это были просто очередные карлики с колючими бородами и примерно такими же бровями. Пейзаж за окнами не слишком изменился, пока они путешествовали в высшие слои общества, – те же свинцовые небеса над мокрыми лугами. Низкую гряду холмов застилал туман, за которым, по догадке Тео, скрывалось приблизительно то же самое.
– Как ты думаешь, она никому про нас не расскажет?
– Девушка? – сонно отозвалась Кочерыжка, клюющая носом у него на плече. – Может, и нет. Мы тут все равно ничего поделать не можем – разве только убить ее.
– Скажешь тоже! – Хотя действительно, что им еще остается? Поезд в этой волшебной стране шпарит с такой скоростью, что на ходу с него не очень-то спрыгнешь. – Только... почему она не подняла шум? Она ведь знала, что мы делаем.
– Она из Цветков – кто разберет, что у них в голове. Может, подумала, что мы хотим пошалить.
Тео раскрыл тетрадь Эйемона, но сосредоточиться на чтении не удавалось. «Давай, Вильмос. Сейчас самое время поучиться. Если ты завалил вступительные в колледж, это еще не значит, что ты совсем ничего не способен усвоить...» Но его мозг вел себя, как животное в тесной клетке.
– Мы сейчас где? – спросил он.
– Ствол и корень! Ты мне дашь отдохнуть или нет? Мечешься как угорелая, а потом тебе еще и поспать не дают. Это все еще Великая Рябиновая, но граница уже близко. Радуйся, иначе мы бы несколько суток ехали.
– Какая граница?
– Теперь он еще и думать меня заставляет, – простонала она. – До новой луны два дня, стало быть, с Орешником. Звездная на этот раз будет там.
– На этот раз? – Он, помнится, читал что-то об этом, пока мохнач к нему не пристал. – Ты хочешь сказать, что города и села у вас не всегда стоят на одном месте?
– Нет, тупица ты этакий. Города всегда на месте, а вот железнодорожные станции нет. Хотя по отношению к дороге и они остаются на местах, так что ты кое в чем прав.
– О чем ты, черт возьми, толкуешь? Хочешь сказать, что города вроде того, где мы были, – что они движутся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– У нас возникли трудности, – сказал Тео.
– Кто это?
– Господи Иисусе! – Кочерыжка сверкнула на него глазами и Тео попытался успокоиться. – А вы не догадываетесь? Сколько народу вы отправили на съедение за последние сутки?
– Вильмос? – Резкость в голосе эльфа приобрела совсем иной смысл. – Что вы имеете в виду?
– Ваш кузен или племянник, кем он вам там приходится – Тео запнулся. При всей его нелюбви к Пижме сообщать дурную весть вот так, с бухты-барахты... – Боюсь, что случилось несчастье. Руфинус подвергся нападению и убит.
– Что-что? Где вы? Что у вас там происходит?
Тео постарался объяснить ситуацию как можно короче. Пижма, видимо, очень удивился, но постигшее его горе скрывал хорошо – можно было подумать, что он только что узнал от садовника о болезни, поразившей его газон.
«Это не совсем честно с моей стороны, – подумал Тео. – Они ведь не такие, как мы».
– Летуница с вами?
– Да.
– Минуту, я поговорю с ней. Кочерыжка? – В голове у Тео что-то щелкнуло – теперь он и фею слышал у себя в ухе, как будто она сидела у него на плече, а не на краю раковины.
– Я слушаю, граф.
– Спасибо, что не оставила нашего гостя в беде. То, что рассказал мастер Вильмос... – Пижма явно хотел узнать, правда ли это, но чувствовал, что Тео будет оскорблен, и потому спросил: – Ты ничего не хочешь добавить?
«А он, кажется, человечнее, чем я думал», – решил Тео.
– В общем, нет, сэр. Мы по уши в дерьме, что верно, то верно.
– Когда приедете в Город, идите прямо в дом Штокрозы. Хотя нет, погоди. Молодой Штокроза, посланный сюда, тоже убит. Это может означать многое, в том числе и то, что у них в доме есть шпионы – или у меня. Последнее даже вероятнее, поскольку вас и беднягу Руфинуса поджидали на станции. – Пижма надолго замолчал и наконец с ощутимой неуверенностью сказал следующее: – Самый надежный и здравомыслящий представитель Эластичных вне клана Маргаритки – это лорд Наперстянка. Он умен, и подводные течения Города знакомы ему, как русалке собственная река.
Тео взглянул на водоросли вокруг своего запястья. Что, в сущности, такое эта русалочья метка? Надо будет попросить Кочерыжку объяснить толком.
– Лорд Наперстянка умен, бесспорно, сэр – даже чересчур, как думают некоторые, – ответила между тем она.
– О чем это ты?
– Да просто кое-кто говорит, будто он в дружбе с лордом Дурманом.
– У Дурмана много друзей – что здесь такого?
– Вам, конечно, лучше знать, сэр, только он...
– Что он? Глушитель – Сорняк, как ты выражаешься? Дурман действительно принадлежит к этой партии, при этом он наиболее терпимый и гибкий из них. Его убеждения во многом совпадают со взглядами нашего клана – за исключением его чрезмерной неприязни к смертным, разумеется. Но кем бы ни был Дурман, лорд Виорель Наперстянка – отнюдь не Сорняк, а вполне разумный центрист, член нашей парламентской фракции. Нет ничего плохого в том, чтобы дружить со своим политическим оппонентом – у нас, в конце концов, не война.
– Прошу прощения, – нахмурилась Кочерыжка, – но ваш кузен погиб, несмотря на мирное время. И насчет засушенного сердца в коробочке Штокрозы тоже, думаю, с вами не согласятся.
Тео прямо-таки видел неодобрительно поджатые губы Пижмы.
– Знатные дома и в особенности их хозяева связаны глубокими и старинными узами, которые не обрываются из-за простых политических расхождений. Дурман и Наперстянка дружат еще с тех пор, как вместе учились в Лозоходной.
Кочерыжка с досадой поерзала на своем насесте, но промолчала.
– Итак, – продолжал Пижма, – в Городе сразу же отправляйтесь в дом Наперстянки. Кочерыжка знает, где это, но если... – Неуверенность на этот раз приобрела мрачный оттенок, который даже Пижма не мог скрыть. – Если вы вдруг расстанетесь, мастер Вильмос, ступайте на Родниковую площадь. Дом Наперстянки вы узнаете сразу – это самая высокая башня на площади. Просто скажите страже, что у вас послание от меня, и покажите им раковину, по которой мы говорим сейчас с вами. Этого, думаю, будет достаточно, чтобы к вам отнеслись серьезно. В противном случае передайте лорду Наперстянке следующие слова: «Пижма напоминает о речной струе».
– Речная струя? – повторила Кочерыжка. – Вы спасли его, когда он тонул?
– Нет. Это название таверны. Весьма низкого пошиба, признаю это со стыдом, но когда мы оба учились в Лозоходной академии, я помог Виви, как звали его тогда, выбраться там из одной переделки. Он помнит.
У Тео это никак в голове не укладывалось. Они тайно говорят по телефону из вагонного туалета, их спутника недавно зарезали, а Пижма ведет себя так, будто это рассказ о похождениях дворецкого Дживса* Находчивый слуга из аристократического английского дома, персонаж юмористических рассказов американского писателя П. Вудхауза.
.
– Вы стойко переносите безвременную кончину вашего кузена.
– Иначе говоря, вы находите мою скорбь недостаточной? – Голос Пижмы налился холодом. – Не стану разубеждать вас. Я не намерен опускаться до вашего плохо ориентированного восприятия.
– Ну да. Как знаете. – Вряд ли стоило оскорблять того, кто может помочь тебе сохранить твою жизнь – а Тео в такой помощи определенно нуждался. За ним гоняются ходячие трупы и двуногие слизняки. Сюда бы еще тех ублюдков из «Властелина колец», как их там – черные всадники? Просто для полноты картины. – Извините, я не хотел вас обидеть.
– Не будьте смешным. Обидеть меня не так-то легко. – Произнес он это, однако, сквозь зубы. – Позвоните мне, когда будете в Городе, и я дам вам инструкции, что сказать Наперстянке. Впоследствии я, возможно, свяжусь с ним лично, но пока я не выясню причину утечки информации, лучше пользоваться только приватными средствами связи, как сейчас.
Миг спустя в ухе Тео как будто пузырек лопнул, и связь прервалась.
– Да уж, – сказала Кочерыжка, пока Тео убирал телефон. – Дерьмовее некуда. Можно, думаю, вернуться на твое место – хотя нет, есть идея получше. Давай за мной.
И она медленно полетела по направлению головы поезда. Они прошли еще один вагон третьего класса, наполненный причудливыми фигурами и лицами. Интересно, однако, как быстро это входит в привычку – если немного прищуриться, можно почти поверить, что ты снова дома. Многие пассажиры дремали, пока поезд с грохотом катился через залитые дождем луга.
– Куда это мы? – шепотом спросил Тео.
Кочерыжка вернулась назад, к его уху.
– Щельники не успели на поезд, но у них должна быть связь с тем, кто их нанял. Они расскажут, как ты выглядишь, и кто-нибудь будет встречать нас, когда мы сойдем.
– Черт, об этом я не подумал. Но в первый-то класс нам зачем идти? Ты вроде говорила, что там нас сразу заметят, потому мы и сели в задний вагон.
– Если мы туда идем, значит, так надо. Знай шагай и помалкивай.
Тео повиновался.
– Вот куда надо было садиться в самом начале, – сказала Кочерыжка во втором классе. Здесь тоже попадались диковинные типы, но большинство выглядели, как рабочие и служащие в почти человеческом варианте. Некоторые поглядывали на движущуюся по проходу пару, но, кажется, интересовались больше летуницей, чем Тео. – Тут нам было бы в самый раз. Не пришлось бы связываться с мохначами и прочей задиристой шушерой.
– Я знаю, что повторяюсь, но куда мы все-таки идем?
– В спальные купе. Не доходя до ресторана.
– Но ведь это очень дорогие места?
– Да. И там наверняка пусто. Все либо в ресторане, либо в клубном вагоне.
– Не понял.
– Дерева густые, Вильмос, ты кончишь свои вопросы задавать или нет? Заткнись ненадолго, и сам увидишь. – Кочерыжка прошипела это так, что несколько пассажиров второго класса отвлеклись от журналов и разговоров. «Только сцен мне недоставало, – с бьющимся сердцем подумал Тео. – Если меня заметят, то и убить могут. Придется ей довериться». Он продолжал идти, глядя прямо перед собой.
Они ступили на грохочущую площадку между вагонами. Здесь в воздухе чувствовалось что-то вроде озона или жженого сахара – так, наверное, пахнет магия, заставляющая поезд двигаться, догадался Тео.
– Вот теперь и объяснить можно! – сказала, перекрикивая стук колес, Кочерыжка. – Надо заглянуть в чей-нибудь багаж. Добыть тебе новую одежду, чтобы обмануть слежку, когда сойдем на Звездной.
– Разве мы там сойдем?
– Нет, так и будем ехать до самого Города – может, нам заодно написать твое имя на флаге и махать им? Пижма правильно говорит, у него в доме наверняка подсадной есть. Эти, с бледными рожами, знали, на каком ты поезде поедешь – они ждали у нужной платформы и сразу рванули на нее, не найдя тебя после убийства Руфинуса.
Тео покраснел, смущенный собственной недогадливостью.
– Да, правда. А я не подумал.
– Оно и видно. Мы слезем и доедем до Города как-нибудь по-другому – в крайнем случае, пересядем на другой поезд.
– А до тех пор?
– Пойдем чемоданы чистить. Хорошо, если хозяева в баре, а не просто в туалет вышли – короче, быстрее шуровать надо. Тебе бы попроще что-нибудь, без затей. Стой, – она дернула его за ухо, – еще не все. Достань Пижмину ракушку и притворись, будто говоришь. Тогда будет понятно, почему ты болтаешься по проходу.
Тео опять послушался, дивясь разнице между Кочерыжкой и этим идиотом Руфинусом – теперь он мертвый идиот, но из песни слова не выкинешь. Он напустил на себя вид занятого бизнесмена – он много таких повидал, развозя цветы по офисным небоскребам: телефонные разговоры так их захватывали, что ему приходилось шарахаться с дороги, даже если он нес дерево в кадке, а они – только телефон размером с сигаретную пачку. На ходу он украдкой заглядывал в купе. Почти везде хоть кто-нибудь да сидел; здешний преуспевающий, бескрылый контингент на беглый взгляд выглядел вполне по-человечески.
– Давай сюда, к стенке, – распорядилась Кочерыжка в конце прохода, между купе и перегородкой с дверью в вагон-ресторан. Тео прислонился к пожарному шлангу и притворился, что поглощен разговором. Синюшный кондуктор с недоразвитыми крылышками, занятый каким-то своим делом, хлопнул дверью и прошел в хвост состава, не задержавшись.
Когда он ушел, Тео двинулся обратно, все еще делая вид, что ведет неотложный разговор. Кочерыжка, жужжавшая впереди, вдруг осадила на месте и стала ему махать. Эльфы смотрели на него из купе, и он заставил себя не бежать, а идти спокойно. Чувствовал он себя при этом ужасно незащищенным. Сесть бы куда-нибудь в уголок и почитать дядину книжку.
– Ты чего? – прошептал он.
Она показала ему на пустое купе. На одной из багажных полок стоял солидной величины чемодан из мерцающей темно-синей ткани.
– А напротив занавески задернуты, так что никто тебя не увидит. Зайди и задерни портьеры со своей стороны.
Он бросил взгляд на закрытое купе напротив, юркнул в пустое и задернул черные занавески.
– Спешить незачем, – прошипела Кочерыжка. – Располагайся как у себя дома, обормотина.
– Тебе легко говорить. – Он кое-как снял чемодан, удивительно тяжелый. – Если здесь кто-то не у себя дома, то это я.
– Ох и нытик же ты, доложу я тебе.
– А ты... тьфу ты, черт. Он заперт.
– Вот гадство. Дай посмотрю. – Она приложилась глазом к чемоданному замку. – Шпильки у тебя нет, конечно?
– Вообще-то я обычно ношу при себе... – Натужная шутка маскировала растущий страх. Того и гляди, владелец чемодана вернется, поднимет крик, сбегутся кондуктора, и его бросят в тюрьму по образцу братьев Гримм, как и предсказывала Кочерыжка. А ночью, когда никто не видит... – Господи! Его ничем больше открыть нельзя?
– Я тебе сто раз говорила, чтобы ты не божился. От этого все кругом чешутся. Погоди, дай подумать.
Тео не сводил глаз с чемодана.
– Что еще может подойти, кроме ключа?
– У меня есть шпилька, – сказал кто-то сзади. Тео дернулся, как ошпаренный, и выронил чемодан. От падения тот открылся, забросав все купе одеждой и туалетными принадлежностями. – О! Я вижу, она вам больше не понадобится.
В дверях стояла девушка, одетая в длинное черное пальто, в черной шляпке на голове. А может, и не девушка, кто этих фей разберет, но выглядела она очень молодо. Белое сердцевидное личико и большие, поразительно фиолетовые глаза, из-под шляпки на лоб выбивается единственный локон, черный как смоль.
– О Боже, – растерянно вымолвил Тео. – Это ваш чемодан?
Какой-то миг она смотрела на него почти с испугом, потом уголок ее губ приподнялся в озорной усмешке.
– Нет, но я не уверена также, что он ваш. Вы воры?
– Это просто недоразумение, – вмешалась Кочерыжка. – Давай положим все это обратно и поищем свое купе. Извините, что побеспокоили вас, миледи.
– Ах, недоразумение! Тогда все в порядке. Какая долгая, скучная поездка. – Девушка улыбнулась, показав Тео мелкие, идеально белые зубки. – Если вам недостает общества, мое купе как раз напротив.
Кочерыжка, севшая Тео на плечо, лягнула его, и он сказал:
– О-о! Вы очень любезны... миледи, но мы с моей спутницей... должны обсудить один важный вопрос.
– Помочь вам собрать эти вещи? – Вся эта жуткая, конфузливая ситуация, похоже, доставляла незнакомке какое-то нездоровое удовольствие.
Тео впервые в жизни хотелось, чтобы торнадо унес хорошенькую женщину в окно, желательно сию же минуту.
– Нет-нет, не надо. Мы сами. Благодарю вас.
– Может быть, мы увидимся в ресторане? Вы едете до самого Города?
– Нет. – Еще один пинок от Кочерыжки. – То есть да. Очень возможно, что мы увидимся.
Девушка удалилась к себе и скромно задернула занавески, а Тео кинулся рыться в куче одежды. Она, к счастью, была мужская (насколько он разбирался в эльфийской моде). Он отыскал блестящие серые брюки и белую рубашку с длинными широкими рукавами.
– Обувь тоже поискать?
– Обойдется. Шиковать ни к чему – тебе просто надо выглядеть по-другому. Закатаешь рукава, и пойдем обратно в третий класс. Будешь похож на мельника, который вырядился, чтобы устроиться на работу.
Тео запихал остальные вещи в чемодан, вскинул его на полку, а похищенное свернул и взял под мышку. Кочерыжка удостоверилась, что в коридоре пусто, и он вышел из купе вслед за ней. Занавески напротив как будто слегка дрогнули, но больше их, кажется, никто не заметил, и расходившееся сердце Тео понемногу начало успокаиваться.
По пути они зашли в первый же туалет второго класса.
– Переодевайся, – сказала Кочерыжка, – а потом пойдем туда, где вряд ли заметят, что ты не с самого начала там ехал.
– Значит, на прежние места мы не вернемся?
– В другой одежде, которую ты только что спер в первом классе? Именно то, что надо, как по-твоему?
Он вышел, так измотанный всеми этими треволнениями, словно пробежал несколько миль. Краденое сидело довольно прилично, только брюки оказались коротковаты.
– Хорошо, что я сильно похудел после маминой смерти.
– Прими мои соболезнования, Тео, – мягко сказала Кочерыжка, – а теперь шевелись.
Кочерыжка нашла место среди спящих домашних боггартов – так она их определила; для Тео это были просто очередные карлики с колючими бородами и примерно такими же бровями. Пейзаж за окнами не слишком изменился, пока они путешествовали в высшие слои общества, – те же свинцовые небеса над мокрыми лугами. Низкую гряду холмов застилал туман, за которым, по догадке Тео, скрывалось приблизительно то же самое.
– Как ты думаешь, она никому про нас не расскажет?
– Девушка? – сонно отозвалась Кочерыжка, клюющая носом у него на плече. – Может, и нет. Мы тут все равно ничего поделать не можем – разве только убить ее.
– Скажешь тоже! – Хотя действительно, что им еще остается? Поезд в этой волшебной стране шпарит с такой скоростью, что на ходу с него не очень-то спрыгнешь. – Только... почему она не подняла шум? Она ведь знала, что мы делаем.
– Она из Цветков – кто разберет, что у них в голове. Может, подумала, что мы хотим пошалить.
Тео раскрыл тетрадь Эйемона, но сосредоточиться на чтении не удавалось. «Давай, Вильмос. Сейчас самое время поучиться. Если ты завалил вступительные в колледж, это еще не значит, что ты совсем ничего не способен усвоить...» Но его мозг вел себя, как животное в тесной клетке.
– Мы сейчас где? – спросил он.
– Ствол и корень! Ты мне дашь отдохнуть или нет? Мечешься как угорелая, а потом тебе еще и поспать не дают. Это все еще Великая Рябиновая, но граница уже близко. Радуйся, иначе мы бы несколько суток ехали.
– Какая граница?
– Теперь он еще и думать меня заставляет, – простонала она. – До новой луны два дня, стало быть, с Орешником. Звездная на этот раз будет там.
– На этот раз? – Он, помнится, читал что-то об этом, пока мохнач к нему не пристал. – Ты хочешь сказать, что города и села у вас не всегда стоят на одном месте?
– Нет, тупица ты этакий. Города всегда на месте, а вот железнодорожные станции нет. Хотя по отношению к дороге и они остаются на местах, так что ты кое в чем прав.
– О чем ты, черт возьми, толкуешь? Хочешь сказать, что города вроде того, где мы были, – что они движутся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74