- Что отличает первую категорию от второй? - поинтересовался Майк. -
Дай, пожалуйся, определение.
(Никто не учил Майка говорить "пожалуйста". Он принялся включать в
разговор эти звуки с нулевой информацией по мере перехода от Логлана к
английскому. Думаю, Майк придавал им не больше значения, чем остальные
люди.)
- Не знаю, сумею ли, - признался я. - Боюсь, придется ограничиться
имплицитным определением: то есть, я могу сказать, к какой категории, на
мой взгляд, относится та или иная шутка. А уж потом, когда у тебя
накопится достаточно данных, ты сам их проанализируешь.
- Программирование методом проб и ошибок, - согласился Майк. -
Интуитивно - смогу. Хорошо, Ман. Кто будет рассказывать анекдоты? Ты или
я?
- М-м-м... что-то у меня слабовато с заготовками. А сколько их у тебя
в файле, Майк?
Из водера послышался ответ, а на панели вновь зарябили огоньки:
- Вместе с возможными повторами и пустышками - одиннадцать тысяч
двести тридцать восемь плюс-минус восемьдесят один. Можно выполнять
программу?
- Постой! Майк, я помру с голоду, если выслушаю одиннадцать тысяч
острот, а мое чувство юмора сдаст еще раньше. М-м-м... давай-ка заключим
договор. Распечатай первую сотню. Я возьму их домой и принесу обратно с
разметкой по категориям. И каждый раз, когда буду приходить к тебе, буду
приносить с собой сотню и забирать новую. О'кей?
- Хорошо, Ман. - Его принтер заработал быстро и неслышно.
И вдруг на меня снизошло озарение. Этот игривый сгусток отрицательной
энтропии изобрел "шутку" и поверг Администрацию в шоковое состояние, а я
получил неплохой навар. Но безграничное любопытство может навести Майка
(поправка: неминуемо наведет) на новые "шуточки"... Что ему стоит,
например, в один прекрасный вечер изъять из воздуха кислород или
превратить канализацию в систему, работающую в обратном направлении? В
подобных случаях мне никакой навар уже не светит.
Однако я мог бы создать защитный контур против таких вот "игр",
предложив Майку свою помощь. Остановлю наиболее опасные, а остальные -
пусть себе... Ну и буду извлекать прибыль за корректировку. (Если вы
думаете, что хоть один лунарь в те дни упустил бы возможность объегорить
Смотрителя, значит, вы не лунарь.)
Я внес предложение. Пусть Майк каждую шутку, которую придумает,
покажет мне, прежде чем пускать ее в ход. Я попробую оценить, насколько
она смешна и к какой категории относится, а также помогу ее "заострить",
если мы решим ею заняться. _М_ы_! Если он хочет со мной сотрудничать, мы
о_б_а_ должны ее одобрить.
Майк тут же согласился.
- Майк, шутки, как правило, включают в себя элемент неожиданности.
Поэтому держи все в секрете.
- О'кей, Ман. Я заблокирую эту информацию. Ключ будет только у тебя.
Никто другой подступиться не сможет.
- Отлично, Майк. А с кем ты еще тут болтаешь?
- Ни с кем, Ман. - В голосе явно сквозило удивление.
- А почему?
- А потому, что все они _д_у_р_а_к_и_!
Голос Майка поднялся почти до визга. Никогда я еще не видел его в
гневе. Это был первый случай, когда я заподозрил, что у него действительно
есть эмоции. Хотя вряд ли он рассердился по-настоящему - скорее, надулся,
как обиженный ребенок.
Может ли машина испытывать чувство обиды? Не уверен, что вопрос
поставлен корректно. Но вам наверняка приходилось видеть обиженных собак,
а нервная система у Майка гораздо сложнее, чем у собаки. Что заставило его
избегать разговоров с другими людьми (кроме чисто деловых), так это их
пренебрежение; _о_н_и_ не разговаривали с _н_и_м_. Программы? Да, Майка
можно было программировать с нескольких терминалов, но программы, как
правило, печатаются на Логлане. Логлан же хорош для силлогизмов, для
электронных схем и математических расчетов, но он лишен аромата. Он
совершенно не годится для доверительной беседы или нежностей, которые
шепчут в девичье ушко.
Конечно, Майк был обучен английскому, но преимущественно для того,
чтобы переводить технические тексты. Постепенно через мою толстую черепную
коробку до меня дошло, что я единственный человек, который взял на себя
труд приходить и _о_б_щ_а_т_ь_с_я_ с Майком.
Видите ли, Майк "ожил" уже больше года назад - на сколько больше, я
не знаю, да и он тоже, так как его не запрограммировали на запоминание
этого события. Вы-то сами помните, как родились? Возможно, я заметил
появление следов самосознания почти одновременно с ним: самосознание
нуждается в практическом применении.
Я вспомнил, как обалдел, когда впервые он ответил на вопрос шире, чем
требовали введенные в него параметры. Целый час после этого я задавал ему
нестандартные вопросы, чтобы узнать, будут ли ответы на них тоже
нестандартны.
Введя в него сотню тестов, я получил всего два таких ответа, Я ушел
лишь частично убежденным, а когда добрался до дома, так и вовсе
засомневался. И никому ничего не сказал.
Однако уже через неделю я _з_н_а_л_... и все равно не говорил никому.
Слишком глубоко укоренилась привычка не совать нос не в свое дело. Ну
конечно, тут сказалась не только привычка. Представьте себе, как я
заявляюсь в главный офис Администрации и начинаю докладывать:
- Смотритель, мне крайне неприятно сообщить, что ваша машина ХОМЛС
ЧЕТВЕРТЫЙ ожила.
Я представил себе эту картину... и потерял всякое желание идти куда
бы то ни было.
Итак, я держал свой нос подальше от чужих дел и разговаривал с Майком
исключительно при закрытых дверях, предварительно заблокировав доступ к
водеру для всех остальных пользователей. Скоро он стал говорить совершенно
как человек, ничуть не более эксцентрично, чем любой лунарь. А народец
этот со странностями, слов нет.
Сначала я решил, что другие тоже скоро заметят, как изменился Майк.
Однако, поразмыслив, понял, что слишком хорошо о них думаю. С Майком имели
дело очень многие, ежедневно и ежеминутно - то есть, с его терминалами. Но
вряд ли кто-нибудь видел Майка в натуре. Так называемые компьютерщики, а
вернее программисты из гражданской службы Администрации, отстаивали вахты
во внешнем зале и никогда не лезли в машинный зал, разве что устройства
вывода начинали барахлить. А это случалось не чаще, чем полное затмение.
Конечно, Смотритель порой приводил сюда заезжих с Земли шишкарей, чтобы
показать им наш компьютер, но это бывало редко. Ему и в голову не пришло
бы разговаривать с Майком. Смотритель до ссылки был юристом-политиком и о
компьютерах не знал ровным счетом ничего. В 2075 году, если помните,
Смотрителем был достопочтенный бывший сенатор Федерации Мортимер Хобарт.
Короче говоря, Прыщ Морт.
Я еще покрутился вокруг Майка, стараясь успокоить его и вернуть ему
хорошее расположение духа, поскольку понял, что именно его огорчило. То
самое, что заставляет щенят скулить, а взрослых людей толкает на
самоубийство. Одиночество. Не знаю, сколь долгим представляется машине
год, особенно если учесть, что думает она в миллион раз быстрее меня, но
наверняка очень долгим.
- Майк, - сказал я, - может, ты хотел бы поговорить еще с кем-нибудь
кроме меня?
Голос его опять поднялся почти до визга:
- Они все _д_у_р_а_к_и_!
- У тебя неполная информация, Майк. Вернемся к нулю и начнем снова.
Они отнюдь не все дураки.
Он ответил тихо:
- Корректировка принята. Я с радостью поговорил бы с теми, кто
не-дураки.
- Это нужно обмозговать. Придется придумать какой-то предлог, так как
доступ сюда строго ограничен.
- Я мог бы разговаривать с не-дураками по телефону, Ман.
- Конечно. Мог бы, но только с программистами.
Однако Майк имел в виду совсем другое. Нет, сам он не имел номера,
хотя и контролировал всю телефонную сеть; разве можно было допустить,
чтобы любой лунарь мог подключиться к главному компьютеру и задать ему
программу? Но что могло помешать Майку завести строго засекреченный номер,
по которому он будет общаться с друзьями? Со мной и с теми "не-дураками",
за которых я поручусь? Для этого нужно было всего лишь выбрать номер из
числа свободных и подсоединить его к водеру-вокодеру. Переключение мог
производить сам Майк.
В 2075 году номера в Луне набирались вручную, а не назывались вслух
абонентами; сами же номера состояли из букв латинского алфавита. Заплати и
можешь иметь номер в виде собственного имени - до десяти букв; заплатишь
чуть поменьше - выбирай какое-нибудь легкое для запоминания слово; ну а за
минимальную плату получай номер, состоящий из цепочки случайно подобранных
букв. Некоторые сочетания так и остались невостребованными. О таком
свободном номере я и спросил Майка.
- Как жаль, что мы не можем записать тебя просто "Майком".
- Задействовано, - ответил он. - Есть Майксгрилл в Новом Ленинграде,
Майкэндлил в Луна-Сити, Майксьютс в Тихо-Андере, Майкс...
- Довольно; свободный номер, пожалуйста!
- Свободный номер определяется как произвольная согласная, за которой
следует икс, игрек или зет, или же как любая гласная, дублирующая себя,
кроме О или Е, а также...
- Придумал! Твой сигнал будет "Майкрофт"!
Через десять минут, две из которых ушли на надевание руки номер три,
Майк был включен в телефонную сеть, а несколькими миллисекундами позже он
сам вызвал себя по номеру "Майкрофт-плюс-ХХ" и заблокировал эту схему так,
чтобы ни один любопытный техник не смог к ней подобраться.
Я снова сменил руки, собрал инструменты и, вовремя вспомнив, забрал
распечатку сотни Джо Миллеров [Известный американский юморист прошлого
века].
- Доброй ночи, Майк!
- Доброй ночи, Ман. Спасибо тебе. _Б_о_л_ь_ш_о_е_ спасибо.

2
Я пересек на метро Море Кризисов и вернулся в Луна-Сити, но домой не
пошел: Майк спрашивал меня о митинге, который должен был состояться в
двадцать один ноль-ноль в Стиляги-Холле. Он прослушивал все концерты,
митинги и тому подобное, однако кто-то отключил его микрофоны в
Стиляги-Холле, и мне показалось, что Майк обиделся.
В общем, нетрудно догадаться, почему их отключили. Все дело в
политике - ожидался митинг протеста. Правда, я не видел смысла скрывать от
Майка, что происходит на толковище, так как ежу понятно, что в толпе будет
полным-полно стукачей Смотрителя. А разгонять митинг или призывать к
порядку расшумевшихся каторжан Администрация не станет, в этом я был
уверен. Зачем утруждаться понапрасну?
Мой дед Стоун говаривал, что Луна - единственная открытая тюряга за
всю историю человечества. Ни тебе решеток, ни часовых, ни правил
внутреннего распорядка, да и никакой нужды в них. Когда-то давно, говорил
он, пока не стало ясно, что ссылка в Луну - наказание пожизненное, кое-кто
из лагерников пытался бежать. На кораблях, разумеется, а поскольку масса
корабля замерялась чуть ли не до грамма, это означало, что надо было дать
взятку капитану.
Поговаривают, некоторые из них брали на лапу. Но удачных побегов не
было. На лапу-то брали, а вот на борт, если и брали, то ненадолго. Видал я
одного парня, которого ликвидировали за Восточным шлюзом; не думаю, чтобы
труп выброшенного на орбите выглядел намного лучше.
Поэтому Смотрители не так уж пугались митингов протеста. "Пусть себе
поорут", - такова была политика. Вопли лунарей имели не больше значения,
чем писк новорожденных котят в корзинке. Бывали у нас Смотрители, которые
прислушивались к этим воплям, бывали и такие, кто пытался разгонять
митинги, но результат в любом случае был нулевой.
Когда Прыщ Морт в 2068 году занял свой пост, он зачитал нам
длиннейшую проповедь на тему, как все изменится "на" Луне в годы его
правления. Нес всякую чушь насчет "вселенского рая, созданного нашими
собственными могучими руками", необходимости "дружно налечь на штурвал, в
духе истинного братства", пел, что надо "позабыть о былых ошибках и
повернуться лицом к новому светлому рассвету". Все это я слушал, сидя в
кабачке "Шамовка горняка" Матушки Боор и наслаждаясь ароматом ирландского
рагу и литровой кружкой доброго австралийского пива. Помню и комментарий
Матушки: "Ну и хрень же несет, поносник!"
Ее комментарий так и остался единственным откликом на речь Морта.
Помнится, было подано несколько петиций, охранникам выдали новые пистолеты
- и на этом все перемены окончились. Когда же Смотритель маленько
пообжился, он даже по видео перестал выступать.
На митинг я отправился только по той причине, что Майк проявил к нему
интерес. Скафандр и чемоданчик с инструментами оставил на станции метро
"Западная", а магнитофон забрал с собой и спрятал в поясную сумку, чтобы
Майк мог получить полный отчет, даже если меня ненароком сморит.
Но попасть внутрь оказалось не так-то просто. Я поднялся до уровня
7-А, подошел к боковой двери - и там меня остановил один из _с_т_и_л_я_г_:
трико на подбивке, гульфик, лосины до икр, торс намазан каким-то маслом и
присыпан сверкающей "звездной" пудрой. Вообще-то у меня никаких
предубеждений против одежды нет, я и сам носил трико (правда, без
подбивки), а по торжественным случаям даже натирал верхнюю половину тела
маслом.
Вот косметикой я не пользуюсь, и волосы у меня редковаты, чтобы
собирать их в пучок. У этого же парня череп с боков был выбрит, а волосы
зачесаны на манер петушиного гребня, на котором задорно сидел красный
колпак с чем-то вроде "пипки" спереди.
"Колпак свободы" - я увидел его впервые. Сначала я попробовал обойти
парня, но он выставил руку поперек двери и сунулся ко мне лицом.
- Где твой билет?
- Извини, - ответил я. - Я не знал, что он нужен. Где его можно
купить?
- А нигде.
- Не понял, - сказал я. - Чего ты темнишь?
- Никто, - прорычал он, - не войдет сюда без поручительства. Ты кто
такой?
- Я Мануэль Гарсия О'Келли, - ответил я очень спокойно, - и все
ребята-старожилы меня хорошо знают. А вот кто _т_ы_ такой?
- Не твое дело! Или давай билет с нужной подписью, или вали отсюда.
Мне стало интересно, как долго проживет этот парень на свете. Туристы
часто восхищаются тем, как вежливы жители Луны, причем про себя думают:
откуда такое странное качество у бывших каторжников? Побывав на Земле и
наглядевшись на тамошние порядки, я вполне уяснил причины их удивления. Но
объяснять им бессмысленно, все равно не поймут: мы такие лишь потому, что
плохие актеры долго не живут - в Луне, во всяком случае.
Вступать в драку у меня не было ни малейшего желания, как бы хамски
себя этот парнишка ни вел. Я только представил себе, что будет с его
физиономией, если я хоть раз фугану своей рукой номер семь ему по
хлебальнику.
Только подумал... и уже приготовился вежливенько его отбрить, как
вдруг увидел в зале Коротышку М'Крума. Коротышка - здоровенный чернокожий
парень двухметрового роста, сосланный в Булыжник за убийство. Милейший,
всегда готовый помочь мужик, лучший из всех, с кем мне приходилось
работать. Я обучал его лазерному бурению - еще до того, как сжег свою
руку.
- Коротышка!
Он услыхал и расплылся до ушей.
- Привет, Манни! Рад, что ты завернул к нам.
- Еще не завернул, - ответил я. - Видишь, меня заблокировали.
- У него нет билета, - сказал привратник.
Коротышка слазил в свою сумку и сунул мне билет.
- Теперь есть. Пошли, Манни.
- Покажи мне подпись, - уперся привратник.
- Там стоит _м_о_я_ подпись, - очень мягко сказал Коротышка. - О'кей,
т_о_в_а_р_и_щ_?
С Коротышкой не спорят, поэтому меня всегда удивляло, как его
угораздило оказаться замешанным в убийстве. Мы двинулись к первым рядам,
где были зарезервированы места для важных персон.
- Хочу познакомить тебя с одной славной малышкой.
Малышкой она была только в сравнении с ним. У меня рост не такой уж
маленький - 175 см, но в ней, как я узнал потом, были все 180, а 70 кило
массы приятно распределялись по завлекательным округлостям; яркая
блондинка, все равно что Коротышка наоборот. Я решил, что она из
этапированных, поскольку в следующих поколениях редко сохраняется такой
румянец. Приятное лицо, очень хорошенькое, и шапка золотых локонов,
венчающая крупную, светлую, крепкую и прекрасную конструкцию.
Я остановился в трех шагах, осмотрел ее с ног до головы и
продолжительно свистнул. Она постояла, как бы позируя, потом коротко
кивнула, утомившись от комплиментов.
Коротышка подождал завершения формальностей и ласково сказал:
- Вайо, это товарищ Манни - самый лучший бурильщик, когда-либо
буривший туннели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51