Конечно, придется платить за обучение, нужны будут учащимся деньги и на жизнь... Мы все подсчитали и включили в смету.
— А зачем посылать так далеко, в Германию? спросил Хайдаркул.— В России много университетов, в Петрограде, Казани, Харькове, Баку...
— И туда пошлем учащихся. Некоторые давно уже уехали в Баку. Учатся наши и в Москве и в Петрограде... еще пошлем. Но в Германии хорошо готовят специалистов — инженеров, врачей...
В Турции нашим людям легче будет с языком.
— Сколько человек вы намерены послать за границу? — спросил председатель.— И как вы их отбираете? Откуда?
— Все это изложено в представленном нами проекте. В Германию направляется восемьдесят человек, в Турцию — сто, в Россию — двести. Отбором будет заниматься специальная комиссия... Пошлют за границу самых успевающих и выдержанных.
Этот вопрос был рассмотрен всесторонне, и основной план принят с тем, что руководство исполкома еще тщательно изучит его.
Следующим вопросом стояла работа Чрезвычайной окружной комиссии.
— Асад Махсум, Окилов, Исмат-джан здесь? — спросил, как полагалось, Абдухамид Муиддинов.— Очень хорошо! Прежде чем предоставить слово товарищу Хайдаркулу, председателю проверочной комиссии, должен заявить, что Чрезвычайная окружная комиссия хорошо выполняет свои обязанности. Басмачи, бесчинствовавшие раньше, до создания этой комиссии, укрощены. Население, жившее в постоянном страхе перед басмачами, обрело покой, оно избавлено от злейшего своего врага и грабителя — курбаши Джаббара. Этим мы обязаны энергии, самоотверженности и личной храбрости Асада Махсума. Надеюсь, что при обсуждении работы комиссии члены Центрального Исполнительного Комитета учтут это. Прошу вас, товарищ Хайдаркул!
Хайдаркул был весьма озадачен выступлением председателя. Проверяя дела Чрезвычайной окружной комиссии, он окончательно убедился в коварстве, хитрости и двуличии Асада Махсума — и вдруг такая высокая оценка его работы, ему чуть ли не выносится благодарность! О чем же в первую очередь говорить? Среди собравшихся есть члены Коммунистической партии, неужели же они, носящие на груди партбилет, поддержат Махсума?! Какова цель у председателя, кому это нужно? Главное — интересы народа, революции, и он, Хайдаркул, будет говорить правду, только правду! Расскажет все что видел, все что узнал.
Перелистав свои заметки, Хайдаркул начал говорить:
— Уважаемые товарищи, члены Центрального Исполнительного Комитета! По поручению вашему и правительства Бухарской республики специальная комиссия в составе Низамиддина Хакимова и меня изучила дела Чрезвычайной комиссии по борьбе с басмачеством в окрестностях Бухары.
Эта комиссия в какой-то мере выполняет свои задачи. Большим ее достижением является победа над шайкой головорезов-грабителей, возглавлявшейся курбаши Джаббаром. Известны и другие ее победы... Однако Асад Махсум со своими подручными, имея по роду своей работы широкие полномочия, неоднократно злоупотреблял своим положением и правами...
— Например? — прервал Хайдаркула председатель.
— Сейчас скажу. Например, нельзя расстреливать сдавшегося человека, это верх жестокости! Противоречит советскому закону. Подрывает и глазах народа авторитет Советской власти, становится оружием в руках ее врагов. По какой причине Асад Махсум расстрелял сдавшегося ему курбаши Джаббара и его ближайших помощников? Этот поступок Асада Махсума комиссия считает незаконным, вредным для Советской власти...
— Еще скажете — контрреволюционным?
— Я назвал его незаконным, бессмысленно жестоким. Присутствующие на заседании заволновались, стали переглядываться,
шептаться...
— Товарищ Хайдаркул! — обратился к нему председатель.—Предоставьте вынесение приговора Центральному Исполнительному Комитету и знайте, что курбаши Джаббар был расстрелян после нашего утверждения. А сейчас изложите результаты вашего обследования.
У Хайдаркула был большой запас фактов. Он рассказал об пытках, которым подвергали многих невинных людей, о налетах мирных дехкан.
Нашей комиссии стало известно, что Асад Махсум и его подчиненные держали население в страхе, нападали на людей ночью, арестовывали их, убивали... Из таких мест, как Каждумак, Вабкент, Гиждуван, многие в другие пункты. А иные даже примкнули к басмачам.
У вас есть доказательства? — спросил председатель.
Есть свидетели, потерпевшие...
— Некоторых мы обнаружили в тюрьме у Асада Махсума.
— Все они — враги Советской власти! — воскликнул Асад Махсум.
— Сейчас легко найти лжесвидетелей...— Вставил свое слово Муин-джан.
— Так! Продолжайте! — сказал председатель.
Приведя еще ряд фактов беззакония, Хайдаркул закончил:
— Мы пришли к такому решению: просить Центральный Исполнительный Комитет, чтобы он распустил комиссию по борьбе с басмачеством в окрестностях Бухары, а вместо нее укрепил и усилил органы милиции во всей округе. Надо также наладить агитацию и пропаганду.
У нас работает ЧК в Бухаре. К чему еще ЧК в округе! Их надо объединить, укрепив свежими силами. Сейчас получается так, что Окружная комиссия вмешивается и в городские дела, сажает неугодных ей людей... Полный произвол! Не насилием и гнетом укрепляют Советскую власть, а справедливостью и соблюдением закона. Вот наша основа! Тот, кто нарушает ее, наносит непоправимый вред! Тот либо глупец, либо враг!
Закончив этими словами речь, Хайдаркул сел на свое место.
— Теперь послушаем другую сторону,— объявил председатель.— Дадим слово председателю Чрезвычайной окружной комиссии, а потом перейдем к прениям. Прошу вас, товарищ Асад Махсум.
Лицо Асада выражало полное равнодушие ко всему, что говорилось на этом заседании. Он встал, провел рукой по бороде и усам, вскинул голову, обвел всех присутствующих сверкающим взглядом и обиженно заговорил:
— Что же мне сказать?.. Благодарю правительство республики, Центральный Исполнительный Комитет за проверку моей работы, заботу обо мне... Но если такие проверки будут повторяться, то нам ничего больше не останется, как передать все дела этой комиссии, уйти восвояси, искать другую работу для пропитания. Вот так проверочная комиссия! Назвать нашу самоотверженную революционную деятельность незаконной! Кто обезопасил окрестности Бухары от басмачей, дал возможность людям спокойно жить и трудиться? Кто без потерь разоружил курбаши Джаббара и его шайку? Но курбаши Джаббар не сдался, нам стало известно, что он с тремя своими головорезами собрался бежать и разбойничать по-прежнему. Мы были вынуждены разделаться с ним — врагом народа, врагом революции! А я за это должен отвечать?! Я не стану отводить все обвинения и придирки товарища Хайдаркула, скажу только, что моя комиссия смело и добросовестно несла свои революционные обязанности. Если и случались погрешности, недоразумения, то какое же большое дело обходится без них? Сам Хайдаркул хорошо знает, что не бывает революция без жертв. Но выступление его здесь, все мелкие придирки имеют свою подоплеку. Это обстоятельство чисто семейное. Дело в том, что я спас от басмачей его племянницу и по взаимному желанию мы вступили в законный брак.
— Сейчас речь не об этом! — воскликнул Хайдаркул.
— Нет, именно об этом! По этой причине вы выступили против меня, объявили нарушителем закона, деспотом и еще бог знает кем! Только из-за этого, иных недоразумений между нами не было. Но недаром говорят — сперва расспросите, а потом уж казните. Я не принуждал вашу племянницу к браку, она по доброй воле вышла за меня, и мать ее дала согласие.
Исполнительный комитет может проверить.
— Разрешите! — сказал, подняв руку, черноглазый молодой человек, сидевший рядом с Хайдаркулом. Это был Хакимов, работавший от бухарского народного правительства и Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии при Российском представительстве. По предложению Куйбышева он принимал участие в проверке работы комиссии, возглавляемой Асадом Махсумом.
Председатель дал слово Хакимову.
— Нехорошо,— сказал тот,— смешивать личный вопрос с общественным и политическим. Хайдаркул не один был в проверочной комиссии, и то, что он здесь доложил, не только его мнение. Я могу дополнить его, подтвердить, что Чрезвычайная окружная комиссия действительно злоупотребляет своими правами. До представительства Третьего Интернационала, до Российского представительства тоже дошли жалобы. В самом городе Бухаре происками Асада Махсума оклеветаны и арестованы десять человек разных профессий. Поступила жалоба от профсоюзной организации водоносов, от депо станции Каган и так далее...
Слова Хакимова заставили председателя призадуматься. Он сам недолюбливал Асада Махсума. Его раздражали наглость, резкость и легкомыслие этого выскочки. Но, будучи человеком умным и осторожным, он учитывал, что Махсум располагает военной силой, которую в случае необходимости можно быстро направить против недругов. А главными недругами своими Абдухамид Муиддинов считал Файзуллу Ходжаева и левых коммунистов. Справедливости ради надо сказать, что он ничего не знал о контрреволюционных замыслах Асада Махсума.
Из выступления Хакимова он понял, что Асад дошел до крайности, его проделки получили широкую огласку. Вот даже Куйбышев и этот Хакимов шают о его проступках... Как-никак представители столь ответственных учреждений! Это весьма неприятно. Абдухамид не хотел портить отношений с Российским представительством. Нужно прежде всего приглушить шепоток вокруг Асада Махсума и вообще постараться, чтобы игра была
Тут взял слово один из членов Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии и, ко всеобщему удивлению, не поддержал критиковавших Асада; это окрылило его сторонников.
Я не могу согласиться с устрашающими выводами товарища Хайтркула,— сказал он.— Окружная комиссия создана по инициативе Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии... Басмачи все <чце действуют... Враги Советской власти не сложили оружия, наоборот, их становится все больше, и распускать комиссию по борьбе с ними преждевременно! Что до расстрела курбаши Джаббара, то это решение не одного Асада...
Считаю нужным довести это до сведения товарищей. Наряду этим хочу отметить, что Асад Махсум и его люди действительно иногда, ведая о том или не ведая, злоупотребляют своими правами. Нужно умен» разбираться в людях, быть бдительными и прежде всего думать народа и Коммунистической партии выступили еще несколько человек. Одни в защиту Асада, другие против него. Сторонники напирали на то, что он смел, беззаветно предан делу революции и укреплению Советской власти, что жалобы на него продиктованы врагами, и все в таком роде. Последним говорил председатель.
— Думаю, что дело для всех ясное: товарищ Асад Махсум, Исмат-джан и Окилов работали энергично, преданно и смело. Но иногда доходили до крайностей, злоупотребляли своими правами. Курбаши Джаббар заслужил свою участь, но не нужно было так торопиться с расстрелом... Нельзя также вмешиваться в дела города без согласования с ЧК - Это относится и к Кагану, особенно когда дело касается не подданных Бухары. Итак, мое предложение сводится к следующему: распустить нынешний состав Чрезвычайной окружной комиссии, но с тем, чтобы товарищи оставались на этой работе вплоть до назначения новых людей. И пусть они знают, что все наши организации - и Исполнительный Комитет, и Центральный Комитет Коммунистической партии — следят за их деятельностью. Они должны быть бдительными, дисциплинированными, ответственно относиться к делу. И если в ближайшее время они покажут себя таковыми, то возможно, что мы изменим решение.
Хайдаркул, Хакимов, Низамиддин и еще несколько человек голосовали против этого решения, но оно было принято большинством голосов.
Третий вопрос повестки дня посвящен был созданию армии из местного населения.
— Уважаемые товарищи, господа, прежде чем перейти к обсуждению этого вопроса, я предлагаю дать слово редактору газеты «Бухоро ахбори», господину Мухаммаду Сайду, уважаемому литератору. Он прочтет отрывок из своего произведения, который явится как бы предисловием к обсуждаемому вопросу.
Сидевший неподалеку от двери Мухаммад Сайд Ахрори поднялся с папиросой в руке, подошел к столу председателя и стал подле него. На носу поблескивало золотое пенсне, он пристально смотрел на присутствующих до тех пор, пока они не замолчали и не обратили свои взоры к нему. Это был человек небольшого роста, худощавый, смуглолицый, скуластый, большеглазый, нос картошкой. На нем был костюм из прекрасного сукна, на жилетке висела золотая цепочка. Обут он был в английские сапоги на пуговицах, голова не покрыта, редкие с проседью волосы зачесаны назад.
Родом из Туркестана, он некоторое время учился в Турции, отбывал там военную службу, стал офицером, женился на турчанке и привез ее в Бухару. При бухарском правительстве он получил должность редактора первой послереволюционной газеты «Бухоро ахбори». Осуществилось самое большое его желание — он из номера в номер печатал в газете свои произведения. Пессимистические, путанные в идейном отношении, они, видимо, пришлись кому-то по вкусу; не случайно их автору дали слово до того, как перешли к обсуждению важного вопроса.
— «Бесконечная зима...» — начал читать Ахрори и снова посмотрел на слушателей.
Все молчали, ожидая, что будет дальше. Асад Махсум не выносил подобного рода литераторов и поэтов, он изнывал от скуки, слушая их благоглупости. Это сразу видно было по его лицу, он выразительно посмотрел на своих товарищей и тяжело вздохнул.
— «Глубокая зима,— продолжал читать Ахрори,— поникли цветы и ветви деревьев, лужайка в слезах, тьма во всем мире... Но день придет — и оживут увядшие цветы, озаренная жарким солнцем природа снова будет прекрасна... Увы, мне не увидеть ее расцвета, душа моя уйдет в подземное царство, пожелтевшая, увядшая, холодная... О сердце, тебе не знать весны своей...»
Сайд Ахрори поклонился и пошел на место под гробовое молчание слушателей. Через минуту раздались жидкие аплодисменты.
— Это уже напечатано? — спросил Хакимов. За автора ответил председатель:
— Да, в девятом номере «Бухоро ахбори».
— Разрешите мне сказать...— взял слово Хайдаркул.— Вопрос о призыве в ряды Красной Армии местного населения очень серьезен... Его давно пора бы поднять... А занялись им только сегодня. Но позвольте спросить, какое отношение имеет к столь важному делу только что прослушанный нами литературный отрывок, полный «охов» и «ахов», пронизанный безнадежностью? Мы переживаем весну революции, весну нашей жизни, а автор этого отрывка говорит о зимнем мраке, разочаровании... 11о-моему, не стоило печатать эту вещь, пропагандировать ее просто вредно... Тем более читать ее в исполнительном комитете перед обсуждением вопроса первостепенной важности.
— Вы, значит, не поняли нашей цели! — сказал Усманходжа.— Этот отрывок говорит о том, что может нас постигнуть, если мы не встанем на защиту нашей республики, на защиту весны революции. Что будет, если яростный тайфун сметет с лица земли юные бутоны нашей свободы? Революционная Бухара, наша свободная независимая Бухара подобна весеннему цветку, и, если на него подуют сильные северные бураны, он может погибнуть. Потому так важен третий вопрос нашей повестки дня. Мы должны иметь большую военную силу для защиты нашей родины, для сохранения ее независимости. Конечно, Россия и Туркестан могут нам помочь в этом деле. Но сейчас на Россию со всех сторон наступают белые и иностранные войска... Мы не только не можем просить у нее помощи, но ел ми должны помочь ей силами своей армии. Предлагаю принять этот закон!
В обсуждении вопроса приняли участие несколько человек. Низамиддин, например, сказал, что он не против призыва в армию местного населения, но торопиться не нужно. Народ невежествен, неграмотен... Получив оружие в руки, может направить его против нас. Сначала нужно просветить народ, а потом уж призывать в армию.
На это ответил Хайдаркул.
Нечего бояться народа, сомневаться в нем,— сказал он.— Трудовой народ получил свободу, счастье. Их дала ему Советская власть. Он никогда не направит против нее свое оружие. Народа боится лишь тот, кто не знает, кто далек от него. Большевики всегда с народом, они за припаи местного населения на военную службу, за то, чтобы создана была имеете с нашими воинами единая, объединенная с русской, Красная Армия
— Нет, мы создадим свою армию,— твердо сказал Усманходжа.
— У нас нет оружия, учителей и командиров,— возразил Хайдар-кул.— Хотим мы этого или не хотим, придется прибегнуть к помощи России.
Прения разгорелись. Пришлось в конце концов принять предложение Хайдаркула, так как ясно было всем, что оружия не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— А зачем посылать так далеко, в Германию? спросил Хайдаркул.— В России много университетов, в Петрограде, Казани, Харькове, Баку...
— И туда пошлем учащихся. Некоторые давно уже уехали в Баку. Учатся наши и в Москве и в Петрограде... еще пошлем. Но в Германии хорошо готовят специалистов — инженеров, врачей...
В Турции нашим людям легче будет с языком.
— Сколько человек вы намерены послать за границу? — спросил председатель.— И как вы их отбираете? Откуда?
— Все это изложено в представленном нами проекте. В Германию направляется восемьдесят человек, в Турцию — сто, в Россию — двести. Отбором будет заниматься специальная комиссия... Пошлют за границу самых успевающих и выдержанных.
Этот вопрос был рассмотрен всесторонне, и основной план принят с тем, что руководство исполкома еще тщательно изучит его.
Следующим вопросом стояла работа Чрезвычайной окружной комиссии.
— Асад Махсум, Окилов, Исмат-джан здесь? — спросил, как полагалось, Абдухамид Муиддинов.— Очень хорошо! Прежде чем предоставить слово товарищу Хайдаркулу, председателю проверочной комиссии, должен заявить, что Чрезвычайная окружная комиссия хорошо выполняет свои обязанности. Басмачи, бесчинствовавшие раньше, до создания этой комиссии, укрощены. Население, жившее в постоянном страхе перед басмачами, обрело покой, оно избавлено от злейшего своего врага и грабителя — курбаши Джаббара. Этим мы обязаны энергии, самоотверженности и личной храбрости Асада Махсума. Надеюсь, что при обсуждении работы комиссии члены Центрального Исполнительного Комитета учтут это. Прошу вас, товарищ Хайдаркул!
Хайдаркул был весьма озадачен выступлением председателя. Проверяя дела Чрезвычайной окружной комиссии, он окончательно убедился в коварстве, хитрости и двуличии Асада Махсума — и вдруг такая высокая оценка его работы, ему чуть ли не выносится благодарность! О чем же в первую очередь говорить? Среди собравшихся есть члены Коммунистической партии, неужели же они, носящие на груди партбилет, поддержат Махсума?! Какова цель у председателя, кому это нужно? Главное — интересы народа, революции, и он, Хайдаркул, будет говорить правду, только правду! Расскажет все что видел, все что узнал.
Перелистав свои заметки, Хайдаркул начал говорить:
— Уважаемые товарищи, члены Центрального Исполнительного Комитета! По поручению вашему и правительства Бухарской республики специальная комиссия в составе Низамиддина Хакимова и меня изучила дела Чрезвычайной комиссии по борьбе с басмачеством в окрестностях Бухары.
Эта комиссия в какой-то мере выполняет свои задачи. Большим ее достижением является победа над шайкой головорезов-грабителей, возглавлявшейся курбаши Джаббаром. Известны и другие ее победы... Однако Асад Махсум со своими подручными, имея по роду своей работы широкие полномочия, неоднократно злоупотреблял своим положением и правами...
— Например? — прервал Хайдаркула председатель.
— Сейчас скажу. Например, нельзя расстреливать сдавшегося человека, это верх жестокости! Противоречит советскому закону. Подрывает и глазах народа авторитет Советской власти, становится оружием в руках ее врагов. По какой причине Асад Махсум расстрелял сдавшегося ему курбаши Джаббара и его ближайших помощников? Этот поступок Асада Махсума комиссия считает незаконным, вредным для Советской власти...
— Еще скажете — контрреволюционным?
— Я назвал его незаконным, бессмысленно жестоким. Присутствующие на заседании заволновались, стали переглядываться,
шептаться...
— Товарищ Хайдаркул! — обратился к нему председатель.—Предоставьте вынесение приговора Центральному Исполнительному Комитету и знайте, что курбаши Джаббар был расстрелян после нашего утверждения. А сейчас изложите результаты вашего обследования.
У Хайдаркула был большой запас фактов. Он рассказал об пытках, которым подвергали многих невинных людей, о налетах мирных дехкан.
Нашей комиссии стало известно, что Асад Махсум и его подчиненные держали население в страхе, нападали на людей ночью, арестовывали их, убивали... Из таких мест, как Каждумак, Вабкент, Гиждуван, многие в другие пункты. А иные даже примкнули к басмачам.
У вас есть доказательства? — спросил председатель.
Есть свидетели, потерпевшие...
— Некоторых мы обнаружили в тюрьме у Асада Махсума.
— Все они — враги Советской власти! — воскликнул Асад Махсум.
— Сейчас легко найти лжесвидетелей...— Вставил свое слово Муин-джан.
— Так! Продолжайте! — сказал председатель.
Приведя еще ряд фактов беззакония, Хайдаркул закончил:
— Мы пришли к такому решению: просить Центральный Исполнительный Комитет, чтобы он распустил комиссию по борьбе с басмачеством в окрестностях Бухары, а вместо нее укрепил и усилил органы милиции во всей округе. Надо также наладить агитацию и пропаганду.
У нас работает ЧК в Бухаре. К чему еще ЧК в округе! Их надо объединить, укрепив свежими силами. Сейчас получается так, что Окружная комиссия вмешивается и в городские дела, сажает неугодных ей людей... Полный произвол! Не насилием и гнетом укрепляют Советскую власть, а справедливостью и соблюдением закона. Вот наша основа! Тот, кто нарушает ее, наносит непоправимый вред! Тот либо глупец, либо враг!
Закончив этими словами речь, Хайдаркул сел на свое место.
— Теперь послушаем другую сторону,— объявил председатель.— Дадим слово председателю Чрезвычайной окружной комиссии, а потом перейдем к прениям. Прошу вас, товарищ Асад Махсум.
Лицо Асада выражало полное равнодушие ко всему, что говорилось на этом заседании. Он встал, провел рукой по бороде и усам, вскинул голову, обвел всех присутствующих сверкающим взглядом и обиженно заговорил:
— Что же мне сказать?.. Благодарю правительство республики, Центральный Исполнительный Комитет за проверку моей работы, заботу обо мне... Но если такие проверки будут повторяться, то нам ничего больше не останется, как передать все дела этой комиссии, уйти восвояси, искать другую работу для пропитания. Вот так проверочная комиссия! Назвать нашу самоотверженную революционную деятельность незаконной! Кто обезопасил окрестности Бухары от басмачей, дал возможность людям спокойно жить и трудиться? Кто без потерь разоружил курбаши Джаббара и его шайку? Но курбаши Джаббар не сдался, нам стало известно, что он с тремя своими головорезами собрался бежать и разбойничать по-прежнему. Мы были вынуждены разделаться с ним — врагом народа, врагом революции! А я за это должен отвечать?! Я не стану отводить все обвинения и придирки товарища Хайдаркула, скажу только, что моя комиссия смело и добросовестно несла свои революционные обязанности. Если и случались погрешности, недоразумения, то какое же большое дело обходится без них? Сам Хайдаркул хорошо знает, что не бывает революция без жертв. Но выступление его здесь, все мелкие придирки имеют свою подоплеку. Это обстоятельство чисто семейное. Дело в том, что я спас от басмачей его племянницу и по взаимному желанию мы вступили в законный брак.
— Сейчас речь не об этом! — воскликнул Хайдаркул.
— Нет, именно об этом! По этой причине вы выступили против меня, объявили нарушителем закона, деспотом и еще бог знает кем! Только из-за этого, иных недоразумений между нами не было. Но недаром говорят — сперва расспросите, а потом уж казните. Я не принуждал вашу племянницу к браку, она по доброй воле вышла за меня, и мать ее дала согласие.
Исполнительный комитет может проверить.
— Разрешите! — сказал, подняв руку, черноглазый молодой человек, сидевший рядом с Хайдаркулом. Это был Хакимов, работавший от бухарского народного правительства и Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии при Российском представительстве. По предложению Куйбышева он принимал участие в проверке работы комиссии, возглавляемой Асадом Махсумом.
Председатель дал слово Хакимову.
— Нехорошо,— сказал тот,— смешивать личный вопрос с общественным и политическим. Хайдаркул не один был в проверочной комиссии, и то, что он здесь доложил, не только его мнение. Я могу дополнить его, подтвердить, что Чрезвычайная окружная комиссия действительно злоупотребляет своими правами. До представительства Третьего Интернационала, до Российского представительства тоже дошли жалобы. В самом городе Бухаре происками Асада Махсума оклеветаны и арестованы десять человек разных профессий. Поступила жалоба от профсоюзной организации водоносов, от депо станции Каган и так далее...
Слова Хакимова заставили председателя призадуматься. Он сам недолюбливал Асада Махсума. Его раздражали наглость, резкость и легкомыслие этого выскочки. Но, будучи человеком умным и осторожным, он учитывал, что Махсум располагает военной силой, которую в случае необходимости можно быстро направить против недругов. А главными недругами своими Абдухамид Муиддинов считал Файзуллу Ходжаева и левых коммунистов. Справедливости ради надо сказать, что он ничего не знал о контрреволюционных замыслах Асада Махсума.
Из выступления Хакимова он понял, что Асад дошел до крайности, его проделки получили широкую огласку. Вот даже Куйбышев и этот Хакимов шают о его проступках... Как-никак представители столь ответственных учреждений! Это весьма неприятно. Абдухамид не хотел портить отношений с Российским представительством. Нужно прежде всего приглушить шепоток вокруг Асада Махсума и вообще постараться, чтобы игра была
Тут взял слово один из членов Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии и, ко всеобщему удивлению, не поддержал критиковавших Асада; это окрылило его сторонников.
Я не могу согласиться с устрашающими выводами товарища Хайтркула,— сказал он.— Окружная комиссия создана по инициативе Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии... Басмачи все <чце действуют... Враги Советской власти не сложили оружия, наоборот, их становится все больше, и распускать комиссию по борьбе с ними преждевременно! Что до расстрела курбаши Джаббара, то это решение не одного Асада...
Считаю нужным довести это до сведения товарищей. Наряду этим хочу отметить, что Асад Махсум и его люди действительно иногда, ведая о том или не ведая, злоупотребляют своими правами. Нужно умен» разбираться в людях, быть бдительными и прежде всего думать народа и Коммунистической партии выступили еще несколько человек. Одни в защиту Асада, другие против него. Сторонники напирали на то, что он смел, беззаветно предан делу революции и укреплению Советской власти, что жалобы на него продиктованы врагами, и все в таком роде. Последним говорил председатель.
— Думаю, что дело для всех ясное: товарищ Асад Махсум, Исмат-джан и Окилов работали энергично, преданно и смело. Но иногда доходили до крайностей, злоупотребляли своими правами. Курбаши Джаббар заслужил свою участь, но не нужно было так торопиться с расстрелом... Нельзя также вмешиваться в дела города без согласования с ЧК - Это относится и к Кагану, особенно когда дело касается не подданных Бухары. Итак, мое предложение сводится к следующему: распустить нынешний состав Чрезвычайной окружной комиссии, но с тем, чтобы товарищи оставались на этой работе вплоть до назначения новых людей. И пусть они знают, что все наши организации - и Исполнительный Комитет, и Центральный Комитет Коммунистической партии — следят за их деятельностью. Они должны быть бдительными, дисциплинированными, ответственно относиться к делу. И если в ближайшее время они покажут себя таковыми, то возможно, что мы изменим решение.
Хайдаркул, Хакимов, Низамиддин и еще несколько человек голосовали против этого решения, но оно было принято большинством голосов.
Третий вопрос повестки дня посвящен был созданию армии из местного населения.
— Уважаемые товарищи, господа, прежде чем перейти к обсуждению этого вопроса, я предлагаю дать слово редактору газеты «Бухоро ахбори», господину Мухаммаду Сайду, уважаемому литератору. Он прочтет отрывок из своего произведения, который явится как бы предисловием к обсуждаемому вопросу.
Сидевший неподалеку от двери Мухаммад Сайд Ахрори поднялся с папиросой в руке, подошел к столу председателя и стал подле него. На носу поблескивало золотое пенсне, он пристально смотрел на присутствующих до тех пор, пока они не замолчали и не обратили свои взоры к нему. Это был человек небольшого роста, худощавый, смуглолицый, скуластый, большеглазый, нос картошкой. На нем был костюм из прекрасного сукна, на жилетке висела золотая цепочка. Обут он был в английские сапоги на пуговицах, голова не покрыта, редкие с проседью волосы зачесаны назад.
Родом из Туркестана, он некоторое время учился в Турции, отбывал там военную службу, стал офицером, женился на турчанке и привез ее в Бухару. При бухарском правительстве он получил должность редактора первой послереволюционной газеты «Бухоро ахбори». Осуществилось самое большое его желание — он из номера в номер печатал в газете свои произведения. Пессимистические, путанные в идейном отношении, они, видимо, пришлись кому-то по вкусу; не случайно их автору дали слово до того, как перешли к обсуждению важного вопроса.
— «Бесконечная зима...» — начал читать Ахрори и снова посмотрел на слушателей.
Все молчали, ожидая, что будет дальше. Асад Махсум не выносил подобного рода литераторов и поэтов, он изнывал от скуки, слушая их благоглупости. Это сразу видно было по его лицу, он выразительно посмотрел на своих товарищей и тяжело вздохнул.
— «Глубокая зима,— продолжал читать Ахрори,— поникли цветы и ветви деревьев, лужайка в слезах, тьма во всем мире... Но день придет — и оживут увядшие цветы, озаренная жарким солнцем природа снова будет прекрасна... Увы, мне не увидеть ее расцвета, душа моя уйдет в подземное царство, пожелтевшая, увядшая, холодная... О сердце, тебе не знать весны своей...»
Сайд Ахрори поклонился и пошел на место под гробовое молчание слушателей. Через минуту раздались жидкие аплодисменты.
— Это уже напечатано? — спросил Хакимов. За автора ответил председатель:
— Да, в девятом номере «Бухоро ахбори».
— Разрешите мне сказать...— взял слово Хайдаркул.— Вопрос о призыве в ряды Красной Армии местного населения очень серьезен... Его давно пора бы поднять... А занялись им только сегодня. Но позвольте спросить, какое отношение имеет к столь важному делу только что прослушанный нами литературный отрывок, полный «охов» и «ахов», пронизанный безнадежностью? Мы переживаем весну революции, весну нашей жизни, а автор этого отрывка говорит о зимнем мраке, разочаровании... 11о-моему, не стоило печатать эту вещь, пропагандировать ее просто вредно... Тем более читать ее в исполнительном комитете перед обсуждением вопроса первостепенной важности.
— Вы, значит, не поняли нашей цели! — сказал Усманходжа.— Этот отрывок говорит о том, что может нас постигнуть, если мы не встанем на защиту нашей республики, на защиту весны революции. Что будет, если яростный тайфун сметет с лица земли юные бутоны нашей свободы? Революционная Бухара, наша свободная независимая Бухара подобна весеннему цветку, и, если на него подуют сильные северные бураны, он может погибнуть. Потому так важен третий вопрос нашей повестки дня. Мы должны иметь большую военную силу для защиты нашей родины, для сохранения ее независимости. Конечно, Россия и Туркестан могут нам помочь в этом деле. Но сейчас на Россию со всех сторон наступают белые и иностранные войска... Мы не только не можем просить у нее помощи, но ел ми должны помочь ей силами своей армии. Предлагаю принять этот закон!
В обсуждении вопроса приняли участие несколько человек. Низамиддин, например, сказал, что он не против призыва в армию местного населения, но торопиться не нужно. Народ невежествен, неграмотен... Получив оружие в руки, может направить его против нас. Сначала нужно просветить народ, а потом уж призывать в армию.
На это ответил Хайдаркул.
Нечего бояться народа, сомневаться в нем,— сказал он.— Трудовой народ получил свободу, счастье. Их дала ему Советская власть. Он никогда не направит против нее свое оружие. Народа боится лишь тот, кто не знает, кто далек от него. Большевики всегда с народом, они за припаи местного населения на военную службу, за то, чтобы создана была имеете с нашими воинами единая, объединенная с русской, Красная Армия
— Нет, мы создадим свою армию,— твердо сказал Усманходжа.
— У нас нет оружия, учителей и командиров,— возразил Хайдар-кул.— Хотим мы этого или не хотим, придется прибегнуть к помощи России.
Прения разгорелись. Пришлось в конце концов принять предложение Хайдаркула, так как ясно было всем, что оружия не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41