Она убрала в дорожные сундуки синие бархатные платья, украшения и отороченные дорогими мехами накидки — все, что составляло ее привычный гардероб в Риве, и с каким-то даже облегчением сменила эти наряды на более простую одежду. Полгара отнюдь не питала отвращения к роскошным одеяниям, и, когда того требовал случай, она выглядела в них более царственно, чем любая королева в мире. Однако на этот раз она почти с наслаждением облачилась в эти скромные одеяния, поскольку они соответствовали тому, что она уже долгие века намеревалась совершить.В отличие от своей дочери Белгарат всегда одевался только исходя из соображений удобства. То, что у него на ногах были разные сапоги, не свидетельствовало ни о его бедности, ни о небрежности. Это было обусловлено скорее сознательным выбором, так как левый сапог из одной пары прекрасно сидел на левой ноге, а парный ему жал на пальцы, в то время как правый сапог — из другой пары — подходил как нельзя лучше, а его собрат натирал пятку. Примерно так же обстояло дело и с одеждой. Он был безразличен к заплатам на коленях, равнодушен к тому, что принадлежал к числу тех немногих, кто использовал веревку в качестве ремня, и его совершенно устраивала старая туника, такая помятая и засаленная, что разве только очень неразборчивому человеку не пришла бы в голову мысль немедленно пустить ее на тряпки.Огромные дубовые ворота Камаара были распахнуты, ибо война, бушевавшая в долинах Мишрак-ак-Тулла, в нескольких сотнях миль к востоку, закончилась. Войска, поднятые принцессой Сенедрой на борьбу в этой войне, вернулись к сторожевой службе, и в королевствах Запада воцарился мир. Белгарион, король Ривский и Повелитель Запада, снова взвалил на себя груз государственных забот, а Шар Алдура снова занял свое почетное место над троном ривских королей. Изуродованный бог Ангарака был мертв, а вместе с ним исчезла и угроза, нависавшая над Западом в течение нескольких эр.Охранники на городских воротах пропустили новую семью Эрранда без лишних церемоний, и вся компания, покинув Камаар, вступила на прямую широкую имперскую дорогу, ведущую на восток, по направлению к Мургосу и заснеженным горам, отделявшим Сендарию от земель, где обитали алгарийские коневоды.Птицы вспархивали из придорожных кустов и кружили прямо над головами путников, развлекая их мелодичным пением и заливистыми трелями. Полгара, наклонив голову, так что солнце ярко озарило безупречные черты ее лица, прислушалась.— Что они говорят? — спросил Дарник. Она слегка улыбнулась.— Так, болтают, — ответила она своим бархатистым голосом. — Птицы любят поболтать. Они рады, что наступило утро, что светит солнце и что они уже свили себе гнезда, а большинство из них рассказывают про свои яйца и будущих птенчиков. Птицам всегда не терпится рассказать про своих птенчиков.— И конечно, они рады видеть тебя, правда?— Надеюсь, что рады.— Как ты думаешь, ты сможешь как-нибудь научить меня понимать их язык?Полгара улыбнулась ему в ответ.— Если хочешь. Но ты знаешь, этим знаниям трудно найти практическое применение.— Возможно, много чего не вредно было бы знать, чему не найти практического применения, — произнес он совершенно бесстрастным голосом.— Ах, мой Дарник, — с любовью произнесла она, прижавшись к его плечу, — знаешь, какая ты прелесть?Эрранд, сидя позади них среди мешков, коробок и инструментов, которые Дарник так тщательно отобрал в Камааре, улыбнулся, почувствовав себя причастным к той глубокой и нежной привязанности, которая связывала их. Эрранд не привык к нежности. Его воспитывал, если можно это так назвать, некий Зедар, человек, в чем-то похожий на Белгарата. Зедар однажды наткнулся на маленького мальчика, заблудившегося в лабиринте узких улочек какого-то захолустного города, и зачем-то взял его с собой. Мальчика кормили и одевали, но никто с ним не занимался, не учил читать и писать, даже не разговаривал, и единственные слова, с которыми обращался к нему его опекун, были: «У меня для тебя есть поручение, мальчик». Поскольку других слов он не слышал, единственное, что мог сказать ребенок, когда его нашли Дарник и Полгара, было «Эрранд»* Errand (англ.) — поручение.
. А так как они не знали, как его зовут, то это слово и стало его именем.Взобравшись на гребень холма, путники ненадолго остановились, чтобы дать передохнуть запряженным в фургон лошадям. Удобно устроившись в фургоне, Эрранд любовался красивейшими пейзажами, представшими перед его взором: обширные пространства тщательно разгороженных бледно-зеленых полей, освещенные косыми лучами утреннего солнца, остроконечные шпили башен и красные крыши домов Камаара, изумрудные воды гавани, в которой стояли корабли из полдюжины королевств.— Тебе не холодно? — спросила его Полгара. Эрранд покачал головой.— Нет, — сказал он. — Спасибо. — Слова давались ему уже легче, хотя говорил он все еще редко.Белгарат развалился в седле, рассеянно почесывая свою короткую белую бороду. Он прищурил затуманенные глаза, которым, очевидно, больно было глядеть на яркое солнце.— Мне нравится начинать путешествие, когда светит солнышко, — произнес он. — Это всегда предвещает удачную поездку. — Он скорчил гримасу. — Правда, не знаю, для кого оно светит так ярко.— Мы себя неважно чувствуем, папочка? — язвительно спросила его Полгара.Он, обернувшись, сурово поглядел на дочь.— Ну, давай уж, Пол, выкладывай все, что хочешь сказать. А то ведь ты не успокоишься.— Ну что ты, папочка! — воскликнула она и широко раскрыла глаза, изображая самое невинное удивление. — Почему ты думаешь, что я собираюсь что-то сказать?Белгарат усмехнулся.— Я уверена, что ты и сам уже готов признать, что вчера хватил лишнего, — продолжала она. — Или тебе надо услышать это от меня?— Да, я сейчас не в настроении тебя слушать, Полгара, — отрезал он.— Ах ты, бедняжка, — сказала она с насмешливым сочувствием. — Хочешь, я намешаю тебе чего-нибудь для бодрости?— Спасибо, не надо, — ответил он. — У меня после твоих снадобий еще неделю во рту стоит привкус. Пусть лучше голова поболит.— Если лекарство не горчит, значит, оно не действует, — возразила Полгара, откидывая на плечи капюшон. У нее были длинные волосы цвета воронова крыла и лишь над левой бровью сверкал один белоснежный локон. — Я же тебя предупреждала, папа, — безжалостно произнесла она.— Полгара, — проговорил волшебник дрогнувшим голосом, — может, мы обойдемся без «я же тебя предупреждала»?— Ты ведь слышал, что я его предупреждала, Дарник? — обратилась Полгара к мужу.Дарник едва удерживался от смеха, слушая шутливые пререкания отца и дочери.Старик вздохнул, затем полез за пазуху и достал оттуда флягу. Вытащив зубами пробку, он сделал большой глоток.— Папочка, — с отвращением произнесла Полгара, — тебе что, мало вчерашнего?— Мало, если мы не переменим тему. — Он протянул флягу зятю. — Дарник? — предложил он.— Спасибо, Белгарат, — ответил тот, — но для меня рановато.— Пол? — продолжал Белгарат, предлагая дочери отхлебнуть глоточек.— Не кривляйся.— Как хочешь, — пожал плечами Белгарат и, заткнув флягу пробкой, запихнул ее назад. — Ну что, двинулись? — предложил он. — До Долины Алдура еще очень далеко. — И он легким толчком тронул с места коня.Не успел фургон спуститься с холма, как Эрранд, обернувшись назад к Камаару, увидел, как из ворот выехал отряд всадников. По-видимому, на многих из них были надеты доспехи из полированной стали. Эрранду пришла было в голову мысль сказать об этом, но он передумал. Он снова откинулся на мешки и поглядел в высокое синее небо с пушистыми барашками облаков. Эрранд любил утро. По утрам день еще полон радостных надежд. Разочарования наступают позже.Не успели они проехать и мили, как выехавшие из Камаара солдаты нагнали их. Командовал отрядом сендариец, однорукий офицер с хмурым лицом. Когда его воины поравнялись с фургоном, он проскакал вперед.— Ваша милость, — официально приветствовал он Полгару, слегка поклонившись из седла.— Генерал Брендиг, — отвечала она, приветствуя его легким кивком, — рано вы сегодня встали.— Солдаты почти всегда рано встают, ваша милость.— Брендиг, — раздраженно произнес Белгарат, — это что — совпадение или вы нас преследуете?— В Сендарии всегда полный порядок, старейший, — вежливо отвечал Брендиг. — В наших делах совпадений не бывает.— Так я и думал, — поморщился Белгарат. — Ну и что на этот раз нужно Фулраху?— Его величество просто счел необходимым предоставить вам эскорт.— Я знаю дорогу, Брендиг. В конце концов, я уже несколько раз проделывал этот путь.— Не сомневаюсь, почтеннейший Белгарат, — вежливо согласился Брендиг. — Эскорт — это свидетельство дружбы и уважения.— Вы, по-видимому, будете настаивать?— Приказ есть приказ, старейший.— Нельзя ли обойтись без «старейшего»? — горестным тоном спросил Белгарат.— Сегодня утром мой отец ощущает тяжесть своих лет, генерал, — улыбнулась Полгара. — Всех семи тысяч.Брендиг едва сдержал улыбку.— Конечно, ваша милость.— А почему мы сегодня так официально держимся, господин Брендиг? — обратилась она к нему. — По-моему, мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы обойтись без этой церемонной чепухи.Брендиг испытующе поглядел на нее.— Помните, как мы впервые встретились? — спросил он.— Насколько я припоминаю, в тот момент вы нас как раз арестовывали, — с легкой усмешкой ответил Дарник.— Ну, — Брендиг неловко кашлянул, — не совсем так, господин Дарник. На самом деле я просто передавал вам приглашение его величества посетить его дворец. Во всяком случае, госпожа Полгара — ваша несравненная супруга — представилась как герцогиня Эратская, если вы помните.Дарник кивнул.— Да, верно, в самом деле.— Мне недавно представился случай заглянуть в старые геральдические книги, и я обнаружил нечто весьма примечательное. Известно ли вам, господин Дарник, что ваша супруга и на самом деле герцогиня Эратская?— Пол? — В голосе Дарника слышалось недоверие.Полгара пожала плечами.— Я почти забыла, — сказала она. — Это было так давно.— И тем не менее ваш титул и сейчас действителен, ваша милость, — заверил ее Брендиг. — Каждый землевладелец в округе Эрат каждый год платит небольшой взнос, который идет на ваш счет в Сендаре.— Какая тоска, — сказала она.— Погоди-ка минутку, Пол, — перебил ее Белгарат, внезапно оживившись. — Брендиг, и сколько там на счету у моей дочери, если округлить?— Несколько миллионов, как я понимаю, — отвечал Брендиг.— Так, — раскрывая глаза, проговорил Белгарат. — Так, так, так…Полгара смерила его пристальным взглядом.— Что у тебя на уме, отец? — спросила она напрямик.— Я просто очень рад за тебя, Пол, — вдохновенно произнес он. — Любой отец был бы рад узнать, что у его дочери так хорошо идут дела. — Он опять повернулся к Брендигу. — Скажи-ка мне, генерал, а кто распоряжается состоянием моей дочери?— Им управляет верховная власть, Белгарат, — ответил Брендиг.— Какое тяжелое бремя для бедного Фулраха, — задумчиво проговорил Белгарат, — принимая во внимание, что у него еще куча других забот. Возможно, мне следует…— Не беспокойся, Старый Волк, — оборвала его Полгара.— Я просто подумал…— Да, папочка. Я знаю, что ты подумал. Оставь в покое эти деньги.Белгарат вздохнул.— Мне никогда не доводилось быть богатым, — произнес он с грустной задумчивостью.— Значит, ты не будешь сожалеть об этих деньгах, правда?— Тяжелая ты женщина, Полгара, — бросить своего старика отца в такой нищете.— Ты жил без денег и имущества тысячелетиями, отец. Я почему-то вполне уверена, что ты не пропадешь.— А как ты сделалась герцогиней Эратской? — спросил Дарник у жены.— Я оказала некую услугу герцогу Во-Вакунскому, — ответила та, — которую никто, кроме меня, оказать не мог. Он был мне очень признателен.Дарник, казалось, был ошеломлен.— Но ведь Во-Вакун был разрушен много тысяч лет назад, — возразил он.— Да, я знаю.— Нелегко же мне будет ко всему этому привыкнуть.— Ты же знал, что я не похожа на других женщин, — сказала она.— Да, но…— Тебе что, правда важно, сколько мне лет? Это что-нибудь меняет?— Нет, — быстро сказал он. — Ни капельки.— Тогда пускай тебя это не волнует.Они двигались небольшими переходами по южной Сендарии, останавливаясь на ночь в удобных и хорошо оборудованных гостиницах, управляемых толнедрийскими легионерами, которые патрулировали и содержали в порядке Имперский путь, и к вечеру третьего дня после выезда из Камаара прибыли в Мургос. Многочисленные стада из Алгарии уже стояли в загонах, находившихся к востоку от города, и небо было затянуто тучами пыли, поднятой миллионами копыт. В период выгона скота Мургос становился неудобным городом. В нем было жарко, грязно и шумно. Белгарат предложил проехать мимо, а на ночь остановиться в горах, чтобы спрятаться от пыльного воздуха и шумных мычащих и блеющих соседей.— Вы собираетесь сопровождать нас до самой Долины? — спросил он Брендига после того, как они, миновав загоны для скота, выехали на Великий Северный Путь и двинулись по направлению к горам.— M-м, да, собственно, нет, Белгарат, — ответил Брендиг, разглядывая приближавшуюся к ним издалека группу алгарийцев верхом на лошадях. — Как раз сейчас я вас покину.Во главе алгарийцев скакал высокий человек с ястребиным лицом в кожаной одежде; на голове у него красовался пучок волос цвета воронова крыла. Поравнявшись с фургоном, он натянул поводья.— Генерал Брендиг, — ровным голосом произнес он, кивком приветствуя сендарийского офицера.— Господин Хеттар, — радушно ответил Брендиг.— Что ты здесь делаешь, Хеттар? — воскликнул Белгарат.Хеттар округлил глаза.— Я как раз перегнал скот через горы, уважаемый Белгарат, — как ни в чем не бывало ответил он. — А теперь возвращаюсь назад и мог бы составить вам компанию.— Как странно, что ты оказался здесь именно сейчас.— И в самом деле странно. — Хеттар взглянул на Брендига и подмигнул.— Что это еще за игры? — повысил голос Белгарат, обращаясь к ним обоим. — Я не нуждаюсь в надсмотрщиках, и мне не нужен военный эскорт. Я вполне могу сам о себе позаботиться.— Мы все это знаем, Белгарат, — примирительно сказал Хеттар. Он повернулся к фургону. — Рад тебя снова видеть, Полгара, — произнес он с приятной улыбкой. Затем он скользнул взглядом по Дарнику. — Семейная жизнь идет тебе на пользу, дружок, — добавил он. — По-моему, ты на пару фунтов поправился.— Я бы сказал, что твоя жена тоже переливает супа в твою тарелку, — усмехнулся Дарник в ответ.— А что, это уже заметно? — спросил Хеттар.Дарник с серьезным видом кивнул.— Чуть-чуть, — сказал он.Хеттар придал своему лицу скорбное выражение, а потом хитро подмигнул Эрранду. Эрранд и Хеттар всегда ладили друг с другом, возможно, потому, что ни на того, ни на другого не давила необходимость поддерживать беседу, когда наступало молчание.— Ну, разрешите мне вас покинуть, — сказал Брендиг. — Приятное было путешествие. — Он поклонился Полгаре и кивнул Хеттару. Затем повернул своего коня в сторону Мургоса, а за ним, побрякивая доспехами, отправился его отряд.— Мне будет что сказать Фулраху, — мрачно произнес Белгарат, обращаясь к Хеттару, — и твоему отцу тоже.— Такова цена бессмертия, Белгарат, — мягко возразил Хеттар. — Люди окружают тебя вниманием и заботой, даже когда тебе этого не хочется. Поехали?Горы в восточной Сендарии были не столь высоки, чтобы затруднить передвижение и доставить неприятности нашим путешественникам. Сопровождаемые свирепого вида алгарийцами, которые ехали спереди и сзади фургона, они неторопливо продвигались по Великому Северному Пути через густые зеленые леса и вдоль бурлящих горных потоков. Один раз, когда они остановились, чтобы дать передохнуть лошадям, Дарник вышел из фургона и, подойдя к обочине, внимательнейшим образом оглядел глубокое озерцо у подножия пенистого водопада.— Мы никуда не торопимся? — спросил он у Белгарата.— Нет. А что?— Я просто подумал, что хорошо было бы здесь остановиться и пообедать, — бесхитростно произнес кузнец.Белгарат огляделся по сторонам.— Если хочешь, давай остановимся.— Прекрасно. — С несколько отрешенным выражением лица Дарник прошел к фургону и вынул из мешка сверток тонкой, пропитанной воском бечевки. Он тщательно привязал к одному ее концу крючок, украшенный яркого цвета нитками, и принялся за поиски молодого гибкого деревца. Через пять минут он уже стоял на валуне, вдававшемся в озеро, и размашистыми движениями закидывал удочку в воду.Эрранд тоже спустился к озеру, он обожал наблюдать, как Дарник ловко обращается со снастями. Его неуемная страсть к рыбалке находила в душе мальчика самый живой отклик.Прошло около получаса, и Полгара крикнула им:— Эрранд, Дарник, обед готов.— Да, дорогая, — рассеянно отвечал Дарник. — Сейчас идем.Эрранд послушно поплелся к фургону, хотя глаза его неотступно следили за потоком падающей воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
. А так как они не знали, как его зовут, то это слово и стало его именем.Взобравшись на гребень холма, путники ненадолго остановились, чтобы дать передохнуть запряженным в фургон лошадям. Удобно устроившись в фургоне, Эрранд любовался красивейшими пейзажами, представшими перед его взором: обширные пространства тщательно разгороженных бледно-зеленых полей, освещенные косыми лучами утреннего солнца, остроконечные шпили башен и красные крыши домов Камаара, изумрудные воды гавани, в которой стояли корабли из полдюжины королевств.— Тебе не холодно? — спросила его Полгара. Эрранд покачал головой.— Нет, — сказал он. — Спасибо. — Слова давались ему уже легче, хотя говорил он все еще редко.Белгарат развалился в седле, рассеянно почесывая свою короткую белую бороду. Он прищурил затуманенные глаза, которым, очевидно, больно было глядеть на яркое солнце.— Мне нравится начинать путешествие, когда светит солнышко, — произнес он. — Это всегда предвещает удачную поездку. — Он скорчил гримасу. — Правда, не знаю, для кого оно светит так ярко.— Мы себя неважно чувствуем, папочка? — язвительно спросила его Полгара.Он, обернувшись, сурово поглядел на дочь.— Ну, давай уж, Пол, выкладывай все, что хочешь сказать. А то ведь ты не успокоишься.— Ну что ты, папочка! — воскликнула она и широко раскрыла глаза, изображая самое невинное удивление. — Почему ты думаешь, что я собираюсь что-то сказать?Белгарат усмехнулся.— Я уверена, что ты и сам уже готов признать, что вчера хватил лишнего, — продолжала она. — Или тебе надо услышать это от меня?— Да, я сейчас не в настроении тебя слушать, Полгара, — отрезал он.— Ах ты, бедняжка, — сказала она с насмешливым сочувствием. — Хочешь, я намешаю тебе чего-нибудь для бодрости?— Спасибо, не надо, — ответил он. — У меня после твоих снадобий еще неделю во рту стоит привкус. Пусть лучше голова поболит.— Если лекарство не горчит, значит, оно не действует, — возразила Полгара, откидывая на плечи капюшон. У нее были длинные волосы цвета воронова крыла и лишь над левой бровью сверкал один белоснежный локон. — Я же тебя предупреждала, папа, — безжалостно произнесла она.— Полгара, — проговорил волшебник дрогнувшим голосом, — может, мы обойдемся без «я же тебя предупреждала»?— Ты ведь слышал, что я его предупреждала, Дарник? — обратилась Полгара к мужу.Дарник едва удерживался от смеха, слушая шутливые пререкания отца и дочери.Старик вздохнул, затем полез за пазуху и достал оттуда флягу. Вытащив зубами пробку, он сделал большой глоток.— Папочка, — с отвращением произнесла Полгара, — тебе что, мало вчерашнего?— Мало, если мы не переменим тему. — Он протянул флягу зятю. — Дарник? — предложил он.— Спасибо, Белгарат, — ответил тот, — но для меня рановато.— Пол? — продолжал Белгарат, предлагая дочери отхлебнуть глоточек.— Не кривляйся.— Как хочешь, — пожал плечами Белгарат и, заткнув флягу пробкой, запихнул ее назад. — Ну что, двинулись? — предложил он. — До Долины Алдура еще очень далеко. — И он легким толчком тронул с места коня.Не успел фургон спуститься с холма, как Эрранд, обернувшись назад к Камаару, увидел, как из ворот выехал отряд всадников. По-видимому, на многих из них были надеты доспехи из полированной стали. Эрранду пришла было в голову мысль сказать об этом, но он передумал. Он снова откинулся на мешки и поглядел в высокое синее небо с пушистыми барашками облаков. Эрранд любил утро. По утрам день еще полон радостных надежд. Разочарования наступают позже.Не успели они проехать и мили, как выехавшие из Камаара солдаты нагнали их. Командовал отрядом сендариец, однорукий офицер с хмурым лицом. Когда его воины поравнялись с фургоном, он проскакал вперед.— Ваша милость, — официально приветствовал он Полгару, слегка поклонившись из седла.— Генерал Брендиг, — отвечала она, приветствуя его легким кивком, — рано вы сегодня встали.— Солдаты почти всегда рано встают, ваша милость.— Брендиг, — раздраженно произнес Белгарат, — это что — совпадение или вы нас преследуете?— В Сендарии всегда полный порядок, старейший, — вежливо отвечал Брендиг. — В наших делах совпадений не бывает.— Так я и думал, — поморщился Белгарат. — Ну и что на этот раз нужно Фулраху?— Его величество просто счел необходимым предоставить вам эскорт.— Я знаю дорогу, Брендиг. В конце концов, я уже несколько раз проделывал этот путь.— Не сомневаюсь, почтеннейший Белгарат, — вежливо согласился Брендиг. — Эскорт — это свидетельство дружбы и уважения.— Вы, по-видимому, будете настаивать?— Приказ есть приказ, старейший.— Нельзя ли обойтись без «старейшего»? — горестным тоном спросил Белгарат.— Сегодня утром мой отец ощущает тяжесть своих лет, генерал, — улыбнулась Полгара. — Всех семи тысяч.Брендиг едва сдержал улыбку.— Конечно, ваша милость.— А почему мы сегодня так официально держимся, господин Брендиг? — обратилась она к нему. — По-моему, мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы обойтись без этой церемонной чепухи.Брендиг испытующе поглядел на нее.— Помните, как мы впервые встретились? — спросил он.— Насколько я припоминаю, в тот момент вы нас как раз арестовывали, — с легкой усмешкой ответил Дарник.— Ну, — Брендиг неловко кашлянул, — не совсем так, господин Дарник. На самом деле я просто передавал вам приглашение его величества посетить его дворец. Во всяком случае, госпожа Полгара — ваша несравненная супруга — представилась как герцогиня Эратская, если вы помните.Дарник кивнул.— Да, верно, в самом деле.— Мне недавно представился случай заглянуть в старые геральдические книги, и я обнаружил нечто весьма примечательное. Известно ли вам, господин Дарник, что ваша супруга и на самом деле герцогиня Эратская?— Пол? — В голосе Дарника слышалось недоверие.Полгара пожала плечами.— Я почти забыла, — сказала она. — Это было так давно.— И тем не менее ваш титул и сейчас действителен, ваша милость, — заверил ее Брендиг. — Каждый землевладелец в округе Эрат каждый год платит небольшой взнос, который идет на ваш счет в Сендаре.— Какая тоска, — сказала она.— Погоди-ка минутку, Пол, — перебил ее Белгарат, внезапно оживившись. — Брендиг, и сколько там на счету у моей дочери, если округлить?— Несколько миллионов, как я понимаю, — отвечал Брендиг.— Так, — раскрывая глаза, проговорил Белгарат. — Так, так, так…Полгара смерила его пристальным взглядом.— Что у тебя на уме, отец? — спросила она напрямик.— Я просто очень рад за тебя, Пол, — вдохновенно произнес он. — Любой отец был бы рад узнать, что у его дочери так хорошо идут дела. — Он опять повернулся к Брендигу. — Скажи-ка мне, генерал, а кто распоряжается состоянием моей дочери?— Им управляет верховная власть, Белгарат, — ответил Брендиг.— Какое тяжелое бремя для бедного Фулраха, — задумчиво проговорил Белгарат, — принимая во внимание, что у него еще куча других забот. Возможно, мне следует…— Не беспокойся, Старый Волк, — оборвала его Полгара.— Я просто подумал…— Да, папочка. Я знаю, что ты подумал. Оставь в покое эти деньги.Белгарат вздохнул.— Мне никогда не доводилось быть богатым, — произнес он с грустной задумчивостью.— Значит, ты не будешь сожалеть об этих деньгах, правда?— Тяжелая ты женщина, Полгара, — бросить своего старика отца в такой нищете.— Ты жил без денег и имущества тысячелетиями, отец. Я почему-то вполне уверена, что ты не пропадешь.— А как ты сделалась герцогиней Эратской? — спросил Дарник у жены.— Я оказала некую услугу герцогу Во-Вакунскому, — ответила та, — которую никто, кроме меня, оказать не мог. Он был мне очень признателен.Дарник, казалось, был ошеломлен.— Но ведь Во-Вакун был разрушен много тысяч лет назад, — возразил он.— Да, я знаю.— Нелегко же мне будет ко всему этому привыкнуть.— Ты же знал, что я не похожа на других женщин, — сказала она.— Да, но…— Тебе что, правда важно, сколько мне лет? Это что-нибудь меняет?— Нет, — быстро сказал он. — Ни капельки.— Тогда пускай тебя это не волнует.Они двигались небольшими переходами по южной Сендарии, останавливаясь на ночь в удобных и хорошо оборудованных гостиницах, управляемых толнедрийскими легионерами, которые патрулировали и содержали в порядке Имперский путь, и к вечеру третьего дня после выезда из Камаара прибыли в Мургос. Многочисленные стада из Алгарии уже стояли в загонах, находившихся к востоку от города, и небо было затянуто тучами пыли, поднятой миллионами копыт. В период выгона скота Мургос становился неудобным городом. В нем было жарко, грязно и шумно. Белгарат предложил проехать мимо, а на ночь остановиться в горах, чтобы спрятаться от пыльного воздуха и шумных мычащих и блеющих соседей.— Вы собираетесь сопровождать нас до самой Долины? — спросил он Брендига после того, как они, миновав загоны для скота, выехали на Великий Северный Путь и двинулись по направлению к горам.— M-м, да, собственно, нет, Белгарат, — ответил Брендиг, разглядывая приближавшуюся к ним издалека группу алгарийцев верхом на лошадях. — Как раз сейчас я вас покину.Во главе алгарийцев скакал высокий человек с ястребиным лицом в кожаной одежде; на голове у него красовался пучок волос цвета воронова крыла. Поравнявшись с фургоном, он натянул поводья.— Генерал Брендиг, — ровным голосом произнес он, кивком приветствуя сендарийского офицера.— Господин Хеттар, — радушно ответил Брендиг.— Что ты здесь делаешь, Хеттар? — воскликнул Белгарат.Хеттар округлил глаза.— Я как раз перегнал скот через горы, уважаемый Белгарат, — как ни в чем не бывало ответил он. — А теперь возвращаюсь назад и мог бы составить вам компанию.— Как странно, что ты оказался здесь именно сейчас.— И в самом деле странно. — Хеттар взглянул на Брендига и подмигнул.— Что это еще за игры? — повысил голос Белгарат, обращаясь к ним обоим. — Я не нуждаюсь в надсмотрщиках, и мне не нужен военный эскорт. Я вполне могу сам о себе позаботиться.— Мы все это знаем, Белгарат, — примирительно сказал Хеттар. Он повернулся к фургону. — Рад тебя снова видеть, Полгара, — произнес он с приятной улыбкой. Затем он скользнул взглядом по Дарнику. — Семейная жизнь идет тебе на пользу, дружок, — добавил он. — По-моему, ты на пару фунтов поправился.— Я бы сказал, что твоя жена тоже переливает супа в твою тарелку, — усмехнулся Дарник в ответ.— А что, это уже заметно? — спросил Хеттар.Дарник с серьезным видом кивнул.— Чуть-чуть, — сказал он.Хеттар придал своему лицу скорбное выражение, а потом хитро подмигнул Эрранду. Эрранд и Хеттар всегда ладили друг с другом, возможно, потому, что ни на того, ни на другого не давила необходимость поддерживать беседу, когда наступало молчание.— Ну, разрешите мне вас покинуть, — сказал Брендиг. — Приятное было путешествие. — Он поклонился Полгаре и кивнул Хеттару. Затем повернул своего коня в сторону Мургоса, а за ним, побрякивая доспехами, отправился его отряд.— Мне будет что сказать Фулраху, — мрачно произнес Белгарат, обращаясь к Хеттару, — и твоему отцу тоже.— Такова цена бессмертия, Белгарат, — мягко возразил Хеттар. — Люди окружают тебя вниманием и заботой, даже когда тебе этого не хочется. Поехали?Горы в восточной Сендарии были не столь высоки, чтобы затруднить передвижение и доставить неприятности нашим путешественникам. Сопровождаемые свирепого вида алгарийцами, которые ехали спереди и сзади фургона, они неторопливо продвигались по Великому Северному Пути через густые зеленые леса и вдоль бурлящих горных потоков. Один раз, когда они остановились, чтобы дать передохнуть лошадям, Дарник вышел из фургона и, подойдя к обочине, внимательнейшим образом оглядел глубокое озерцо у подножия пенистого водопада.— Мы никуда не торопимся? — спросил он у Белгарата.— Нет. А что?— Я просто подумал, что хорошо было бы здесь остановиться и пообедать, — бесхитростно произнес кузнец.Белгарат огляделся по сторонам.— Если хочешь, давай остановимся.— Прекрасно. — С несколько отрешенным выражением лица Дарник прошел к фургону и вынул из мешка сверток тонкой, пропитанной воском бечевки. Он тщательно привязал к одному ее концу крючок, украшенный яркого цвета нитками, и принялся за поиски молодого гибкого деревца. Через пять минут он уже стоял на валуне, вдававшемся в озеро, и размашистыми движениями закидывал удочку в воду.Эрранд тоже спустился к озеру, он обожал наблюдать, как Дарник ловко обращается со снастями. Его неуемная страсть к рыбалке находила в душе мальчика самый живой отклик.Прошло около получаса, и Полгара крикнула им:— Эрранд, Дарник, обед готов.— Да, дорогая, — рассеянно отвечал Дарник. — Сейчас идем.Эрранд послушно поплелся к фургону, хотя глаза его неотступно следили за потоком падающей воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43