Мы стреляли друг в друга. Дважды я был тяжело ранен. У меня орден за это. Может, и моя пуля кого поймала.
- Но, а в живых кто из этих абреков остался хоть один?
- Многие остались и сейчас мстят за нашу беду.
- А если кто-нибудь из них найдет тебя здесь и застрелит?
- Это будет справедливым возмездием, - хладнокровно ответил Аслан. - У него есть право на мою кровь. Я сопротивляться не буду. Значит, так было суждено.
- Но как ты попал в мстители?
- Я понял…
- Что ты понял, Аслан?
- Что из меня сделали цепного пса. Я не был человеком. Я мщу за это, за поруганную честь. Вам легко, вы - чистые.
- Ты все же расскажи…
- Ладно. Слушайте, как это было. Значит так. НКВД все знает. И мне, как энкеведешнику, стало известно, что в г. Орджоникидзе прибыли Берия, Кобулов, Серов, Мамулов и еще несколько важных генералом НКВД, то ли 19-го то ли 20-го февраля. Но 21 февраля весь обком и совмин ЧИАССР и из НКВД были приглашены на важное совещание к Берии в г. Орджоникидзе. Там нас всех повезли на железнодорожную станцию. Нас ввели в спецвагон. Мы долго ждали. Из вагона нас не выпускали. Наконец уже поздно ночью к нам вошел секретарь обкома ЧИАССР Иванов. Он объявил, что т. Берия приехал с очень важным правительственным заданием. На всех присутствующих возлагаются ответственные задания. Завтра нам разъяснят все как положено. Здесь были те, кто руководил этой республикой. С нами эту ночь провел в вагоне и Тамбиев, председатель Верховного Совета. Нас охраняли, как преступников.
22 февраля в 10 часов утра нас провели в правительственный вагон. Там уже во главе стола сидел Берия, рядом сидел генерал Кобулов, Момулов, Серов и еще около двадцати генералов. Собрание вел Нарком Северо-Осетинского НКВД генерал-майор Тикаев. Я заметил, что лица многих генералов сияют от нескрываемой радости. Тикаев сказал так: «Вас собрали для того, чтобы ознакомить с постановлением правительства о переселении с территории Северного Кавказа чеченцев и ингушей. Вы обязаны оказывать помощь войскам в этом вопросе. Чеченцев и ингушей отправляют в другие места с похожими климатическими условиями. Там все готово, чтобы принять переселенцев. Вы будете оказывать содействие, чтобы избежать кровопролитие. Солдаты есть солдаты, у них приказ - пристрелить каждого, кто окажет сопротивление».
А 23 февраля я ушел в мстители.
- Слушай, ты за кого тогда мстишь.
- Я должен отомстить за всех тех, кого убили с моим участием и кого поймали и осудили с моим участием. Вот смотрите, - он спокойными, аккуратными движениями расстегнул пуговицы на полушубке, достал из нагрудного кармана сложенный в четверо лист бумаги. - Читать умеете? Вот фамилии, восемнадцать человек.
- А почему пять человек зачеркнуты?
- За них я уже отомстил. Остались еще тринадцать кровей - из моего долга.
Он сложил аккуратно листок, положил в карман, спокойными движениями застегнул пуговицы на полушубке, вздохнул и проговорил:
- А потом -за себя, за унижение… за то, что меня за собаку держали.
Завещание сестры
Отряд мстителей два дня отбивался от целой роты, как затравленный зверь. Энкеведешники и истребители окружили повстанцев в тесном ущелье, казалось, что спасения им нет, остается одно: сражаться до последнего патрона, а потом с обнаженными кинжалами бросаться на врага, чтобы получить достойную смерть от пуль.
В первый же день от одной очереди пали двое молодых воинов, которых наспех предали земле.
На рассвете третьего дня повстанцы незаметно подползли вплотную к позициям окружавших их энкеведешников и бросились на прорыв там, где их никак не ожидали - они атаковали командный пункт. Гранаты, внезапность и дерзость дали свой результат: они ошеломили натиском противника, прорвались сквозь кольцо окружения и ушли в горы.
Ранения получили все, но они могли двигаться и сражаться. Только один из них упал, сраженный пулей в грудь. Это был Рашид, самый юный из них. Аслан поднял и понес парня до первого привала. Там он попытался сделать другу перевязку, но Рашид взял у Аслана скомканный платок, просунул руку за пазуху и зажал рану.
- Надо уходить… уходить…
Товарищи наскоро соорудили носилки и понесли его, сменяя друг друга.
В сумерках они пришли в назначенное место. Рашид не приходил в сознание. Аслан решил осмотреть рану и наложить нормальную повязку. Когда он расстегнул гимнастерку, то замер с раскрытым ртом: увидел женскую грудь. Аслан украдкой оглянулся на товарищей, наложил бинтовой тампон и туго обвязал башлыком по голому телу. Натянул гимнастерку. Пуговица нагрудного кармана была расстегнута, и оттуда торчал краешек бумаги. Он достал этот листок.
Тут она пришла в себя:
- Читай, Аслан… теперь можно… теперь…
- Тебе лучше? - нагнулся он над раненной, - я найду и приведу к тебе врача, хоть из-под земли достану! Потерпи. Мы уже в безопасности.
Ему показалось, что она улыбнулась. Это она тихо испустила дух.
Он посмотрел на лист, который с одной стороны был исписан карандашом красивым женским почерком.
«Васкет *. Я дочь Хамарзы из Алхастов. Меня зовут Райзат. Я всегда находилась рядом с Асланом, потому что мы из одного тайпа, значит я ему единокровная сестра по нашим обычаям. Всех мужчин отряда я считаю своими родными братьями. Вы не знали, что я девушка, но мне ни разу не пришлось пожалеть, что вступила в ваш отряд, потому что вы люди высокого эздела! Ни одного грубого слова, ни одной недостойной мысли! Моей семьи больше не существует. Все, кроме меня, погибли, и я решила отомстить за кровь родных. Господь помог мне выполнить этот священный нигат *. Я знаю, что однажды буду убита. Когда это случится, прошу братьев помянуть свою сестру в первом же бою…»
В глазах у воина потемнело. Аслан издал сдавленный рык. Друзья бросились к нему.
- Что случилось? Он умер? Да, умер. - Тамада закрыл ей глаза. - Все будем там. Рашид, да примет тебя Аллах! Успокойся, Аслан, я не думал, что ты такой слабый…
Тот молча протянул старшему лист бумаги.
Тамада начал читать про себя. Лицо его искривилось в мучительной гримасе, по щекам потекли слезы. Он прочитал и передал лист другим. Все они вместе дочитали это завещание до конца.
Аслан снял с себя шинель и набросил на усопшую.
Абреки плакали.
Ловушки
- Тамада! В Долине Оленей идет сильный бой. Второй час не смолкает грохот оружия. Там такое творится! Самолет прилетел, две бомбы сбросил. Думаю там наши люди в засаду попали.
Ахмад присел на своей постели и задумался:
- Интересно, Муртаз - зачем наши люди поперлись в Долину Оленей? Глупее маршрута, чем этот, абрек себе выбрать не может.
Смуглое красивое лицо молодого человека напряглось, глаза сузились, будто он хотел отсюда проникнуть взглядом туда, в Долину Оленей, и получше разобраться в том, что там творится на самом деле. А может он хотел пробраться в мысли тамады и понять суть его сомнений?
По виску Муртаза стекали две капли пота, обгоняя друг друга. Муртаз зажмурился и кивнул головой. Ахмад тихо засмеялся.
- Я ничего не понимаю, тамада.
- Подойди сюда, садись рядом. Садись, садись.
Хучбаров достал из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.
- Долина Оленей похожа на большую чашу посередине высоких гор. Вот, допустим, это я начертил Долину Оленей. Снизу, с равнины, постепенно углубляясь в горы, поднимается Медвежье ущелье, очень тесное на верху, до того тесное, что в некоторых местах приходится идти по воде, так как боковые тропки пропадают под водой. Вот я рисую это ущелье. Понял?
- Да, тамада.
- Есть еще две тропы: одна - со стороны Ассы, другая - с нашей стороны. Эти тропы, Муртаз, как капканы для крыс. Туда пройти легко, но оттуда выйти… Там столько по бокам мест для засад; небольшим отрядом в пять, десять человек можно уничтожить целый полк. Сиди себе за скалой и постреливай, ты недосягаем, а они - как мухи в бутылке… Не задумали ли комиссары и начальники из НКВД заманить нас в эту «бутылку»? Представь себя в роли бессильной мухи.
- Не дай Бог!
- Скажи, Муртаз, вы близко подбирались к месту боя?
- Очень близко.
- Крики слышали?
- Слышали.
- Какие?
- «Я Аллах! На помощь мусульмане! Оарц дала! Мы гибнет!»
Ахмад хлопнул Муртаза по плечу и снова тихо, по-доброму засмеялся:
- Пересолили комиссары свой борщ! Пересолили! Вот если они остановились бы на «Я Аллах!» - другое дело. Вот допустим, Муртаз, это ты с друзьями попал в засаду (не дай-то Бог, конечно). Ты будешь срывающимся голосом кричать, звать на помощь, слезно умолять спасти тебе «шкуру».
- Нет, не буду.
- Что ты будешь делать?
- Я постараюсь убить побольше гяуров. Когда-то все равно придется умереть.
- Вот! Они этого не понимают. Ты мыслишь и как кавказец и как мусульманин. Как мусульманин ты готов к встрече со смертью, как кавказец тебе унизительно слезно молить о помощи. А гяуры и в бою думают о походной кухне с горячим борщом, который оставили в тылу.
Муртаз поднялся с лавки, его голова с полуоткрытым ртом долго качалась из стороны в сторону, Ахмад улыбался.
- Тамада, ты самый великий полководец во всем мире! Вот оказывается для чего человеку посажена голова на плечах. Ва-вай!
- Позови всех, будем совещаться.
Довольно просторная землянка тамады заполнилась испытанными боевыми товарищами Ахмада, уселись на лавках вдоль трех стен. Тамада изложил ситуацию, объяснил замысел противника с расчетом на простомыслие диких горцев.
- Они считают, что абреки мыслят по-гражданскому, дескать, они сами обучались в военных академиях, а мы не видим дальше своего носа. Нас манят в ловушку. Мы второй день следим за действиями гяуров, как они занимали позиции в боковых четырех расщелинах. Заметьте: одеты по-нашему. В Медвежьем ущелье притаился целый отряд из войск НКВД. Возможно, что сегодня ночью из города придет еще подкрепление. Скоро должны вернуться с разведки Бати и Соип. У них обязательно будут новости. Что мы в таком случае можем предпринять? Первое, самое простое: тихо сидеть на своем месте, варить мясо, кушать и спать. Пусть гяуры палят из всего своего оружия в белый свет. Что им стоит? Им боеприпасов жалеть не надо. День постреляют, второй постреляют, потом поймут, что мы их замысел разгадали и не собираемся сунуться в мышеловку, снимутся с мест и обратно уйдут на свои базы на равнине. Но в рапортах высшему начальству в Москву напишут, что «войсковая операция прошла успешно, с нашей стороны жертв нет, уничтожена крупная банда…». Будут благодарности, звездочки на погонах офицеров НКВД, ордена и медали. Вот самое простое, что может из этого получиться… - Ахмад замолчал.
Все сидели, затаив дыхание, ожидая, когда их старший изложит другой вариант. А он молчал, вроде забылся. Не выдержал эту паузу Муртаз:
- Но, тамада, а другое, не самое простое?
- Есть и другой вариант, Муртаз. Есть. Его суть в том, чтобы игра превратилась в настоящее сражение между ними же, столкнуть их лбами. При сильном старании мы смогли бы это сделать.
Абреки переглянулись между собой, но все нажимали плечами.
- Те, что засели в трех расщелинах, специально одеты по-нашему. Так?
- Так.
- Их надо бы выкурить и погнать против своих.
- Они не пойдут. Как…?
- Пойдут, если в засадах им станет тесно и жарко.
План, который изложил командир, был прост и ясен: трем группам подняться по отвесным скалам с этой стороны, так, чтобы засадники оказались внизу, а потом боем сверху принудить их покинуть свои места. У них не будет другого выхода, кроме как бежать дальше вниз в Долину Оленей.
- Каждая группа из трех человек. Старшие: Ирбек, Солтмурад, Тагир Ахмадов. Возьмите по мотку веревки. Опытнейшие пусть идут вперед. В группе один идет с автоматом, двое с винтовками, но десять гранат, можно даже больше - поднять в мешке, дымовые шашки, чтобы сбить их с толку. А я с остальными пойду по той тропе, которую они нам оставили для ловушки. Позиции занять сегодня, а завтра, на рассвете начнем…
- Когда выходим?
- У нас здесь одно важное дело, которое надо решить до выхода из лагеря. Дело неотложное.
- Какое?
- Опустошить котел с мясом. Он так старался, потел - неужели обидим?
Шутка понравилась абрекам - этот котел они любили, так как редко приходилось поесть горячего.
- Нет, не обидим!
- Ну, уж постарайтесь. Ночью, лежа на холодных скалах, будете каяться, если обидите. А теперь, братья, вопрос на размышление: назовите самую лучшую одежду, еду и оружие - в одном.
Тамада улыбался, исподлобья рассматривая боевых товарищей. Те хмурили брови, кренили головы на бок, стучали пальцами по лбам, пытаясь достать из своего опыта и познанья ответ на вопрос командира. Только муталим Мехди сидел спокойно, глядя перед собой.
- Ну, кто ответит?
- Ботоно Ахмад, получается эту вещь можно кушат и одеват, как палтто и… Сколько живу - ттакое не слышал.
Мужчины пожали плечами.
- А Мехди, ты тоже не знаешь?
- Думаю, тамада, это - терпение. Терпеливый вынесет и холод, и голод, и лишения и выйдет победителем.
- Правильно - терпение. Терпение - основа мужества. У кого слабое терпение, тот не станет настоящим воином. Вот сегодня ночью, сидя на голых камнях, испытайте себя. Рассказать вам одну охотничью байку? Случай, говорят, был такой.
- Расскажи, тамада.
- Но давайте беседовать за едой - делать два дела сразу.
В отряде Ахмада строго соблюдались все кавказские традиции взаимоотношений старших и младших, уважительность друг к другу, фамильярность пресекалась на корню. Однако еду готовили и убирали в лагере по строгой очереди. Такова была установка командира.
Ахмад взял в руки кусочек красного просяного чурека, прочитал бисмил, мусульмане повторили за ним священную формулу мусульман, а трое: Ирбек, Вепхия и Саша Малышев перекрестились. И никого это не смутило. Между прочим, читать «Отче наш» и правильно креститься Ирбека и Сашу научил богомольный Веихия.
- Ты, тамада, про случай с охотниками обещался рассказать.
- Верно. Охотники за турами вынуждены забираться на самые недоступные кручи. В первый день взбираются на скалы, находят места для засад, ночуют, а на рассвете второго дня выходят, охотятся. Утром и туры выходят попастись. Так вот два молодых ингуша с плоскости были у горцев в гостях и решили тоже поохотиться. Взяли их с собой горцы. Кое-как взобрались на скалы, приметили места засад. Стали ждать. Наступила ночь. Холодно до невозможности! То туман их накроет - как мокрым одеялом, то пронизывающий ветер. Топали ногами, шевелили руками - ничего не помогает. Горцы-то знали, что надо дотерпеть до рассвета, а у незадачливых охотников терпение иссякло. «О, Господи, какая длинная ночь! - вскричал в отчаянии один из них. - Где ее конец?» «Ты говоришь о ее длине? А я поражаюсь ее шириной!» - отозвался другой, стуча зубами.
Смеялись от души.
- Значит так: завтра, Бог даст, будет ясный день. Все приметы к этому. Как только Зогал-Лоам осветиться первым лучом солнца начнем.
Юркий, как ласка, Мехди несколько раз уходил и возвращался, и что удивительно, шел ли он обыкновенным шагом, бежал ли или полз - его не было слышно. Он появлялся или исчезал словно невидимка.
- Тамада, - шепнул он, улегшись рядом, разреши мне занять позицию вон на той скале.
- На той? - изумился Ахмад, - где ты там уместишься со своим пулеметом. Там и мухе негде сесть.
- Я нашел там место, полуметровая выемка, можно в ней уместиться. Я уже знаю, где они сидят. Свет блеснул. Фонарик. Может, там их командиры сидят.
- Может, и спичку зажгли?
- Может.
- Мехди, а ты не свалишься оттуда в пропасть?
- Нет, тамада. Не бойся. Я пошел, а то светает. Потом могут заметить.
- Иди. Побереги тебя Господь!
Мехди подхватил свой пулемет и исчез меж скал.
Стало совсем светло. Тишина. На небе ни тучки. Сизый туман, что повис над долиной, скоро растаял.
Со своей засады Мехди видел тех энкеведешников, которые укрылись у входа в Долину Оленей со стороны Медвежьего ущелья. Их много. До них шагов триста, не более. Они суетятся и чего-то ждут. Абреков ждут в свою ловушку.
Место, куда поднялся Ирбек с двумя товарищами, называлось Лезвие Кинжала. Заостренный к верху пологий гребень горы тянулся ровно, как кинжал, до самого горизонта.
Ирбек нашел прочный выступ камня и завязал на него веревку.
- Закрепите второй конец. Осторожно.
Каждый привязался поясом к этой веревке. Закрепили мешок с боеприпасами.
Теперь надо ждать утра, вынести тяжелую длительную ночь. Стали ждать, и на этот случай у них есть самое главное - терпение.
- Ирбек, ты спишь?
- Да, вздремнул малость. Вай, уже утро?!
- Воллахи, ты железный человек: залез на самую вершину горы и спит себе, как в пуховой постели. Смотри сюда.
Ирбек вытащил руки из рукавов, повернулся на грудь, уцепился за камни и осторожно глянул вниз: там, в полутораста шагах отсюда на площадке сидели в кружок энкеведешники.
- Что они делают?
- Кушают, завтракают, - ответил Соип, протягивая старшему бинокль.
- Консервы. Рыба кажется. Нет. Тушенка американская. Сволочи! Даже слюнки текут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
- Но, а в живых кто из этих абреков остался хоть один?
- Многие остались и сейчас мстят за нашу беду.
- А если кто-нибудь из них найдет тебя здесь и застрелит?
- Это будет справедливым возмездием, - хладнокровно ответил Аслан. - У него есть право на мою кровь. Я сопротивляться не буду. Значит, так было суждено.
- Но как ты попал в мстители?
- Я понял…
- Что ты понял, Аслан?
- Что из меня сделали цепного пса. Я не был человеком. Я мщу за это, за поруганную честь. Вам легко, вы - чистые.
- Ты все же расскажи…
- Ладно. Слушайте, как это было. Значит так. НКВД все знает. И мне, как энкеведешнику, стало известно, что в г. Орджоникидзе прибыли Берия, Кобулов, Серов, Мамулов и еще несколько важных генералом НКВД, то ли 19-го то ли 20-го февраля. Но 21 февраля весь обком и совмин ЧИАССР и из НКВД были приглашены на важное совещание к Берии в г. Орджоникидзе. Там нас всех повезли на железнодорожную станцию. Нас ввели в спецвагон. Мы долго ждали. Из вагона нас не выпускали. Наконец уже поздно ночью к нам вошел секретарь обкома ЧИАССР Иванов. Он объявил, что т. Берия приехал с очень важным правительственным заданием. На всех присутствующих возлагаются ответственные задания. Завтра нам разъяснят все как положено. Здесь были те, кто руководил этой республикой. С нами эту ночь провел в вагоне и Тамбиев, председатель Верховного Совета. Нас охраняли, как преступников.
22 февраля в 10 часов утра нас провели в правительственный вагон. Там уже во главе стола сидел Берия, рядом сидел генерал Кобулов, Момулов, Серов и еще около двадцати генералов. Собрание вел Нарком Северо-Осетинского НКВД генерал-майор Тикаев. Я заметил, что лица многих генералов сияют от нескрываемой радости. Тикаев сказал так: «Вас собрали для того, чтобы ознакомить с постановлением правительства о переселении с территории Северного Кавказа чеченцев и ингушей. Вы обязаны оказывать помощь войскам в этом вопросе. Чеченцев и ингушей отправляют в другие места с похожими климатическими условиями. Там все готово, чтобы принять переселенцев. Вы будете оказывать содействие, чтобы избежать кровопролитие. Солдаты есть солдаты, у них приказ - пристрелить каждого, кто окажет сопротивление».
А 23 февраля я ушел в мстители.
- Слушай, ты за кого тогда мстишь.
- Я должен отомстить за всех тех, кого убили с моим участием и кого поймали и осудили с моим участием. Вот смотрите, - он спокойными, аккуратными движениями расстегнул пуговицы на полушубке, достал из нагрудного кармана сложенный в четверо лист бумаги. - Читать умеете? Вот фамилии, восемнадцать человек.
- А почему пять человек зачеркнуты?
- За них я уже отомстил. Остались еще тринадцать кровей - из моего долга.
Он сложил аккуратно листок, положил в карман, спокойными движениями застегнул пуговицы на полушубке, вздохнул и проговорил:
- А потом -за себя, за унижение… за то, что меня за собаку держали.
Завещание сестры
Отряд мстителей два дня отбивался от целой роты, как затравленный зверь. Энкеведешники и истребители окружили повстанцев в тесном ущелье, казалось, что спасения им нет, остается одно: сражаться до последнего патрона, а потом с обнаженными кинжалами бросаться на врага, чтобы получить достойную смерть от пуль.
В первый же день от одной очереди пали двое молодых воинов, которых наспех предали земле.
На рассвете третьего дня повстанцы незаметно подползли вплотную к позициям окружавших их энкеведешников и бросились на прорыв там, где их никак не ожидали - они атаковали командный пункт. Гранаты, внезапность и дерзость дали свой результат: они ошеломили натиском противника, прорвались сквозь кольцо окружения и ушли в горы.
Ранения получили все, но они могли двигаться и сражаться. Только один из них упал, сраженный пулей в грудь. Это был Рашид, самый юный из них. Аслан поднял и понес парня до первого привала. Там он попытался сделать другу перевязку, но Рашид взял у Аслана скомканный платок, просунул руку за пазуху и зажал рану.
- Надо уходить… уходить…
Товарищи наскоро соорудили носилки и понесли его, сменяя друг друга.
В сумерках они пришли в назначенное место. Рашид не приходил в сознание. Аслан решил осмотреть рану и наложить нормальную повязку. Когда он расстегнул гимнастерку, то замер с раскрытым ртом: увидел женскую грудь. Аслан украдкой оглянулся на товарищей, наложил бинтовой тампон и туго обвязал башлыком по голому телу. Натянул гимнастерку. Пуговица нагрудного кармана была расстегнута, и оттуда торчал краешек бумаги. Он достал этот листок.
Тут она пришла в себя:
- Читай, Аслан… теперь можно… теперь…
- Тебе лучше? - нагнулся он над раненной, - я найду и приведу к тебе врача, хоть из-под земли достану! Потерпи. Мы уже в безопасности.
Ему показалось, что она улыбнулась. Это она тихо испустила дух.
Он посмотрел на лист, который с одной стороны был исписан карандашом красивым женским почерком.
«Васкет *. Я дочь Хамарзы из Алхастов. Меня зовут Райзат. Я всегда находилась рядом с Асланом, потому что мы из одного тайпа, значит я ему единокровная сестра по нашим обычаям. Всех мужчин отряда я считаю своими родными братьями. Вы не знали, что я девушка, но мне ни разу не пришлось пожалеть, что вступила в ваш отряд, потому что вы люди высокого эздела! Ни одного грубого слова, ни одной недостойной мысли! Моей семьи больше не существует. Все, кроме меня, погибли, и я решила отомстить за кровь родных. Господь помог мне выполнить этот священный нигат *. Я знаю, что однажды буду убита. Когда это случится, прошу братьев помянуть свою сестру в первом же бою…»
В глазах у воина потемнело. Аслан издал сдавленный рык. Друзья бросились к нему.
- Что случилось? Он умер? Да, умер. - Тамада закрыл ей глаза. - Все будем там. Рашид, да примет тебя Аллах! Успокойся, Аслан, я не думал, что ты такой слабый…
Тот молча протянул старшему лист бумаги.
Тамада начал читать про себя. Лицо его искривилось в мучительной гримасе, по щекам потекли слезы. Он прочитал и передал лист другим. Все они вместе дочитали это завещание до конца.
Аслан снял с себя шинель и набросил на усопшую.
Абреки плакали.
Ловушки
- Тамада! В Долине Оленей идет сильный бой. Второй час не смолкает грохот оружия. Там такое творится! Самолет прилетел, две бомбы сбросил. Думаю там наши люди в засаду попали.
Ахмад присел на своей постели и задумался:
- Интересно, Муртаз - зачем наши люди поперлись в Долину Оленей? Глупее маршрута, чем этот, абрек себе выбрать не может.
Смуглое красивое лицо молодого человека напряглось, глаза сузились, будто он хотел отсюда проникнуть взглядом туда, в Долину Оленей, и получше разобраться в том, что там творится на самом деле. А может он хотел пробраться в мысли тамады и понять суть его сомнений?
По виску Муртаза стекали две капли пота, обгоняя друг друга. Муртаз зажмурился и кивнул головой. Ахмад тихо засмеялся.
- Я ничего не понимаю, тамада.
- Подойди сюда, садись рядом. Садись, садись.
Хучбаров достал из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.
- Долина Оленей похожа на большую чашу посередине высоких гор. Вот, допустим, это я начертил Долину Оленей. Снизу, с равнины, постепенно углубляясь в горы, поднимается Медвежье ущелье, очень тесное на верху, до того тесное, что в некоторых местах приходится идти по воде, так как боковые тропки пропадают под водой. Вот я рисую это ущелье. Понял?
- Да, тамада.
- Есть еще две тропы: одна - со стороны Ассы, другая - с нашей стороны. Эти тропы, Муртаз, как капканы для крыс. Туда пройти легко, но оттуда выйти… Там столько по бокам мест для засад; небольшим отрядом в пять, десять человек можно уничтожить целый полк. Сиди себе за скалой и постреливай, ты недосягаем, а они - как мухи в бутылке… Не задумали ли комиссары и начальники из НКВД заманить нас в эту «бутылку»? Представь себя в роли бессильной мухи.
- Не дай Бог!
- Скажи, Муртаз, вы близко подбирались к месту боя?
- Очень близко.
- Крики слышали?
- Слышали.
- Какие?
- «Я Аллах! На помощь мусульмане! Оарц дала! Мы гибнет!»
Ахмад хлопнул Муртаза по плечу и снова тихо, по-доброму засмеялся:
- Пересолили комиссары свой борщ! Пересолили! Вот если они остановились бы на «Я Аллах!» - другое дело. Вот допустим, Муртаз, это ты с друзьями попал в засаду (не дай-то Бог, конечно). Ты будешь срывающимся голосом кричать, звать на помощь, слезно умолять спасти тебе «шкуру».
- Нет, не буду.
- Что ты будешь делать?
- Я постараюсь убить побольше гяуров. Когда-то все равно придется умереть.
- Вот! Они этого не понимают. Ты мыслишь и как кавказец и как мусульманин. Как мусульманин ты готов к встрече со смертью, как кавказец тебе унизительно слезно молить о помощи. А гяуры и в бою думают о походной кухне с горячим борщом, который оставили в тылу.
Муртаз поднялся с лавки, его голова с полуоткрытым ртом долго качалась из стороны в сторону, Ахмад улыбался.
- Тамада, ты самый великий полководец во всем мире! Вот оказывается для чего человеку посажена голова на плечах. Ва-вай!
- Позови всех, будем совещаться.
Довольно просторная землянка тамады заполнилась испытанными боевыми товарищами Ахмада, уселись на лавках вдоль трех стен. Тамада изложил ситуацию, объяснил замысел противника с расчетом на простомыслие диких горцев.
- Они считают, что абреки мыслят по-гражданскому, дескать, они сами обучались в военных академиях, а мы не видим дальше своего носа. Нас манят в ловушку. Мы второй день следим за действиями гяуров, как они занимали позиции в боковых четырех расщелинах. Заметьте: одеты по-нашему. В Медвежьем ущелье притаился целый отряд из войск НКВД. Возможно, что сегодня ночью из города придет еще подкрепление. Скоро должны вернуться с разведки Бати и Соип. У них обязательно будут новости. Что мы в таком случае можем предпринять? Первое, самое простое: тихо сидеть на своем месте, варить мясо, кушать и спать. Пусть гяуры палят из всего своего оружия в белый свет. Что им стоит? Им боеприпасов жалеть не надо. День постреляют, второй постреляют, потом поймут, что мы их замысел разгадали и не собираемся сунуться в мышеловку, снимутся с мест и обратно уйдут на свои базы на равнине. Но в рапортах высшему начальству в Москву напишут, что «войсковая операция прошла успешно, с нашей стороны жертв нет, уничтожена крупная банда…». Будут благодарности, звездочки на погонах офицеров НКВД, ордена и медали. Вот самое простое, что может из этого получиться… - Ахмад замолчал.
Все сидели, затаив дыхание, ожидая, когда их старший изложит другой вариант. А он молчал, вроде забылся. Не выдержал эту паузу Муртаз:
- Но, тамада, а другое, не самое простое?
- Есть и другой вариант, Муртаз. Есть. Его суть в том, чтобы игра превратилась в настоящее сражение между ними же, столкнуть их лбами. При сильном старании мы смогли бы это сделать.
Абреки переглянулись между собой, но все нажимали плечами.
- Те, что засели в трех расщелинах, специально одеты по-нашему. Так?
- Так.
- Их надо бы выкурить и погнать против своих.
- Они не пойдут. Как…?
- Пойдут, если в засадах им станет тесно и жарко.
План, который изложил командир, был прост и ясен: трем группам подняться по отвесным скалам с этой стороны, так, чтобы засадники оказались внизу, а потом боем сверху принудить их покинуть свои места. У них не будет другого выхода, кроме как бежать дальше вниз в Долину Оленей.
- Каждая группа из трех человек. Старшие: Ирбек, Солтмурад, Тагир Ахмадов. Возьмите по мотку веревки. Опытнейшие пусть идут вперед. В группе один идет с автоматом, двое с винтовками, но десять гранат, можно даже больше - поднять в мешке, дымовые шашки, чтобы сбить их с толку. А я с остальными пойду по той тропе, которую они нам оставили для ловушки. Позиции занять сегодня, а завтра, на рассвете начнем…
- Когда выходим?
- У нас здесь одно важное дело, которое надо решить до выхода из лагеря. Дело неотложное.
- Какое?
- Опустошить котел с мясом. Он так старался, потел - неужели обидим?
Шутка понравилась абрекам - этот котел они любили, так как редко приходилось поесть горячего.
- Нет, не обидим!
- Ну, уж постарайтесь. Ночью, лежа на холодных скалах, будете каяться, если обидите. А теперь, братья, вопрос на размышление: назовите самую лучшую одежду, еду и оружие - в одном.
Тамада улыбался, исподлобья рассматривая боевых товарищей. Те хмурили брови, кренили головы на бок, стучали пальцами по лбам, пытаясь достать из своего опыта и познанья ответ на вопрос командира. Только муталим Мехди сидел спокойно, глядя перед собой.
- Ну, кто ответит?
- Ботоно Ахмад, получается эту вещь можно кушат и одеват, как палтто и… Сколько живу - ттакое не слышал.
Мужчины пожали плечами.
- А Мехди, ты тоже не знаешь?
- Думаю, тамада, это - терпение. Терпеливый вынесет и холод, и голод, и лишения и выйдет победителем.
- Правильно - терпение. Терпение - основа мужества. У кого слабое терпение, тот не станет настоящим воином. Вот сегодня ночью, сидя на голых камнях, испытайте себя. Рассказать вам одну охотничью байку? Случай, говорят, был такой.
- Расскажи, тамада.
- Но давайте беседовать за едой - делать два дела сразу.
В отряде Ахмада строго соблюдались все кавказские традиции взаимоотношений старших и младших, уважительность друг к другу, фамильярность пресекалась на корню. Однако еду готовили и убирали в лагере по строгой очереди. Такова была установка командира.
Ахмад взял в руки кусочек красного просяного чурека, прочитал бисмил, мусульмане повторили за ним священную формулу мусульман, а трое: Ирбек, Вепхия и Саша Малышев перекрестились. И никого это не смутило. Между прочим, читать «Отче наш» и правильно креститься Ирбека и Сашу научил богомольный Веихия.
- Ты, тамада, про случай с охотниками обещался рассказать.
- Верно. Охотники за турами вынуждены забираться на самые недоступные кручи. В первый день взбираются на скалы, находят места для засад, ночуют, а на рассвете второго дня выходят, охотятся. Утром и туры выходят попастись. Так вот два молодых ингуша с плоскости были у горцев в гостях и решили тоже поохотиться. Взяли их с собой горцы. Кое-как взобрались на скалы, приметили места засад. Стали ждать. Наступила ночь. Холодно до невозможности! То туман их накроет - как мокрым одеялом, то пронизывающий ветер. Топали ногами, шевелили руками - ничего не помогает. Горцы-то знали, что надо дотерпеть до рассвета, а у незадачливых охотников терпение иссякло. «О, Господи, какая длинная ночь! - вскричал в отчаянии один из них. - Где ее конец?» «Ты говоришь о ее длине? А я поражаюсь ее шириной!» - отозвался другой, стуча зубами.
Смеялись от души.
- Значит так: завтра, Бог даст, будет ясный день. Все приметы к этому. Как только Зогал-Лоам осветиться первым лучом солнца начнем.
Юркий, как ласка, Мехди несколько раз уходил и возвращался, и что удивительно, шел ли он обыкновенным шагом, бежал ли или полз - его не было слышно. Он появлялся или исчезал словно невидимка.
- Тамада, - шепнул он, улегшись рядом, разреши мне занять позицию вон на той скале.
- На той? - изумился Ахмад, - где ты там уместишься со своим пулеметом. Там и мухе негде сесть.
- Я нашел там место, полуметровая выемка, можно в ней уместиться. Я уже знаю, где они сидят. Свет блеснул. Фонарик. Может, там их командиры сидят.
- Может, и спичку зажгли?
- Может.
- Мехди, а ты не свалишься оттуда в пропасть?
- Нет, тамада. Не бойся. Я пошел, а то светает. Потом могут заметить.
- Иди. Побереги тебя Господь!
Мехди подхватил свой пулемет и исчез меж скал.
Стало совсем светло. Тишина. На небе ни тучки. Сизый туман, что повис над долиной, скоро растаял.
Со своей засады Мехди видел тех энкеведешников, которые укрылись у входа в Долину Оленей со стороны Медвежьего ущелья. Их много. До них шагов триста, не более. Они суетятся и чего-то ждут. Абреков ждут в свою ловушку.
Место, куда поднялся Ирбек с двумя товарищами, называлось Лезвие Кинжала. Заостренный к верху пологий гребень горы тянулся ровно, как кинжал, до самого горизонта.
Ирбек нашел прочный выступ камня и завязал на него веревку.
- Закрепите второй конец. Осторожно.
Каждый привязался поясом к этой веревке. Закрепили мешок с боеприпасами.
Теперь надо ждать утра, вынести тяжелую длительную ночь. Стали ждать, и на этот случай у них есть самое главное - терпение.
- Ирбек, ты спишь?
- Да, вздремнул малость. Вай, уже утро?!
- Воллахи, ты железный человек: залез на самую вершину горы и спит себе, как в пуховой постели. Смотри сюда.
Ирбек вытащил руки из рукавов, повернулся на грудь, уцепился за камни и осторожно глянул вниз: там, в полутораста шагах отсюда на площадке сидели в кружок энкеведешники.
- Что они делают?
- Кушают, завтракают, - ответил Соип, протягивая старшему бинокль.
- Консервы. Рыба кажется. Нет. Тушенка американская. Сволочи! Даже слюнки текут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31