Скромная дача профессора состояла всего из двух комнат. В центре первой, в которую можно было попасть прямо с улицы, в кучу была свалена вся дачная мебель: плетеные кресла, венские стулья, чайный столик, буфет с распахнутыми дверцами и даже металлическая кровать с матрацем. Ни один хозяин, находясь в здравом уме, не стал бы творить такое безобразие. Казалось, что тут собирались устроить гигантский костер.
Ванзаров пошел вдоль стены, стараясь ступать на самый край половиц. Джуранский крался следом.
За стеной, в другой комнате, раздался шорох. Сыщик замер и повернул голову к ротмистру, приложив палец к губам. Но Джуранский и так все понял. Он поднял руку с наганом.
Ванзаров старался не дышать.
За дверью скрипнула половица.
Родион Георгиевич первым бросился в дверной проем. Он влетел в полутемную комнату и успел заметить метнувшуюся тень. Инстинктивно закрыв лицо руками, сыщик тотчас получил удар по голове. Венский стул с треском развалился на части.
Оглушенный, но не сбитый с ног, Ванзаров пошатнулся, упрямо сделал шаг вперед и увидел, как в стене напротив распахнулась еще одна дверь. Невысокая фигура в длинной юбке и шляпке с вуалью выскочила из дома.
Ротмистр бросился следом. Но перед его носом дверь захлопнулась. Джуранский стал яростно колотить в нее рукояткой нагана. Беглянка успела задвинуть за собой щеколду.
Отчаявшийся ротмистр с разбегу врезался плечом в дверь. Она дрогнула, но не поддавалась. Терялись драгоценные секунды.
– Окно! - хрипло крикнул Ванзаров.
Джуранский подскочил к окну, на котором даже не было занавесок, и выбил стекла. Посыпались звенящие осколки. Вторым ударом ротмистр снес крестовину рамы и прыгнул.
Пошатываясь, Ванзаров двинулся к разрушенному окну и тут же услышал хлопок Родион Георгиевич застонал от бессилия. Бахнул еще один выстрел.
Сыщик схватился за подоконник и увидел ротмистра, который барахтался по пояс в снегу, пытаясь выбраться на дорогу. Выстрелы грохнули еще два раза подряд.
По пустой заснеженной улице прокатилось эхо и скрылось в лесу. От самого дома к дороге тянулись глубокие следы от полозьев. Сани уже скрылись за поворотом.
В ярости Джуранский хватил кулаком по сугробу. Мечислав Николаевич великолепно владел кулаками и шашкой, но стрельба ему не давалась. Причина была проста: он страдал близорукостью.
И все-таки промах ротмистра обрадовал Ванзарова. Он не хотел объясняться с Макаровым или Герасимовым, почему их сбежавшие агенты убиты. Голова Родиона Георгиевича тупо ныла, но хуже было другое: его опять опередили.
– Мечислав Николаевич, поднимайтесь сюда, - крикнул Ванзаров в окно.
Лязгнула металлическая щеколда, и появился злой Джуранский.
– Простите, Родион Георгиевич…
– Ничего, с кем не бывает, - слабо улыбнувшись, проговорил сыщик.
– Розвальни за домом у самой лесенки стояли, ей только прыгнуть оставалось. А лошадь пошла так резво, что только их и видели, - простонал ротмистр. - Чуть бы левее прицелиться…
– Сколько их было?
– Кажется, одна и кучер! - Джуранский с досады рубанул ладонью воздух. - Надо было кучера снимать!
– Лучше бы уж в лошадь стреляли, - растерянно ответил Ванзаров.
– В лошадь?! - ротмистр от возмущения даже потерялся. - Да Господь с вами, Родион Георгиевич, как же можно в коней…
Ванзаров махнул рукой и стал осматривать комнату. Она производила странное впечатление. В ней попросту ничего не было.

11

– Гляньте-ка, ротмистр, что там под мешковиной… - сыщик указал на дальний угол. Сам он еще не решался двинуться с места, держась за оконный косяк.
– Родион Георгиевич, вам плохо? - тревожно спросил Джуранский.
– Ничего, живой. Жаль, сломали последний стул о мою голову.
Джуранский покорно отправился в угол, нагнулся, поднял мешковину и вдруг резко отпрыгнул.
– Что там? - нетерпеливо крикнул Ванзаров.
– Это… это…
– Да что «это»? - встревожился Ванзаров.
– Это… корова, - пробормотал ротмистр.
Родион Георгиевич собрался с духом и подошел к помощнику.
Остекленевшие глаза буренки уставились в пустоту. Она лежала на боку, неестественно вывернув голову. В шею острым клином вонзалась глубокая рана. Животное явно ударили тесаком или топором. Засохшая кровь оставила на полу широкое бурое пятно.
Родион Георгиевич не сомневался, что это дело рук Серебрякова. Женщине не хватит сил нанести такой удар. Может быть, он ошибся в невиновности профессора? Человек, способный жестоко зарубить невинную скотину, мог бы запросто расправиться с кем угодно.
Выходит, профессор и его подружки стоили друг друга!
Зато теперь стало понятно, зачем в этой комнате прорублена широкая дверь во двор. Профессор просто загонял сюда корову.
– Родион Георгиевич, посмотрите, что здесь! - Джуранский поднял с бочки, которая стояла рядом с тушей, деревянную крышку.
Ванзаров сразу ощутил, что ужасный запах шел именно отсюда.
– Никак замерзшая коровья моча? - пробормотал он.
– Ничего не понимаю… - совершенно растерялся ротмистр.
– Ради Бога, закройте это! - зажав нос, пробормотал Ванзаров. - Гляньте, там еще что-то…
Позади бочки лежало два массивных каменных круга. Джуранский попробовал поднять один из них, но даже не смог оторвать от пола. Верхний камень оказался довольно гладким, со следами многих потертостей. Очевидно, перед сыщиками была примитивная мельница. И что же перетирал на ней Серебряков?
Продолжая осмотр, Джуранский вытащил овечью шкуру. Она тоже для чего-то служила профессору. Ванзаров пощупал мех. Волос такой, как будто шкуру долго держали в воде, - сухой и ломкий. Родион Георгиевич решил захватить это руно с собой, раз уж камни оказались неподъемными. Пусть Лебедев разбирается.
В комнате с выломанным окном больше искать было нечего.
– Все, Мечислав Николаевич, на воздух! - приказал Ванзаров и первым двинулся к выходу. - Захлопните запасную дверь.
Проходя по центру комнаты, он заметил на полу выгоревшее пятно. Судя по всему, профессору хватило задора распалить в доме костер. Ванзаров внимательно пригляделся к стенам и сразу заметил, что обои во многих местах попорчены огнем. Как будто кто-то водил по стенам горящим факелом.
Сыщик осторожно поднял голову, чтобы рассмотреть потолок, и сразу заметил знак.
Это был тот самый пентакль.
Над кострищем в разные стороны расходились лучи пятиугольной звезды. Ее аккуратно выжгли на белой известке потолка.
Родион Георгиевич присмотрелся к полу и увидел, что внизу, на темных досках, выжжен такой же пентакль. Как зеркальное отражение верхнего.
Подошел Джуранский и тоже глянул. Мечислав Николаевич был сильно разочарован в себе, но еще больше - в профессоре. Он не сомневался, что Серебрякова надо было сразу брать, привозить на Офицерскую и устроить допрос, а не дожидаться, когда главный виновник смерти Марии Ланге погибнет, а его сообщницы разбегутся.
Но высказать свои соображения ротмистр не успел. По крыльцу дачи загрохотали кованые подошвы.

12

В пустую комнату ворвались околоточный и двое городовых с револьверами на изготовку.
– Попались, поджигатели! - закричал страж порядка, целясь в сыщика.
– Ну, наконец-то, Андрей Игнатьевич, пожаловали! А то ротмистр уже с четверть часа как стрелял, а вас все нет и нет! Непорядок! - заметил Ванзаров.
Околоточный Заблоцкий оторопел, опустил наган и переглянулся с городовыми.
– Родион Георгиевич, никак вы? - растерянно спросил он.
– Я, конечно. И Джуранский со мной! - Ванзаров протянул руку полицейскому. Он помнил его по прошлому лету, когда расследовал «утопление от несчастной любви» студента Горного института в Большом озере.
Заблоцкий шагнул к сыщику, резво отдал честь и лишь потом уважительно пожал руку. С Джуранским он обменялся приветственными кивками.
– А мы, это, быстрее хотели поспеть… - вздохнул околоточный. - Постовой прибегает, говорит: «Стреляют», а где - не понять. Извозчика остановили, он говорит: «Привез на зеленую дачу двух господ, велели ждать, как стрельба началась, так и драпанул от греха подальше». Я сразу смекнул, что к профессору опять полезли.
– Что значит «опять»? - Ванзаров насторожился.
– Да вот, повадился кто-то на этой даче шалить, - околоточный солидно кашлянул. - Мы уж два раза как гоняли.
– Когда это было?
– Значит, это, вчера и третьего дня…
– Приметы запомнили?
Околоточный повернулся к пожилому городовому.
– Медведев, ты гонял? Докладывай.
Смущенный вниманием важных господ, Медведев поправил портупею.
– Вашбродь, так докладывать нечего… - просипел он.
– То есть как «нечего»? - с нарастающей угрозой начал околоточный. - Да ты знаешь, кто перед тобой? Сам чиновник особых поручений сыскной полиции!
Городовой смутился окончательно.
– Так темно уже было, почитай, сумерки… - выдавил из себя Медведев. - Я обход делал, вижу, по заднему двору кто-то пробирается…
– Мужчина или женщина? - быстро спросил Ванзаров.
– Не понять, может и баба… - городовой задумался. - А может, и нет.
– Вот так и работаем! - развел руками околоточный.
Сыщик дружески похлопал Заблоцкого по рукаву.
– Прошу прощения, Родион Георгиевич, а в кого вы стреляли? - вежливо спросил полицейский.
– Стрелял не я, а ротмистр, - совершенно спокойно ответил Ванзаров. - Что же касается цели, то могу лишь сказать, что она спешно удалилась на санях.
Заблоцкий смущенно кашлянул.
– Я, конечно, понимаю, у вас сыск, но… не подаст ли профессор жалобу, что вы оказались на его даче?
Ванзаров решил помочь исполнительному Заблоцкому.
– Обстоятельства таковы, Андрей Игнатьевич, что профессор не сможет предъявить претензии уже никогда. Серебряков погиб. Мы подозреваем убийство. А в дом проникли потому, что непосредственно преследовали подозреваемого.
– Ясно… - кивнул околоточный.
– В углу, - показал Ванзаров, - вы найдете коровью тушу и бочку. Судя по всему, там ее моча. С останками животного можете поступать по своему усмотрению.
Заблоцкий озадаченно покашливал.
Уже выйдя на улицу, Родион Георгиевич попросил околоточного обратить на эту дачу особое внимание. Не исключено, что ее попытаются поджечь еще раз. И самое главное, Заблоцкий должен задерживать любого, кто будет пытаться попасть сюда. Особенно женщин.
– Как задержите, сразу телефонируйте мне в Управление, - Ванзаров натянул перчатки. - Прибуду я или ротмистр. Жалоб не бойтесь.
Городовые, стоя рядом, внимательно слушали наставления. Когда Ванзаров на прощание протянул Заблоцкому руку, Медведев несколько смущенно попросил у начальника разрешения обратиться к господину сыщику.
– Вот вы говорите, задерживать всех… - неуверенно начал городовой. - А как быть с вашими сотрудниками?
– Что ты мелешь, Медведев?! - рявкнул околоточный. Но Ванзаров неожиданно заинтересовался и попросил городового объяснить.
– Вчера это было, часу в третьем дня, - начал Медведев. - Подъезжают, значит, сюда сани, а в них барышня. Я, конечно, подошел, спрашиваю, кем будете, что делаете. А она посмотрела и говорит: «Я служу агентом в сыскной полиции, у меня секретное задание». Вот так.
– Как выглядела дама? - резко спросил Ванзаров.
– Не могу знать, вашбродь, у ней на лице была вуаль черная насунута, - с серьезным видом отрапортовал городовой.
Ванзаров ждал такого ответа. И очень не хотел его услышать.
– А не спросил, у кого она служит в сыскной полиции? - на всякий случай поинтересовался сыщик.
– А как же, спросил! - просиял довольный Медведев.
– И что она сказала?
– Сказала, у вас и служит, господин Ванзаров. Секретным помощником!

13

Дама в вуали остановилась на углу Малого проспекта и Седьмой линии Васильевского острова поправить сбившуюся накидку и ознакомиться с витриной кондитерской лавки. Она тщательно расправляла складки и долго разглаживала меховую опушку.
В вечерних сумерках прохожие спешили быстрее попасть домой, чтобы спрятаться от нарастающего мороза. На противоположной стороне проспекта мерзли трое городовых.
За последний час дама сменила трех извозчиков.
Она постояла еще немного, изучая выставку сластей, а на самом деле следя за улицей в отражении витрины. Не заметив ничего тревожного, она двинулась по заснеженному тротуару.
У подворотни одного из последних домов за ее спиной послышался сухой кашель. Дама резко повернулась. В двух шагах стоял невысокий старичок в драном зипуне и лаптях. Дедушка, сильно горбясь, поклонился и, сняв с седой головы грязную ермолку, протянул ее.
– Подайте на хлеб, матушка, - сказал он высоким, хриплым голосом.
По виду это был один из тех странников, что ходят по дорогам из города в город, по монастырям и живут на то, что Бог пошлет. Таких старичков и старушек было много во всех городах России. Но только не в столице империи. Беспаспортных бродяг задерживали еще на заставах, держали в «сибирках» несколько суток, а при случае воспитывали двумя-тремя ударами розог и высылали из Петербурга. Конечно, ловили не всех. Нищие толклись у папертей храмов или возле ночлежек. Но вот так запросто, у жилого дома просить на хлеб не каждый бы осмелился!
Дама быстро оглядела старичка с ног до головы. Классический «калика перехожий». Курчавая нечесаная бороденка, длинные, давно не стриженные космы, котомка за плечами и личико, как печеное яблочко. Лишь глаза старичка под черными бровями смотрели странно молодо. В них горел огонек силы.
– Поди-поди, нету у меня… - брезгливо сказала дама.
Старичок нахлобучил ермолку и горестно вздохнул.
– Не дашь, значит, на хлебушек. А чайком с сахарком не угостишь? - пробормотал он. И вдруг назвал даму по имени и фамилии.

Барышня замерла.

– Откуда ты… - от удивления она не договорила.
– Давно живу, много видел! - усмехнулся старик.
– Вы кто? - тихо спросила дама.
– Ты, девушка, меня еще не знаешь. А вот я за тобой давно присматриваю, любуюсь! Такая умница! Всех провела, всех обманула. А меня, старика, не приметила.
– Вы обознались, - дама попыталась обойти страшного незнакомца, но палка преградила ей дорогу.
– Не торопись, красавица, - уже без всякой игривости буркнул старик. - От меня не убежишь.
Случайный прохожий с удивлением оглянулся на странную парочку.
– А ну, пошел вон! - с закипающей злостью прошипела дама и толкнула старика в грудь. - Уйди с дороги!
– А вот пугать меня не надо. Пуганые мы! - засмеялся калика. - Не бойся, ничего тебе не сделаю, разговор к тебе есть.
– Что вам надо?
– Пойдем в дом, там все скажу… - старичок огляделся по сторонам. - Хватит тут топтаться, и так глаза намозолили.
– Уйдите, или я крикну полицию, - жалобно прошептала дама.
Старичок ухмыльнулся.
– А кричи! Пойдем с тобой в участок и там расскажешь, как ты убила профессора и девку его!

Барышня онемела.

– Хватит, милая, пугать друг дружку, - неожиданно ласково сказал старик - Тебе ведь хочется узнать про сому?
И первым, даже не оглянувшись, пошел в подворотню. Видимо, он был осведомлен и про ее тайное убежище.

14

Они поднялись на последний этаж. Дама открыла дверь, впустила старика. Странный нищий скинул зипун с шапкой под вешалку, там же оставил котомку и по-хозяйски направился в гостиную. Барышня закинула вуаль на меховую шапочку и поплелась следом.
Старик сел за небольшой обеденный стол.
– Нам свет ни к чему зажигать, - пробормотал он. - Что, милая, устала бегать? Все сеткой лицо прячешь? Понимаю. Ну, ничего, я тебе помогу. Все сладится. Все хорошо будет. Не бойся меня, я друг твой. Столько сил потратила и все попусту.
– Почему вы решили, что я убила профессора?
– Ну, прости уж меня. Погорячился, милая. Конечно, не ты его убила.
– А кто? - дама с трудом сдерживала слезы.
– Неужто не знаешь? - старичок поднял брови, как будто удивился.
– Нет, не знаю…
– Так подружка твоя его и порешила!
– Как? - вскрикнула хозяйка тайной квартиры.
– Да так, напоила водкой, отвела к проруби и столкнула, - пожал старичок плечами, словно рассказывал про самое обычное дело.
– Но ведь профессор не пил! - пробормотала барышня.
– А она как в постельку его затащила, так он на радостях на все согласился! А много ли старику надо? Выпил рюмку-другую - и готов! А она в доме порылась, все денежки и золотишко собрала и отвела, сердешного, к ледяной могилке.
Чтобы не разрыдаться, она с силой сжала веки. Вот ведь в чем дело. Она думала, что они с подругой делают все ради высокой идеи, а оказалось, что та просто убийца и вор.
Видя, в каком состоянии находится барышня, старичок встал из-за стола, подошел к ней и обнял за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36