Оружие
впилось в бедро Баннермена где-то между бедром и коленом и отсекло ногу от
тела, словно та была сделана из папье-маше! Отсеченная конечность тяжело
плюхнулась на землю у ног четырех людей, разбрызгивая внутренние жидкости, и
несколько раз провернулась на земле. А Баннермен закричал.
Этот звук, хоть он и вырывался из человеческой глотки, был порождением
инопланетного разума. Ужасный для слуха звук напоминал скрип мела по
грифельной доске или лопаты, скребущей по холодным углям. Тем не менее
Баннермен продолжал подниматься вверх, вопя. Вот он пролетел до конца
сужающегося туннеля и исчез. Дождем падали вниз капли, и некоторые из них
были каплями крови.
-- Дерьмо! О, дерьмо! -- Андерсон едва не лишился чувств. -- Эти
проклятые стены сжимаются!
-- Спенсер, спаси меня! -- Анжела прижалась к Джиллу. Экстрасенс убрал
инопланетное оружие и крепко обнял девушку.
Тем временем Тарнболл направил свои мысленные усилия на то, чтобы найти
выход из создавшейся ситуации.
-- Джилл, -- закричал он, в то время как стены продолжали сжиматься, --
Баннермен сказал, что все это не закончится до тех пор, пока мы не
сломаемся. По-моему, нам самое время "сломаться"! Они услышали жалкое
тявканье из туннеля, в котором исчез Варре. Видимо, француз до сих пор был
там, скреб когтями по камню, пускал волчью слюну в туннеле шириной в девять
дюймов. Ужас его ситуации дошел до Джилла. Факт, что его кошмар, врожденный,
возможно, ужас, настиг его здесь, в ином мире.
-- Боже! -- закричал Джилл. Он знал, что должен подарить Варре скорую
смерть. Он вновь выудил оружие из кармана, сделал два быстрых шага к
туннелю, в котором был зажат волк. Но когда он опустился на колени, туннель
сомкнулся. Джилл видел, как это случилось: крепкая скала припечатала
француза, превратив того в жидкую лепешку. Стены сомкнулись с таким звуком,
какой бывает, когда толстый мальчишка откусывает кусок зрелого яблока или
когда гнилые водоросли трещат под ногами... Отрезанная стеной волчья лапа
упала на пол.
Джилл выпрямился и отступил. Стены продолжали надвигаться. Теперь
экстрасенс стоял спиной к спине с Анжелой, Тарнболлом и Андерсоном. И зазор
между их лицами и выгнутыми, твердыми стенами составлял всего пятнадцать
дюймов. Джилл посмотрел на жужжащее оружие, которое до сих пор сжимал в
руке, потом на гладкую стену и сказал:
-- Е... твою мать!
Взмахнув оружием, он стал рубить стену, словно пытаясь выкопать им путь
наружу. Тем не менее, это и был ответ!
Его движение напоминало прикосновение разных полюсов магнита, они
противодействовали друг другу, держали друг друга на расстоянии. Жужжащее
оружие сработало вроде катализатора. Оно дало сигнал к началу перемен. И
синтезатор, ожидавший сигнала, тут же отозвался. Там, где только что были
твердые, изогнутые стены, смыкающиеся над четырьмя людьми, появились...
-- Двери! -- Крик Андерсона больше напоминал хриплый крик ворона.
Однако он по-прежнему крепко держал свою зажигалку и подсвечивал огоньком.
-- Их четыре! -- сказал Тарнболл, когда пламя зажигалки Андерсона
потухло в облаке искр.
-- И они надвигаются! -- завопила Анжела, когда пламя окончательно
угасло.
Напоминающие по форме гробы, словно резные крышки саркофагов,
квадратные каменные двери надвигались на четверых несчастных, сдавленных,
словно зубная паста в тюбике. Дом Дверей не оставлял им выбора, не давал
возможности выбрать дверь. Каждый из них волей-неволей выбрал собственную
дверь и шагнул сквозь нее...
* * *
Джилл услышал отдаленное настойчивое завывание. Был ли этот звук
механического или животного происхождение экстрасенс сказать не мог. Его
сопровождал звук влажного падения, он почувствовал, как что мягкое, кожистое
и влажное ткнулось ему в лицо. Подсознательно, в то время как вой становился
громче и чище, Джилл решил, что, видимо, он ненадолго потерял сознание.
Потом... он понял, что вот-вот очнется, вспомнил, что случилось, и попытался
отодвинуться от...
Затылок его ударился обо что-то твердое и металлическое, что-то что
зазвенело, осыпавшись потоками ржавчины. И стоило Джиллу открыть глаза, он
сразу же понял, где очутился и как попал сюда.
-- Барни! -- воскликнул он, и пес чуть отступил, подвывая и яростно
крутя обрубком хвоста.
А потом Джилл осмотрел внутренности стальной пещеры, где повсюду лежали
штабеля проржавевшего металла, и недоверчиво покачал головой. Куда идти --
если, конечно, есть куда идти -- и что стало с остальными? Очевидно, Дом
Дверей вернул его в персональный кошмар, мир безумных машин. А Анжела,
Тарнболл, Андерсон... что стало с ними?
Они, точнее она, потому что только Анжела что-то значила для Джилла --
она была отделена от него многочисленными вселенными. Или, точнее, миром, а
еще точнее -- двумя мирами по меньшей мере. К тому же она попала в мир своих
худших кошмаров -- мир насилия. Он взмолился, чтобы это было не так хотя бы
ради ее самой. А потом он выбросил все это из головы. Сейчас он в первую
очередь должен был беспокоиться о себе самом. Он должен выжить и тогда
сможет помочь еще кому-то. Он должен выжить хотя бы для того, чтобы
отомстить, склонить баланс сил в другую сторону.
"Баннермен, -- с горечью сказал он сам себе, -- кем бы или чем бы ты ни
был, ты за все ответишь. И если существует высшее правосудие, то я как раз
стану тем, пред кем тебе придется отвечать".
С трудом он поднялся на ноги и, опустив руки, коснулся чего-то мягкого,
влажного, плотского. Выругавшись, он отдернул руки и отступил назад от вещи,
до которой случайно дотронулся. Это была отрезанная нога Баннермена,
лежавшая среди металлического лома. Видимо, она пролетела через дверь вместе
с Джиллом. Рядом с ней лежала рука Варре. Она вновь превратилась в
человеческую руку.
Джилл скривился. Собрав воедино все свои силы, он передвинул ногу
Баннермена, чтобы видеть срез. Если Баннермен и был какой-то инопланетной
машиной, своего рода роботом, то это было бы видно. Однако он закричал,
когда Джилл порезал его. Оружие Джилла так же хорошо резало плоть, как
имитацию человеческой плоти или синтетическую плоть. Джилл внимательно
осмотрел останки. Кожа и красная, рассеченная плоть, жирная и мускулистая,
вены и артерии... и никакой кости! Там, где должна была бы находиться кость,
имелась трубка из металла, изогнувшаяся, когда он прикоснулся к ней, но
вновь принявшая первоначальную форму, стоило только Джиллу прекратить
давление. Инопланетный металл. А внутри трубки была...
Жидкость!
Экстрасенс поднял бедро, вылил содержимое кости-трубки, посмотрел, как
жидкость растекается по ржавой металлической поверхности. Жидкость оказалась
инертной. Она впиталась в ржавчину, отчего та потемнела. Потом она вступила
в реакцию с металлическим оксидом и начала испаряться.
"Жидкость? -- подумал Джилл. -- Кровь инопланетянина... или его плоть?
Каков же этот инопланетный ублюдок на самом деле?" Потом, с отвращением
Джилл пинком отшвырнул в сторону останки Баннермена...
Барни по-прежнему яростно подвывал. А потом он залаял, зарычал,
завизжал, стал прыгать, носиться кругами.
-- Все в порядке, -- обратился Джилл к псу, пытаясь успокоить его. --
Не беспокойся. В этот раз я не оставлю тебя. Мы станем держаться вместе.
Может быть, Тарнболл был прав, когда они впервые оказались в этом
месте. Кажется, он сказал, что пес для них важнее Варре.
"...он тут уже давным-давно, и жив! Мы можем многому научиться у этого
пса, поэтому для нас он гораздо важнее, чем вы!" -- сказал тогда агент.
И разве Анжела не считала, что Барни хотел последовать за ними? Джилл
знал, что пес звал их куда-то, но отправился самостоятельно исследовать этот
мир... подсознательно отказавшись от услуг собаки. А ведь когда они открыли
дверь, ведущую в мир тумана, откуда к ним на руки вывалился Хагги, то они
слышали отдаленное завывание собаки. Не звук, вырывающийся из пасти хищного
волка, а совершенно нормальное завывание -- печальный голос потерявшегося,
жалкого животного. Был ли это голос Барни? А если так, каким образом пес
перебрался из одного мира в другой?
Каким образом выжил Барни? Какие секреты скрывались в голове пса? Джилл
почесал зверя за ухом и задумался: "Боже, как хотел бы я, чтобы ты мог
говорить!" Но псы не разговаривают. А ведь речь не единственный способ
общения. Старый Хамиш Грусть был егерем, так, кажется. А раз хозяин Барни --
охотник, то пес мог оказаться неплохо выдрессированным: он мог находить
следы, идти по следу, разыскивать любые вещи. Джилл хотел бы больше знать о
собаках и их возможностях. В любом случае Барни должен обладать
способностями выше среднего.
Джилл зевнул и внезапно почувствовал легкое прикосновение чьего-то
разума, неспособного к концентрации. "Старая кляча", -- сказал он сам себе,
кивнув. Не физически, ментально. Он подошел к выходу из стальной пещеры и
выглянул наружу. Атомное солнце садилось. Остался час или чуть меньше до
наступления полной темноты. Это было неправильно, но Джилл сейчас не стал
размышлять над этим. Видимо, все эти миры подчинялись командам, которые
отдавал Дом Дверей или тот, кто управлял Домом Дверей. Невозможно было
определить, появишься ли ты в новом мире в начале дня или посреди ночи. Миры
создавались каждый раз заново. Может, они были... проекциями, трехмерными
изображениями? Откуда у Джилла появилась такая идея, он не мог сказать.
Он покачал головой, потом быстро моргнул. Плохо, но он не мог с ходу
решить эту проблему.
-- Барни, -- позвал он, -- давай-ка отдохнем. Ты и я... Я-то буду
отдыхать в любом случае.
Экстрасенс оглядел груды ржавого металлического лома и неметаллические
останки Баннермена и Вар-ре. Останки машины и человека.
-- Спать, -- объявил он. -- Но, пожалуй, ляжем спать не здесь.
Неподалеку от пещеры он обнаружил большой бункер с выгнутым днищем. В
нем со всех сторон были проделаны круглые дыры, закрытые оцинкованными
люками. Кроме того, внутри его не валялось никаких металлических обломков.
Дрожа от холода, наступившего после того, как атомное солнце зашло, Джилл
залез в бункер. Барни присоединился к нему. И остаток ночи человек и пес
провели, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло...
Глава тридцать восьмая
Джилл спал и во сне пытался решить некоторые проблемы. Он видел пустое
лицо Баннермена, плывущего вверх по туннелю, -- улыбающееся лицо и в то же
время лишенное всякого выражения. У Баннермена во сне была только одна нога,
а из обрубка второй капала кровь и вонючая инопланетная жидкость. Но
Баннермен улыбался. Под плотью, под синтетической плотью -- под личиной, он
носил доспехи, которые компенсировали гравитацию, защищали его жидкое тело.
И уже без улыбки влетел Баннермен в многофасеточную сферу через дверь,
образовавшуюся в одной из граней.
Потом сон Джилла изменился. Застрекотал проектор, и Джилл стал частью
огромного мерцающего экрана. Он лежал, мерцая на мерцающей дюне в мерцающей
ржавой пустыне. Прямо в дюне открылась дверь, и мерцающий Варре, мерцая,
выкарабкался оттуда и пополз прямо к Джиллу. Невидимый проектор начало
заедать, он зажужжал и стал замедлять движение. Рука Варре сжалась в кулак и
протянулась в сторону Джилла. Потом открылась, превратившись в волчью лапу,
которая попыталась вцепиться в лицо экстрасенсу.
Джилл проснулся в холодном поту и инстинктивно отодвинулся -- луч
слабого красновато света падал ему на лицо, пробравшись в убежище через один
из плохо прикрытых люков. Потом осторожно, то и дело вздрагивая от холода,
Джилл выглянул наружу и увидел, на что похожа ночь в мире машин. Барни
сидел, наблюдая за ним. Желтые светящиеся глаза во мраке. Опершись о локоть,
Джилл выглянул из люка и увидел жизнь... механическую жизнь, которая
продолжалась даже после прихода ночи. Все это выглядело столь
сверхъестественно, что раскрывшуюся перед экстрасенсом картину можно было бы
принять за продолжение сна.
На фоне индигово-черного горизонта поднимались к небу ржавые прутья,
спиральные шпили, облепленные строительными лесами, украшенными красными и
оранжевыми пульсирующими фонарями, словно ряды шкафов с кокой или сверкающие
в ночи печи. Завывания работающих механизмов разлетались на многие мили, и
Джилл совершенно отчетливо слышал:
Вуш! Буш! Вуш!
Ближе, почти рядом, но много ниже, в сердце ржавого лабиринта
приглушенно бил молот. Звук его напоминал гул метро.
Кер-тамп! Кер-тамп! Кер-тамп!
Эти вибрации проходили через днище контейнера и кровью пульсировали в
ушах Джилла.
Повернувшись, Джилл посмотрел в противоположный угол контейнера. Там
раскинулся город машин, украшенный белыми, желтыми и зелеными огнями.
Высунувшись из гигантской заплаты тьмы, пару раз сверкнула голова
гигантского молота, который методично работал. Ржаво скрипели, а потом
клацали цепи... И снова скрипели... И так постоянно. Какая-то странная
машина на колесах катилась по путям. Спереди и сзади у нее горели огни.
В небе звезды сверкали, словно серебряные подшипники, и снизу казалось,
что они такого же размера. Излучаемый ими свет напоминал волны полярного
сияния...
Ничего, что могло бы разбудить Джилла. Но он отлично помнил свой сон.
Явно был какой-то внешний раздражитель, пробудивший его. "Сон -- своего рода
наркотик для мозга, -- сказал он сам себе. -- Во сне вакуум подсознания
очищает разум от всего вредного и восстанавливает все разрушения,
причиненные реальным миром. Но иногда во сне среди мусора может отыскаться
самородок, драгоценность среди пыли и обломков камней".
Джилл чувствовал себя отдохнувшим и свежим. Хотя его тело и было
грязным, покрытым синяками, ссадинами, самому себе он казался фениксом,
возрожденным из пепла. Вынув серебристую палочку -- свое единственное
оружие, Джилл стал рассматривать ее в слабых лучах разноцветных огней.
Почему при сравнении с машинами, находящимися снаружи -- бесполезными,
безрукими машинами из кошмара, инструмент, находящийся в руке экстрасенса,
казался самым загадочным? Это были дроби, которые невозможно подвести под
единый знаменатель. Они были порождением иной цивилизации. К тому же
инструмент в руках Джилла имел определенное предназначение. В этом мире он
был единственной машиной, имеющей предназначение.
Казалось, оружие в руках Джилла внезапно обрело собственную жизнь.
Разум экстрасенса коснулся его... Джилл понял принцип работы серебристой
палочки. Он сжимал ее между ладонями, крутил между пальцами, чувствовал ее
суть. Словно звенья китайской головоломки, она распалась на две одинаковые
части в разных руках.
Джилл посмотрел на одну из частей: палочка с тупым кончиком длиной три
дюйма и три четверти и один дюйм в диаметре. "Рабочий кончик -- это место,
где фокусируется энергия". Экстрасенс коснулся пальцем открытого среза,
который напоминал застывшую ртуть. Но когда он наклонил палочку, ничего не
пролилось, он царапнул ногтем, "ртуть" оказалась твердой, как сталь. "Каждая
молекула знает свою задачу: усиливать и передавать поток энергии к точке
приложения -- режущему краю".
Джилл посмотрел на вторую половину, зажатую в другой руке. "Это --
батарея, источник энергии". Десятиграммовый кристалл, плавающий у
поверхности жидкого металла, был размером с последнюю фалангу его мизинца.
Он оказался таким зеленым, что Джиллу пришлось прищуриться, чтобы уберечь
глаза от яркого света. Мгновение свет находился у поверхности, а потом
изменился, и Джилл понял, что энергия полностью израсходована. Джилл знал,
что кристалл отдал всю свою энергию и теперь вновь исчез в твердой
серебристой поверхности.
"Когда где-то поблизости появится энергетический луч, прибор сам
подзарядится". Джилл прикоснулся к кончику палочки, как обычно тушат
электрическую зажигалку для сигарет, и увидел, как крошечная нить накала
выдвинулась из инструмента. Джилл увидел, что устройство совершенно, что
оружие... или инструмент... находится в рабочем состоянии. После этого
экстрасенс решил закончить исследования. Затаив дыхание, он соединил две
половинки, и они слились воедино.
Потом он проделал все заново, но намного быстрее, со сноровкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44