Вы никогда не задумывались о тех временах, Намир?..
Потрясение, одиночество, отсутствие всякой надежды на возвращение... Даже
если бы Сальвай не был гибнущей планетой. Исключение составили лишь
амураи, отгородившиеся от здешнего мира стенами своих подземелий. Мы же
отвергли подземную жизнь, хотя в конце концов и нам пришлось согласиться
на нее. А каким тяжким испытанием стала адаптация! История рассказывает,
что до первых успешных родов прошли две сотни лет, да и после этого матери
чаще всего умирали. Это была эпоха великих испытаний!
- У истории мертвый язык, Дрозма.
- Не могу согласиться с вами. Ну да ладно, наши математики изучают
человеческое радиовещание. Математика выше моего понимания, но я уверен,
что радио - чрезвычайное благо.
- Такое же благо, как рвотное. Пока мы ждем вашего неторопливого
оператора, вас не заинтересует мой совет?
- Конечно. Телевидение - тоже благо. Черт возьми, я без ума от
телевидения!.. Вы собрались что-то сказать?
- Направляясь сюда, я посетил шесть поселений северной Манитобы и
округа Киватин. Поселения появились уже после того, как я был в этих
местах в последний раз, то есть позже девятьсот двадцатого года. Все это
время ледяной купол тает. Вы теряете арктический щит. Меня эта информация
не касается, но, думаю, вам она покажется интересной.
- Спасибо. Наши Наблюдатели следят за процессом изменения климата.
Сооружение водного шлюза будет закончено раньше, чем мы окажемся перед
необходимостью ликвидации наземного входа. Кстати, вам известно, что
земная химическая промышленность почти готова к производству целых
поселений типа оранжерей? Их размеры обуславливаются исключительно
соображениями удобства. Так что через несколько десятилетий по всей
Арктике возникнут целые поселки, практически не зависящие от климата. А
через век население Канады, возможно, превысит население Штатов, если к
тому времени оба государства не станут единой страной. Лично я этому
рад... Входите, Элмис!
Элмис оказался длинноногим, стройным и сильным. Цветом кожи он был
очень похож на представителя земной белой расы. Давняя хирургическая
операция сделала его лицо и руки абсолютно человеческими. Каштановые
волосы и искусственный пятый палец на руках за двести лет стали
неотъемлемой частью его тела. А четырехпалые ноги - если бы ему пришлось
оказаться босым - скорее всего были бы восприняты людьми как редкое, но
вполне возможное уродство.
- Элмис! - сказал Дрозма. - Я сожалею, но приходится отрывать вас от
работы, которая вам так нравится. Я знаю, что вы не собирались впредь
покидать Город в качестве Наблюдателя. Однако ваша квалификация выше, чем
у кого бы то ни было, и я не могу поступить иначе... Это Отказник Намир.
Элмис сказал по-английски:
- Мне кажется, я помню вас.
Голос его был неотличим от человеческого.
Намир рассеянно кивнул.
- Вы вернулись к нам? - спросил Элмис.
- С чего вы взяли! Я просто проходил мимо и должен следовать дальше.
Так, причуда... - Намир повернулся к старику. - Кстати, Дрозма... Чтобы
сделать наше пари интересным, вам не мешало бы отдать кое-какие
распоряжения. - Он помолчал и добавил: - Значит, говорите, человеческая
душа?
- Ну, если допустить, что кто-нибудь способен освободиться от своей
души... - начал старик.
- Простите, - оборвал его Намир. - Мне вдруг показалось, что вы
претендуете на роль Господа Бога. - Он застегнул клапаны своей одежды. -
Пока, детки! Держите ушки на макушке!
Элмис с удивлением посмотрел ему вслед, уткнул голову в колени и
погрузился в размышления.
Так прошло некоторое время. В конце концов Дрозма шумно вздохнул:
- Фактор времени, Элмис! Я вынужден прервать ваши размышления. Имя
Бенедикт Майлз вас устроит?
- Майлз?.. Да, прекрасная анаграмма [в оригинале имена Elmis (Элмис)
и Miles (Майлз) являются анаграммами]. Это срочно, сэр?
- Может статься... Человеческие дети взрослеют быстрее, чем мы пишем
стихи. Ваша работа на такой стадии, что вы не можете оставить ее?
- Мою работу способен продолжить любой.
- Расскажите-ка мне о ней поподробнее.
- По-прежнему прослеживаю процесс развития нравственных концепций.
Стараюсь продраться сквозь пену конфликтов, войн, переселений, социальной
неоднородности и идеологий. Я перечитывал Конфуция [Конфуций (около
551-479 до н.э.) - древнекитайский мыслитель], когда вы меня вызвали.
- Каковы предварительные выводы?
- Они подтверждают ваше интуитивное предположение, высказанное
столетие назад. Нравственная революция, сравнимая по значению с открытием
огня, земледелия и общественного сознания, может начаться в самом конце
нынешнего тысячелетия и способна продолжаться в течение нескольких веков.
Предпосылки ее налицо, предпосылки трудноопределимые, но несомненно
существующие - так же, как в доязыковых родовых группах скрывался зародыш
будущего общества. Естественно, невозможно учесть такие непредсказуемые
события, как атомная война, массовые эпидемии или всемирный потоп. К
счастью, стремление к безопасности - не та человеческая слабость, которую
мы вынуждены разделять. В качестве весьма преждевременного предсказания,
Дрозма, я бы осмелился утверждать, что союз с людьми возможен уже при
жизни моего сына.
- Правда?.. Кажется слишком уж скорым, но звучит ободряюще... -
Дрозма изгнал со своей физиономии улыбку. - Ладно, ваша миссия такова...
Вчера вернулась Кайна. Она опаздывала. Худшая часть поездки ей еще
предстояла, а тут пришлось ждать пересадки на железнодорожном узле в
Латимере. Латимер - это меленький городок в Массачусетсе. Убивая время,
Кайна прогуливалась в местном парке и наткнулась на любопытную парочку.
Симпатичный пожилой джентльмен и мальчик лет двенадцати. Джентльмен кормил
голубей и рассказывал, мальчик слушал. Кайна уловила марсианский запах.
Использовав дистроер, она устроилась на соседней скамейке и прислушалась к
беседе. Пожилым джентльменом оказался Намир. Однажды Кайна уже
сталкивалась с его нынешней личиной. Это случилось несколько лет назад, в
Гамбурге. Вам известно, что мы стараемся не упускать Отказников из виду,
если этому не мешают более важные проблемы. У Кайны было вполне
определенное мнение об Отказниках, и потому она хотела последовать за
Намиром. Учитывая, что ей следовало отправляться сюда, она оказалась перед
проблемой выбора. Однако, пока она слушала беседу Намира и человеческого
ребенка, возник и третий вариант поведения. На нем она, в конце концов, и
остановилась. Когда пожилой джентльмен и мальчик разошлись, Кайна
последовала не за Намиром, а за землянином. Мальчик привел ее к
меблированным комнатам. Кайна навела кое-какие справки о жилище и
проживавших в нем. Этого достаточно, чтобы завязать беседу и войти в
контакт. Имя мальчика - Анжело, он единственный ребенок владелицы дома.
Владелицу зовут Роза Понтевеччио... Кайна употребила для ее характеристики
выражение "душечка". Роза не слишком образована и по психофизическому
уровню совершенно не похожа на своего сына. По внешнему виду - толстушка
со слабым здоровьем. Кайна поняла достаточно, чтобы предположить у Розы
порок сердечных клапанов, но не вполне уверена в этом. - Дрозма вздохнул.
- Наведя справки, Кайна отправилась домой. Она руководствовалась здравым
смыслом. Чего и вам желаю.
- А Намир?
- Увы, он все-таки узнал ее. Упомянул об этом, когда мы беседовали.
- Что же привело его сюда? Минуло уже больше века, как он подал в
отставку.
- Думаю, Элмис, у Намира достаточно грязные намерения относительно
Анжело Понтевеччио, и он хотел бы выяснить наши планы, если таковы у нас
есть... А у нас вообще нет никаких планов! Разве только что-то родит ваш
острый ум, ум Наблюдателя. - Дрозма снова вздохнул. - Мальчик может
оказаться, а может и не оказаться столь потенциально важным, как
представилось Кайне. Я надеюсь, что он важен... Вы знаете, я бы не стал
загружать вас чепухой. Вы поедете в Латимер и под именем Бенедикта Майлза
поселитесь в меблированных комнатах или поблизости от них. Работать будете
в одиночку. Мне нужно ваше непредвзятое мнение. Поэтому я больше ничего не
скажу вам об этом ребенке и не хотел бы, чтобы вы говорили о миссии с
Кайной. Что касается Намира, вам известен закон от 27140 года. Пока
Отказник не причиняют явного вреда, против них не могут быть предприняты
никакие действия. - Дрозма погладил орка, вытянувшего мускулистые лапки.
Голос старика дрогнул: - Я могу представить ситуацию, в которой вы
способны пересмотреть определение этого туманного понятия "вред". Вам
известно, что Наблюдателю не следует рисковать, нарушая человеческие
законы, за исключением тех случаев, когда он готов... воспрепятствовать
обнаружению сальваянской физиологии.
- Сэр! Ни вы, ни я не нуждаемся в эвфемизмах. Я попрошу Снабженца
дать мне повторное разрешение на пользование суицид-гранатой. И на
запасную гранату, если вы не возражаете.
Дрозма закусил губу:
- Не возражаю. Снабженец уже получил от меня необходимые указания...
Элмис, я только теперь понял, что душу Намира переполняет горечь... Я
почти забыл, что могут существовать такие чувства. Будьте осторожны!
Боюсь, он болен навсегда. Его мысли направлены на самого себя и съедают
его, как раковая опухоль. Помните - болен сальваянин! Не имеет значения,
сколь гуманны его действия... Никогда не забывайте - у него наш нижний
порог страдания вкупе с нашей огромной выносливостью. Я уверен, что он все
еще медитирует, пусть он даже отрицает это. И если его злое сердце
восстало против чего-то, ничто, кроме высшей силы, не собьет его с пути! -
Дрозма раздраженно поерзал по своей подушке. - Это длительная миссия,
Элмис. Если вы почувствуете, что вам следует остаться с мальчиком на все
время его жизни, у вас есть на это мое разрешение. И не экономьте! Будьте
уверены, вам выделят любые необходимые человеческие деньги. Я уполномочу
Коммуникатора в Торонто удовлетворять в срок все ваши чрезвычайные
запросы. Но даже если вы вернетесь достаточно скоро, меня может здесь уже
и не оказаться. Поэтому я решил отдать вам это.
Дрозма вытащил из-под подушки небольшой сверток. Несмотря на свои
размеры, сверток казался достаточно тяжелым.
- Здесь зеркало, Элмис. Позже, если пожелаете, можете развернуть и
посмотреть его, но не сейчас. Наблюдатель, имя которого безвозвратно
утеряно, привез его в 23965 году с острова, который в настоящее время
называется Крит. Оно из бронзы. Мы удалили патину с отражающей
поверхности. Вряд ли это первое зеркало, изготовленное человеческими
руками, но одно из первых наверняка. Возможно, вам потребуется, чтобы
Анжело Понтевеччио посмотрел в него на себя. Видите ли, нам представляется
вероятным, что мальчик - один из тех, кто способен научиться смотреть в
зеркало.
- Ох!.. Справлюсь ли я с таким заданием?
- Постарайтесь справиться. Сделайте все, что сможете. И хранит вас
закон!


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Перед человеком, пристально глядящим на звезды, не
стоит проблема тьмы. Несомненно, тьма существует, тьма
фундаментальная, всеобъемлющая и непобедимая ничем, кроме
крошечных точек, названых звездами. И проблема не в том,
почему существует такая тьма, но что это за свет, так
удивительно прорывающийся сквозь мрак. И если считать
существование света доказанным, то зачем нам глаза,
видящие его, и сердца, радующиеся ему?
Джордж Сантаяна "Obitr Scripta"
Примите, Дрозма, уверения в моей безграничной
преданности. Исходя из соображений безопасности, вместо
предпочитаемого вами английского пишу на сальваянском.
Ответ я начинал, имея гораздо больше свободного времени,
чем теперь, и он был задуман в форме модной человеческой
повести - зная, как вы наслаждаетесь работами земных
авторов, я, разумеется, хотел доставить вам удовольствие,
и единственным моим желанием было иметь их мастерство. Как
вы убедитесь, с поставленной вами задачей я не справился.
Будущее покрыто мраком, во мраке пребывает и мой здравый
смысл. Если не сможете одобрить сделанное мной - как и то,
что еще предстоит совершить, - то, умоляю вас, примите во
внимание, что не всякому по силам восхищение людьми.
Записка, приложенная к отчету
Элмиса (Северный Город) за 30963 год.
Передана Руководителю североамериканскими миссиями
Коммуникатором из Торонто 10 августа 30963 г.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1
Латимер 30963 года - это царство доброты и сердечности. По сравнению
с моим последним визитом в Штаты, семнадцать лет назад, жизнь вечерних
улиц изменилась в лучшую сторону: люди чаще гуляют и реже устраивают
автомобильные гонки.
Я прибыл в Латимер июльским субботним утром. Город наслаждался
уик-эндом. Все прибывало в покое. Сосны, вязы и клены, печеные бобы и
спящие вечным сном предки - массачусетский тип покоя, к которому я так
неравнодушен. Да, если уж суждено быть человеческим существом, то
предпочтительнее всего родиться в Федерации.
Латимер расположен слишком далеко от Бостона, чтобы испытывать
сильное влияние того, что Артемус Уорд [Артемус Уорд (1834-1867) -
американский писатель-юморист, писавший под псевдонимом Чарлз Ф.Браун]
назвал "Аткинсами Запада". Латимер не прочь претендовать на собственное
лицо: здесь пять крупных фабрик, более чем десятитысячное население,
расположившийся на холмах железной дорогой район заселен состоятельными
горожанами, есть два или три парка. Несколько лет назад город был более
людным. Поскольку на производство все шире проникают кибернетические
устройства, фабрики выносят из городов, и поэтому интенсивнее развиваются
районы сельской местности и пригороды. Латимер в этом десятилетии
неизменно уютен... Впрочем, нет. В городе пустеют меблированные комнаты -
процесс, в котором немногие заинтересованы разобраться. Двадцатый век (по
человеческому исчислению) в Латимере живет бок о бок с Новой Англией
восемнадцатого и девятнадцатого. В полуквартале от лучшего кинотеатра
торчит статуя губернатора Брэдфорда. Восстановленный особняк колониальных
времен смотрит через Мэйн-стрит на железнодорожно-автобусно-коптерную
станцию, современную, как завтрашний день.
На этой станции я купил научно-фантастический журнал. Их число до сих
пор растет. В моем, как оказалось, преобладали разные кошмары, поэтому я
читал его, посмеиваясь. Галактики слишком малы для рода человеческого.
Впрочем, иногда... Не был ли жуткий исход наших собственных предков
тридцати тысячелетий назад лишь намеком на грядущие события?.. Я понял,
что люди создадут свою первую орбитальную космическую станцию не позже,
чем через четыре-пять лет. Они называют ее "средством для предотвращения
войны". Спи же в пространстве, Сальвай, спи в мире!..
Номер 21 по Калюмет-стрит - это старый кирпичный дом на углу
квартала. Два этажа и полуподвал рядом с неизменной Майн-стрит [главная
улица (англ.)], связывающей богатых и бедных, живущих по разные стороны
железной дороги. Номер 21 - с той стороны, где бедные, но соседние дома не
выглядят слишком убогими. Этакая тихая заводь для фабричных рабочих,
низкооплачиваемых "белых воротничков" и приезжих. Через пять кварталов к
югу от номера 21 Калюмет-стрит вступает в трущобы, где на крошечной
Скид-роу обосновались отбросы общества, отбросы столь же ничтожные, как и
обширные человеческие болота в Нью-Йорке, Лондоне, Москве, Чикаго или
Калькутте...
Табличку "Сдается" я обнаружил в окне полуподвала. Впустил меня тот,
в чью жизнь мне предстояло вмешаться. Я сразу узнал его, этого мальчика с
золотистой кожей и глазами темными настолько, что зрачки и радужка почти
не отличаются друг от друга. В тот самый первый момент, прежде чем он
заговорил со мной и подарил мне небрежный дружелюбный взгляд, я,
по-видимому, узнал его до такой степени, до какой не узнаю уже никогда.
Впрочем, если мы признаем, что даже простейшие умы являются бесконечной
тайной, то какой же должна быть сила высокомерия, чтобы утверждать, будто
я знаю Анжело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30