Лучшая часть меня будет продолжать жить.
В это время профа повезли из комнаты. Он сделал знак остановиться и
прислушался. Я обернулся к нему.
- Профессор, - сказал я, - вы знаете мою семью. Объясните,
пожалуйста, этой леди, почему наша семья счастлива. Если, конечно, вы
согласны с этим определениями.
- Безусловно, - ответил проф. - Однако мне хотелось бы сделать более
общее замечание. Дорогая мадам, мне кажется, что брачные обычаи в Луне
представляются вам слишком экзотичными.
- Ну, может быть, это чересчур сильно сказано, - возразила она
быстро, - но, во всяком случае, они несколько _н_е_о_б_ы_ч_н_ы_.
- Они проистекают, как и все брачные обычаи вообще, из экономической
необходимости, порождаемой условиями жизни, а наши условия очень
отличаются от земных. Возьмите линейный брак, который так хвалил мой
коллега... и, заверяю вас, вполне справедливо, несмотря на его личные
пристрастия. Я же холостяк и подобных пристрастий не имею. Линейный брак -
самое прочное из возможных изобретений для сохранения капитала и
обеспечения благополучия детей (двух главных социальных функций брака) в
обстановке, где не существует безопасности ни для капитала, ни для детей,
кроме той, которая обеспечивается индивидуумами. Люди так или иначе всегда
приспосабливаются к окружающей среде. Линейный брак - удивительно удачное
изобретение в этом смысле. Все другие лунные формы брака преследуют ту же
цель, хотя и менее успешно.
Он пожелал всем доброй ночи, и его увезли. Я ношу с собой - всегда! -
фотографию своей семьи, самую последнюю, в данном случае снятую на свадьбе
Вайоминг. Новобрачные выглядели пригожими и счастливыми - даже Дед и тот
смотрелся высоким и гордым, никак не обнаруживая упадка сил.
Но я был разочарован: они глядели на фотографию как-то странно.
Мужчина - его звали Мэтью - сказал:
- Вы можете дать мне этот снимок, полковник?
- Это единственный экземпляр, - поморщился я, - а до дома так далеко.
- Я имею в виду - на минутку. Позвольте мне ее переснять. Прямо
здесь, на месте, не выпуская из рук.
- Ах, так! Ну конечно!
Я выглядел на фото не лучшим образом, но другого лица у меня нет,
зато Вайо была там хороша, а вторую такую, как Ленора, вообще поискать.
Он переснял фотографию, а на следующее утро за мной пришли, разбудили
чуть свет, арестовали, увезли в инвалидной коляске и заперли в камеру с
р_е_ш_е_т_к_а_м_и_! За многоженство. За полигамию. За открытую проповедь
безнравственности и публичную попытку совращения окружающих.
Хорошо еще, что Ма этого не видела.

19
Стью угробил целый день на то, чтобы добиться передачи моего дела в
суд ФН и чтобы там его закрыли. Его адвокаты нажимали на вопрос о
"дипломатической неприкосновенности", но судьи ФН на эту приманку не
клюнули, а просто отметили, что инкриминируемые мне обвинения находятся
вне юрисдикции нижнего суда, за исключением обвинения в "совращении", по
которому, однако, не представлено достаточных улик. Не существует никаких
законов ФН, касающихся брака; их и не может быть - есть лишь одно
постановление, требующее от каждой страны "относиться с уважением и
доверием" к брачным обычаям других народов.
Из одиннадцати миллиардов землян не меньше семи миллиардов живут в
странах, где полигамия существует официально, и подручные Стью ловко
склонили общественное мнение в нашу пользу, подняв крик о "гонениях";
публикации завоевали нам симпатии людей, которые иначе даже не узнали бы о
нашем существовании, в том числе в Северной Америке и других странах, где
полигамия легально не существует, но где люди исповедуют принцип "живи сам
и давай жить другим". Так что все оказалось к лучшему, ибо нам как раз и
надо было привлечь к себе внимание. Ведь для большинства "роящихся"
миллиардов землян Луна - это пустой звук, они нашего восстания просто не
заметили.
Подручные Стью затратили уйму энергии на разработку плана моего
ареста. Мне-то об этом рассказали несколько недель спустя, когда я поостыл
и смог спокойно оценить полученные выгоды. Они свели вместе судью-идиота,
взяточника-шерифа и дикие местные предрассудки, которые вспыхнули при виде
той милой фотографии, ибо, как признался позже Стью, многообразие оттенков
кожи в семье Дэвисов вызвало особый гнев судьи и заставило его наделать
глупостей, выходящих за пределы его обычного тупоумия.
Мое единственное утешение - что Ма не увидит моего позора - оказалось
утопией: изображения моей мрачной физиономии в клеточку появились во всех
лунных газетах, которые перепечатывали самые злобные нападки земной
прессы, хотя статей в мою защиту было гораздо больше. Но я недооценил свою
Мими: она нисколько не стыдилась, она только мечтала, как бы ей добраться
до Земли и разорвать там кое-кого на мелкие кусочки.
Хотя эта история и помогла нам на Земле, но наибольший эффект она
вызвала в Луне. Лунари из-за нее сплотились как никогда. Они почувствовали
себя оскорбленными, а "Адам Селен" и "Саймон Джестер" вовсю подливали
масла в огонь. Лунари вообще-то народ добродушный, но, если дело кажется
женщин - шутки в сторону! Каждая леди восприняла новости с Терры как
личное оскорбление, а мужики, которым политика вообще до фени, внезапно
обнаружили, что я - "молоток и свой в доску".
Был и еще один побочный результат. Как правило, старые лунарники
смотрят на свободнорожденных сверху вниз, но позже мне частенько
приходилось слышать от бывших заключенных: "Привет, рецидивист!" - что-то
вроде масонского приветствия, означавшего, что меня приняли.
Однако тогда я ничего хорошего в этой истории не видел. Меня пихали,
как скотину, у меня брали отпечатки пальцев, фотографировали, меня кормили
едой, которую мы и свиньям постеснялись бы дать, меня всячески унижали, и
только сила тяжести удерживала меня от попытки кого-нибудь из них
пристукнуть - будь на мне момент ареста моя номер шесть, я бы наверняка не
утерпел.
Но все улеглось, меня освободили. Уже через несколько часов мы
вылетели в Агру: наконец-то пришел вызов из комитета. Было приятно снова
оказаться во дворце магараджи, но смена часовых поясов - мы перемахнули
одиннадцать штук за три часа - не оставила времени на отдых. Так что
отправились на слушание, засыпая на ходу и держась на ногах лишь с помощью
таблеток.
Слушание было односторонним; мы слушали, а председатель вещал. Вещал
он не меньше часа. Изложу только самую суть.
Наши абсурдные претензии отвергались, Лунная Администрация будет и
дальше выполнять свои священные обязанности. Беспорядков на Земной Селене
никто не потерпит. Более того, недавние беспорядки показали, что
Администрация была излишне снисходительна. Это упущение будет исправлено
принятием программы активных действий - пятилетнего плана, в котором
тщательно регламентируются все стороны жизни на Селене под опекой
Администрации.
В настоящее время разрабатывается кодекс законов; будут созданы
гражданские и уголовные суды для клиентов-вольнонаемных - то есть для всех
жителей опекаемой территории, а не только для ссыльных, отбывающих срок.
Будут открыты общеобразовательные школы и учебные заведения для взрослых.
Будут сформированы плановые комиссии по экономике, промышленности и
сельскому хозяйству, что позволит более полно и эффективно использовать
материальные ресурсы Селены и труд клиентов-вольнонаемных. В качестве
ближайшей цели принято решение увеличить за пять лет поставку зерна в
четыре раза - цель вполне достижимая с помощью научного планирования
использования природных и трудовых ресурсов. Первоочередная задача -
организовать отток клиентов-вольнонаемных из непроизводительных сфер и
направить их на бурение обширной сети сельскохозяйственных туннелей, чтобы
гидропоника начала развиваться в них не позднее марта месяца 2078 года.
Новые гигантские фермы будут принадлежать Лунной Администрации и
управляться научными методами, произволу частных собственников будет
положен конец. К концу пятилетия эта система обеспечит выполнение нынешних
квот; что же касается клиентов-вольнонаемных, выращивающих зерно на
частных фермах, то им разрешат продолжать свое занятие. Но фермеров
постепенно включат в новую систему производства, по мере того как
надобность в их менее эффективных методах отпадет.
Председатель поднял взгляд от своих записей.
- Короче, лунные колонии цивилизуют и приведут в административное
соответствие со всем цивилизованным обществом. Прискорбно, но приходится
признать - я говорю это скорее как гражданин, нежели как председатель
комитета, - что мы должны поблагодарить вас за услугу вы привлекли наше
внимание к ситуации, которая уже давно нуждается в решительной
корректировке.
Мне хотелось врезать ему по ушам. "Клиенты-вольнонаемные"! Ишь какое
затейливое название вместо простого слова "рабы"!
Но проф безмятежно сказал:
- Я нахожу предложенные планы в высшей степени интересными.
Разрешается ли задавать вопросы? С чисто информационной целью?
- С чисто информационной - пожалуйста.
Североамериканский представитель выскочил вперед:
- Только не думайте, что мы намерены выслушивать дерзости от пещерных
троглодитов! К вам это тоже относится! Так что следите за своими
выражениями.
- К порядку! - призвал председатель. - Продолжайте, профессор.
- Меня заинтриговал термин "клиенты-вольнонаемные". Согласны ли вы с
тем, что подавляющее большинство населения главного спутника Земли
составляют не арестанты, а свободные граждане?
- Разумеется, - вежливо согласился председатель. - Рассмотрены все
юридические аспекты новой политики. За мелкими исключениями примерно
девяносто один процент колонистов имеет гражданство в различных странах -
членах Федерации Наций или по праву рождения, или по праву наследования.
Те, кто пожелает, могут вернуться на родину. Вам будет приятно узнать, что
Администрация рассматривает план, согласно которому неимущим будут
предоставлены кредиты на оплату переезда... возможно, под надзором
Международного Красного Креста и Полумесяца. Могу добавить, что я сам от
всего сердца поддерживаю этот план, поскольку он кладет конец всякой
болтовне о "рабском труде". - И он самодовольно ухмыльнулся.
- Понимаю, - согласился проф. - В высшей степени гуманно. Интересно,
учитывает ли при этом комитет (или Администрация) тот бесспорно
установленный факт, что обитатели Луны физически не способны жить на
Земле? Что лунари против собственной воли обречены на вечную ссылку из-за
необратимых физиологических изменений и уже никогда не смогут жить
полноценной жизнью при силе тяжести, в шесть раз превышающей ту, к которой
они привыкли?
Мерзавец поджал губы, будто это соображение было для него совершенно
неожиданным.
- Я лично не считаю ваше утверждение бесспорным. Полагаю, все зависит
от организма. Для одних это так, для других - иначе. Ваше присутствие
здесь доказывает, что обитатели Луны способны жить на Земле. В любом
случае, мы не имеем намерения насильно переселять их сюда. Напротив, мы
надеемся, что они решат остаться, и собираемся поощрять добровольцев,
желающих эмигрировать на Селену. Но это будет индивидуальный выбор, без
какого-либо ущемления Свобод, гарантируемых Великой Хартией. Что же
касается предполагаемого физиологического феномена, то он правового
характера не имеет. Если кто-то считает, что для него разумнее остаться на
Селене, или полагает, что там он будет более счастлив, это его право.
- Понимаю, сэр. Мы свободны. Свободны либо остаться в Луне и работать
там, где вы укажете, за плату, вами же назначенную, либо вернуться на
Землю и умереть.
Председатель пожал плечами.
- Вы считаете нас злодеями, но это не так. Да если бы я был молод, я
бы сам эмигрировал на Селену. Какие великолепные возможности! Во всяком
случае, ваши обвинения меня не волнуют. История нас оправдает.
Проф меня удивил. Он не стал сражаться. Я встревожился: похоже,
сказываются недели напряжения плюс бессонная ночь. Он сказал:
- Достопочтенный председатель, как я понимаю, сообщение с Луной в
скором времени будет возобновлено. Можно ли рассчитывать на места для меня
и моего коллеги на первом же корабле? Ибо должен признаться, сэр, эта
гравитационная слабость, о которой я говорил, в нашем случае вполне
реальна. Наша миссии завершена; нам пора возвращаться домой.
(И ни слова о зерновых баржах. Или о "швырянии камнями", или хотя бы
о бессмысленности битья коровы. В голосе профа звучала глубокая усталость.
)
Председатель наклонился вперед и заявил с неприкрытым злорадством:
- Профессор, тут возникают затруднения. Откровенно говоря, вам
собираются предъявить обвинение в преступлениях против Великой Хартии и
даже против всего человечества... в настоящее время формулировка
уточняется. Я, однако, сомневаюсь, чтобы человеку вашего возраста и с
вашим состоянием здоровья грозило нечто больше, нежели условный приговор.
Как вы полагаете, разумно ли будет с нашей стороны вернуть вас туда, где
вы совершили противоправные деяния, и тем самым спровоцировать новые
беспорядки?
Проф вздохнул.
- Я понимаю вашу точку зрения. В таком случае, вы разрешите мне
удалиться? Я очень устал.
- Разумеется. Прошу вас оставаться в распоряжении комитета. Слушание
окончено. Полковник Дэвис...
- Сэр? - Я уже качал разворачивать свою коляску, чтобы выкатить профа
из комнаты: наших сопровождающих сюда не пускали.
- Я хотел бы поговорить с вами, если позволите. В моем кабинете.
- Э-э... - Я взглянул на профа. Глаза закрыты, похоже, потерял
сознание. Но одним пальцем подзывает меня к себе. - Достопочтенный
председатель, я больше сиделка, чем дипломат. За профессором нужен уход.
Он очень стар и болен.
- Ваши сопровождающие позаботятся о нем.
- Ну... - Я подъехал к профу так близко, как позволяла коляска,
нагнулся пониже - Проф, вы в порядке?
Он почти неслышно шепнул:
- Узнай, что ему надо. Соглашайся. Тяни время.
Через несколько минут мы с председателем остались один на один,
звуконепроницаемая дверь захлопнулась... что не имело никакого значения,
ибо в комнате наверняка была дюжина ушей (плюс одно ухо в моей левой
руке).
- Спиртное? Кофе? - спросил он.
- Нет, благодарю вас, сэр, - ответил я. - Мне приходится соблюдать
здесь жесткую диету.
- Понятно. Вы действительно прикованы к этой коляске? Выглядите вы
хорошо.
- Я могу, если надо, встать и пересечь комнату. При этом, возможно,
потеряю сознание. Или даже хуже. Предпочитаю не рисковать. Вешу тут в
шесть раз больше, чем обычно. Сердце может не выдержать.
- Понятно. Полковник, я слышал, вы влипли в какую-то глупую историю в
Северной Америке. Я глубоко сожалею об этом, поверьте. Варварские места!
Всегда чувствую себя отвратительно, когда приходится там бывать. Думаю, вы
гадаете, о чем я хочу с вами побеседовать?
- Нет, сэр. Надеюсь, вы скажете об этом, когда сочтете нужным. Я
удивлен другим - зачем вы все еще называете меня полковником?
Он издал лающий смешок.
- По привычке, должно быть. Привыкаешь, знаете ли, к протоколу. Хотя
у вас есть возможность сохранить это звание. Скажите, что вы думаете о
нашем пятилетнем плане?
Я думал, что от него разит дерьмом.
- Полагаю, он тщательно продуман.
- Да, над ним основательно поработали. Полковник, вы кажетесь
разумным человеком; более того, вы действительно разумный человек. Мне
известно не только ваше прошлое, но каждое сказанное вами слово, чуть ли
не каждая ваша мысль с тех пор, как вы ступили на Землю. Вы родились на
Селене. Считаете ли вы себя патриотом? Селены, я имею в виду?
- Вероятно, да... Однако я и теперь считаю, что мы поступили
правильно.
- Если между нами - я согласен. Этот старый дурак Хобарт...
Полковник, это _х_о_р_о_ш_и_й_ план, но ему недостает исполнителя. Если вы
д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ патриот или, скажем, практичный человек,
принимающий близко к сердцу интересы своей страны, вы сможете помочь нам
воплотить его в жизнь. - Он предостерегающе поднял руку. - Не спешите! Я
не предлагаю вам продаться, сделаться предателем или что-нибудь еще в этом
роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51