В одной коробочке лежали ржавые и гнутые железные стержни Ч гвозди из к
онских подков. В другой находились конверты для визитных карточек с пряд
ями волос внутри. На каждом из конвертов значилось, кому эти волосы прина
длежат. Норман увидел знакомые имена: Харви Соутелл, Грейсин Поллард, Хул
ьда Ганнисон… А в конверте с надписью «Ивлин Соутелл» были обрезки покры
тых красным лаком ногтей.
В третьем ящике не оказалось ничего интересного, зато в четвертом Норман
обнаружил прямо-таки клад. Пакетики сухих листьев и истолченных в порош
ок овощей Ч вот, выходит, для чего нужен Тэнси ее садик? Вербена, вьюнок, по
вилика, кусочки магнитного железняка с прилипшими к ним металлическими
опилками, гусиные перья, с которых, когда он их потряс, закапала ртуть, лос
кутки фланели того сорта, какой используют негритянские колдуны для сво
их «ловушек» или «ладошек», коробка со старинными серебряными монетами
и серебряными же опилками Ч сильнодействующее защитное волшебство; те
перь понятно, что кучка монет перед его фотографией лежит там не просто т
ак.
Но Тэнси всегда потешалась над хиромантией, астрологией, нумерологией и
прочими суевериями! Она всегда оставалась типичной рассудительной аме
риканкой! Работая вместе с ним, она столько узнала о психологических осн
овах предрассудков и первобытного колдовства, столько, что…
Он понял вдруг, что листает замусоленный экземпляр своей статьи «Паралл
елизм суеверий и неврозов», тот самый, что запропастился куда-то лет восе
мь тому назад.
На полях рядом с одним из заклинаний рукой Тэнси было написано: «Не сраба
тывает. Заменить медные опилки на латунные. Попробовать в новолуние вмес
то полнолуния».
Ч Норман…
На пороге комнаты стояла Тэнси.

Глава 2

Люди, которых мы лучше всего знаем, кажутся нам порой существами из потус
тороннего мира. На мгновение знакомое лицо представляется нам случайны
м сочетанием цветовых поверхностей, лишенным даже той мимолетной значи
мости, какой мы наделяем черты встреченного на улице незнакомца.
Норману Сейлору почудилось, будто он глядит не на свою жену, а на ее портре
т кисти некоего новоявленного Ренуара или Тулуз-Лотрека: лицо Ч четкий
овал розового с едва заметным оттенком зеленого; маленький, гордо выпяче
нный подбородок, алое пятно губ, насмешливый взгляд серовато-зеленых гл
аз, выщипанные низкие брови, между которыми залегла вертикальная морщин
ка, иссиня-черные волосы, белая кожа шеи, бордовое платье; локоть прижимал
к боку коробку с очередным нарядом, руки словно застыли на полпути к шляп
ке, которая была того же цвета, что и платье, а световой блик на ней перелив
ался и сверкал этаким осколком зеркала.
Норман был уверен, что, протяни он руку, этот портрет растворится в воздух
е, а потому стоял, не шевелясь. Он не произнес ни слова, однако у него почему
-то возникло такое ощущение, что, если бы он заговорил, собственный голос
показался бы ему голосом постороннего Ч какого-нибудь бестолкового пр
офессора.
Изображение Тэнси, эта невесть откуда взявшаяся родственница портрета
Дориана Грея, молча повернулось к Норману спиной. Коробка с нарядом упал
а на пол. Норман словно очнулся.
Он догнал Тэнси в гостиной. Увидев, что жена направляется прямиком к выхо
ду, он попытался обнять ее, чтобы остановить. Она забилась в его объятиях,
точно пойманное животное, избегая смотреть ему в глаза; однако руки ее бе
звольно, будто привязанные, висели вдоль тела.
Ч Не прикасайся ко мне! Ч прошептала она сквозь зубы.
Норман пошире расставил ноги, чтобы случайно не потерять равновесие. Был
о что-то ужасное в том, как Тэнси металась из стороны в сторону, норовя выр
ваться из плена его рук. Она вела себя, как буйно помешанная в смирительно
й рубашке.
Ч Не прикасайся ко мне Ч твердила она яростно.
Ч Тэнси! Ч воскликнул Норман.
Внезапно она успокоилась. Норман отступил на шаг.
Глаза Тэнси были крепко зажмурены, губы плотно сжаты. К сердцу Нормана по
дкатила жалость.
Ч Милая! Ч проговорил он. Ч Мне очень стыдно. Я виноват перед тобой. Но…

Ч Дело не в этом!
Норман помолчал, прежде чем продолжить:
Ч Выходит, ты рассердилась на меня за то, что я нашел в твоем столе?
Никакого ответа.
Ч Тэнси, нам нужно поговорить.
Она вновь никак не откликнулась. Норман беспомощно всплеснул руками:
Ч Поверь мне, все будет в полном порядке. Если ты поделишься со мной… Ну п
ожалуйста, Тэнси…
Губы ее слегка разошлись, и она произнесла, как выплюнула:
Ч Почему бы тебе не привязать меня к стулу и не загнать пару иголок мне п
од ногти? Или ты незнаком с техникой допроса?
Ч Милая, я скорее умру, чем причиню тебе боль! Но мы должны поговорить отк
ровенно.
Ч Не могу. Если ты скажешь еще хоть слово, я закричу.
Ч Милая, мы должны, понимаешь, должны.
Ч Я никому ничего не должна.
Ч Мне! Ч поправил Норман, сбиваясь на крик, Ч Мне, твоему мужу!
На миг он испугался, что Тэнси упадет в обморок, и кинулся к ней, чтобы подх
ватить. Но его услуги не понадобились. Тэнси, швырнув шляпу на столик, тяже
ло опустилась на ближайший стул, Ч Ладно, Ч сказала она. Ч Давай погово
рим.

18 часов 37 минут. Заходящее солнце отражалось в стеклах книжного шкафа, в ег
о лучах левая китайская маска жутковато оскалилась. Тэнси сидела на одно
м конце кушетки, Норман, опираясь коленом на подушку, расположился на дру
гом.
Тэнси тряхнула головой, словно разгоняя словесный дым, от которого уже п
ершило в горле.
Ч Ну что ж, будь по-твоему. Я всерьез занималась ведьмовством. Я забыла, чт
о являюсь образованной женщиной.
Я накладывала заклятья на людей и на вещи. Я стремилась изменить будущее.
Я… в общем, все, что угодно!
Норман кивнул. Такие вот кивки он раздаривал обычно на студенческих конф
еренциях, когда после многочасового бесплодного обсуждения какой-нибу
дь подающий надежды юноша начинал наконец догадываться, о чем идет речь.
Он наклонился к Тэнси:
Ч Но зачем?
Ч Чтобы уберечь тебя от неприятностей, Ч ответила она, глядя себе под н
оги.
Ч Зная все то, что тебе известно о суевериях, ты решилась…
В голосе Нормана послышались прокурорские нотки.
Тэнси пожала плечами:
Ч Так вышло. Конечно, это смешно и нелепо… Но когда ты всей душой желаешь,
чтобы с тем, кого ты любишь, что-то произошло или ничего не случилось… Я де
лала лишь то, чем занимались и занимаются миллионы женщин.
И веришь ли, Норм… мои заклинания… они вроде бы срабатывали… по крайней м
ере, в большинстве случаев.
Ч Мне кажется, Ч возразил он, Ч что успехи, которых ты добивалась, всего
только нечаянные совпадения. И то, что у тебя получалось не всегда, подтве
рждает мою догадку.
Ч Может быть, может быть, Ч проговорила она. Ч Но вдруг мне кто-то проти
водействовал? Ч Она порывисто повернулась к нему. Ч Я не знаю, чему вери
ть. Я творила заклинания, а сама терзалась сомнениями, но, однажды начав, у
же не смела останавливаться.
Ч И ты занималась этим все те годы, которые мы провели в Хемпнелле?
Тэнси кивнула:
Ч Да, с тех пор, как мы сюда приехали.
Норман воззрился на жену, стараясь разобраться в своих ощущениях. Ему бы
ло очень трудно свыкнуться с мыслью, что в сознании той, кого он, как ему мн
илось, познал до мельчайших подробностей, обнаружился укромный закуток,
о котором он и не подозревал, закуток, где потихоньку копились сведения, к
оторые он приводил в своих статьях и книгах, закуток, принадлежащий каме
нному веку, погруженный во мрак, питаемый предрассудками и страхами. Он п
опытался вообразить себе Тэнси, что бормочет заклинания, сшивает при све
те свечи лоскутки фланели, навещает в поисках необходимых ингредиентов
кладбища и прочие не менее отвратительные места. Воображение отказывал
о. Подумать только, и все это творилось под самым его носом!
Единственным, что в поведении Тэнси вызывало подозрение, была, насколько
он мог припомнить, ее склонность к прогулкам в одиночестве. Если он когда
и задумывался об отношении Тэнси к суевериям, то неизменно приходил к ус
покоительному заключению, что уж кто-кто, а его жена совершенно не испыты
вает тяги к иррациональному.
Ч О, Норм, я совсем запуталась, мне так плохо, Ч перебила его размышления
Тэнси. Ч Я не в силах сообразить, что мне говорить и с чего начинать.
У него имелся готовый ответ Ч ответ ученого:
Ч Расскажи мне обо всем по порядку.

19 часов 54 минуты. Они по-прежнему сидели на кушетке. В комнате царил полумр
ак. Бесовские маски на стене проступали из него двумя не правильными ова
лами. Лицо Тэнси казалось белесым пятном. Норман не мог разглядеть его вы
ражения, однако голос жены выдавал ее возбуждение.
Ч Подожди-ка, Ч сказал он, Ч не торопись. Ты говоришь, что была страшно н
апугана, когда мы впервые приехали в Хемпнелл, чтобы узнать насчет вакан
сии?
Ч Да, Норм, да. Хемпнелл привел меня в ужас. Все кругом смотрели на нас с не
приязнью и были такими чопорными! Мне чуть ли не в глаза заявили, что профе
ссорская жена из меня никудышная. Я не знаю, кто был хуже, Ч то ли Хульда Га
ннисон, которая, когда черт меня дернул посоветоваться с ней, оглядела ме
ня с головы до ног и буркнула: «По-моему, вы нам подходите», Ч то ли старая
миссис Карр, что погладила меня по руке со словами: «Вы и ваш муж найдете в
Хемпнелле свое счастье. Вы молоды, но в Хемпнелле любят молодежь!» Рядом с
этими женщинами я чувствовала себя беззащитной, и мне почудилось, что ты
тоже в опасности.
Ч Понятно. Значит, когда я повез тебя на юг, в этот заповедник суеверий, ты
преследовала свои цели.
Тэнси невесело рассмеялась:
Ч Сказать по правде, да. Я схватывала все на лету.
Меня не отпускала мысль, что когда-нибудь мои познания мне пригодятся. Та
к что, возвратившись осенью в Хемпнелл, я сумела совладать с некоторыми с
воими страхами.
Норман кивнул. Ну разумеется! Недаром тихий энтузиазм Тэнси, с каким она в
ыполняла скучные секретарские обязанности, представлялся ему довольно
-таки неестественным.
Ч Но к колдовству ты не прибегала, Ч с нажимом произнес он, Ч пока я не з
аболел зимой воспалением легких?
Ч Ты прав. До того я словно играла в игрушки Ч твердила, просыпаясь по но
чам, обрывки заклинаний, бессознательно избегала делать то или другое, п
отому что это сулило беду, например, не подметала крыльцо в темноте и не кл
ала крест-накрест ножи и вилки. Когда же ты заболел… Если любимый человек
умирает, чтобы спасти его, годятся любые средства.
В голосе Нормана прозвучало сочувствие:
Ч Конечно, конечно. Ч Впрочем, он тут же спохватился и вновь заговорил н
аставительно, как учитель с учеником:
Ч Но, сдается мне, ты уверовала в то, что твое колдовство действует, лишь п
осле моей стычки с Поллардом по поводу сексуального образования, котора
я обошлась для меня без последствий, и в особенности после того, как моя кн
ига в 1931 году получила хорошую прессу.
Ч Верно.
Норман откинулся на подушки.
Ч Господи, Ч пробормотал он.
Ч Что с тобой, милый? Надеюсь, ты не думаешь, что я пытаюсь отнять у тебя ча
стичку твоей славы?
Ч Господи боже, нет. Ч Смешок Нормана больше походил на всхлип. Ч Но… Ч
Он запнулся. Ч Ладно, раз так, начинай с тысяча девятьсот тридцатого.
20 часов 58 минут. Норман протянул руку, включил свет и сощурил глаза. Тэнси н
аклонила голову.
Норман встал и потер тыльную часть шеи.
Ч Меня беспокоит то, Ч сказал он, Ч что постепенно ты стала полагаться
на колдовство во всем и не предпринимала ничего, вернее, не позволяла мне
что-либо предпринимать, без подходящих к случаю защитных заклинаний.
Это напоминает мне…
Он собирался сказать «разновидность шизофрении», но вовремя остановил
ся.
Ч Я даже поменяла все «молнии» на крючки, Ч хрипло прошептала Тэнси, Ч
ведь считается, что они ловят злых духов. А зеркальные украшения на моих ш
ляпках, сумочках, платьях Ч ты догадался правильно, это тибетское средс
тво от сглаза и порчи.
Норман подошел к жене:
Ч Послушай, Тэнси, но почему?
Ч Разве я не объяснила?
Ч Да нет, почему ты продолжала заниматься этим год за годом, если, как ты т
олько что призналась, сомневалась в действенности своих усилий? Я никак
не ожидал от тебя такого…
Тэнси призадумалась.
Ч Знаю, ты назовешь меня романтичной дурочкой, но я убеждена, что женщины
первобытное мужчин, ближе, чем они, к древним верованиям, »Ч проговорила
она. Ч И потом, я с детства была впечатлительной. Ведал бы ты, какие дикови
нные фантазии порождали во мне проповеди моего отца, истории, которые ра
ссказывали нам старые дамы…
Вот вам и сельские священники, мысленно простонал Норман. Вот вам пурита
нская и рассудительная глубинка!
Ч В общем, много было всего. Если хочешь, я исповедуюсь перед тобой, но рас
сказ будет недолгим.
Ч Хорошо, Ч согласился он, Ч только давай попутно перекусим.

21 час 17 минут. Они сидели лицом к лицу в веселой красно-белой кухне. На столе
лежали нетронутые сандвичи, чашки остывшего черного кофе были наполови
ну пустыми. Супруги словно поменялись ролями. Теперь Норман отворачивал
ся, а Тэнси пристально глядела на него.
Ч Так что же, Норман, Ч промолвила она наконец, Ч по-твоему, я сошла или с
хожу с ума?
Именно такой вопрос ему и требовался.
Ч Нет, Ч ответил он, Ч хотя одному лишь богу известно, что подумал бы по
сторонний, узнай он то, что ты выложила мне. Нет, ты не сумасшедшая, однако, к
ак и все мы, страдаешь неврозом. И твой невроз приобрел весьма необычную ф
орму.
Осознав вдруг, что голоден, он взял с тарелки сандвич, с минуту обкусывал е
го со всех сторон, а потом решительно вгрызся в самую середину.
Ч Понимаешь, у всякого человека имеются собственные ритуалы и обряды, т
е привычные способы, какими мы едим, пьем, спим и моемся в ванной. Мы едва до
гадываемся о них, тогда как они, если их проанализировать, наверняка пока
зались бы нам бессмысленными причудами. Возьми хотя бы стремление насту
пать или, наоборот, не наступать на трещины в асфальте тротуара. Так вот, т
вои ритуалы благодаря обстоятельствам, в которых ты находишься, оказали
сь настолько тесно переплетенными с колдовством, что даже ты сама вряд л
и теперь разберешься, где что. Ч Он помолчал, давая Тэнси усвоить услышан
ное. Ч Важно следующее: пока об этом знаешь ты одна, твои колдовские заба
вы ничуть не серьезнее того пересчитывания слонов, каким убаюкивает себ
я при бессоннице средний человек.
То есть социального конфликта не возникает.
Он вскочил и заходил по кухне, по-прежнему жуя сандвич.
Ч Господи, сколько лет я посвятил изучению того, почему люди делаются су
еверными и как они ими делаются! Отчего же я не заметил, что с тобой творит
ся?! Что такое суеверие? Заплутавшая, необъективная наука! А потому удивит
ельно ли, что в нашем загнивающем, полном ненависти и злобы, обреченном ми
ре мужчины и женщины тянутся к суеверию? Видит бог, я бы прославлял самую ч
ерную магию, если бы она сумела покончить с атомной бомбой!
Тэнси поднялась со стула. Глаза ее ярко сверкали.
Ч Значит, Ч проговорила она с запинкой, Ч ты не презираешь меня и не счи
таешь сумасшедшей?
Он обнял ее:
Ч Черт побери, конечно же, нет!
Она заплакала.
21 час 33 минуты. Они снова уселись на кушетку. Тэнси перестала плакать, голов
а ее покоилась на плече у мужа.
Некоторое время они молчали. Нарушил тишину Норман. В его голосе слышали
сь обманчиво мягкие нотки, словно он был врачом, который убеждает пациен
та в необходимости повторной операции.
Ч Ч Разумеется, тебе придется все это прекратить.
Тэнси села прямо.
Ч Нет, Норм, я не могу.
Ч Почему? Ты только что согласилась с тем, что колдовство Ч сплошная чуш
ь. Ты даже поблагодарила меня за то, что я раскрыл тебе глаза.
Ч Да, но все же… Пожалуйста, Норм, не заставляй меня!
Ч Ну будь же благоразумна, Тэнси, Ч увещевал он. Ч Ты и так столько уже н
атворила глупостей. Я горжусь тем, что у тебя хватило духа признать свои з
аблуждения. Но нельзя останавливаться на полпути! Коль ты начала пользов
аться логикой, изволь довести дело до конца. Ты должна избавиться от всег
о, что хранится в твоей комнате, от всех талисманов и тому подобного!
Она покачала головой.
Ч Не заставляй меня, Норм, Ч повторила она. Ч По крайней мере не требуй,
чтобы я рассталась со всем сразу, иначе я буду чувствовать себя беззащит
ной.
Ч Напротив, у тебя прибавится сил, ибо ты поймешь, что тем, чего достигала,
как ты думала, с помощью колдовства, обязана лишь своим собственным непо
знанным возможностям.
Ч Нет, Норм. Неужели это так важно? Ты же сам назвал колдовство чепухой, бе
зобидной забавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21