Он находил, что эстонцы слишком круто шарахнулись вправо и напрасно рубят сплеча связи с Советским Союзом, без чьей помощи едва ли обойдутся, тогда как Инна, будучи хоть и умеренной, но все же националисткой, утверждала обратное: чем быстрее пройдет принудительная санация, тем легче и вернее ее маленькая страна интегрируется в европейскую экономику, а издержки и перегибы с русскоязычным населением - это неизбежная плата за страдания народа под гнетом коммунистов. Их полемика не была непримиримой, напротив, оба сходились на том, что неприхотливые, работящие эстонцы выдержат шоковую терапию по польскому образцу и, по-видимому, добьются своего.
Впрочем, политика занимала его в основном за обедом и ужином, а в остальное время Роман Валентинович отсыпался, отдыхал, нежась на веранде под ласковым осенним солнцем с книгой в руках, и ежедневно ходил по пять километров вдоль берега моря, восстанавливая форму после нервотрепок двух последних лет. Мог ли он предвидеть, что совершенно безобидная операция "Человек в футляре" выйдет боком и поставит под угрозу его благополучие? Этот вопрос дал обильную пищу для размышлений, далеко не во всем радостных, но, без сомнения, крайне полезных. Пусть он блистательно выскользнул из-под удара, однако, к его глубокому сожалению, последствия неоправданного риска подорвали здоровье: язва у него снова обострилась, участились судороги в ногах, особенно по ночам, а тупые боли в затылке, по мнению врача, могут обернуться гипертонической болезнью.
Задним числом анализируя недавнее прошлое, Роман Валентинович пришел к выводу, что милицейский персонал год от года деградирует все больше и больше. В самом деле, лень, мздоимство и разболтанность настолько разложили оперативный состав, что скоро не с кем будет работать. Не может же он быть нянькой у великовозрастных оболтусов с офицерскими погонами на плечах. Почему у них, за редким исключением, нет проблесков интереса к делу, той необыкновенно увлекательной, жгучей, ни с чем не сравнимой тяги к преследованию правонарушителей, которая, однажды овладев тобой, уже не отпустит никогда, превращая повседневную работу в удовольствие и даря возвышающую радость свершения?
Ссылки на то, что советский строй насквозь прогнил, не казались Затуловскому убедительными. Ведь в человеческой природе заложена склонность к определенному занятию, если хотите, призвание. Почему в государстве с расшатавшимися устоями ученые совершают открытия, поражающие воображение, и скрипачи завоевывают призы на престижных международных конкурсах. А сыщик разве не творческая профессия? Он, Затуловский, в состоянии выпестовать целую плеяду блестящих розыскников, но... Люди почему-то идут служить в милицию не по призванию, а за легкой наживой. Оттого и толку от них с гулькин нос...
Итогом многочасовых размышлений Романа Валентиновича стало решение смириться с реальностью и впредь не рисковать ради долга, раньше казавшегося ему краеугольным камнем бытия. Увы, не в том он возрасте, когда жертвуют собой во имя высоких идеалов. И, разумеется, надо беречь здоровье. Пусть он принесет меньше пользы, чем хотелось бы, зато и он сам, и Инна с Женей никогда не узнают, почем фунт лиха.
Затуловский вновь приступил к работе во вторник, 8 октября, сразу же с головой окунувшись в привычную сутолоку, и чрезвычайно удивился утреннему визиту Ухаря, первого заместителя начальника УБХСС. Обычно тот приходил в кабинет к Затуловскому по вечерам, причем только за халявным коньяком, да и то предварительно получив подтверждение, что таковой имеется в наличии.
- Кого я вижу? - с наигранным радушием воскликнул Затуловский, не питавший приязни к Ухарю. - Товарищ полковник собственной персоной!
Летом Ухарю присвоили звание полковника, и это слово все еще ласкало его слух.
Против ожидания Ухарь не расцвел от удовольствия и, отмахнувшись, цыкнул на толпившихся в кабинете оперативников:
- Брысь!.. У меня к подполковнику срочное дело.
- С чем пришел? - предчувствуя недоброе, осведомился Затуловский.
- Даже не знаю, с чего начать, - признался Ухарь.
- Начни с конца, - посоветовал Затуловский, чья язва тотчас отозвалась резью в желудке.
- Выгоняют тебя, Роман, без мундира и пенсии, - одним духом выпалил Ухарь.
- Извини, я не совсем тебя понимаю, - машинально произнес Затуловский.
- Увольняют из органов по служебному несоответствию. Чего тут не понять? Приказ уже отдан на подпись. Благодари московского "важняка", это он подложил тебе свинью. Обрывает телефон, зануда, требует доложить об исполнении. Он всюду вхож - расследует дело ГКЧП, трехзвездочные генералы перед ним на цырлах!
- Так это Долгов возглавил расследование августовского путча? - вслух подумал Затуловский.
- Кому возглавлять, и без него хватает. Но варится он в самой гуще...
Ухарь с надрывом продолжал говорить о том, что новое руководство МВД СССР поплелось на поводу у дерьмократов, в то время как старые кадры забились в норы и дрожат за свою шкуру, так что вступиться за оболганных некому, но Роман Валентинович пропустил его слова мимо ушей. Весть об увольнении обрушилась на него горной лавиной, не оставив от жизненных планов камня на камне. Вдобавок, по горькой иронии судьбы, глашатаем беды выступил Ухарь, бездельник, невежда и взяточник.
- Повтори, что ты сказал? - попросил он слабым, голосом.
- Возьми наши верх в августе, с твоей головы ни один бы волосок не упал, уверял Ухарь. - А теперь тебе хана!.. Но ты, Роман, соберись, не раскисай. Мы тебя в горе не бросим. Я тебе работенку подобрал - мечта поэта, как ты говоришь. Помнишь Колокольникова?
- Какого Колокольникова?
- Родион Филимоныча. Ну, того стеклотарного делягу, которого потрошили два жидка. Неужто позабыл?
- Братья Нахманы, - еле слышно пробормотал Затуловский.
- Во-во! Родион Филимоныч - светлая голова, - нахваливал Ухарь. - Едва не прошел в народные депутаты России, всего семисот голосов не хватило. Он теперь банкир, президент "Онелы". Слыхал?
Затуловский промолчал.
- Полное название: "Онежско-Ладожский коммерческий банк". Родион Филимоныч дал слово, что возьмет тебя вице-президентом по юридической части. Бери ноги в руки и дуй к нему, на Невский, пока он не передумал. Встретишь там общих знакомых.
- Кого? - безразличным тоном спросил Затуловский.
- Володю Алексеева! - Ухарь подмигнул. - По навету Долгова его на днях вытурили из Следственного управления. Вот сволочь!
...Ухарь давно ушел, а Затуловский все сидел в кресле, ошеломленный случившимся. Согнувшись, он приложил обе ладони к животу, надеясь унять боль, и решил было незамедлительно лечь в клинику Военно-медицинской академии, чтобы избежать позорного увольнения по служебному несоответствию. А несколько минут спустя, когда боль утихла, он неожиданно передумал. Такие настали времена, что безупречная анкета ни к чему, предпочтительнее иметь репутацию мученика, пострадавшего от гонений тоталитарной системы. Пусть выгоняют, как им заблагорассудится, он не ударит пальцем о палец. Но в отместку при сдаче дел интеллигентно сложит фигу в кармане, не передав преемнику ни одного из своих личных осведомителей. Все наиболее полезные "источники" останутся при нем и, без сомнения, пригодятся в дальнейшем. И "черную кассу" он возьмет с собой, чтобы было чем подпитывать агентуру...
Между тем "черная касса" играла далеко не последнюю роль в агентурной работе, с некоторых пор являясь основным ее подкреплением. С приходом к власти Горбачева средства на содержание негласного милицейского аппарата неоднократно урезали, а всеобщее падение нравов привело к тому, что агентура зачастую отказывалась сотрудничать без вознаграждения, нагло вымогая деньги или втихаря саботируя поручения, прежде выполнявшиеся на общественных началах. И если раньше, помимо денежных выплат, их можно было заинтересовать карьерой по месту службы, внеочередными квартирами и автомашинами, то гласность быстро свела эти стимулы на нет, оставив в распоряжении резидентов единственное средство угрозы.
В четверг Затуловский в последний раз приехал на 5-ю Красноармейскую, чтобы забрать из конспиративной квартиры личные вещи. Складывая в чемоданы постельное белье, посуду, книги и накопившиеся за десяток лет мелочи, с которыми не хотелось расставаться, он думал об оставляемой службе без сожаления. В банке Колокольникова его встретили с подобающим уважением, рассказали, какие задачи ему предстоит решать, выделили кабинет с приемной, где скучала смазливая секретарша, и даже персональный автомобиль, так что на новом месте он не почувствует себя изгоем. А милиция - да ну ее к дьяволу! Инопланетянин и Ухарь еще вспомнят о Затуловском, когда их возьмут за шкирку. Долго ждать не придется - без предметного руководства работа в УБХСС пойдет самотеком, и провал не за горами...
Примечательно, что уничижительные выпады Затуловского никак не затрагивали Долгова: тот был всего-навсего служебным персонажем, чьи действия в отношении Романа Валентиновича не носили личностного характера. Но, разумеется, он ни на минуту не забывал о том, кому обязан отставкой без мундира и пенсии, и не собирался давать спуску подлецу, себе на горе выбившему его из седла.
В половине третьего в дверь позвонили, и Роман Валентинович впустил в квартиру Пичугина.
- Заходи, Пичугин, - любезно сказал он, озаряясь улыбкой. - Дай-ка на тебя посмотреть... Хорош! Сразу видно, чти Холмогоров ценит тебя, не экономит на зарплате.
На Пичугине было новое с иголочки кожаное пальто, а под ним - дорогой двубортный костюм с пестрым галстуком.
- Да уж, босс - лучше не сыскать! - заявил Пичугин. - В августе, как прекратили дело, Сергей Константинович премировал меня трехмесячным окладом. А Давид Израилевич от себя подарил часы "Сейко".
- Молодцы!.. Ну, докладывай, помотали тебе кишки?
- Висел на волоске, - хохотнул Пичугин, с притворным испугом вобрав голову в плечи. - Думал, не сегодня-завтра посадят. Деревянко - тот, что меня допрашивал, - попортил крови. А про Долгова и говорить нечего - удав!.. Но обошлось, что-то у них не сложилось. Знать бы - что?
- Не сложилось потому, что мы их отвлекли. С Пантелеймоненко у тебя неплохо получилось, я чуть-чуть раскрасил приманку, вот они и купились на ложный след. И убрались тоже не по воле случая, об этом я позаботился. - Чтобы усилить эффект, Затуловский расчетливо затянул паузу, после чего заговорил с металлом в голосе: - Пришлось пойти на сделку со следствием, многим пожертвовать. Иначе получил бы ты, Пичугин, пять лет и хлебал тюремную баланду на Западном Урале, в спецколонии для бывших сотрудников правоохранительных органов. Скажи, сопляк, ты испытываешь хоть какую-то благодарность за мою заботу?
- Роман Валентиныч, нет слов!
- Долгов уперся и не уступал, пока мы не согласились, что со всех нас снимут погоны, - доверительно объяснил Затуловский, по воспитательным соображениям несколько отступив от истины.
- И с вас тоже?! - Глаза Пичугина за стеклами очков округлились и вылезли из орбит, как у стрекозы.
- И с меня, - с тягостным вздохом подтвердил Затуловский. - Но позвал я тебя не для того, чтобы выслушивать соболезнования, а по делу. Мне удалось установить, кто вынул Тизенгауза из дерьма и подстроил нам пакость. Не знаю, как смотришь ты, Пичугин, а я этого так не оставлю.
- Роман Валентиныч, только скажите, я этому подонку мигом все зубы пересчитаю! Будет, сука, жевать котлетки пластмассовыми протезами!
- Это я и хотел знать... Но мне его зубов мало.
- Да я его хоть завтра прикончу по первому вашему слову! - Пичугин вошел в раж и стукнул себя кулаком в грудь. - И труп не сыщут до скончания века!
- Нет, убивать не будем, - наставительно изрек Затуловский. - Мы же не уголовники. Накажем его так, чтобы было больнее, хуже убийства. Учти, Пичугин, подлеца охраняют, подступиться к нему сложно. Поэтому спешить не будем: изучим обстановку, разработаем операцию и только тогда нанесем удар. Когда понадобишься - позову, а сейчас топай. У меня на сегодня намечены еще две встречи.
- Разрешите идти?
- Свободен.
На прощание, уже в прихожей, Затуловский похвалил пальто Пичугина и бодро сказал:
- За меня не тревожься. С понедельника я - вице-президент коммерческого банка, ведаю юридическими службами и внутренней безопасностью "Онелы". Оклад две с половиной тысячи, машина - "вольво". Передай своим боссам - пусть открывают счет в моем банке, я им всегда помогу.
- Будет сделано.
- Работа спокойная, не чета милицейской. Подлечу свою язву, окрепну и всерьез возьмусь за подлеца... - Затуловский прищурился и добавил уже без благодушия: - Ты меня знаешь, Пичугин. Выберу самое больное место - то, чем он больше всего дорожит, - выжду и ударю без пощады!
- Роман Валентиныч, положитесь на меня, - заверил Пичугин. - Не подведу!
- Смотри!.. А пока запасись терпением. Год придется ждать, два - мне без разницы. Важно, что от расплаты ему не уйти...
70. БЕЗ ШТАНОВ
Рождалось производство карбида кальция на Старосельском химкомбинате в муках и, главное, черепашьими темпами, из-за чего Сергей хмурился все чаще и чаще. Даже подготовка и регистрация учредительных документов, чепуховые, казалось бы, процедуры, растянулись на три с лишним месяца - сперва в связи с зарубежной командировкой директора, без которого никто на комбинате не отважился подписать бумаги, а затем по причине болезни председателя совета трудового коллектива, чье решение надлежало оформить отдельным протоколом. Короче, договор с кооперативом "Пионер" удалось заключить только в феврале 1991 года, после чего дело наконец сдвинулось с мертвой точки - конструкторы уселись за кульманы, чтобы к лету выдать чертежи, химкомбинат приступил к демонтажу компрессорного цеха, а Титов по заказной спецификации "Пионера" закупил металл для изготовления печного агрегата и подыскивал умельцев, чтобы сколотить шабашную бригаду. Но вскоре обнаружились подводные камни: своих проектировщиков у "Пионера" не оказалось, а о заказе на стороне Перепелицын вкупе с бледной немочью своевременно не позаботились, вследствие чего проект появился лишь к сентябрю, с опозданием на квартал. Вдобавок проектировщики огорошили Сергея дополнительными затратами, куда ушел весь резерв, заложенный на непредвиденные нужды.
В 1992 году, когда реформы Гайдара вызвали обвальный рост цен, Перепелицын и бледная немочь предприняли попытку пересмотреть первоначальную смету в сторону увеличения, но напоролись на жесткое сопротивление заказчика. Сергей и Титов потребовали выполнения договорных обязательств и без обиняков дали понять, что ни перед чем не остановятся. Когда же "Пионер" затянул поставку углеграфитовой футеровки, ссылаясь на то, что завод-изготовитель из Запорожья теперь находится в другом государстве и свысока поплевывает на ранее согласованные цены, Сергей все же пошел на уступки. Вновь утвержденная смета "Пионера" возросла на два с половиной миллиона, однако, ставя свою подпись рядом с подписью Перепелицына, Сергей предупредил куркуля, что это - все. Сверх семи с половиной миллионов он, Сергей Холмогоров, не заплатит им ни рубля!
Честно говоря, он не смог бы выложить на кон и этих двух с половиной миллионов, но ему повезло - директор химкомбината уведомил Сергея, что министерство не дало разрешения на передачу здания компрессорного цеха в качестве учредительного взноса в Акционерное общество "Старосельский карбид", из-за чего комбинат, как дольщик, внесет в уставный фонд его стоимость деньгами. Именно это и спасло Сергея от краха, открыв пусть ограниченный, но крайне своевременный источник подпитки. Дела на комбинате, бесперебойно сбывавшем свою продукцию за кордон, шли на большой палец, так что с платежами заминки не будет. А что в дальнейшем придется вносить им арендную плату ерунда, с этим он как-нибудь справится.
К концу лета в светлом, заново побеленном цехе уже красовался полностью офутерованный электропечной агрегат высотой в три этажа, рядом, за кирпичной перегородкой, на массивном фундаменте стоял высоковольтный трансформатор, монтажники заканчивали установку сырьевых бункеров и транспортерных галерей для подачи шихты, строители в две смены бетонировали основание под холодную пристройку, а девчата-маляры завершали отделку конторы и бытовых помещений. Оставалось получить всего пять позиций комплектующего оборудования от "Пионера" плюс кое-какие мелочи от поставщиков стандартизированной продукции машиностроения, и тогда можно будет стартовать.
По расчетам Сергея, месяца два-три уйдет на обкатку и пуско-наладочные работы, а где-нибудь в январе-феврале 1993 года он, даст Бог, запустит производство на проектную мощность. При нынешних ценах реализация карбида будет приносить по миллиону в сутки, чего, надо думать, с лихвой хватит и на затраты самого производства, и на его, Сергея, учредительскую прибыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77