Котенок не понял ни слова, но общую идею уловил. Будучи непревзойден-
ным мастером извиваться, он выделывал в воздухе всевозможные петли, пока
когти его не впились во что-то осязаемое. Через секунду он был свободен.
-До крови оцарапал!
Как было ему предписано природой, котенок приземлился на лапки и рва-
нулся к двери. В этом мире под лапами постоянно было что-то скользкое.
Скользкий кафель в ванной сменился скользким паркетом. Выбираясь из ван-
ной, он врезался в притолоку и стал пробираться вдоль стены холла, про-
изводя больше шума, чем реального движения.
-А ну вернись!
Раздался еще один удар тела о притолоку, и котенок понял, что лицо и
руки пустились в погоню. Он вспрыгнул на то, что называлось, кажется,
покрывалом, и, преодолев перевал, нырнул в другое знакомое убежище- по-
зади кровати. Остальные кошки, обитавшие в комнате- как его сверстники,
так и несколько взрослых- поняли, что надвигается хаос, и поспешили в
собственные укрытия.
Кошки, безделушки, газеты и остатки вчерашнего ужина- все взлетело в
воздух.
У Селины Кайл не было времени для взвешенного решения. Она сделала
рывок к ближайшему пролетающему предмету, поймала липкий огрызок холод-
ной сычуаньской курицы и с ужасом проследила глазами за полетом фарфоро-
вой кошечки эпохи династии Мин, которая в следующее мгновение вдребезги
разбилась о стенку.
-Она мне так нравилась,- заныла Селина.- Это была моя любимая кош-
ка...
Кошачьи головы высунулись из-за различных предметов и смотрели на нее
с явным недоверием.
-Я могла бы получить за нее сотни три, а вообще цена ей не меньше
тысячи. Но я ее не продала. Я оставила ее себе, потому что она мне пон-
равилась, а теперь от нее остался один мусор.
Кошки щурились. Одна принялась вылизываться. Селина поймала порхающий
клочок газеты и принялась стирать с руки неаппетитно размазанные овощи.
Соус был холодный, но острые специи обожгли свежую царапину, когда она
газетой провела по запястью. И снова рефлексы не дали ей времени соб-
раться с мыслями. Девушка прижала кровоточащую руку к губам, выронив га-
зету, и только тут сообразила, что этого делать не следовало, ибо бумаж-
ный комок по покрывалу скатился на пол.
-А, черт!
Рыжая кошка спрыгнула с полупустой книжной полки, обнюхала комок и,
шипя, утащила его.
-Черти полосатые!
Селинина однокомнатная квартирка была маловата для семи- как, напри-
мер, сегодня утром- кошек и одной кошачьей поклонницы. Девушка отняла у
кошки скомканную газету и запустила ее в мусорный бачок. Газетный комок
запрыгал по полу. Не то, чтобы Селине не хватило меткости, просто бачок
давно уже был переполнен. С гримасой отвращения она запихнула газету в
бачок, а осколки фарфоровой кошечки ногой задвинула под радиатор. Где-то
был веник и рулон мешков для мусора, но у Селины не было настроения ис-
кать их.
Впрочем, она пыталась. По крайней мере раз в месяц Селина делала по-
пытку создать здесь дом, который, по ее представлениям, был у других лю-
дей. Но природа не наделила ее домовитостью. Зато наделила ее другими
способностями. Способностью попадать в истории и выходить сухой из воды,
брать то, что ей нужно, процветая там, где другой насилу может выжить.
Поэтому ее дом был похож именно на то, чем он был: убежище мусорщика.
Одни вещи были украдены, другие подобраны на свалках, большинство же
куплено в дешевых магазинах и у уличных торговцев. Селина приносила сюда
то, что, по ее мнению, должно быть в доме- не в том доме, который она
помнила, а в никогда не виданном доме, где все блестит, переливается и
дарит чувство покоя.
Селина глубоко вздохнула и расслабилась, пока ее вещи творили свое
чудо. Она обняла себя руками, тихо покачиваясь. Напряжение стекало с те-
ла, уходило через пол, прочь из комнаты. Как во всех домах Ист Энда,
тонкие стены пропускали уличный шум и звуки из соседних квартир, но в ее
жилище царили покой и тихое мурлыканье.
Серый полосатый котенок высунул головку и чихнул.
Селина тут же запеленговала звук. "Вот ты где! Ты меня еще не побе-
дил. Даже и не надейся. Я все-таки получу свою бесплатную жратву, и ты-
маленький чертенок- пойдешь со мной".
Руки проникли в укрытие. Котенок еще не вполне освоил искусство упи-
раться всеми четырьмя лапами. Он запустил когти во что-то мягкое под со-
бой, но руки неумолимо извлекли его на свет. Ему оставалось только при-
жать уши к затылку, пока безжалостная рука разгибала его коготки один за
другим.
-Давай не будем делать дырки в моем костюме,- Селина щелкнула его
по носу, освободив от когтей комбинезон из мягкой кожи.- Я готова раз-
делить с вами что угодно, но это- мое.- Она мелодраматически нахмури-
лась, а котенок заорал.
Не обращая внимания на его вопли, Селина засунула его в коробку и
закрыла ее. Серая лапа, отчаянно заскреблась, пытаясь проникнуть в щель.
Когда эта попытка не удалась, котенок атаковал гофрированный картон. Вы-
числив, что у нее есть полчаса до того, как он доконает коробку, Селина
принялась сама готовиться к бесплатному обеду в миссии.
Лучше всего она чувствовала себя в комбинезоне, брошенном поперек не-
убранной кровати. Но затянувшись в черное, закрыв лицо маской, защитив-
шись остро отточенными стальными когтями, закрепленными на перчатках,
Селина переставала быть Селиной. Она становилась Женщиной-кошкой. Когда
смотришь на мир через прорези в маске, он кажется гораздо проще. Прошлое
и будущее становятся несущественными по сравнению с желаниями и нуждами
настоящего. Но слишком велик риск. Селине достаточно было взглянуть на
кошачью лапу, отчаянно продирающуюся сквозь щели в картоне, чтобы по-
нять, сколь велик риск.
У Женщины-кошки был свой разум, свои понятия, своя гордость, свое
предназначение- и ничего больше. Она жила для себя, сама по себе, безо
всяких иллюзий.
А посему комбинезон отправился на свое место под кроватью. Если хо-
чешь получить бесплатное угощение, ты должна предстать перед сестрами в
собственном обличье. Стоя в одном белье перед беспорядочными кучами
тряпья, вываленными из шкафа и комода, Селина слышала хор голосов из да-
лекого прошлого.
Посмотри на себя... Стой прямо. Не вертись. Одевайся как леди. Веди
себя как леди. Ты не уйдешь из этого дома в такой одежде. Ты дешевка,
Селина Кайл. Ты попадешь в беду. Ты получишь то, чего заслуживаешь. Шлю-
ха. Потаскуха. Кончишь жизнь под забором. Ты слышишь меня, Селина Кайл?
Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Селинины щеки загорелись от давно забытых пощечин. Она вздрогнула и
застыла в тишине квартиры.
-Это того не стоит,- пробормотала она, обращаясь к кошкам.- Ника-
кая жратва не стоит таких воспоминаний. Надо было захлопнуть дверь перед
носом у той монашки.
Но Селина дала слово. И надела то, что лежало сверху: бесформенные
штаны и растянутый свитер, драную куртку какого-то фотографа и армейские
башмаки.
-Ты, конечно, не похожа на леди,- сообщила она своему отражению.-
Но и на шлюху не похожа тоже.
* * *
Мать Жозефа поджидала у дверей миссии. "Входи, Селина. Я уж начала
опасаться, что ты не сдержишь слово. Роза только что пришла,- она потя-
нулась было к коробке, из которой доносилось царапанье и мяуканье.- А,
принесла котеночка".
Селина увернулась от рук монахини, словно это был нож незнакомца в
темном переулке. Мягко стелет, да жестко спать, подумала она. Но когда
настоятельница сообщила о Розе, любопытство ее взыграло.
-Агги-Пэт не упоминала о других приглашенных,- пробурчала она. Все
монахини имели прозвища. Сестра Тереза Кармела с незапамятных времен
прозывалась "Ти-Си". Сестру Агнессу Патрицию звали "Агги-Пэт". Родная
сестра Селины, сестра Магдалена Катерина была, естественно, Мэгги-Кэт. А
мать Жозефа в Ист Энде была повсеместно известна как Старая МаЖо. Но,
конечно, не в стенах миссии. Селина и сама не знала, почему ей пришло в
голову употребить прозвище; наверное, это было связано с тем, что она
чувствовала себя здесь ребенком, и естественно, злилась от этого.
Мать Жозефа не изменилась в лице. "Сестру Агнессу попросили пригла-
сить тебя, а не зачитывать список приглашенных. У тебя ведь котенок там
в коробке, да?"
Селина кивнула, но коробку не отдала, когда мать Жозефа вновь попыта-
лась забрать ее. "А зачем собственно вы попросили меня принести котен-
ка?"
Бросив быстрый взгляд на дверь, за которой раздавались голоса, и по-
чувствовав, что Селина согласна участвовать в задуманном только в обмен
на полную информацию, мать Жозефа вздохнула и указала на лестницу.
-Пойдем в мой кабинет, Селина. Я тебе все объясню.
Удовлетворение от того, что к ней относились- в кои-то веки- как ко
взрослой, почти вытеснило тревогу, которая охватывала всякого, кто под-
нимался вслед за матерью Жозефой по этой лестнице. Много лет прошло с
тех пор, как Селина перестала нуждаться в помощи миссии, и за это время
вернула все долги с процентами; она ничего не была им должна- и все же
на этой лестнице сердце ее стало биться в два раза чаще. Когда входишь в
двери миссии, невольно принимаешь их правила. А если поднимаешься по
этой лестнице- значит ты нарушила что-то из правил.
Какой бы она ни была- хорошей, плохой, никакой- Селина терпеть не
могла правил. Они сводили ее с ума. Они делали ее Женщиной-кошкой.
Она уже была на взводе, когда мать Жозефа отперла дверь и пригласила
ее сесть на один из жестких стульев для посетителей. Как только монахиня
открыла рот, ей стало невыносимо скучно. Селина жила в Ист Энде, но не
ощущала себя частью здешнего общества. Она родилась не здесь и впервые
ступила на землю Готама в шестнадцать лет. Имя Розы д'Онофрео ничего не
говорило ей, так же как и несколько других имен, упомянутых настоя-
тельницей. Селина зевнула.
-Порой, когда попавшим в беду трудно рассказать свою историю, мы да-
рим им кукол,- торопливо закончила мать Жозефа.- Но что касается Розы,
то мне кажется, именно котенок поможет ей разговориться...- она мягко
улыбнулась, но Селина оставалась безучастной, и улыбка сползла с лица
монахини.- Словом, если ты дашь Розе коробку, когда мы спустимся
вниз...
-Так там правда приготовлен обед или нет? Жареный цыпленок, подлив-
ка- ну, все как полагается?
Мать Жозефа поднялась со своего стула. "Яблочный пирог и ванильное
мороженое на десерт, как обещали".
Догадываясь, что монахиня встревожена, но не зная причин этого, Сели-
на с кротким видом спустилась за ней по лестнице. Ее вполне устраивало,
когда миссия принималась за спасение бренных тел. Горячая пища, чистые
простыни, душ и амбулатория- время от времени во всем этом нуждались
пропащие обитатели Ист Энда. Но спасение душ- посредством религии или
психологии, неважно,- это пустая трата времени и только. Если эта самая
Роза не знает, зачем ей жить... Что ж, помоги ей Господь, пусть это бу-
дет котенок!
-Ты что-то сказала?- спросила мать Жозефа. Они уже спустились на
первый этаж.
Селина передернула плечами. "Не-а". Монахиням не откажешь в проница-
тельности, им ничего не стоит прочитать чужие мысли. Но одного им не по-
нять: вся их блаженная помощь ближнему и гроша ломаного не стоит.
Отыскать Розу среди других женщин на кухне было не сложно: она одна
была без монашеского одеяния. Увидев длинные светлые волосы, Селина сра-
зу поняла, что знала Розу д'Онофрео- вернее знала о ней. Когда нетороп-
ливые лимузины с затемненными стеклами курсировали по ночному Ист Энду,
они высматривали именно такие волосы. Роза скорее всего родилась в ван-
ной блочного дома, но сейчас выглядела как жительница верхнего города.
Однако не похоже, чтобы ей там больно сладко жилось. Селина професси-
онально подметила синяки на лице девушки, затравленный, звериный взгляд.
Пройдет год- а может и меньше, если зима выдастся холодная,- и эти во-
лосы смерзшейся паклей будут лежать в ящике морга.
-Привет,- сказала Роза, отводя глаза.- Ты Селина Кайл? Сестра
сестры Магдалены? Я ее хорошо знала. Она была настоящая...
Это была последняя капля. Селина никогда не упоминала о Мэгги, и мо-
нашкам это было чертовски хорошо известно. Аппетит пропал окончательно,
и стены начали сдвигаться. Селина собралась было дать деру, но старая
МаЖо перекрыла путь к бегству.
-Ага. Только я с ней не общаюсь.
Держа коробку с котенком перед собой наподобие щита, Селина с вызыва-
ющим видом пересекла кухню.
-Я тут тебе кое-что принесла... Они попросили.
Ни одну из живших с ней кошек Селина не считала своей собственностью.
Девушка не давала им имен, если они не вынуждали ее к этому. Котенок,
сидевший в коробке, был хитер и смел, но это еще не повод, чтобы давать
ему имя. Пусть Роза зовет его как ей понравится. Пусть делает с ним, что
хочет. Селина сказала себе, что ей плевать, и что теперь она может идти,
но почему-то не ушла. Вместо этого она отступила на пол-шага назад и
вместе со всеми уставилась на девушку.
Испуганное выражение исчезло из Розиных глаз, пока она раскрывала
картонные клапаны. Селина ждала, что маленькая полосатая головка выско-
чит, как только коробка будет раскрыта. Она ожидала, что Роза растает от
умиления перед первозданным очарованием зверька. Но этого не произошло.
Котенок зашипел, а Роза отдернула руки от коробки, словно картон превра-
тился вдруг в раскаленный металл.
По Селининой спине пробежал холодок. Подобный озноб пробирал ее каж-
дый раз, когда она натягивала свой комбинезон. Дикая, необъяснимая тре-
вога охватила девушку. Она взглянула Розе в лицо. Сколько раз приходи-
лось Селине в костюме Женщины-кошки пробираться по спящему городу, но
она была вором, а не хищником. Женщина-кошка крала, а если и убивала, то
лишь случайно. И никогда она не вызывала в своих противниках такого
смертельного ужаса, какой вызвал у Розы маленький серый котенок.
Пока Селинино сердце бешено колотилось о ребра, избитая светловолосая
женщина увидела свою смерть, ужаснулась ей, приняла ее и, наконец, поз-
вала ее. Пока Селина пыталась справиться с сердцебиением, котенок- ма-
ленький серый котенок, плененный, запертый в темницу, выбившийся из всех
своих кошачьих сил,- подчинился своим инстинктам и бросился на эти ши-
роко открытые глаза, склонившиеся над ним.
Если бы это был серый тигр или даже тигренок, не миновать бы тогда
крови или вытекшего глаза. Но вместо этого котенок просто шлепнулся на
пол, а Роза испустила вопль, который пригвоздил остальных женщин к полу.
Она упала со стула и попыталась спрятаться, но руки и ноги не слушались.
Ее судорожные движения и прерывистое дыхание разбудили в остальных пер-
вобытное чувство:
Беги. Смерть идет, всемогущая и неизбежная. Беги. Не рассуждай. Не
оглядывайся. Зверь-Смерть голоден. Беги, если боишься Зверя. Беги, если
хочешь увидеть солнце.
Нужно обладать особой тупостью- не просто человеческой тупостью, но
тупостью цивилизованного человека,- чтобы не подчиниться приказу этого
древнего голоса. Первой отказалась подчиняться мать Жозефа. Она стряхну-
ла с себя власть пещерного инстинкта, опустилась на колени и принялась
отдавать приказы другим, пытаясь при этом помешать Розе заползти под
скатерть.
Последней пришла в себя Селина. Бестолково суетящиеся монашки, иска-
женное ужасом лицо Розы в синяках и пятнах,- все это было так чуждо ее
разумно устроенному миру. Она увидела опрокинутую на бок коробку. Поис-
кала глазами котенка и нашла его, взъерошенного и шипящего, в самом
дальнем от Розы углу кухни. Она взяла его и сунула за пазуху. Биение ее
сердце успокоило зверька.
-Это не ты виноват,- прошептала она.- Это не ты...
Селина тихо стояла в темном углу до тех пор, пока котенок не завел
свое умиротворенное мурлыканье, запустив коготки в ее свитер. Эта колю-
чая ласка вернула ее из перевозбужденного состояния Женщины-кошки в
обычное повседневное естество.
Сестры, возглавляемые матерью Жозефой, устремились на поиски наркоти-
ков, которые, как они слепо верили, и были причиной всех Розиных проб-
лем. Селина начала было втолковывать им, что они теряют время, но пере-
думала еще до того, как они обратили на нее внимание. Действия старой
МаЖо были вполне понятны. Наркотики и правда были первопричиной всего
здесь, в Ист Энде- особенно если наркотиком считать алкоголь, а всяко-
го, замеченного с рюмкой в руке, считать наркоманом. По этим стандартам,
наркотики губили не только Розу, но и саму Селину.
Крепко прижав к себе котенка, Селина направилась домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40