Гарион с Бэраком взбирались по предательски осыпающейся куче мусора, оставшейся после разрушения дома, перелезая через замерзшие трупы воинов культа, погибших в предыдущих атаках. Несколько воинов — немного, правда, — избежали нападения Шелка и его людей, прочесывавших прилегающие к укрепленному периметру здания; теперь эта горстка фанатиков отчаянно обстреливала из луков наступающие войска. После отрывистой команды Брендига подразделения сендарийцев резко повернули и бросились в дома, чтобы окончательно нейтрализовать оставшихся защитников.А за периметром царило полнейшее смятение. Неся перед собой заслон из сомкнутых щитов, солдаты Гариона очищали улицы от сопротивлявшихся воинов культа. Воздух был густым от стрел и проклятий, а в нескольких домах пламя уже пробивалось сквозь крышу.Как и предсказывал Ярблек, поспешно возведенные стены, загораживающие улицы, легко рассыпались под действием дюжин абордажных крючьев, которые, перелетев через головы солдат, цеплялись за противоположную сторону стены.Наступление продолжалось, и в воздухе стоял стальной звон ударов мечей. В общей свалке Гарион отдалился от Бэрака и обнаружил, что сражается в узком переулке плечом к плечу с Дарником. У кузнеца не было ни меча, ни топора, вместо этого он бился большой тяжелой дубинкой.— Не люблю рубить людей на куски, — оправдывался он, сшибая дородного противника наземь одним ударом. — Если стукнешь кого дубинкой, всегда есть вероятность, что он останется жив, да и крови этой нет.Они занимали все новые кварталы города, гоня перед собой деморализованных горожан. Звуки жестокой битвы, доносившиеся из южного района, показали, что Шелк со своими подручными добрались до южной стены и открыли ворота, чтобы впустить основные войска, чья отвлекающая атака роковым образом разделила силы воинов культа.Внезапно Гарион с Дарником выскочили из узкого переулка на широкую заснеженную центральную площадь Реона. На площади шел рукопашный бой, но на одной стороне плотная группа воинов культа окружила какую-то повозку. На повозке стоял чернобородый человек в парчовом камзоле цвета ржавчины.Тощий надракиец с копьем в руке замахнулся, прицелился и метнул свое оружие прямо в человека на повозке. Чернобородый особым жестом вскинул руку, и копье надракийца, внезапно отклонившись вправо, упало, никого не задев, на покрытую снегом мостовую. Гарион почувствовал знакомый всплеск энергии, который мог означать только одно.— Дарник! — крикнул он. — Человек в повозке! Это Ульфгар!Глаза Дарника сузились.— Давай возьмем его, Гарион, — сказал он.Гнев Гариона на этого чужака, который принес столько несчастий — войну, жестокую резню, разрушения, — стал невыносимым и, выплеснувшись, передался Шару на рукояти меча. Шар вспыхнул, и Ривский меч внезапно запылал слепящим голубым огнем.— Вон он! Это ривский король! — завизжал чернобородый человек на повозке. — Убейте его!В тот же момент Гарион встретился взглядом с этим человеком. Во взгляде чернобородого читалась ненависть, а вместе с тем — благоговение и страх. Но, слепо повинуясь команде своего вожака, дюжина воинов культа побежала по слякоти к Гариону, обнажив мечи. Внезапно они, спотыкаясь, стали падать прямо в отсыревший снег на площади — стрелы, посланные меткой рукой, пробивали бреши в их рядах.— Эй, Гарион! — ликующе закричал Лелдорин с ближайшей крыши.— Эй, Лелдорин! — крикнул Гарион в ответ; он уже пробивался сквозь строй одетых в меховые куртки мужчин, направо и налево размахивая сияющим мечом.Люди, стоявшие вокруг повозки, воззрились на ужасающее зрелище: разгневанный король Ривский с легендарным мечом в руке. Поэтому они не заметили кузнеца Дарника, пробиравшегося вдоль стены близлежащего дома.Человек в повозке поднял руку, выпустил огненный шар и метнул его в Гариона. Гарион отбил пылающим мечом шар в сторону и продолжал свой мрачный путь, нанося смертельные удары людям в одежде из медвежьих шкур, по-прежнему не отрывая взгляда от побледневшего как полотно человека с черной бородой. На лице Ульфгара отразилась паника, он еще раз поднял руку, но тотчас же покачнулся, опасно накренившись над залитой коричневой жижей мостовой, — это дубинка Дарника тяжело стукнула его по затылку.Раздался громкий крик досады, и грозный глава Медвежьего культа упал. Несколько его людей пытались поднять неподвижное тело, но дубинка Дарника, со свистом рассекая воздух, с глухим стуком наносила удары, и воины падали на месте. Остальные попытались встать стеной, чтобы не дать Гариону пройти к лежащему вниз лицом телу, но дождь из посылаемых Лелдорином стрел быстро размыл центр стены из медвежьего меха. Гарион, не встречая сопротивления, прошел через самую гущу еще остававшихся в живых защитников, широко размахивая огромным мечом. Он почти не слышал страшного звука, с каким меч рассекал живую плоть и кости. После того как он зарубил с полдюжины человек, остальные дрогнули и побежали.— Он еще жив? — тяжело дыша, спросил Гарион кузнеца.Дарник перевернул неподвижное тело и привычным движением завернул веко, чтобы взглянуть на зрачок.— Да что с ним станется, — сказал Дарник. — Я очень аккуратно его стукнул.— Хорошо, — проговорил Гарион. — Найди веревку, его надо скрутить и завязать глаза.— Зачем завязывать глаза?— Мы с тобой видели, как он воспользовался волшебством, а мне кажется, что такие вещи трудно практиковать, если не видишь, куда целишься.Дарник раздумывал над этим, связывая руки Ульфгара.— Да, знаешь, пожалуй, ты прав. С завязанными глазами трудновато, наверное. Глава 25 С захватом Ульфгара сопротивление сил культа было сломлено. Хотя некоторые из наиболее фанатичных его приверженцев еще продолжали сражаться, большинство воинов сложили оружие и сдались в плен. Армия Гариона мрачно окружила их и толпой погнала по заснеженным и залитым кровью улицам прямо на центральную площадь.Шелк и Дротик быстро допросили угрюмого пленника с кровоточащей повязкой на голове, а потом подошли к Гариону и Дарнику, которые стояли над своим пленником, все еще пребывавшим без сознания.— Это он? — с любопытством спросил Шелк, рассеянно протирая одно из своих колец полой серого камзола.Гарион кивнул.— Особого впечатления не производит, правда?— Вон тот большой каменный дом принадлежит ему, — сказал Дротик, указывая на большое квадратное здание под черепичной крышей.— Уже не принадлежит, — ответил Гарион. — Теперь он будет моим. Дротик улыбнулся.— Надо будет тщательно его обыскать, — сказал он. — Иногда люди забывают уничтожить важные вещи.— Можем и Ульфгара туда занести, — предложил Гарион. — Нам надо его допросить, а этот дом ничуть не хуже любого другого.— Пойду позову остальных, — сказал Дарник, снимая свой шлем, похожий на горшок. — Как вы думаете, теперь можно привести в город Пол и остальных дам?— Вполне, — ответил Дротик. — Бои идут только в южной части города.Дарник кивнул и пошел по площади прочь; его кольчуга позвякивала при каждом шаге.Гарион, Шелк и Дротик подняли поверженное тело чернобородого и понесли его к дому, перед которым на укрепленном флагштоке развевалось красное знамя. Когда они начали подниматься по ступенькам, Гарион взглянул на ривского солдата, охранявшего павших духом пленников, сбившихся в кучу на грязном снегу.— Сделаешь мне одолжение? — спросил он солдата в сером плаще с капюшоном.— Конечно, ваше величество, — ответил солдат, салютуя Гариону.— Убери это. — И Гарион кивком подбородка указал на флагшток.— Сейчас, ваше величество. — Солдат усмехнулся. — Я и сам должен был об этом подумать.Через тяжелую дверь они внесли Ульфгара в дом. В роскошно обставленной комнате почти все кресла были перевернуты и повсюду валялись листы пергамента. Куча рваных пергаментов лежала в большом камине, но огонь там не был зажжен.— Хорошо, — пробормотал Дротик. — Он не успел ничего сжечь.Шелк оглядел комнату. Стены закрывали темные гобелены, на полу лежал толстый мягкий зеленый ковер. Кресла были обиты алым бархатом, а вдоль стены стояли незажженные свечи в серебряных канделябрах.— Уютное гнездышко… — пробормотал маленький человечек, когда они, особо не церемонясь, забросили пленника в рыжем камзоле в угол комнаты.— Давайте соберем документы, — сказал Дротик. — Я хочу их просмотреть.Гарион отвязал меч, бросил на пол шлем, стянул тяжелую кольчугу и устало опустился на мягкий диван.— Я совсем вымотался, — произнес он, — словно не спал целую неделю. Шелк пожал плечами:— Это — одна из привилегий командования. Открылась дверь, и в комнату вошел Белгарат.— Дарник сказал, что я найду вас здесь, — проговорил он, сдвигая на затылок капюшон своего старого потрепанного плаща. Он пересек комнату и толкнул неподвижное тело в углу. — Он не умер?— Нет, — ответил Гарион, — просто Дарник усыпил его ударом дубинки.— Зачем завязали ему глаза? — спросил старик, « указывая на полоску голубой материи на лице пленника.— Прежде чем мы поймали его, он воспользовался волшебными чарами. Я решил, что, если он посидит в темноте, нам будет спокойнее.— Все зависит от того, насколько он силен в магии. Дарник отправил солдат собрать остальных, а сам пошел в лагерь за Полгарой и остальными дамами.— Ты можешь привести его в чувство? — спросил Шелк.— Пусть Пол это сделает. Ее прикосновения немного легче моих — я не хочу что-нибудь повредить.Только примерно через три четверти часа они снова собрались в комнате с зеленым ковром. Белгарат посмотрел вокруг и подтащил к пленнику стул с прямой спинкой.— Давай, Пол, — сказал он мрачно, — разбуди-ка его.Полгара расстегнула голубой плащ, встала на колени возле пленника и положила руки ему на виски. Гарион услышал шелестящий звук и почувствовал легкий толчок. Ульфгар застонал.— Подождите несколько минут, — сказала Полгара, поднимаясь на ноги, — а потом можно будет его допрашивать.— Он, наверное, не захочет говорить, — предположил Брин, широко улыбаясь.— Я очень расстроюсь, если он окажется таким невежей, — сказал Шелк, шаря по ящикам в большом полированном шкафу.— Вы, варвары, ослепили меня? — раздался слабый голос Ульфгара. Пленник сел.— Нет, — ответила Полгара. — Ваши глаза прикрыты, чтобы уберечь вас от непредвиденных поступков.— Значит, меня пленили женщины? — с самодовольной ноткой в голосе спросил чернобородый.— И женщины тоже, — сказала Сенедра, распахивая темно-зеленый плащ.Какая-то нота в ее голосе насторожила Гариона и спасла жизнь пленнику. Сенедра с пылающим взором выхватила один из кинжалов из-за пояса Веллы и бросилась к ничего не видящему пленнику. В последнее мгновение Гарион перехватил ее поднятую руку и вырвал у нее нож.— Дай! — закричала Сенедра.— Нет, Сенедра.— Он украл моего малыша! — кричала она. — Я убью его!— Нет, Сенедра. Мы ничего от него не узнаем, если ты перережешь ему горло. — Удерживая ее одной рукой, Гарион вернул кинжал Велле.— Мы должны спросить тебя кое о чем, Ульфгар, — сказал Белгарат пленнику.— Вам придется долго ждать ответа.— Я так рад, что он это сказал, — пробормотал Хеттар. — Ну, кто начнет его резать?— Делайте что хотите, — глумливо проговорил Ульфгар, — я не дорожу своим телом.— Мы постараемся, чтобы ты изменил свое мнение, — сказала Велла леденяще сладким голосом, пробуя большим пальцем острие своего кинжала.— А что ты хотел узнать, Белгарат? — спросил Эрранд, отвлекаясь от разглядывания бронзовой статуэтки в углу комнаты. — Если надо, я могу сказать вам все.Белгарат внимательно посмотрел на белокурого мальчика.— Ты читаешь его мысли? — спросил он с большим удивлением.— Более или менее.— Где мой сын? — быстро спросил Гарион.— Этого он не знает, — ответил Эрранд. — Он ничего общего с похищением не имеет.— Кто же тогда это сделал?— Он не уверен, но думает, что это Зандрамас.— Зандрамас?— Опять это имя, — сказал Шелк.— А он знает, кто такой Зандрамас?— Не совсем. Это просто имя, которое он слышал от своего повелителя.— А кто его повелитель?— Он даже думать об этом боится, — сказал Эрранд. — Это какой-то человек с пятнистым лицом.Пленник отчаянно бился, пытаясь освободиться от опутавших его веревок.— Ложь! — заверещал он. — Это все ложь!— Этот человек был послан сюда хозяином, он должен был сделать так, чтобы у вас с Сенедрой не было детей, — продолжал Эрранд, не обращая внимания на выкрики пленника, — или, если дети у вас все же есть, позаботиться, чтобы они не зажились на этом свете. Он не мог организовать похищение, Белгарион. Если бы он или кто-то из его подручных пробрался в детскую в Риве, он бы убил твоего сына, а не унес бы его прочь.— Откуда он? — с любопытством спросила Лизелль, снимая алый плащ. — Никак не могу понять, что у него за акцент.— Это, наверное, потому, что он не настоящий человек, — сказал ей Эрранд. — То есть не совсем человек. Он помнит, как был каким-то животным.Они молча посмотрели сначала на мальчика, а потом на пленника.В этот момент дверь опять открылась, и в комнату вошел горбатый Белдин. Он хотел что-то сказать, но остановился, глядя на связанного человека с завязанными глазами. Белдин, тяжело ступая, подошел к нему, наклонился, сорвал голубую повязку с его лица и уставился пленнику прямо в глаза.— Ну, пес, — сказал он, — что выгнало тебя из твоей конуры?— Ты! — ахнул Ульфгар, внезапно побледнев.— Урвон съест твое сердце на завтрак, когда узнает, что ты все испортил, — любезно сказал Белдин.— Ты знаешь этого человека? — резко спросил Гарион.— Мы с ним давно друг друга знаем, правда, Харакан?Пленник плюнул в него.— Вижу, ты изрядно рассердился, — усмехнулся Белдин.— Кто он? — требовательно спросил Гарион.— Его зовут Харакан. Он — маллорейский гролим, один из псов Урвона. Последний раз, когда я видел его, он скулил и махал хвостом у ног Урвона.И вдруг пленник исчез.Белдин разразился потоком грязных ругательств. Потом и он пропал из комнаты.— Что случилось? — ахнула Сенедра. — Куда они делись?— Может быть, Белдин не так ловок, как я думал, — сказал Белгарат. — Ему не надо было трогать эту повязку. Наш пленник перенес себя за пределы дома.— А ты так можешь? — недоверчиво спросил Гарион. — Не видя, что ты делаешь?— Это очень, очень опасно, но кажется, Харакан от отчаяния готов на все. Белдин бросился за ним.— Он его догонит?— Трудно сказать.— Я не все еще узнал.— Я могу рассказать вместо него, Белгарион, — тихо сказал ему Эрранд.— Ты хочешь сказать, что по-прежнему знаешь, о чем он думает, даже сейчас, когда не видишь его? Эрранд кивнул.— Почему бы тебе не начать тогда сначала, Эрранд? — предложила Полгара.— Хорошо. Этот Харакан, похоже, таково его настоящее имя, появился здесь, потому что его хозяин, которого Белдин назвал Урвон, велел ему проследить, чтобы у Белгариона и Сенедры никогда не было детей. Харакан, появившись здесь, встал во главе Медвежьего культа. Сначала он распускал всякие слухи о Сенедре, надеясь, что Гарион передумает жениться на ней и женится на ком-нибудь другом. Потом, услышав, что у нее будет ребенок, отправил человека, чтобы убить ее. Это не получилось, и тогда он стал приходить в отчаяние. Он ужасно боялся того, что сделает с ним Урвон, если его постигнет неудача. Однажды он пытался управлять Сенедрой во сне, заставляя ее задушить своего ребенка, но кто-то, он так и не знает кто, помешал ему.— Это была Поледра, — тихо сказал Гарион. — Я все видел.— Это тогда он решил убить Бренда и переложить вину за убийство на Анхега? — спросил генерал Брендиг.Эрранд нахмурился.— Бренда убили по случайности, — ответил он. — Насколько мог догадаться Харакан, Бренд просто оказался поблизости и помешал шпионам культа сделать то, для чего они действительно были посланы в Риву.— Для чего же? — спросила его Сенедра.— Они шли в королевские апартаменты, чтобы убить вас и вашего ребенка. Сенедра побледнела.— После чего они должны были погибнуть. Именно это, предполагалось, и развяжет войну между Белгарионом и королем Анхегом. Однако все пошло не так. Вместо вас и малыша был убит Бренд, а мы обнаружили, что виноват в этом не Анхег, а культ. Харакан не осмелился вернуться к Урвону и сказать, что ему не удалось ничего сделать. А в это время Зандрамас забирает вашего ребенка и исчезает с ним с Острова Ветров. Харакан не может отправиться в погоню, потому что Белгарион уже шел на Реон, когда Харакан обо всем узнал. Он оказался запертым здесь в ловушку, а Зандрамас исчезает вместе с вашим малышом.— Тот самый найсанский корабль! — воскликнул Кейл. — Зандрамас, украв вашего ребенка, Белгарион, отплывает с ним на юг, оставляя вас плутать по Драснии.— А что же тогда рассказал нам черекский фанатик, которого мы нашли сразу после похищения? — спросил Брин.— Фанатики обычно не очень сообразительны, — ответил Кейл. — Я думаю, для Зандрамас не составило труда убедить черекцев в том, что похищение происходит по приказу Харакана, а вся эта чепуха о том, что принц будет воспитан по канонам культа и однажды заявит свои права на Ривский трон, — просто дурацкая болтовня, в которую только такие люди и могут поверить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43