Да, кстати, ты знаешь? Брак Збышека расстроился. Свадьба намечалась на начало июля. А в июне здесь были Гига и мать Збышека. Гигу пригласили к обеду, а она ничего не ела. На этой почве произошла какая-то размолвка, Гига, обидевшись, уехала в Краков, и больше они не виделись. Гига не сомневалась, конечно, что Збышек примчится следом за ней, будет просить прощения. Моя краковская тетка рассказывала маме. А он и не подумал! Даже не написал. Впрочем, кто их там разберет. Мама говорит, что так Гиге и надо. Уж очень зазнается. Мы ее не любим.
– Збышек у нас теперь не бывает. Я даже рада, он мне всегда действовал на нервы. Знаешь, какие у меня новости? Я подала документы в строительный техникум. Если все пойдет нормально, то, по моим расчетам, в январе пятидесятого года у меня будет диплом. Книг накупила кучу, да не знаю, с чего начать.
– Поздравляю. Мой тебе совет – прежде всего займись математикой. Гуманитарные предметы можно вызубрить быстро, а математику надо понимать, причем с самых азов. Учи все подряд. Тему за темой. И старайся поглубже вдумываться. Что будет непонятно – повтори еще раз. Математика – основа основ. Только благодаря ей я получила аттестат зрелости.
– Скажи, что такое радиан? Я знала, но забыла, а в учебнике не могу найти.
– Он содержит пятьдесят семь градусов и…
– Все, все, вспомнила. Жаль, что ты уезжаешь. Кого-нибудь другого я бы постеснялась спросить. Вот что, завтра поедем на пляж, а с субботы я начинаю вовсю заниматься. Ну, а ты увлеклась, наконец, кем-нибудь всерьез? Признаться, я немного боюсь за тебя.
– За меня? У меня сердце как камень.
– Смотри, – сказала я неожиданно серьезно, – иногда и на камень коса находит.
Мама вернулась двенадцатого августа. Загорелая, отдохнувшая, она выглядела так молодо, что в душе я не могла не признать: взрослая дочь ей совершенно не к лицу.
Вы встретились мирно и даже немного поговорили, стараясь не касаться спорных вопросов. О своем поступлении в техникум я не рассказала. Побоялась. Мне так нужна была поддержка, а с маминой стороны можно было ожидать лишь насмешек. Я лишь бросила, как бы мимоходом, что буду посещать партийные курсы, в программу которых входят также общеобразовательные предметы. Курсы будут продолжаться три месяца, занятия ежедневно.
Наступило пятнадцатое августа. Я приготовила толстую тетрадку, несколько мягких, хорошо заточенных карандашей и задолго до начала занятий отправилась в техникум.
Там царила невероятная суматоха. На первом этаже, на единственной небольшой доске висели списки принятых на курсы и номера аудитории.
К доске невозможно было протолкнуться, все попытки навести порядок тоже ни к чему не приводили. Я толкаться не умела, поэтому, встав в сторонке, наблюдала. Толпа была очень разношерстной. Без преувеличения можно сказать, что здесь встретились три поколения. На многих мужчинах были костюмы, перешитые из военной формы. Некоторые пришли прямо со строек, в заляпанных цементом и известкой башмаках, кое-кто нарядился ради такого случая в выходной костюм. Женщин не было.
Едва я это установила, как ко мне подошел высокий стройный молодой человек в кителе и офицерских сапогах.
– Вы на подготовительные курсы? – спросил он.
– Да, но я, очевидно, ошиблась. Вы не знаете, для женщин занятия в другие дни?
– Что вы! – улыбнулся молодой человек. – Просто женщины подкачали. На пятьсот человек слушателей их всего четыре. Я один из организаторов, так что знаю точно. Сейчас проверим, в каком вы списке. Здесь женщины на вес золота и за ними ухаживают. Как ваша фамилия?
Он вернулся очень скоро, сообщив, что мы с ним в одной группе. Можем идти, второй этаж, двенадцатая аудитория.
– Дирекция техникума не очень-то хотела принимать женщин, но им где следует вправили мозги.
В аудитории было полно народу. Мое появление встретили шумом и хихиканьем. К счастью, следом за мной пришли еще две девушки; я уже была не одна. Мы сели. Минуту спустя вошел какой-то мужчина, с виду ничем не отличающийся от остальных, энергичным шагом прошел к кафедре, а когда все затихли, сказал:
– Здравствуйте. Я руководитель вашей группы, мы с вами будем вместе заниматься три месяца. Одним этого достаточно, другим – мало. Я постараюсь дать вам как можно больше, но прежде всего вы должны сами серьезно взяться за дело.
Началась учеба. Мы проходили программу седьмого, а по некоторым предметам – также и старших классов. День за днем, кроме воскресений, битых пять часов занятий.
В течение первых двух недель посещаемость была высокая, потом она несколько снизилась, а на второй месяц осталось так мало народу, что пришлось слить две группы в одну.
Я ходила на курсы ежедневно, все подробно конспектировала. Вернувшись домой, наспех ужинала и еще раз повторяла пройденное. Эдек Згуда появлялся на занятиях лишь изредка, но был совершенно в себе уверен. Спрашивал, что мы проходим, а когда я рассказывала, говорил:
– И только-то? Уравнения с одним неизвестным? Ведь это сущие пустяки. Я все это назубок знаю.
О себе я этого сказать не могла. Многое мне было непонятно. Особенно трудными были задачи по математике. По воскресеньям я решала их целыми днями, увы, довольно безуспешно. Иногда я обращалась за помощью к одному из наших инженеров на работе. Но он решал задачи так быстро и таким способом, что я ничего не понимала.
Товарищи по курсам держали себя вполне корректно. Впрочем, не все. Один пожилой дядя сказал мне прямо:
– Зачем вы сюда ходите? Мужа ищете? Девушка должна учиться кройке и шитью, а не браться за мужское дело.
Я лишь пожала плечами и с тех пор избегала его. Другие высказывались не так резко, но думали так же.
– Вот начнутся спецпредметы, тогда узнаете, почем фунт лиха. Статика. Строительство. Стройматериалы. Разве это доступно женскому уму?
После таких разговоров я занималась еще упорнее, хотелось доказать им, что женщины тоже кое-что могут.
Спала я теперь на час меньше. Раньше ложилась в двенадцать, а теперь, забегая вперед, до часу читала учебники для первого курса техникума. Я даже сама не осознавала, как увлекли меня занятия.
В конце сентября я дважды опоздала на работу. Проспала.
– Что с вами, Катажина? Вы всегда были так аккуратны!
– Все учеба, пан заведующий. Теперь у нас прибавился еще один предмет, о котором я не имею никакого понятия. Геометрия. Я никогда ее не изучала. Приходится все начинать с азов.
– А Эдек? Неужели бросил курсы? Я его вижу каждый вечер – похоже, он совсем не занят.
– У него другое дело. Ведь он уже учился в техникуме. И все знает назубок. Я по сравнению с ним – темнота непроглядная. На курсах всего несколько женщин, и над нами издеваются, говорят, что мы, мол, ходим туда мужей искать. Вот мне и хочется доказать, что я действительно хочу учиться.
Шли дни, однообразные, похожие друг на друга. С утра до трех часов работа, потом обед в столовой, а с четырех до девяти – курсы. С курсов я мчалась домой – всегда пешком, ради моциона, – ужинала и снова садилась за учебники.
Однажды в воскресенье я занималась математикой. Мама ушла сразу же после обеда, и я была дома одна. Должно быть, звонили несколько раз, прежде чем я услышала и побежала открывать. В дверях стоял Ирек.
Я замерла от страха. Хотела захлопнуть перед ним дверь, но он опередил меня и свободно, словно был здесь совсем недавно, вошел в мою прежнюю комнату. Дверь он оставил открытой. Я молча последовала за ним.
– Вот и я. Долго не появлялся, потому что меня отправили в санаторий. В больнице выяснилось, что у меня почки не совсем в порядке. Я написал тебе, по меньшей мере, сотню писем, но ни одного не отослал. Все рвал или жег. Ну, как у нас с тобой будет, Катажина?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – ответила я спокойно. – В чем дело?
– Я много передумал за это время. Когда лежишь так день за днем, в голову лезут разные мысли. Нашла коса на камень. Я упрям, и ты упряма, – продолжал Ирек необычайно самодовольным тоном. – Мы подходим друг другу. Мама хочет с тобой познакомиться. Она говорит, что теперь ты наверняка согласишься выйти за меня. Но прежде всего нам надо объясниться. Я больше не ставлю никаких условий – сдаюсь. Ты можешь работать до рождения первого ребенка. А к тому времени станешь умнее и сама поймешь…
– Оставь. Не знаю, о чем думал ты, но я думала только об одном: как можно скорее все забыть. Нам с тобой не о чем говорить. Женой твоей я никогда не стану. У меня теперь другие планы.
– У тебя кто-то есть? Кто он?
– Если бы и был, я бы тебе не сказала. Тебя это уже не касается. Но здесь дело не в мужчине.
– Неправда! У тебя кто-то есть! Уж я дознаюсь.
– Успокойся! Зачем это тебе нужно? Оставь меня в покое. Если ты действительно понял, что очень обидел меня, то теперь у тебя есть возможность хотя бы частично это исправить. Не ходи сюда больше и забудь о моем существовании. У меня нет времени.
– Я думал, Катажина, ты не так меня встретишь. Столько месяцев я мечтал об этой минуте. С каждым днем я люблю тебя все сильнее. Слышишь? Да, я был груб. Но я не могу жить без тебя. В санатории женщины не давали мне прохода, а я даже не смотрел в их сторону. Не отталкивай меня. Без тебя я никогда не буду счастлив.
– Я до сих пор ни разу ни о чем тебя не просила. Правда? А теперь прошу: уходи, оставь меня.
– Уже иду. Я буду во всем тебе уступать. Только скажи, что мне можно прийти снова.
– Нет! Не хочу. Уходи.
Ирек побледнел, и в глазах у него появилось то же выражение, что в «Савое», когда он говорил со Збышеком. Но он вышел, не сказав ни слова.
Я знала, что он не простит обиды, что с этой минуты он будет думать лишь о том, как отомстить мне. На курсах, к счастью, он мне повредить не может, там все будет зависеть от моих знаний.
Я снова села за математику и вскоре совсем забыла об этом посещении.
Дни бежали один за другим. Три месяца подготовительных курсов промелькнули незаметно. На работе мне некогда было думать об учебе, но все остальное время я посвящала ей без остатка. Занималась даже в трамвае.
Буквально за сутки до экзамена Эдек Згуда поинтересовался программой и, узнав, что мы прошли, заметно приуныл.
– Черт возьми! Плохи дела. Схожу сегодня к приятелю, пусть даст билеты, по ним и подготовлюсь. Если что-нибудь выйдет с билетами, я вам сообщу.
«Ему хорошо, – подумала я. – С такими связями как не сдать?!» Другие слушатели отнюдь не были в себе столь уверены. За последний месяц, часто оставаясь после занятий, мы познакомились поближе, и оказалось, что у каждого есть свое слабое место. Так что волновались мы все вместе.
В день экзамена я не могла ни работать, ни вообще сосредоточиться. На вопросы отвечала невпопад. И лихорадочно проверяла в уме, что помню и что забыла. Отпросилась я пораньше, заведующий крикнул мне вдогонку:
– Ни пуха, ни пера!
Время до начала экзамена тянулось бесконечно. Эдек Згуда на работу не пришел, и я не знала, удалось ли ему достать билеты.
Придя к четырем часам в техникум, я даже вспотела от волнения. Меня поразила тишина в коридоре. Неужели я опоздала? Или ошиблась днем? Хорошо, что дома никто не знает, чем я занималась. Если провалюсь, по крайней мере, обойдется без комментариев.
Аудитория была переполнена, хотя до начала экзамена оставалось более получаса. Постоянные места сегодня не соблюдались, каждый садился куда хотел, и все задние ряды были заняты. Мне пришлось усесться впереди.
Товарищи сообщили мне шепотом, что преподавательницы польского языка бояться нечего, а больше всех сыплет математик. Некоторые запаслись шпаргалками.
Вторая женщина из нашей группы не явилась. Я недоумевала: ведь она собиралась сдавать!
Наконец-то! Вошли члены комиссии. Начался экзамен. Мы сдавали математику, польский язык, физику, химию и проблемы современной Польши.
Председатель комиссии попросил освободить два первых ряда. Он вызвал по алфавиту восемь человек, усадил в первом ряду и раздал билеты по математике. Другие, те, что были в конце алфавита, отвечали по физике и по химии. До окончания экзамена никому не разрешалось покидать аудиторию.
Я оказалась в первой восьмерке, вытянула билет и села готовиться. Еще дома я решила, что сначала спокойно подумаю и только потом начну писать или отвечать устно. Я прочла билет. Подумала. Поняла задачи и, вздохнув с облегчением, стала решать их.
С выполненным заданием нужно было подойти к математику для устного опроса. Когда я подошла, он взглянул на меня с удивлением. Затем взял листок, проверил, спросил, как я решала, и поблагодарил. Я продолжала стоять.
– Математику вы уже сдали. Сядьте, пожалуйста, сзади и ждите следующих экзаменов. Можете закурить.
Наконец, мне разрешили выйти. У двери ждал Эдек Згуда.
– Ну? Как дела? Я буду сдавать позднее. Моему приятелю пришлось уехать на несколько дней. Будет еще один экзамен. Говорят, двадцатого. Трудно было?
– Не знаю. Кажется, я отвечала неплохо. Немножко сбилась на физике, спутала амперметр с вольтметром, но вовремя спохватилась.
Около полуночи нас, наконец, позвали в зал и торжественно объявили результаты. Председатель приемной комиссии зачитал в алфавитном порядке фамилии принятых в техникум. Второй в списке была Дубинская Катажина.
На улицу вышли целой гурьбой. Когда мы прощались у Главного вокзала, я спросила:
– Никто не живет в районе рынка? А то боюсь возвращаться одна. Это, пожалуй, пострашнее экзамена.
Все засмеялись, а один парень сказал:
– Правильно. Ты же у нас одна-единственная женщина, но такая серьезная, что мы чуть не забыли об этом. Пошли, ребята, проводим ее.
С сегодняшнего вечера мы все перешли на «ты», ведь впереди было два с лишним года совместной учебы.
Мама не спала. Не успела я открыть дверь, как она выскочила в переднюю:
– Ну где тебя носит, скажи на милость?! Уже половина первого. Бабушка приехала, а тебя все нет да нет. Чего я тут только не наслушалась из-за тебя… Где ты болтаешься?
– Не кричи, мама, сейчас расскажу. Я не на партучебу ходила, а на курсы подготовки в техникум. Сегодня мы сдавали экзамен, пришлось ждать результатов. Через два года я получу диплом техника-строителя.
– Неужели? Вот уж не думала, что ты захочешь учиться, Стефан все удивлялся, что у вас там в партии столько математики проходят. В воскресенье как ни придет – ты все задачки решаешь. Ну ладно, учись, коль тебе охота. – Мама была явно довольна. – У нас в семье ученье никому особенно не давалось. Может быть, ты будешь исключением. Но почему ты решила стать строителем? Это же занятие для мужчин. А тебе лучше бы выбрать какую-нибудь другую, более женскую специальность.
– Мне нравится эта профессия. А диплом будет такой, что лучше не надо. Я голодна, устала, но так счастлива, что готова петь во весь голос. Не знаешь, мама, пани Дзюня вернулась? А что бабушка? На пару дней к нам или надолго?
– Бабушка приехала посмотреть, как мы живем. Михася тоже была здесь, да вечером уехала в Познань. На обратном пути она заедет за бабушкой и заберет ее в Ченстохов. Виктория, должно быть, здорово отравляет ей существование, раз она решилась на такое путешествие. Муж Виктории не вернулся. Он написал, что постарается оформить развод и останется в Англии. А Виктория теперь всю злость вымещает на бабушке. Слава богу, что Вроцлав так далеко от Кальварии!
Мамино восклицание было таким искренним, что я почувствовала подлинное удовлетворение.
– Вот видишь! А чья это была идея и чья инициатива? – Я не могла отказать себе в удовольствии задать этот вопрос.
До начала занятий в техникуме оставались считанные дни. На следующий день после экзамена я отправилась к отцу. Надо же похвастаться: пусть знает, на что способна его дочь.
Бабушка Дубинская была дома одна. Отец ушел к товарищу, скоро должен вернуться. Бабушка пожаловалась мне: он явно нездоров, а лечиться не хочет. У нее есть чудесные травы для поднятия аппетита, но отца никак не уговоришь пить их.
– Погоди, чуть снова не забыла! Говорят, ты замуж собираешься, это правда? В прошлый раз я забыла тебя спросить.
– Нет, бабушка, не собираюсь. Ходили тут разные сплетни, но это неправда.
– Я отцу говорила, что этого быть не может, ты бы нам сообщила. А он расстроился. Так что давай, если вправду соберешься, предупреди нас заранее.
Я не стала дожидаться отца, тем более что бабушке нужно было уйти.
– И еще запомни, – сказала бабушка на прощанье. – Ты теперь учишься, и тебе, быть может, придется трудновато. Если будешь нуждаться в чем-нибудь, приходи и говори прямо. Я денег не пожалею. Отец задумал купить тебе мотоцикл. Весной. Не знаю, нужен ли он тебе, но отказываться бесполезно. Отца все равно не отговоришь, уперся, как ишак.
– Спасибо, бабушка. Если мне будет нужна помощь, обязательно к вам приду. А что касается мотоцикла, то это чудесная идея. О лучшем подарке я и не мечтаю. Так и скажи отцу. Подруг у меня теперь нет. Я совсем одна. А на мотоцикле можно ездить куда угодно, много повидать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54