– Позвольте узнать, на чье имя был заказ? - спросил любитель слезливых историй.
– На имя господина Серебрякова, - уверенно ответил Ванзаров.
Приказчик раскрыл конторскую книгу, долго водил пальцами по строчкам, перелистнул все страницы декабря, для верности залез в ноябрь и даже октябрь, но ничего не нашел. Очевидно, снимок был записан на другое имя.
– Хорошо, любезный, в таком случае позвольте я вам его опишу. Думаю, вы не могли не запомнить такой интересной композиции.
Родион Георгиевич детально описал фотографию.
На том фото Серебряков восседал в кресле. По левую руку от него сидела Мария Ланге. По правую - дама с волевым лицом, прямым носом и холодным выражением глаз. Она смотрела властно, как королева в изгнании, ожидающая триумфального возвращения. На ковре, в ногах этих двух барышень и профессора, возлежала третья молодая особа. Она опиралась щекой на руку и смотрела в камеру печально и несколько испуганно.
Это был бы самый тривиальный портрет, если бы не одно любопытное обстоятельство. Дамы расставили указательные и средние пальцы обеих рук в виде латинской буквы «V». Господин профессор тоже выставил два пальца правой руки в виде знака «V». Таким образом, пальцы трех человек сомкнулись в пентакле.
– Я прекрасно помню этот снимок! - торжественно заявил приказчик.
– Так я все же могу надеяться? - печальным голосом спросил Ванзаров.
– Мне очень жаль, но ничем не смогу вам помочь! - Приказчик горестно вздохнул. - Только что мы расстались с этим негативом.
Родион Георгиевич решил, что ослышался. Но молодой человек подтвердил, что час назад пришла дама и попросила продать ей этот негатив. Она сказала, что на снимке запечатлена ее сестра, трагически погибшая накануне. Приказчик так растрогался, что не смог отказать, при этом он даже не взял денег с убитой горем женщины.
Едва скрыв разочарование, Ванзаров поинтересовался, как выглядела дама.
Приказчик мечтательно закатил глаза:
– О, прекрасное черное платье… Она такая… такая красавица… Мне сложно описать, у нее на лице была вуаль…
– Позвольте, как же вы решили, что она красавица, если не видели ее лица? - осторожно спросил сыщик.
– Я почувствовал это моим чутким сердцем! - сказал юноша с неподдельным трагизмом. И закрыл лицо ладонями.
«Меньше бы читал бульварных книжонок, растяпа!» - подумал сыщик.
Открылась входная дверь, звякнул колокольчик, и звонкий голос радостно крикнул:
– Родион Георгиевич, голубчик, наконец-то!
С дружескими объятиями к Ванзарову бросился сам хозяин заведения - модный фотограф Смирнов. Несколько лет назад сыщик помог художнику светотени найти пропавшие драгоценности и с тех пор стал самым желанным гостем. Так что все портреты его семьи и родственников за последние три года были сделаны здесь.
После бури восторгов, излитых Смирновым, и жалоб, что дражайший Родион Георгиевич совсем его позабыл, сыщику наконец удалось изложить суть вопроса. Фотограф сначала попытался устроить разгром приказчику за историю с негативом, но Ванзаров его урезонил. Он попросил поискать хоть какую-нибудь копию снимка. Смирнов бросился к конторской книге и стал яростно листать ее.
– Помню-помню эту дурацкую фотографию… - бормотал он, внимательно просматривая записи. - Такие странные господа, захотели, видите ли, сделать оригинальный портрет… так… так… да вот он! Точно, двенадцать дней назад сделали! Прекрасно помню! Заказ оформлен на фамилию… Ланге… Ну-ка, постойте…
Фотограф кинул приказчику книгу и юркнул за портьеру, которая скрывала фотолабораторию. Не прошло и пяти минут, как он вернулся.
– Нашел! - радостно крикнул он. - Я же помню, что испортил один снимок при печати. На ваше счастье, Родион Георгиевич, мусор еще не выброшен!
Ванзаров нетерпеливо схватил снимок и прямо на коленке разгладил бесценную улику.
Без картонки листок фотобумаги был сильно помят и пошел трещинами, в верхнем углу зияла рваная дыра, но лица всех участников прекрасно сохранились.
– Любезный, посмотрите внимательно, может здесь есть дама, которая забрала негатив? - спросил он, показывая приказчику фото.
Молодой человек изобразил глубокое раздумье, тревожно глянул на хозяина и боязливо ткнул чистеньким пальчиком в одну из девиц.
– Кажется, это она… приходила… - испуганно пробормотал он.
Родион Георгиевич вновь почувствовал неприятный холодок страха. Ведь приказчик указал на Марию Ланге.

12

Ванзаров еще не успел ступить на мостовую Невского проспекта, как уже заметил своего помощника, нетерпеливо топтавшегося рядом с уличным фонарем. Железный Ротмистр был не чувствителен к холоду, а значит, его распирало нервное возбуждение. Увидев начальника, Джуранский бросился к нему, чуть не сбив с ног вальяжного господина, прогуливающегося с мопсом на руках.
– В участке сказали, вы у Смирнова, я и решил не терять времени! - выпалил он.
Сыщик прекрасно понял, что помощник что-то раскопал, но решил немного потянуть. Он показал фотографию, чудом спасенную из мусорной корзины, и рассказал, как за ней пришла покойная Мария Ланге.
Джуранский повертел в руках мятый снимок и решительно заявил:
– Не может быть!
– Я такого же мнения, - задумчиво сказал Ванзаров. - Ведь наш дорогой Лебедев так тщательно произвел вскрытие, что ходить ей после этого крайне затруднительно!
– Вот именно! - на полном серьезе согласился ротмистр, не заметив, как Ванзаров прячет в усах улыбку.
Отставной кавалерист отличался дисциплиной и исполнительностью, но, к сожалению, был начисто лишен чувства юмора.
– В филерский пост людей отобрал Курочкин сам, так что здесь все в порядке, - понизив голос, начал доклад Джуранский. - Касательно справки из адресного стола вы уже знаете?
Ванзаров утвердительно кивнул.
– Теперь по архивам… - продолжил ротмистр. - Посмотреть я их, конечно, не успел, но вспомнил, что в начале декабря читал сообщение о странном происшествии в лекционном зале Соляного городка. Помните, Родион Георгиевич?
Ванзаров попытался сообразить, о чем говорит помощник, но на ум ничего не пришло.
– Значит, история такая… - Джуранский в предвкушении потер руки. - На воскресную лекцию каким-то ветром занесло двух пьяных приказчиков. Ну, они, само собой, устроили скандал, хотели, кажется, побить лектора. Но тут из зрителей возникает дама с маленьким браунингом и хладнокровно стреляет в хулиганов. Те в ужасе покидают поле боя. Когда прибывает городовой, дамы уже и след простыл. Кто она такая, установить не удалось. Лектор заявил, что видит ее в первый раз, и устроил форменный скандал в участке. И знаете, кто был этот лектор?
– Профессор Серебряков, - тут же ответил Ванзаров.
– Как вы догадались?! - с детской непосредственностью удивился Джуранский.
– Случайно. А теперь, Мечислав Николаевич, рассказывайте, какой сюрприз вы приготовили напоследок.
Ротмистр крякнул, в который раз поразившись необъяснимой для него проницательности шефа.
– Как вы и приказали, я отправился в Бестужевские курсы. Но никого не нашел. Была одна директриса, или как она там называется, которая следила за украшением бального зала.
– Вы хотели сказать, за разборкой украшений после бала, - поправил Ванзаров.
– Нет, Родион Георгиевич, зал только начали украшать. Бал-то у них - завтра!
– Как завтра?! - искренне удивился сыщик.
– Как есть, 1 января! И дама эта к тому же сообщила, что профессора Серебрякова никто не думает приглашать. У него репутация скандалиста и истерика. Чуть что - впадает в бешенство. На курсах его терпят только из жалости!
Это действительно был сюрприз. Ванзаров не мог объяснить, зачем так глупо соврал Серебряков. Он же понимает, что его алиби будет проверено в первую очередь. Или профессор просто хотел выиграть время? Не собирается же он бежать?
Родиона Георгиевича очень заинтересовала загадочная дама, изъявшая негатив. Она, вероятнее всего, имела прямое отношение к убийству и желала обрубить, возможно, единственную ниточку, ведущую к ней. Но открывшаяся ложь профессора еще больше все запутала. В ней не было никакого очевидного смысла, а значит, здесь скрывается нечто большее! Ванзаров верил, что в большинстве случаев истина находится перед глазами, только увидеть ее трудно.
– Так что, поехали за профессором? Отвезем к нам на Офицерскую, или хотите, чтобы он встретил Новый год в арестантской Второго участка? - торопился Джуранский.
– Это еще зачем?!
– Так ведь он солгал, а значит, скрывает, что убил!
– Вы, ротмистр, делаете слишком поспешные выводы! - осторожно проговорил Ванзаров. - То, что Серебряков обманул, не красит его с моральной точки зрения, но не делает преступником. Просто теперь у него нет алиби.
– И только?! - изумился Джуранский.
– Безусловно. У него могла быть масса причин, чтобы скрывать свое присутствие дома.
– Это каких же?
– Да, хоть, к примеру, он принимал у себя даму. Замужнюю. И не может об этом сказать открыто, боясь скомпрометировать ее.
Ротмистр попытался что-то возразить, но не нашелся и лишь обреченно махнул рукой.
– А давайте его… - и Джуранский «вытряс» из воображаемого профессора всю душу.
– Нет, ротмистр, головой надо думать! А вот это… - Ванзаров повторил жест помощника, - оставим жандармам и «охранке». Кулаки в сыске бесполезны. Мы будем искать истину. И только. Так что будем ждать.
Сыщик попросил помощника передать филерам его личное распоряжение удвоить бдительность. А если Серебряков попытается скрыться, немедленно арестовать беглеца.
Опечаленный ротмистр пожелал начальнику хорошо встретить Новый год, прыгнул на извозчика и отправился на Васильевский остров. А Родион Георгиевич тихим шагом двинулся по Невскому проспекту домой, на Малую Конюшенную улицу.
Вокруг блистали витрины дорогих магазинов. Публика гуляла в праздничном настроении. В столице империи бурлили рождественские дни и Святки. Но среди этой радостной суеты Ванзаров чувствовал себе неуютно. Он шел и думал: может быть, действительно, надо было по-простому взять Серебрякова в оборот?
В какой-то миг сыщику показалось, что он совершил непоправимую ошибку.

1 ЯНВАРЯ 1905, СУББОТА, ДЕНЬ САТУРНА

1

Кабинет Аполлона Григорьевича Лебедева располагался в здании Департамента полиции на Фонтанке, рядом с антропометрическим бюро. Собственно говоря, это и не кабинет был вовсе. Среди чудовищного нагромождения разнообразнейших вещей посетитель чувствовал себя, как в кладовке. Эксперт-криминалист имел дурную привычку ничего не выбрасывать.
Здесь скопились тысячи предметов, проходивших по разным делам. В банках со спиртом плавали человеческие органы и зародыши. Коллекция ножей, кастетов и заточек перемежалась отличным собранием огнестрельного оружия. На стенах в полном беспорядке висели театральные плакаты, анатомические таблицы и какие-то списки размеров и измерений. Кроме того, шкафы лопались от папок с выписками, журналами и специальной литературой. Зачастую все это богатство вываливалось на пол.
На рабочем столе стояли лабораторные реторты, химикаты, баночки, стеклышки, а в центре беспорядка находилось самое главное богатство - великолепный английский микроскоп. В общем, кабинет представлял собой нечто среднее между лавкой старьевщика и лабораторией алхимика.
Когда настенные часы пробили полдень, Ванзаров без стука открыл дверь.
В святилище криминалистики стоял ужасающий запах: смесь вонючих никарагуанских сигариль с химреактивами. К тому же грузному человеку в кабинете Лебедева приходилось быть особенно аккуратным. Родион Георгиевич бочком протиснулся между стеллажами и полками, ожидая в любую минуту получить удар по голове свалившейся банкой.
Сам криминалист сидел за столом, скинув сюртук и засучив рукава рубашки. Он рассматривал что-то в микроскоп и яростно пыхтел.
– Ага, попался! - крикнул эксперт. И только тогда повернулся к гостю. - Я все слышал, Ванзаров, ко мне нельзя подкрасться незаметно!
Родион Георгиевич увидел, что глаза Лебедева покраснели, как у кролика, и заботливо поинтересовался, не заболел ли он.
– Еще спрашивает! - с притворным гневом крикнул Лебедев. - По вашей милости встретил новый, тысяча девятьсот пятый год в лаборатории! Каково!
– Ну, я же не просил вас… - начал оправдываться Ванзаров.
– Не берите в голову, коллега, хоть с толком провел бессонную ночь. Это значительно интересней, чем пить шампанское и волочиться за юбками, да! В мои-то годы!
Аполлон Григорьевич явно напрашивался на комплимент, но сыщик промолчал. Он достал мятую фотокарточку и протянул Лебедеву.
– Прошу проверить по картотеке антропометрического…
Эксперт стал разглядывать групповой портрет с живым интересом.
– Позвольте, да эту барышню я имел честь препарировать!… А вот эта, напротив нашей знакомой, просто редкая красавица, - с видом знатока заметил он. - Хотя я с такой не стал бы крутить роман… Что-то есть в ней сильное и опасное. А кто она?
– Мы не знаем… - признался сыщик.
– Да, интересная женщина… И эта, которая на ковре, тоже ничего. А она кто? - не унимался Лебедев.
– Мы не знаем! - с досадой повторил Родион Георгиевич.
Эксперт, увлеченный красивыми женщинами, не замечал его раздражения.
– Профессор умеет подбирать неплохих учениц! Я вот помню, у меня в Киеве был случай… - Лебедев оторвал глаза от фотографии и увидел насупившегося Ванзарова. - Ладно, об этом в другой раз… Обязательно сегодня же проверю…
– Удалось выяснить что-то важное? - спросил сыщик.
– А как же! - из хаоса на столе Лебедев вытащил пробирку, наполненную белым порошком.
– И что это такое, позвольте спросить? - с сомнением поинтересовался Ванзаров.
– Новейший метод хроматографии! - Лебедев с удовольствием потряс колбочку. - Разработан нашим русским ученым Михаилом Цветом, добрейшим человеком и совершенно уникальным ботаником. Господин Цвет придумал использовать трубочку с мелом для разделения пигментов зеленого листа. А я вот приспособил хроматографию для криминалистики. Про это изобретение у нас мало кто знает, но я предрекаю ему грандиозное будущее.
Сыщик не понял, в чем гениальная простота хроматографии, но спорить не стал.
– Так что же вы нашли? - напомнил он.
Лебедев выудил из стопки исписанных листов мятую бумажку:
– Прошу внимания, это надо слушать стоя… ну, вы и так стоите… извините, сесть некуда…
Эксперт рассказал, что жидкость из желудка Марии Ланге оказалась смесью молока, меда и мочи какого-то животного, возможно коровы.
– У меня есть подозрение, - добавил Лебедев, - что покойница употребляла эту жидкость довольно регулярно.
– Как лекарство? - уточнил Ванзаров.
– Эта смесь не является лекарством и не представляет опасности для жизни. Скорее, как стимулирующее средство. Думаю, в ее положении это было вполне естественно.
У сыщика родилась пока еще смутная догадка:
– То есть, вместо употребления морфия, она пила это вещество?
– Вполне возможно. Но, используя оптическую методику Александра Пеля по определению растительных ядов…
– Вы нашли яд? - перебил Ванзаров.
– Яда - не нашел! - Лебедев довольно ухмыльнулся. - Зато нашел кое-что другое. Могу с уверенностью сказать, что в состав жидкости входит Amanita muscaria!
– Что?
– Мухомор!
– Вы серьезно? - подозрительно спросил Родион Георгиевич.
– Более чем! - Лебедев перевернул бумажку. - Хочу вам сказать, что нахождение этого гриба мне многое объясняет.
– А мне, к сожалению, ничего. Знаю совершенно точно: мухоморы не варят, не солят и не маринуют! - вздохнул Ванзаров.
– В сибирских деревнях мухоморы едят сырыми! - заявил Лебедев.
– Зачем?
– Так сказать, для поднятия настроения. Дело в том, что мухомор богат микотропиновыми кислотами - веществами, вызывающими галлюцинации. Мухомор значительно быстрее, чем китайский опий, может привести вас в мир грез и фантазий. Однако отравиться им можно, только сильно постаравшись. Но это еще не все!
– Ну, порадуйте, - без улыбки сказал Ванзаров.
– Я обнаружил следы Cannabis! - гордо заявил Лебедев.
– А это что, поганка?
– Конопля!
– Так из нее же веревки делают?
– И не только веревки! - Лебедев отбросил бумажку на стол. - В Англии еще с середины прошлого века конопля вошла в лечебные справочники фармакологии. А вот южноамериканские индейцы с доколумбовых времен ее сушат, набивают в трубки и курят с большим эффектом для фантазии. Но коноплей убить невозможно.
– То есть, выходит, мы можем закрыть это дело, даже не начиная его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36