Заметив генерала, верхние разбежались, нижние, что лежали на земле, едва выпрямились.
В первую мирную ночь, показавшуюся удивительно просторной, никто не спешит укладываться спать. Горят костры из темных, крепче торфа, брикетов. Не смолкает ружейная пальба. Бороздят небо осветительные ракеты. И не кончается говор. Темы разные, а смысл один: Победа!
10 мая —второй послевоенный день. К безмерной радости — прибавка: дивизия награждена еще одним орденом.— Суворова 2-й степени. Это за Кенигсберг. Уже месяц, как взят город, а Кирилл Яковлевич почти ежедневно вручает ордена и медали. Шутка ли сказать: за бои в Восточной Пруссии на долю дивизии выпало около шести тысяч награждений! Честь и хвала каждому!
Сидят группами бойцы. Теперь они чаще думают о предстоящей встрече с родными и близкими. На лицах тоска, но не заунывная, а светлая — ведь их ждет мирный труд. Правда, им еще предстоит расставание.
Пожалуй, только фронтовики знают, как тяжело это — прощаться с однополчанами..
Первыми уезжают те, кто получил отпускные билеты, в основном молодые, кому по возрасту еще служить в армии. Пожилым предстоит демобилизация, для них скомплектован первый эшелон. Вечером он тронется в путь, а сейчас — прощание со знаменем дивизии. Гвардии сержант Николай Демидов с гордостью пронесет вдоль строя отъезжающих победно-багряного цвета полотнище. Как всегда перед построением озабочены политработники Рожков и Сигалов. Походный клуб осваивается со своей ролью в мирные дни. По вечерам на открытом воздухе устраиваются танцы, солдаты ходят в гости к краснофлотцам. Для предстоящего матча с ними создана футбольная команда.
Со всеми пустяковыми вопросами обращаются к командиру дивизии, и он снисходительно терпит. Вчера подходит красноармеец лет под пятьдесят. Трогателен и наивен в своей просьбе: «Разрешите на личном верблюде домой добираться», Верблюд этот от Башкирии
шагал с гуртом в тылах дивизии. Какая от него польза—сказать трудно. Но груз тащил, и дивизионный жокей, как в шутку прозвали бойца, не расставался с ним. Теперь эту живность. хочет в родной колхоз сдать.
— Часть дивизии пойдет своим ходом,—объясняет генерал,— и вы не отставайте. Берите своего двугорбого.
Светятся радостью глаза солдата. Не награда ли это — показать односельчанам, что добро их сберег!
Тымчик не распространяется о том, что утвержден кандидатом на учебу в академию Генштаба — честь для него большая.
Всем, кто пожелает остаться в рядах Советской Армии, место всегда найдется. С каким восторгом приняли метростроевца Моисеенкова, ставшего заместителем командира полка по политчасти! И сразу же мысль о другом: «Поеду на учебу, обязательно зайду к Борису Горбатову. Вот удивится писатель!»
Для поездки в столицу на парад Победы выделено семьдесят человек. Такой приказ из штаба корпуса уже поступил. Артполк назвал своих кандидатов — командира батареи Рукина, командиров орудий Кашкарбаева, Мажитова. Гвардии майор Ковальчук тоже достоин: у него, пожалуй, больше всех орденов из офицеров дивизии, но он уедет из Пиллау в высшую офицерскую школу. И стрелковые полки комплектуют свои группы. В одной колонне сводного полка 3-го Белорусского фронта будет шагать с ними Тымчик, ему велено на параде возглавить- батальон. Сначала строевые занятия в дивизии, потом в штабе армии и фронта. Потому-то и торопятся все с приготовлениями.
А пока проводы отъезжающих. Люди откровенничают, не стесняясь. И улыбки не прячут. Собственно, так и должно быть при расставании.
— Завалюсь домой, сельчане не узнают.
— Медали не забудь отдраить,—советует Михаил Алентьев.— А я закачусь куда-нибудь на стройку. Без шофера нынче ни на шаг.
— Кичиться заслугами не к лицу. Не сажать же нас на божницу.
— Что привезешь своей крале в подарок?
— Себя целехоньким.
— Братцы-фронтовики, запишите адреешс...— предлагает Стародубцев. Рядом с ним улыбается Файзиев.
Перед группой пожилых солдат расставляет треногу с «лейкой» Леонид Прядкин, около него суетятся несколько фотолюбителей; они просят застегнуть пуговицы гимнастерок, причесать волосы, взять в руки автоматы, взойти на ступеньки широкой лестницы и стать около колонн. А бойцы не хотят позировать. Им дарят бодрые трели птицы, ласково шепчут что-то деревья, и они довольны. Главное — это. Главное то, что в своем национальном многоцветье они добыли победу, к которой шли четыре длинных и трудных огненных года. А небрежности в позе и одежде потомки им простят.
Так и не добившись своего, фотографы-любители поспешно Щелкают затворами камер и занимают свои места в строю. Все послушны командам:
— Стано-вись!
— Р-р-равняйсь! Смир-р-р-но!
Неподвижный воздух все еще хранит запах пороха и тротила; слышны гулкие всплески накатных морских волн. Музыканты Пасечника заглушают этот гул: их трубы поют, выдувая марш-прощание.
— До свидания, родная дивизия!
Кирилл Яковлевич старается запомнить сослуживцев. Его не покидает радость от того, что дошагал с ними до Победы. Был строг и взыскателен, но без этого никак нельзя управлять боем. Стремился оставаться справедливым. И люди верили ему, коммунисту. Он знает это и готов каждому сказать сердечное спасибо, что не подвели, не осрамили славу дивизии, не прожили напрасно ни дня на войне. И еще он благодарен своим старшим начальникам, они прощали его слабости, относились в целом благосклонно. Не обделен он ни наградами, ни званием.
Тымчик скользит взглядом вдоль строя и с гордостью отмечает: у гвардейцев — мужества про запас. Оно будет служить каждому ориентиром в жизни и труде.
Доносятся голоса:
— Дружба фронтовая остается! — До скорых встреч!
ЭПИЛОГ
В городе шумно, многолюдно, а, они все равно выделяются в толпе. И не только орденами и медалями. Походка у каждого неторопливая, глаза блестят. Рывком смахивая скупую слезу, обнимаются. Узнают и не узнают друг друга. Представляются, называя себя по званию и должности военных лет:
— Командир пулеметного расчета гвардии сержант Демидов.
— Старшина Расходов.
— Стрелок-разведчик Бутин.
— Командир взвода связи Шевцов.
Михаил Ефимович Бутин:, Иван Максимович Расхо- дов и Николай Илларионович Шевцов держатся вместе, все трое — из Цюрупинска. Николай Сергеевич Демидов — из Ялты. Им легко было добираться до Севастополя. А вот для Ильи Абрамовича Одношивкина путь из Башкирии неблизкий. Сдержанный, немногословный, он и сейчас не хочет распространяться о своих дорожных волнениях.
По соседству с ними группа фронтовиков более оживленная.
— Мария Шевченко? Здравствуй, родная! — Приземистый, худощавый Фадей Гаврилович Грузных тянется целоваться к располневшей, но еще стройной женщине.
— Теперь Рожковой прозываюсь,— улыбается Мария Андреевна и представляет: — Это мой муж...
— Федору, значит, досталась. Вроде тихим был наш инструктор политотдела, а времени, оказывается, даром не терял.
— Садами заманил медсестру,— вторит сосед, намекая на теперешнее занятие Федора Васильевича,— в Украинском институте садоводства он слывет знатоком своего дела.
— А ты где обитаешь, Грузных?
— Оба мы из Якутии. От нас до Крыма всего три перелета по воздуху,— вместо Фадея Гавриловича, всем известного в прошлом корреспондента дивизионной газеты, отвечает не менее популярный разведчик Илья Стародубцев. Теперь он начальник промыслово-геофи-зической партии в Вилюйске, и для него десять тысяч километров — не расстояние. Спешил Илья Ильич прибыть к сроку и вознагражден — с Хазраткулом Файзи-евым, редактором одного из издательств в Душанбе, ныне они неразлучны.
— Примите подобающую гвардейцам позу,— извлекая из футляра фотоаппарат, просит Константин Дмитриевич Птахов, в прошлом разведчик, а ныне сотрудник Херсонского «Укрколхозпроекта».
— Как же вы без нас? — Клавдия Михайловна Савельева из Вышнего Волочка и Зоя Ивановна Глады-шева из Москвы поспешно занимают места перед объективом камеры.
— Как на фронтовых учениях — пятый вариант отрабатываем,— за всех фотолюбителей оправдывается-отшучивается Леонид Федорович Прядкин, известный в Киеве кинорежиссер.
— Перед Перекопом и до десятка проигрывали, пока не сошлись на самом надежном,— полковник запаса Василий Михайлович Бакай по-прежнему не усидит на месте: — Готов провести по тем местам, где проходила линия фронта.
— Мой полковник тоже помнит, а мне память изменяет,— Дарья Степановна Банченко легонько подталкивает за локоть к группе фотографирующихся своего мужа Геннадия Павловича Носкова.— Сделайте еще один снимок на память, без него нас не пустят на порог дома в Полтаве.
— Как бы на автобус не опоздать,— всерьез тревожится Анатолий Иванович Кочетов. Он работает старшим инженером Госплана УССР, разъезжает по командировкам. Ему сейчас надо побывать на одном из заводов, потому и торопит всех.
Автобус останавливается у долины, где угадывается излом траншеи и все еще торчат бревна блиндажа.
— На этом месте стояла наша батарея,— задумчиво говорит Лев Николаевич Винокуров. Правый рукав его пиджака спрятан в карман — последствия ранения под Кенигсбергом. Трудно было привыкать, но он еще в госпитале научился писать левой рукой и затем вернулся в своем Харькове к профессии архитектора.
— Помню это место,— подтверждает приехавший из Могилева Василий Никитович Карпушинский; он хоть и носит ныне.черные, как смоль, усы, но многие в нем признают прежнего начальника артиллерии 261-го гвардейского стрелкового полка.— Смотрю я, мы можем скомплектовать батарею. Не забыли, надеюсь, правила стрельбы по танкам?
Огоньки боевого задора сразу начинают полыхать в глазах Николая Степановича Ездакова из Артемовска, Галимьяна Мажитова из Башкирии, Николая Григорьевича Грицая из Вольногорска. Дай только клич, а артиллеристы найдутся!
Цепкая память извлекает из прошлого эпизод за эпизодом. Но на местах былых боев вдвойне тяжелы воспоминания, ведь каждый встречается с теми, с кем делил кусок хлеба и мечты, с кем простился навсегда, похоронив на поле брани. Но ветераны не забывают ни одну могилу, ни один памятник. И. ложатся к изголовьям погибших цветы.
У собравшихся немало дел. Им еще предстоит провести уроки мужества в школах, выступить перед тружениками заводов и ближайших колхозов, побывать в музеях, чтобы оставить в них фронтовые реликвии, сходить на военно-научную конференцию, подготовиться к торжественному собранию ветеранов.
— Благоприятно сложился микроклимат,— говорит Заседателев.— Легко было жить и воевать.
— Возможно,— несколько смущается Кирилл Яковлевич, и в то же время слова Валерия Федоровича радуют его до багрянца на сухощавом волевом лице.
Генерал Тымчик оставался в армии долгие послевоенные годы. После окончания Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова служил в Одесском, Киевском военных округах. По месту дислокации частей избирался в партийные комитеты, принимал участие в работе городских и областных Советов народных депутатов, был депутатом Верховного Совета УССР. Когда уволился в запас, стал создавать оргкомитет фронтови-
ков. В шестидесятых годах было положено начало встречам, которые проводятся теперь ежегодно.
— Кирилл Яковлевич, а Домников званием обогнал вас.
Вениамин Митрофанович в присутствии Тымчика держится скромно. Он возглавляет совет ветеранов 2-й гвардейской армии, как и Кирилл Яковлевич заботится о военно-патриотическом воспитании молодежи.
— Это необходимо, чтобы империалисты не застали нас врасплох,— убеждает бывших сослуживцев генерал-лейтенант запаса Домников.
Их давно уже не связывает подчиненность, они независимы друг от друга. И все же тянутся один к другому. Таков закон фронтового братства.
— Дергаю себя за ухо — больно становится. Значит, жив, думаю,—на этой фразе Илья Андреевич Моисеев смолкает, смотрит на хирурга.
— Да, рана была серьезная, но организм у вас железный,— Леонид Семенович Кристальный обнимает за плечи Моисеева.— Вот медсестры свидетели.
Слова Кристального подтверждают Анна Степановйа Корчагина и Закия Габдулимовна Бикбулатова. Они не изменили свои профессии и сейчас стоят на страже здоровья трудящихся.
В основном, все фронтовики дивизии вернулись после войны к своим прежним делам — на фабрики и заводы, на колхозные и совхозные поля и фермы. Их слава не гремит литаврами, она светится ровным пламенем,— каждый вносит свой посильный вклад в общее дело строительства нового общества. О всех просто невозможно рассказать, но часть имен хочется назвать.
Вернувшись из госпиталя, Василий Захарович Малышок стал руководить исполкомом райсовета народных депутатов в поселке Макаров Киевской области, а затем был назначен директором средней школы. Сразу же после увольнения в- запас по болезни Евдоким Николаевич Еремеев возглавил колхоз в Избердеевском (Петровском) районе на Тамбовщине и вывел его иа отстающих в передовые. Десять лет подряд первым секретарем Кардымовского райкома партии на Смоленщине был Валерий Федорович Заседателев; ныне заведует там районной библиотекой. Секретарем заводского нартко-
ма в Саранске не раз избирался Григорий Павлович Лобанов. В Жданове секретарем райкома Компартии Украины более десяти лет был Николай Степанович Сердюк; его деловитость и организаторские способности отмечены орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Несколько лет кряду возглавляла совхоз «Комсомолец Украины» под Донецком Ольга Александровна Юрасова, удостоенная двух орденов Ленина и ордена «Знак Почета». Двумя орденами на посту- заместителя председателя Киевского облпотребсоюза награжден Иван Михайлович Заверюха. К трем орденам фронтовой поры Валентина Марковича Ильяшука прибавились два послевоенных ордена; ныне он — директор тамбовского завода «Ремподшипник».
Характерно, что почти все фронтовики продолжили свое образование. Особенно захватила учеба людей молодых и среднего возраста. После окончания университета Ясон Эрастович Начкебия поступил в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС; теперь он — проректор по научной части Тбилисского государственного пединститута, доктор философских наук, профессор. Высшее техническое образование получил Исай Григорьевич Кобылянский, он удостоен звания лауреата Государственной премии СССР. Закончил вуз и стал заслуженным работником культуры РСФСР Всеволод Борисович Сигалов.
Многие офицеры-фронтовики дивизии после войны долгое, время служили в рядах Советской Армии. Это Василий Павлович Дюрягин, Галей Сафиулович Енике-ев, Иван Павлович Ермолов, Антон Васильевич Коваль-чук, Леонтий Дмитриевич Карида, Давид Самуилович Липецкий, Леонтий Макарович Моисеенков, Николай Романович Поздняков, Петр Николаевич Прихно, Михаил Михайлович Рубцов, Иван Петрович Саичкин, Петр Гаврилович Судоргин. Уволившись в запас или уйдя в отставку по возрасту и состоянию здоровья, они продолжают активную военно-патриотическую работу, отдают ей весь жар своих сердец.
Память — это тоже оружие. Могилы фронтовиков не должны зарости сорной травой. Члены оргкомитета помогают семьям погибших воинов, налаживают связи со школами и пионерскими отрядами,
— Мы победили в самой тяжелой из войн и хорошо знаем высокую цену мира!— слышится давний голос друга; он доносится с малейшими оттенками в интонациях. И опять переживаются заново и свист осколков, и дождь, и рукопожатия.
— Через год увидимся. Какую точку на карте укажет оргкомитет — туда и приезжай!
— Обязательно!
Кто-то включает магнитофон и звучит песня:
Любимая, знакомая,
зеленая, бескрайняя,
земля родная — Родина!
Привольное житье!
Эх, сколько мною езжено,
эх, сколько мною видено,
эх, сколько мною пройдено,—
и все вокруг мое!
Поезд делает крутой поворот. Из окна вагона в одном месте покажется начало, а в другом — конец состава. И в близких воспоминаниях фронтовиков зарницы то первого дня войны, то последнего. Кажется, это остается навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
В первую мирную ночь, показавшуюся удивительно просторной, никто не спешит укладываться спать. Горят костры из темных, крепче торфа, брикетов. Не смолкает ружейная пальба. Бороздят небо осветительные ракеты. И не кончается говор. Темы разные, а смысл один: Победа!
10 мая —второй послевоенный день. К безмерной радости — прибавка: дивизия награждена еще одним орденом.— Суворова 2-й степени. Это за Кенигсберг. Уже месяц, как взят город, а Кирилл Яковлевич почти ежедневно вручает ордена и медали. Шутка ли сказать: за бои в Восточной Пруссии на долю дивизии выпало около шести тысяч награждений! Честь и хвала каждому!
Сидят группами бойцы. Теперь они чаще думают о предстоящей встрече с родными и близкими. На лицах тоска, но не заунывная, а светлая — ведь их ждет мирный труд. Правда, им еще предстоит расставание.
Пожалуй, только фронтовики знают, как тяжело это — прощаться с однополчанами..
Первыми уезжают те, кто получил отпускные билеты, в основном молодые, кому по возрасту еще служить в армии. Пожилым предстоит демобилизация, для них скомплектован первый эшелон. Вечером он тронется в путь, а сейчас — прощание со знаменем дивизии. Гвардии сержант Николай Демидов с гордостью пронесет вдоль строя отъезжающих победно-багряного цвета полотнище. Как всегда перед построением озабочены политработники Рожков и Сигалов. Походный клуб осваивается со своей ролью в мирные дни. По вечерам на открытом воздухе устраиваются танцы, солдаты ходят в гости к краснофлотцам. Для предстоящего матча с ними создана футбольная команда.
Со всеми пустяковыми вопросами обращаются к командиру дивизии, и он снисходительно терпит. Вчера подходит красноармеец лет под пятьдесят. Трогателен и наивен в своей просьбе: «Разрешите на личном верблюде домой добираться», Верблюд этот от Башкирии
шагал с гуртом в тылах дивизии. Какая от него польза—сказать трудно. Но груз тащил, и дивизионный жокей, как в шутку прозвали бойца, не расставался с ним. Теперь эту живность. хочет в родной колхоз сдать.
— Часть дивизии пойдет своим ходом,—объясняет генерал,— и вы не отставайте. Берите своего двугорбого.
Светятся радостью глаза солдата. Не награда ли это — показать односельчанам, что добро их сберег!
Тымчик не распространяется о том, что утвержден кандидатом на учебу в академию Генштаба — честь для него большая.
Всем, кто пожелает остаться в рядах Советской Армии, место всегда найдется. С каким восторгом приняли метростроевца Моисеенкова, ставшего заместителем командира полка по политчасти! И сразу же мысль о другом: «Поеду на учебу, обязательно зайду к Борису Горбатову. Вот удивится писатель!»
Для поездки в столицу на парад Победы выделено семьдесят человек. Такой приказ из штаба корпуса уже поступил. Артполк назвал своих кандидатов — командира батареи Рукина, командиров орудий Кашкарбаева, Мажитова. Гвардии майор Ковальчук тоже достоин: у него, пожалуй, больше всех орденов из офицеров дивизии, но он уедет из Пиллау в высшую офицерскую школу. И стрелковые полки комплектуют свои группы. В одной колонне сводного полка 3-го Белорусского фронта будет шагать с ними Тымчик, ему велено на параде возглавить- батальон. Сначала строевые занятия в дивизии, потом в штабе армии и фронта. Потому-то и торопятся все с приготовлениями.
А пока проводы отъезжающих. Люди откровенничают, не стесняясь. И улыбки не прячут. Собственно, так и должно быть при расставании.
— Завалюсь домой, сельчане не узнают.
— Медали не забудь отдраить,—советует Михаил Алентьев.— А я закачусь куда-нибудь на стройку. Без шофера нынче ни на шаг.
— Кичиться заслугами не к лицу. Не сажать же нас на божницу.
— Что привезешь своей крале в подарок?
— Себя целехоньким.
— Братцы-фронтовики, запишите адреешс...— предлагает Стародубцев. Рядом с ним улыбается Файзиев.
Перед группой пожилых солдат расставляет треногу с «лейкой» Леонид Прядкин, около него суетятся несколько фотолюбителей; они просят застегнуть пуговицы гимнастерок, причесать волосы, взять в руки автоматы, взойти на ступеньки широкой лестницы и стать около колонн. А бойцы не хотят позировать. Им дарят бодрые трели птицы, ласково шепчут что-то деревья, и они довольны. Главное — это. Главное то, что в своем национальном многоцветье они добыли победу, к которой шли четыре длинных и трудных огненных года. А небрежности в позе и одежде потомки им простят.
Так и не добившись своего, фотографы-любители поспешно Щелкают затворами камер и занимают свои места в строю. Все послушны командам:
— Стано-вись!
— Р-р-равняйсь! Смир-р-р-но!
Неподвижный воздух все еще хранит запах пороха и тротила; слышны гулкие всплески накатных морских волн. Музыканты Пасечника заглушают этот гул: их трубы поют, выдувая марш-прощание.
— До свидания, родная дивизия!
Кирилл Яковлевич старается запомнить сослуживцев. Его не покидает радость от того, что дошагал с ними до Победы. Был строг и взыскателен, но без этого никак нельзя управлять боем. Стремился оставаться справедливым. И люди верили ему, коммунисту. Он знает это и готов каждому сказать сердечное спасибо, что не подвели, не осрамили славу дивизии, не прожили напрасно ни дня на войне. И еще он благодарен своим старшим начальникам, они прощали его слабости, относились в целом благосклонно. Не обделен он ни наградами, ни званием.
Тымчик скользит взглядом вдоль строя и с гордостью отмечает: у гвардейцев — мужества про запас. Оно будет служить каждому ориентиром в жизни и труде.
Доносятся голоса:
— Дружба фронтовая остается! — До скорых встреч!
ЭПИЛОГ
В городе шумно, многолюдно, а, они все равно выделяются в толпе. И не только орденами и медалями. Походка у каждого неторопливая, глаза блестят. Рывком смахивая скупую слезу, обнимаются. Узнают и не узнают друг друга. Представляются, называя себя по званию и должности военных лет:
— Командир пулеметного расчета гвардии сержант Демидов.
— Старшина Расходов.
— Стрелок-разведчик Бутин.
— Командир взвода связи Шевцов.
Михаил Ефимович Бутин:, Иван Максимович Расхо- дов и Николай Илларионович Шевцов держатся вместе, все трое — из Цюрупинска. Николай Сергеевич Демидов — из Ялты. Им легко было добираться до Севастополя. А вот для Ильи Абрамовича Одношивкина путь из Башкирии неблизкий. Сдержанный, немногословный, он и сейчас не хочет распространяться о своих дорожных волнениях.
По соседству с ними группа фронтовиков более оживленная.
— Мария Шевченко? Здравствуй, родная! — Приземистый, худощавый Фадей Гаврилович Грузных тянется целоваться к располневшей, но еще стройной женщине.
— Теперь Рожковой прозываюсь,— улыбается Мария Андреевна и представляет: — Это мой муж...
— Федору, значит, досталась. Вроде тихим был наш инструктор политотдела, а времени, оказывается, даром не терял.
— Садами заманил медсестру,— вторит сосед, намекая на теперешнее занятие Федора Васильевича,— в Украинском институте садоводства он слывет знатоком своего дела.
— А ты где обитаешь, Грузных?
— Оба мы из Якутии. От нас до Крыма всего три перелета по воздуху,— вместо Фадея Гавриловича, всем известного в прошлом корреспондента дивизионной газеты, отвечает не менее популярный разведчик Илья Стародубцев. Теперь он начальник промыслово-геофи-зической партии в Вилюйске, и для него десять тысяч километров — не расстояние. Спешил Илья Ильич прибыть к сроку и вознагражден — с Хазраткулом Файзи-евым, редактором одного из издательств в Душанбе, ныне они неразлучны.
— Примите подобающую гвардейцам позу,— извлекая из футляра фотоаппарат, просит Константин Дмитриевич Птахов, в прошлом разведчик, а ныне сотрудник Херсонского «Укрколхозпроекта».
— Как же вы без нас? — Клавдия Михайловна Савельева из Вышнего Волочка и Зоя Ивановна Глады-шева из Москвы поспешно занимают места перед объективом камеры.
— Как на фронтовых учениях — пятый вариант отрабатываем,— за всех фотолюбителей оправдывается-отшучивается Леонид Федорович Прядкин, известный в Киеве кинорежиссер.
— Перед Перекопом и до десятка проигрывали, пока не сошлись на самом надежном,— полковник запаса Василий Михайлович Бакай по-прежнему не усидит на месте: — Готов провести по тем местам, где проходила линия фронта.
— Мой полковник тоже помнит, а мне память изменяет,— Дарья Степановна Банченко легонько подталкивает за локоть к группе фотографирующихся своего мужа Геннадия Павловича Носкова.— Сделайте еще один снимок на память, без него нас не пустят на порог дома в Полтаве.
— Как бы на автобус не опоздать,— всерьез тревожится Анатолий Иванович Кочетов. Он работает старшим инженером Госплана УССР, разъезжает по командировкам. Ему сейчас надо побывать на одном из заводов, потому и торопит всех.
Автобус останавливается у долины, где угадывается излом траншеи и все еще торчат бревна блиндажа.
— На этом месте стояла наша батарея,— задумчиво говорит Лев Николаевич Винокуров. Правый рукав его пиджака спрятан в карман — последствия ранения под Кенигсбергом. Трудно было привыкать, но он еще в госпитале научился писать левой рукой и затем вернулся в своем Харькове к профессии архитектора.
— Помню это место,— подтверждает приехавший из Могилева Василий Никитович Карпушинский; он хоть и носит ныне.черные, как смоль, усы, но многие в нем признают прежнего начальника артиллерии 261-го гвардейского стрелкового полка.— Смотрю я, мы можем скомплектовать батарею. Не забыли, надеюсь, правила стрельбы по танкам?
Огоньки боевого задора сразу начинают полыхать в глазах Николая Степановича Ездакова из Артемовска, Галимьяна Мажитова из Башкирии, Николая Григорьевича Грицая из Вольногорска. Дай только клич, а артиллеристы найдутся!
Цепкая память извлекает из прошлого эпизод за эпизодом. Но на местах былых боев вдвойне тяжелы воспоминания, ведь каждый встречается с теми, с кем делил кусок хлеба и мечты, с кем простился навсегда, похоронив на поле брани. Но ветераны не забывают ни одну могилу, ни один памятник. И. ложатся к изголовьям погибших цветы.
У собравшихся немало дел. Им еще предстоит провести уроки мужества в школах, выступить перед тружениками заводов и ближайших колхозов, побывать в музеях, чтобы оставить в них фронтовые реликвии, сходить на военно-научную конференцию, подготовиться к торжественному собранию ветеранов.
— Благоприятно сложился микроклимат,— говорит Заседателев.— Легко было жить и воевать.
— Возможно,— несколько смущается Кирилл Яковлевич, и в то же время слова Валерия Федоровича радуют его до багрянца на сухощавом волевом лице.
Генерал Тымчик оставался в армии долгие послевоенные годы. После окончания Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова служил в Одесском, Киевском военных округах. По месту дислокации частей избирался в партийные комитеты, принимал участие в работе городских и областных Советов народных депутатов, был депутатом Верховного Совета УССР. Когда уволился в запас, стал создавать оргкомитет фронтови-
ков. В шестидесятых годах было положено начало встречам, которые проводятся теперь ежегодно.
— Кирилл Яковлевич, а Домников званием обогнал вас.
Вениамин Митрофанович в присутствии Тымчика держится скромно. Он возглавляет совет ветеранов 2-й гвардейской армии, как и Кирилл Яковлевич заботится о военно-патриотическом воспитании молодежи.
— Это необходимо, чтобы империалисты не застали нас врасплох,— убеждает бывших сослуживцев генерал-лейтенант запаса Домников.
Их давно уже не связывает подчиненность, они независимы друг от друга. И все же тянутся один к другому. Таков закон фронтового братства.
— Дергаю себя за ухо — больно становится. Значит, жив, думаю,—на этой фразе Илья Андреевич Моисеев смолкает, смотрит на хирурга.
— Да, рана была серьезная, но организм у вас железный,— Леонид Семенович Кристальный обнимает за плечи Моисеева.— Вот медсестры свидетели.
Слова Кристального подтверждают Анна Степановйа Корчагина и Закия Габдулимовна Бикбулатова. Они не изменили свои профессии и сейчас стоят на страже здоровья трудящихся.
В основном, все фронтовики дивизии вернулись после войны к своим прежним делам — на фабрики и заводы, на колхозные и совхозные поля и фермы. Их слава не гремит литаврами, она светится ровным пламенем,— каждый вносит свой посильный вклад в общее дело строительства нового общества. О всех просто невозможно рассказать, но часть имен хочется назвать.
Вернувшись из госпиталя, Василий Захарович Малышок стал руководить исполкомом райсовета народных депутатов в поселке Макаров Киевской области, а затем был назначен директором средней школы. Сразу же после увольнения в- запас по болезни Евдоким Николаевич Еремеев возглавил колхоз в Избердеевском (Петровском) районе на Тамбовщине и вывел его иа отстающих в передовые. Десять лет подряд первым секретарем Кардымовского райкома партии на Смоленщине был Валерий Федорович Заседателев; ныне заведует там районной библиотекой. Секретарем заводского нартко-
ма в Саранске не раз избирался Григорий Павлович Лобанов. В Жданове секретарем райкома Компартии Украины более десяти лет был Николай Степанович Сердюк; его деловитость и организаторские способности отмечены орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Несколько лет кряду возглавляла совхоз «Комсомолец Украины» под Донецком Ольга Александровна Юрасова, удостоенная двух орденов Ленина и ордена «Знак Почета». Двумя орденами на посту- заместителя председателя Киевского облпотребсоюза награжден Иван Михайлович Заверюха. К трем орденам фронтовой поры Валентина Марковича Ильяшука прибавились два послевоенных ордена; ныне он — директор тамбовского завода «Ремподшипник».
Характерно, что почти все фронтовики продолжили свое образование. Особенно захватила учеба людей молодых и среднего возраста. После окончания университета Ясон Эрастович Начкебия поступил в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС; теперь он — проректор по научной части Тбилисского государственного пединститута, доктор философских наук, профессор. Высшее техническое образование получил Исай Григорьевич Кобылянский, он удостоен звания лауреата Государственной премии СССР. Закончил вуз и стал заслуженным работником культуры РСФСР Всеволод Борисович Сигалов.
Многие офицеры-фронтовики дивизии после войны долгое, время служили в рядах Советской Армии. Это Василий Павлович Дюрягин, Галей Сафиулович Енике-ев, Иван Павлович Ермолов, Антон Васильевич Коваль-чук, Леонтий Дмитриевич Карида, Давид Самуилович Липецкий, Леонтий Макарович Моисеенков, Николай Романович Поздняков, Петр Николаевич Прихно, Михаил Михайлович Рубцов, Иван Петрович Саичкин, Петр Гаврилович Судоргин. Уволившись в запас или уйдя в отставку по возрасту и состоянию здоровья, они продолжают активную военно-патриотическую работу, отдают ей весь жар своих сердец.
Память — это тоже оружие. Могилы фронтовиков не должны зарости сорной травой. Члены оргкомитета помогают семьям погибших воинов, налаживают связи со школами и пионерскими отрядами,
— Мы победили в самой тяжелой из войн и хорошо знаем высокую цену мира!— слышится давний голос друга; он доносится с малейшими оттенками в интонациях. И опять переживаются заново и свист осколков, и дождь, и рукопожатия.
— Через год увидимся. Какую точку на карте укажет оргкомитет — туда и приезжай!
— Обязательно!
Кто-то включает магнитофон и звучит песня:
Любимая, знакомая,
зеленая, бескрайняя,
земля родная — Родина!
Привольное житье!
Эх, сколько мною езжено,
эх, сколько мною видено,
эх, сколько мною пройдено,—
и все вокруг мое!
Поезд делает крутой поворот. Из окна вагона в одном месте покажется начало, а в другом — конец состава. И в близких воспоминаниях фронтовиков зарницы то первого дня войны, то последнего. Кажется, это остается навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31