Единственная проблема - как проделать такую работу без свидетелей; но
это Ма взяла на себя.
Все остальное организовал Майк. Он не стал придумывать новых номеров
- отныне я пользовался номером "Майкрофт-ХХ", только когда звонил по
какому-нибудь другому аппарату. Майк просто круглые сутки прослушивал мою
мастерскую и комнату Вайо. Услышав, как я или она произносим: "Майк", он
тут же отвечал, а на другие голоса не реагировал. Голоса он различал,
словно отпечатки пальцев, и ни разу не ошибся.
Ну а я доделал кое-что по мелочам: поставил звукоизоляцию на дверь в
комнате Вайо, такую же, как у меня в мастерской, соорудил переключатели
для наших с ней переговорных устройств, а также провел сигнализацию, чтобы
знать, одна ли она в комнате и закрыта ли у нее дверь, и чтобы Вайо знала
то же самое обо мне. Все это обеспечило безопасность наших разговоров с
Майком, друг с другом и общих переговоров вчетвером. С профом Майк мог
связаться в любом месте, и проф либо поддерживал разговор, либо звонил
позже по более безопасному аппарату. Иногда требовалось быстро разыскать
меня или Вайо - в общем, мы все старались непрерывно находиться на связи с
Майком.
По моему контрабандному телефону, хоть у него и не было кнопочного
набора, можно было дозвониться куда угодно: вызываешь Майка и под кодом
"Шерлок" просишь соединить с кем нужно, без всякого номера, поскольку у
Майка полный список абонентов и он сыщет нужный набор букв куда быстрее.
Мы начинали понемногу понимать, какими безграничными возможностями
обладает телефонная сеть, когда она живая и к тому же на нашей стороне. Я
получил от Майка и передал Ма еще один незанятый номер, чтобы она могла
позвонить ему, если надо будет срочно связаться со мной. Ма быстро
подружилась с Майком, продолжая принимать его за человека. И такое
отношение к нему быстро распространилось в кругу семьи.
Как-то днем, когда я вернулся домой, Сидрис сказала мне:
- Манни, милый, звонил твой друг, у которого такой приятный голос,
Майк Холмс. Просил, чтобы ты ему звякнул.
- Спасибо, родная. Позвоню.
- Когда ты наконец пригласишь его к обеду, Ман? Мне он кажется очень
славным.
Я сказал, что у доктора Холмса дурно пахнет изо рта, что он весь
покрыт жесткой щетиной и ненавидит женщин.
Она, пользуясь тем, что Ма нет поблизости, ответила непристойным
словечком.
- Просто боишься мне его показать. Опасаешься, что я предложу принять
его в мужья!
Я похлопал ее по спине и заверил, что она совершенно права. Потом
рассказал об этом Майку и профу. Майк еще пуще принялся флиртовать с
женской половиной семейства, а проф, как мне показалось, задумался.
Я продолжал учиться технике конспирации и понял, что означали слова
профа о революции как об искусстве. Я не забыл (и не подвергал сомнению)
предсказания Майка о катастрофе, грозившей Луне всего через семь лет.
Однако не думал об этом - все мое внимание поглотили более увлекательные и
затейливые детали.
Проф неустанно твердил, что сложнейшими проблемами конспирации
являются связь и безопасность, подчеркивая их конфликтную
взаимозависимость: чем проще связь, тем выше угроза для безопасности; если
же организация слишком законспирирована, меры предосторожности могут
парализовать ее деятельность. Проф считал, что структура, состоящая из
ячеек, представляет собой компромиссное решение проблемы.
Я принял систему ячеек, поскольку нужно было свести к минимуму
последствия действий провокаторов. Даже Вайо согласилась, что организация,
которая не состоит из изолированных отсеков, неработоспособна, примером
чему служило прежнее подполье, буквально нашпигованное стукачами.
Но мне была не по душе практика блокирования информационных связей
внутри сети ячеек. Требовалось слишком много времени, как у древних земных
динозавров, чтобы сигнал прошел от головы до хвоста или наоборот.
На эту тему я потолковал с Майком.
Идею избыточных каналов связи, о которой я рассказывал профу, мы
отбросили. Систему ячеек оставили, но безопасность и связь решили
обеспечить с помощью чудесных возможностей нашего "умника-разумника".
С_в_я_з_ь_: мы создали троичную древовидную систему партийных кличек.
Председатель: _г_о_с_п_о_д_и_н_ Адам Селен (Майк).
Исполнительная ячейка: Борк (я), Бетти (Вайо), Билл (проф).
Ячейка Борка: Васси (Ма), Волин, Ванг (Чанг).
Ячейка Бетти: Вильям (Грег), Вивиан (Сидрис), Ватанабе ("товарищ
Клейтон").
Ячейка Билла: Валльс (Финн Нильсен), Виктория, Воттер.
И так далее.
На седьмом ярусе какой-нибудь Жорж руководил, скажем, Зигфридом,
Зигмундом и Зарой, и на уровне буквы "З" нам потребовалось уже 2187 имен.
Но для компьютерных мозгов это не проблема - Майк сам подбирал имена, а
если не хватало, просто выдумывал. Каждый новый член организации получал
партийную кличку и номер телефона для экстренной связи. Никаких запасных
каналов или прохождения по цепочке - номер напрямую соединял звонившего с
Адамом Селеном, то есть с Майком.
Б_е_з_о_п_а_с_н_о_с_т_ь_: мы положили в основу два постулата. Ни
одному человеку нельзя верить ни в чем - Майку можно верить безгранично.
Первая мрачная часть этого предположения не нуждается в обосновании.
Наркотики и другие малоаппетитные средства могут сломить любого человека.
Единственная защита - самоубийство, но оно не всегда возможно. Разумеется,
существуют средства вроде "пломбы в зубе", как классические, так и
новейшие, почти стопроцентно надежные, и проф позаботился, чтобы мы с Вайо
были ими обеспечены. Я так и не узнал, что он дал Вайо в качестве
"последнего дара дружбы", а поскольку я своим не воспользовался, то не
будем углубляться в детали. Да я и не уверен, что покончил бы с собой; не
из того я слеплен теста, из которого делаются мученики.
Майку же возможность совершить самоубийство была ни к чему,
наркотиками его не накачаешь, а боли он не чувствовал. Всю информацию о
нас он хранил в отдельном банке памяти под кодом, запрограммированным
исключительно на наши голоса, но поскольку плоть слаба, мы добавили еще
один сигнал, которым в случае чего любой из нас мог заблокировать голоса
двух остальных. По моему мнению, а я как-никак лучший компьютерщик в Луне,
Майк не мог самостоятельно снять блокировку. А самое главное - никому и в
голову не могло прийти спросить у компьютера босса об этом файле, ибо о
нем никто не знал, как никто не подозревал и о самом существовании Майка.
Что может быть надежнее?
Единственный риск состоял в том, что эта ожившая машина была
эксцентрична. Майк постоянно демонстрировал свои непредсказуемые
возможности; не исключено, что он смог бы додуматься, как обойти
блокировку, если бы захотел.
Но это мало вероятно. Майк был предан мне - своему первому и
старейшему другу; ему нравился проф; я думаю, он любил Вайо. Нет-нет, секс
тут ни при чем. Просто Вайо нельзя было не любить, и они с Майком сразу
прониклись взаимной симпатией.
Я верил Майку. В этой жизни всегда приходится делать ставку на
что-то. На Майка я бы поставил при любом раскладе.
Вот так мы и построили свою систему безопасности: Майку доверили
абсолютно все, а каждый из нас знал только то, что должен был знать.
Возьмем, например, "древо" кличек и номеров. Мне были известны имена моих
товарищей по ячейке и тройки, которой я руководил. Этого вполне хватало.
Майк придумывал партийные клички, отводил каждому подпольщику телефонный
номер, хранил реестр настоящих имен с указанием кличек. Скажем, член
партии Гордон (я его знать не мог, ибо он находился двумя ярусами ниже)
вербовал какого-нибудь Фрица Шульца. Гордон сообщал об этом наверх, не
называя никаких имен. Адам Селен звонил Гордону, ставил в известность, что
партийная кличка Шульца - Дэниел, затем звонил самому Шульцу по номеру,
полученному от Гордона, и сообщал ему кличку и экстренный номер телефона -
для _к_а_ж_д_о_г_о новичка _о_с_о_б_ы_й_. Номер, данный Дэниелу, не знал
даже руководитель ячейки. А то, чего вы не знаете, вы не сможете выдать ни
под воздействием наркотиков, ни под пыткой - никак! Даже по легкомыслию.
Теперь предположим, что мне нужно связаться с Дэниелом. Я понятия не
имею, кто он такой; может, он живет в Гонконге, а может, держит лавочку в
доме по соседству. Вместо того чтобы спускать сообщение вниз в надежде,
что оно дойдет-таки до адресата, я звоню Майку. Майк мгновенно соединяет
меня по коду "Шерлок" с Дэниелом, _н_е _н_а_з_ы_в_а_я_ мне его номера.
Или, предположим, что мне надо поговорить с товарищем, рисующим
карикатуру, которую мы разошлем по всем пивнушкам Луны. Я не знаю, кто он
такой, но мне надо внести изменения в рисунок.
Я звоню Майку: ему известно все, и меня мгновенно соединяют, причем
товарищ знает, что все в порядке - ведь вызов организован самим Адамом
Селеном. "Говорит товарищ Борк". Карикатурист не знаком со мной, но по
букве "Б" понимает, что я - важная шишка. "Мы должны изменить то-то и
то-то. Передай своему руководителю, чтоб он проверил, а сам начинай
работу".
И еще множество мелких преимуществ: у некоторых товарищей нет
телефонов, других можно поймать только в определенные часы, часть живет в
периферийных поселениях, где еще нет телефонной связи. Неважно - Майк
знает все, а остальные не знают _н_и_ч_е_г_о_ такого, что могло бы
повредить кому-нибудь, кроме горсточки людей, известных им в лицо.
После того как мы решили, что в экстренных случаях Майк будет
говорить с каждым товарищем лично, возникла необходимость снабдить его
большим числом голосов и замаскировать его, придав ему трехмерность.
Короче говоря, создать "Адама Селена, председателя Временного комитета
Свободной Луны".
Необходимость в голосах вытекала из того факта, что у Майка был всего
один водер-вокодер, в то время как его мозг мог одновременно вести
десятки, а может, и сотни (сам не знаю, сколько) разговоров параллельно -
как гроссмейстер, одновременно играющий на пятидесяти досках.
Это могло стать нашим узким местом по мере роста организации и
увеличения числа обращений к Адаму Селену, особенно если бы мы
продержались достаточно долго и приступили бы к активным действиям.
Но я не просто хотел снабдить Майка несколькими голосами, я хотел,
чтобы он вообще перестал разговаривать вслух. Один из здешних
горе-компьютерщиков вполне мог заглянуть в машинный зал, когда Майк
разговаривал с нами; даже последний недоумок заподозрил бы, что дело
нечисто, увидев, как главный компьютер оживленно беседует сам с собой.
Водер-вокодер - старое изобретение. Человеческий голос состоит из
шипения и жужжания, смешанных в разных пропорциях, что верно даже для
колоратурного сопрано. Вокодер раскладывает шипение и жужжание на
составные элементы, которые компьютер (и даже тренированный человеческий
глаз) может прочесть. Водер - маленькая коробочка, которая умеет жужжать и
шипеть, - с помощью управляющего устройства варьирует эти элементы в
соответствии с данными вокодера. Человек способен "играть" на водере,
производя искусственную речь; правильно запрограммированный компьютер
делает это так же быстро, чисто и ясно, как вы разговариваете.
Но голос в телефонной трубке представляет собой не звуковые волны, а
электрические сигналы. Поэтому Майку не нужна была звуковая часть
водера-вокодера, чтобы говорить по телефону. Звуковые волны необходимы
лишь человеку, находящемуся на другом конце провода. Но Майку в машинном
зале Комплекса вовсе ни к чему говорить вслух, поэтому я решил убрать звук
и, следовательно, устранить опасность подслушивания.
Сначала я поработал дома, в основном рукой номер три. Результатом
явилась крошечная коробочка, в которую мне удалось впихнуть двадцать цепей
водеров-вокодеров минус голосовой вывод. Затем позвонил Майку и попросил
его "заболеть" так, чтобы это вызвало тревогу у Смотрителя. После чего
стал ждать.
Фокус с "болезнью" мы проделывали уже не раз. Я вернулся к работе
после того, как выяснилось, что я чист, то есть в четверг той самой
недели, когда Альварес ввел в файл "Зебра" доклад о происшествии в
Стиляги-Холле. В его версии перечислялось около сотни имен (примерно из
трех сотен присутствующих). Список включал Коротышку М'Крума, Вайо, профа,
Финна Нильсена, но меня там не было - видимо, стукачи меня не приметили. В
докладе сообщалось также, что девять полицейских офицеров, выполнявших
приказ Смотрителя по наведению порядка, были хладнокровно застрелены.
Назывались и имена трех наших погибших товарищей.
В дополнении, последовавшем через неделю, говорилось, что "известная
бунтовщица Вайоминг Нотт ив Гонконга-в-Луне, поджигательская речь которой
в понедельник 13 мая вызвала мятеж, стоивший жизни девяти доблестным
офицерам, не обнаружена в Луна-Сити, не вернулась домой в Гонконг и,
очевидно, погибла в бойне, которую она же спровоцировала". Далее
признавалось, что предыдущий рапорт был неполным и что тела убитых
исчезли, а точное число погибших установить невозможно.
Сей постскриптум означал, что Вайо не может ни вернуться домой, ни
снова стать блондинкой.
Поскольку меня не засветили, я вернулся к своей обычной жизни:
обслуживал клиентов, подвернувшихся на этой неделе, то есть бухгалтерские
машины и каталожные файлы в библиотеке Карнеги, а в свободное время сидел
в номере отеля "Малина" и слушал, как Майк по телефону читает материалы
"Зебры" и других специальных файлов, поскольку связь в своей мастерской я
тогда еще не оборудовал. Всю неделю Майк приставал ко мне, как капризный
ребенок (а он и был ребенок), спрашивая, когда же я приду к нему за новой
порцией шуток. Отчаявшись дождаться, он решил рассказать мне их по
телефону.
Я было рассердился, но тут же напомнил себе, что с точки зрения Майка
анализ шуток не менее важен, чем освобождение Луны, и что грех нарушать
обещания, данные ребенку.
Кроме того, меня ужасно интересовало, пустят меня в Комплекс или нет.
Мы знали, что проф засвечен, а потому ночевать он ходил в "Малину". Но
хотя участие профа в митинге не было секретом и днем он даже не пытался
скрываться, желтомундирники его не трогали. Когда же мы выяснили, что
Альварес разыскивает Вайо, меня снова охватило беспокойство - в самом ли
деле я чист? Надо было проверить.
Поэтому я позвонил Майку и попросил разыграть сценку с "расстройством
желудка". Он тут же "заболел", меня вызвали - никаких проблем. Кроме того,
что мне пришлось предъявить паспорт на станции, а потом новому охраннику в
Комплексе, все было как обычно. Я поболтал с Майком, забрал у него тысячу
анекдотов (условившись, что мы будем давать оценки по сотне в три-четыре
дня, не быстрее), велел ему "выздороветь" и отправился обратно в
Луна-Сити, завернув по пути к главному инженеру, чтобы получить денежку за
отработанное время, транспортные расходы, материалы, амортизацию
инструментов, спецобслуживание - в общем, за все, что мне удалось впихнуть
в счет.
После этого я посещал Майка примерно раз в месяц. Чтобы не возбудить
подозрений, ездил туда только по вызову, в случае каких-то неполадок, с
которыми не мог справиться персонал Комплекса. Я же _в_с_е_г_д_а_ был в
состоянии их "исправить" - порой быстро, а порой возился целый день,
прогоняя разные тесты.
Я не забывал оставлять на корпусе Майка следы от своих инструментов и
имел при себе распечатки, сделанные до и после ремонта, чтобы показать, в
чем заключались неполадки, как я производил обследование и как исправлял
машину. После моих визитов Майк работал безупречно. Так что я был
незаменим.
Смастерив новый водер-вокодер, я не долго думая предложил Майку
"заболеть" еще разочек. Вызов пришел через тридцать минут. Майк был в
ударе: его "болезнь" проявлялась в виде диких скачков режима
кондиционирования смотрительской резиденции. Температура поднималась и
падала каждые одиннадцать минут, а давление - еще чаще и сильнее, что
способно не только довести человека до нервного срыва, но и вызвать острую
боль в ушах.
Разумеется, кондиционирование резиденции не следовало передавать
главному компьютеру. В Дэвисовых туннелях мы управлялись в доме и на ферме
с помощью простейших устройств с обратной связью в каждом помещении, так
что любой, услышав тревожный звонок, мог выскочить из постели и вручную
регулировать систему, пока не будут исправлены повреждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51