Паг оглядел собравшихся во дворе мальчишек. Все они надели
свое лучшее платье и тщательно пригладили волосы. Сегодняшний
день был одним из важнейших в жизни каждого из них. Еще до
захода солнца признанные мастера в присутствии герцога и
придворных примут их к себе в учение. Церемония эта являлась
лишь данью традиции, сложившейся в незапамятные времена. На
самом же деле мастера, подвергнув каждую кандидатуру подробному
обсуждению и заручившись одобрением его сиятельства, давно
сделали свой выбор. Сейчас им предстояло простонапросто
огласить его.
Они успели как следует присмотреться к мальчишкам, ибо,
согласно давним обычаям, установившимся в Королевстве, будущим
ученикам в возрасте от восьми до тринадцати лет предоставлялась
возможность испытать свои силы во всех без исключения ремеслах.
За это время каждый из них мог получить изрядные навыки во
многих видах работ и показать себя, свои уменья и способности с
наилучшей стороны. Недостатком подобной системы являлось лишь
то, что некоторые из ребят в силу робости, легкомыслия или же
детской неуклюжести везде и во всем проявляли себя в невыгодном
свете и потому не могли рассчитывать, что ктолибо из мастеров
захочет взять их в учение. Такие мальчишки в День Выбора
волновались сильнее других и ждали начала церемонии с гораздо
большим страхом, чем их ловкие и сметливые сверстники.
Большим пальцем босой ноги Паг прочертил бороздку в пыли,
покрывавшей булыжники двора, и снова внимательно вгляделся в
лица кандидатов в ученики. В отличие от Томаса, проявившего
изрядную сноровку и прилежание во всем, за что бы он ни брался,
Паг не сумел пока отличиться ни в одном из ремесел. Несколько
ребят, подобно ему самому, замерли в напряженном ожидании,
другие прятали смущение и страх под напускной развязностью,
тщетно пытаясь убедить себя и других, что им почти безразлично,
чем ознаменуется для них нынешний день солнцестояния.
Не будучи избранным ни одним из мастеров, Паг, как и все
другие, кого когда-либо постигала подобная участь, получил бы
право покинуть Крайди и поступить в учение в каком-нибудь из
соседних городов. Оставшись в Крайди, он был бы волен стать
франклином и взять в аренду клочок герцогской земли или
наняться помощником на один из рыболовецких парусников. Оба эти
занятия одинаково мало привлекали Пага, а о том, чтобы уйти из
родного города, он и помыслить не мог.
Паг вспомнил, как минувшим вечером старый Мегар заклинал
его не волноваться в ожидании церемонии и не обескураживаться,
какими бы ни оказались для него ее результаты. Мальчик
вздохнул. Неужто Мегар забыл тот далекий день солнцестояния,
когда его самого взял в учение тогдашний главный повар? Или он
уже накануне церемонии знал, что ему не грозит быть отвергнутым
всеми до единого мастерами? Да, с Мегаром, по-видимому, все
обстояло именно так. Он просто не может себе представить, как
ужасно провожать завистливым взглядом каждого из счастливцев,
гордо шествующих к своему мастеру, а после, когда все
закончится, остаться посреди двора с несколькими такими же
неудачниками и ловить на себе насмешливосочувственные взгляды
придворных, ремесленников, слуг, новоизбранных учеников... а то
и самого герцога, принцев и принцессы.
Томас, стоявший рядом со своим низкорослым другом,
улыбнулся Пагу и похлопал его по плечу. Он едва сдерживал
радостное волнение, светившееся в его синих глазах и окрасившее
румянцем по-мальчишески пухлые щеки. Отец сказал ему вчера, что
нисколько не удивится, если мастер Фэннон назовет его имя самым
первым. Более того, Фэннон заверил Мегара, что у Томаса, если
он будет прилежен и усерден в занятиях, есть немалые шансы
попасть в число телохранителей самого герцога. А ведь тогда к
семнадцатидвадцати годам можно смело рассчитывать на звание
офицера!
Заметив, что на балконе, выходившем в замковый двор,
появился герцогский герольд, Томас ткнул Пага в бок. Мальчики
обратились в слух. По знаку герольда один из гвардейцев открыл
маленькую дверцу, прорезанную в створке массивных ворот, и
сквозь нее степенно прошествовали мастера. Они приблизились к
ступеням широкой лестницы, ведущей в замок и, согласно ритуалу,
повернулись спиной к мальчишкам, чтобы лицезреть появление
своего господина.
Тяжелые ворота распахнулись, и гвардейцы, облаченные в
коричневое с золотом - цвета герцога, заняли свои места на
ступенях лестницы. Их плащи, надетые поверх лат, были украшены
массивными изображениями золотых крайдийских чаек с зубчатыми
коронами на головах в знак того, что герцог являлся членом
королевской семьи.
- Его королевское высочество Боуррик кон Дуан, -
громогласно объявил герольд, - третий герцог Крайди, принц
Королевства, владетель Крайди, Карса и Тулана, наместник
Запада, Главнокомандующий Королевских армий, обладатель права
на престол Рилланона...
Герцог терпеливо дождался окончания перечисления всех его
титулов и званий и, лишь когда герольд умолк, вышел из ворот на
широкую площадку лестницы.
Герцогу шел уже шестой десяток, но на вид, если бы не
седина на висках, резко контрастировавшая с его черными как
смоль волосами, ему нельзя было бы дать и сорока. Двигался он с
проворством и грацией прирожденного воина. Последние семь лет
герцог носил траур по своей любимой жене Кэтрин, и нынче также
был одет во все черное. На его широком кожаном поясе висел меч
в черных ножнах с серебряной рукояткой.
Герольд снова возвысил голос:
- Их королевские высочества принцы Лиам кон Дуан и Арута
кон Дуан, наследники дома Крайди, офицеры Западной армии
короля, принцы Королевства Островов.
Оба принца встали позади своего отца. Они были всего лишь
четырьмя и шестью годами старше мальчишек, выстроившихся внизу,
но их прекрасные манеры, непринужденная грация движений и
блестящее умение владеть собой резко отличали их от
грубовато-неотесанных, чересчур скованных или, наоборот,
слишком развязных кандидатов в подмастерья.
Старший из сыновей герцога, принц Лиам, повинуясь знаку
герцога, занял место по правую руку от него. Широкоплечий
голубоглазый гигант взглянул на собравшихся с приветливой
улыбкой. По свидетельству старожилов замка, лицом и манерами он
походил на покойную мать. Лиам был одет в голубой бархатный
камзол и желтые панталоны. Мужественную красоту его лица
подчеркивала коротко подстриженная бородка, такая же светлая,
как и волнистые волосы, достигавшие плеч.
Арута отличался от брата столь же разительно, как сумрачный
вечер от ясного летнего дня. Он был почти одного роста с
герцогом и Лиамом, но гораздо тоньше обоих и уже в плечах. На
нем были коричневый камзол и краснокоричневые рейтузы. Его
темные волнистые волосы обрамляли гладко выбритое удлиненное
лицо. Принц Арута во всем, что бы он ни делал, отличался
ловкостью и стремительностью, которые блестяще восполняли
недостаток физической силы. Он безупречно владел рапирой, но и
язык его был не менее острым и зачастую ранил противника
гораздо больнее, чем клинок. Лиам пользовался доверием всех без
исключения подданных своего отца. Аруту уважали за ум и отвагу,
но втайне недолюбливали за язвительность и высокомерие.
Сыновья герцога унаследовали разные стороны его сложного,
противоречивого характера, ибо его высочество Боуррик бывал, в
зависимости от расположения духа, то открыт, весел и
добродушен, подобно Лиаму, то сумрачен и замкнут, как Арута.
Являясь антиподами во всем, что касалось темперамента, привычек
и душевного склада, оба принца были умны, решительны и
мужественны, одним словом, в избытке наделены качествами,
которые позволили бы им в будущем умело и разумно управлять
владениями отца. Герцог относился к ним обоим с одинаковой
любовью.
- Принцесса Каролина, наследница дома Крайди! - объявил
глашатай.
На широкую площадку лестницы вышла стройная
девочка-подросток. Она была ровесницей виновников торжества, но
благодаря царственной осанке и неторопливым, чопорно-грациозным
движениям, подобавшим высокородной особе, казалась старше своих
лет. Ее пышное кремовое платье с высоким лифом контрастировало
своим цветом с темными, почти черными локонами. Огромные глаза
принцессы, обрамленные густыми черными ресницами, были такими
же голубыми, как у Лиама. Герцог и Лиам заулыбались при виде
красавицы Каролины, и даже сумрачное лицо Аруты при ее
приближении осветила радость. Он искренне любил младшую сестру.
Многие из прислуживавших в замке мальчишек были тайно
влюблены в Каролину и считали за счастье хотя бы изредка
полюбоваться с почтительного расстояния ее красотой, ее
стройной, грациозной фигуркой. О том же, чтобы лицезреть
принцессу вблизи, никто из них не смел и мечтать. Однако
сегодня даже ее присутствие не смогло отвлечь их от мыслей о
предстоявшей церемонии Выбора.
Вскоре в замковый двор степенно вышли придворные, среди
которых Паг и Томас заметили всех до единого членов герцогского
совета, включая и Кулгана. После той памятной ночи, когда
случай сделал его гостем Кулгана, Паг несколько раз встречал
чародея в замке Крайди. Порой они обменивались приветствиями и
благопожеланиями, но подобное случалось нечасто, ибо большую
часть времени Кулган проводил в своей уединенной башне или в
лесном домике.
Теперь чародей негромко беседовал с убеленным сединами
священником отцом Тулли, который был советником еще у прежнего
герцога Крайди. Каким бы старым, даже древним ни казался
мальчишкам, включая и Пага, отец Тулли, все они как один
боялись проницательного взгляда его выцветших серых глаз,
казалось, достигавшего самого дна их душ. Он как никто другой
умел вывести их на чистую воду, дознаться о скрытых для всех
шалостях и проказах и сурово отчитать провинившихся. Каждый из
них предпочитал порку на конюшне у Элгона нравоучительной
беседе отца Тулли.
Рядом со священником стоял юный сквайр Роланд, сын барона
Толбурта, одного из вассалов герцога. Около года тому назад
отец отправил его ко двору, чтобы проказник Роланд слегка
пообтесался и отшлифовал свои манеры в блестящем обществе
принцев и принцессы. Ожидания барона оправдались лишь отчасти,
ибо его шаловливый, непоседливый отпрыск оказался неисправимым
озорником и чаще, чем кто-либо другой, был вынужден представать
перед отцом Тулли. Впрочем, многие шалости сходили ему с рук,
поскольку мальчишка обладал легким, веселым характером,
располагавшим к нему окружающих, и держался приветливо и
дружелюбно со всеми без исключения. Он был всего на год старше
тех ребят, что выстроились посреди замкового двора, хотя из-за
высокого роста его можно было принять за ровесника Аруты.
Роланд нередко принимал участие в их играх и забавах, поскольку
принцы порой по целым дням бывали заняты выполнением своих
придворных обязанностей. Увидев, что Паг стоит ни жив ни мертв
в самом конце шеренги, Роланд ободряюще улыбнулся ему. В ответ
Паг также изобразил дрожавшими губами некое подобие улыбки. Ему
нравился этот высокий, стройный юноша с каштановыми волосами и
озорным блеском в голубых глазах. Паг не питал к нему неприязни
или зависти, хотя Роланд был гораздо выше его по рождению и
делал Пага объектом своих проказ и шуток нисколько не реже, чем
других мальчишек.
Все, кому надлежало принять участие в церемонии, были в
сборе, и герцог проговорил:
- Вчера истек последний день одиннадцатого года
царствования нашего короля, его величества Родрика Четвертого.
Вечером мы все, как и подобает, отпразднуем Банапис. Но прежде
отроки, собравшиеся здесь, подвергнутся Выбору. Они перестанут
считаться детьми и сделаются учениками и свободными гражданами
Крайди. Согласно обычаю, я ныне вопрошаю, не желает ли кто-либо
из них отказаться от службы герцогству? Ответьте мне, есть ли
среди вас таковые?
Вопрос герцога, как и следовало ожидать, остался без
ответа. Никто из мальчишек не изъявил желания покинуть Крайди.
Выждав несколько секунд, его сиятельство Боуррик кивнул
герольду, и тот выкрикнул имя первого из мастеров.
Мастер мореход Хольм сделал два шага вперед и перечислил
имена троих мальчиков, которых он избрал в качестве своих
учеников. Все трое, очень довольные, покинули шеренгу
сверстников и встали рядом с Хольмом.
Далее церемония пошла обычным порядком. Мастера выходили
вперед и называли имена избранных ими ребят, ни один из которых
не отказался от предложенной службы.
Солнце стало мало-помалу близиться к краю горизонта.
Количество мальчишек в шеренге все уменьшалось, и Пагом
овладело беспокойство, близкое к панике. Наконец посреди двора
кроме них с Томасом остался лишь один паренек, затравленно
озиравшийся по сторонам. Почти все мастера уже избрали своих
будущих преемников, и лишь двое еще готовились назвать имена
тех, кого они желали бы взять в учение. Паг с тоской вгляделся
в лица тех, кто стоял на площадке широкой лестницы. Лиам
смотрел на мальчишек с доброй, сочувственной улыбкой. Арута,
как всегда, предавался размышлениям о чем-то своем. Принцессу
Каролину явно тяготила эта долгая, скучная церемония, и она
даже не пыталась скрыть этого, капризно надув розовые губки,
чем вызвала неудовольствие своей гувернантки леди Марны.
Дворецкий Сэмюэл назвал имя Джеффри, мальчишки, стоявшего
справа от Томаса, и тот, просияв улыбкой, бросился к своему
хозяину. Отныне он будет учиться прислуживать за столом,
убирать посуду и складывать салфетки "домиком". Паг и Томас
остались одни. Мастер клинка Фэннон чинно вышел вперед и
проговорил:
- Томас, сын Мегара.
Паг ожидал, что старый воин вызовет и его, но тот молча
вернулся на свое место и положил ладонь на плечо подбежавшего к
нему Томаса. Итак, случилось самое худшее, то, о чем Паг в
течение последних дней и недель боялся даже думать. Ему
казалось, что он видит кошмарный сон. Он съежился под
устремленными на него взглядами и втянул голову в плечи. Больше
всего ему сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Никогда еще
замковый двор не казался ему таким огромным и пустынным, как в
эти ужасные минуты. Внезапно он осознал, что слишком мал для
своих лет, что одежда, которой еще утром он так гордился,
выглядит бедной и жалкой. Грудь его едва не разорвалась от горя
и сознания непоправимости свершившегося. Он прилагал все силы к
тому, чтобы не дать пролиться слезам, которые уже начали
застилать глаза. Ему осталось терпеть эту пытку всего лишь
несколько секунд. Сейчас герцог объявит церемонию закрытой, и
он убежит на кухню к Магье, где сможет предаться своему горю
вдали от посторонних глаз.
Герцог уже набрал в грудь воздуха и, с неподдельным
сочувствием взглянув на жалкую фигурку Пага, собрался
заговорить, как внезапно из среды придворных раздалось:
- Прошу прощения, ваше сиятельство!
Все взоры обратились на чародея Кулгана, который вышел
вперед и провозгласил:
- Имея нужду в помощнике, я желал бы избрать Пага, сироту,
призреваемого в замке, своим учеником.
Среди собравшихся раздался неодобрительный ропот, а из
задних рядов отчетливо донеслись слова:
- Да какое он имеет право, этот чародей, выбирать себе
учеников?
Но герцог грозным взглядом утихомирил придворных и
мастеров, и в огромном дворе вновь воцарилась тишина. Никто не
осмелился оспаривать право третьего лица в королевстве
распоряжаться судьбой ничтожного мальчишки. Мало-помалу взгляды
собравшихся снова остановились на виновнике недоразумения.
- Поскольку Кулган является признанным мастером в своем
ремесле, он имеет полное право обзавестись учеником, - веско
проговорил герцог. - Я обращаюсь к тебе, Паг, сирота,
призреваемый в замке Крайди. Согласен ли ты принять
предложенную тебе службу?
Паг бессчетное число раз воображал себя
рыцаремвоеначальником, ведущим войско короля в атаку на
неприятеля, он мечтал, что в один прекрасный день отыщутся его
богатые и знатные родители, все эти годы искавшие своего
похищенного разбойниками сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65