Раскланиваясь со знакомыми, Горбачева прошла в первый ряд и опустилась на стул прямо перед Леной. Пока Лена рассматривала ее серьги из мелкого жемчуга, пришедший вместе с Горбачевой мужчина с депутатским флажком на лацкане пиджака постучал ногтем по микрофону, требуя тишины, и сообщил присутствующим, с какой целью их сюда пригласили.
- Слово предоставляется Андрею Святославовичу Тизенгаузу, коллекционеру из Ленинграда! - завершил он свое краткое вступление.
Тизенгауз подошел к микрофону. Не зная, куда девать руки, он ухватил пальцами полы расстегнутой ветровки и обратился к Горбачевой, заговорив о том, что ему с самого начала была близка идея создания фонда культуры. Он, Тизенгауз, давно хотел подарить коллекцию янтаря, но ранее не осуществил это намерение по причинам, от него не зависящим, - два года назад его ни за что ни про что заключили в тюрьму и признали виновным в том, чего он не совершал. Янтарь был обречен на разграбление, от чего его спасло вмешательство замечательных людей из Прокуратуры СССР и решительность писателя Аристарха Добрынина, на свой страх и риск проводившего журналистское расследование, которое позволило общественности увидеть все в истинном свете. Поэтому дар, передаваемый им Советскому фонду культуры, без всякого преувеличения надо рассматривать как совокупность усилий не только собирателя коллекции, но и тех, кто внес лепту в восстановление справедливости.
Под вспышками блицев Андрей Святославович почтительно поцеловал руку Горбачевой, выразившей ему признательность от имени правления СФК, а тем временем в круг пробрался Добрынин. Приложившись к ручке Первой леди, он одернул синий вельветовый пиджак, попозировал фотографам и, обняв за плечи героя дня, произнес расчетливо выстроенную речь.
Отрадно видеть щедрые дары, адресованные нашему фонду культуры известными коллекционерами, издалека начал Добрынин, постепенно повышая голос. Но дар Андрея Тизенгауза занимает в этом ряду особое место... Дело не в денежной оценке янтарных скульптур, ювелирных украшений и всего остального. Самое знаменательное в том, кто дарит. Перед нами не американский финансовый магнат вроде Арманда Хаммера и не швейцарский капиталист типа Ганса Тиссен-Борнемиса, а обыкновенный российский интеллигент, у которого нет даже сносной квартиры. Захоти Андрей Тизенгауз продать янтарь, ему бы отвалили полный сундук денег. Но, собирая янтарь, он не стремился к обогащению и, будучи настоящим патриотом, изначально хотел, чтобы его труд коллекционера послужил целям культурного просвещения наших сограждан.
Добрынин гулко захлопал в ладоши, вызвав у публики шквал аплодисментов.
Затем он, выдержав паузу, расшаркался перед Прокуратурой СССР. Именно там, в доме на Пушкинской, он, по его словам, встретил неравнодушных, преданных Родине юристов, наглядно продемонстрировавших результат перестройки общественного сознания. Их неуклонная принципиальность в деле Тизенгауза означает наконец-то свершившийся поворот от бюрократического формализма к человеку, к обеспечению его реальных прав и свобод, хотя и записанных в Конституции, но прежде нарушавшихся сплошь и рядом вследствие произвола на местах и казенного безразличия центра.
Выступление Добрынина, по-видимому, очень понравилось Горбачевой - она часто кивала в знак согласия, а когда он умолк, зааплодировала первой. Лена аплодировала вместе со всеми из вежливости, чтобы не выделяться. В обличье царедворца Добрынин нравился ей значительно меньше, чем в прежней роли рубахи-парня.
По завершении торжественной части приглашенные мало-помалу разбрелись кто куда, а члены правления СФК во главе с Горбачевой принялись осматривать янтарь. Пояснения давали Тизенгауз и Добрынин, ни на шаг не отходивший от Первой леди. Марина и Крестовоздвиженский пристроились к процессии, медленно перемещавшейся от шкафа к шкафу, а Лена остановилась в проходе и отыскала глазами Вороновского. Виктор Александрович стоял неподалеку от двери и сосредоточенно беседовал со Скворцовым и еще с кем-то, чье знакомое лицо часто мелькало на экране телевизора. Кто же этот третий? Лена напрягла память и вспомнила, что до недавнего времени он был послом где-то на Западе, а теперь стал то ли секретарем ЦК КПСС, то ли заведующим международным отделом. Наблюдая за ними, Лена заметила, с каким вниманием собеседники слушают Вороновского. Господи, скорей бы уж он освободился от дел и подошел к ней!
Утром, кода она вышла из "Красной стрелы", на перрон Ленинградского вокзала, Вороновский, как назло, был не один - рядом стоял улыбавшийся Скворцов. Виктор Александрович на секунду обнял ее и тотчас отстранился, чтобы представить своего друга юности. С вокзала они поехали в гостиницу "Москва", где для Крестовоздвиженского был заказан номер, позавтракали там и в течение двух часов всей компанией знакомили Лену с достопримечательностями столицы, которой она почти не знала, а после полудня приехали в особняк СФК на Гоголевском бульваре. Подбодрив растерянного Тизенгауза, Вороновский вновь препоручил Лену заботам Крестовоздвиженского, а сам, сославшись на неотложное дело, вместе со Скворцовым скрылся из виду. Сколько можно заниматься делами?
Процессия приблизилась к Лене, и она услышала глуховатый голос Андрея Святославовича.
- ...чтобы выбраться из безвестности, мастера Литвы стали передавать свои лучшие работы мне и в благодарность часть из них подарили. Это колье "Янтарь в серебре" - подарок Феликса Пакутинскаса. А некоторые из скульптур перешли ко мне от отца. Например, та обезьянка с виолончелью, изготовленная в начале века мастером Раппопортом из фирмы Карла Фаберже.
- Тонкая работа, - сказала Горбачева. - Только... Здесь, кажется, чего-то недостает?
- Совершенно верно, - подтвердил Тизенгауз. - При обыске милиционеры выломали у обезьянки пюпитр с зеркальцем.
По лицу Горбачевой пробежала тень.
- Андрей, не стесняйся, покажи повреждения Раисе Максимовне, - посоветовал Добрынин.
- Смотрите, милиция изуродовала скульптуру "Хищник" работы Эрнста Лиса, отбив у нее хвост, - со вздохом стал перечислять Тизенгауз. - Варварски разбила шахматную доску из полированного янтаря, разукомплектовала фигуры. Видите, в каком они жалком состоянии: кони обезглавлены, у черного ферзя отбита корона, ладья без зубцов...
- Кто здесь из прокуратуры? - спросила Горбачева. Седой человек в очках вышел из-за спины Добрынина и с достоинством поклонился Горбачевой.
- Старший помощник Генерального прокурора, - отрекомендовал его Добрынин. - Вот, Раиса Максимовна, прошу любить да жаловать!
Лена смотрела на стройного, подтянутого прокурора и не верила своим глазам. По описанию Добрынина, тот выглядел дряхлым старцем, а в действительности оказался моложе и здоровее расплывшегося Аристарха Ивановича. Неужели все, о чем он пишет и говорит, надо, как выражаются острословы, делить на шестнадцать?
Горбачева пожала ему руку и спросила:
- Надеюсь, это не останется безнаказанным?
- Андрей Святославович в своем заявлении и в личной беседе не ставил перед нами таких вопросов, - ответил старший помощник Генерального прокурора. - Мы, однако, проверили полноту возврата изымавшихся у него ценностей и возбудили уголовное дело.
- В отношении кого? - мигом вклинился в разговор Добрынин.
Стоявшие рядом с Леной корреспонденты тотчас вытянули вперед портативные диктофоны.
- Об этом рановато говорить. Дело возбуждено в связи с выявленными нарушениями законности, и нам предстоит тщательно их исследовать.
- А что сегодня можно сообщить читателям "Субботы"? - напирал на прокурора Добрынин.
- Уже сейчас очевидно, что в стадии предварительного следствия по делу Тизенгауза работниками органов внутренних дел допускались подтасовка фактов и фальсификация протоколов следственных действий. Обнаружена также подделка подписей Андрея Святославовича.
Краем глаза Лена уловила нетерпеливое движение Тизенгауза, по-птичьи вытянувшего шею.
- Кому и зачем это понадобилось? - быстро спросил Добрынин.
- Над этим и работает наша бригада. Возглавляет ее старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре.
- Значит ли это, что в ходе расследования будут допрошены все, кто причастен к неправосудному осуждению Андрея Тизенгауза?
- В рамках своих полномочий мы вправе допрашивать любое должностное лицо, сколь бы высокое положение оно ни занимало, - сдержанно разъяснил прокурор.
То, что занимало умы пишущей братии, не представляло интереса для Раисы Максимовны Горбачевой. Ее вполне удовлетворил ответ представителя Прокуратуры СССР. Зло будет наказано, а каким образом - это дело специалистов. Бросив взгляд на часы, она мягко обратилась к Тизенгаузу:
- Мы еще не все осмотрели?
К Лене подошел Вороновский. Встав рядом, он взял ее под локоть и молча посмотрел в глаза, не пытаясь заговорить. Лена тоже молчала, не сводя с него заблестевших глаз, и спрашивала себя: не глупость ли, что она два месяца, как манны небесной, ждала какого-то объяснения? Разве слова так уж обязательны для выражения чувств? Нет, нет, тысячу раз нет!
Четверть часа спустя рядом, в каминном зале, началось закрытое заседание правления СФК, и вскоре вышедшая оттуда сотрудница сообщила, что, по настоянию Раисы Максимовны, коллекции янтаря присвоено имя ее многострадального собирателя и решено ходатайствовать о выделении Андрею Святославовичу четырехкомнатной квартиры в доме повышенной комфортности.
Без сомнения, приятное известие не было неожиданностью для Добрынина. Стиснув в медвежьем объятии Тизенгауза и Марину, он заявил, что подписанное Первой леди ходатайство равнозначно выданному на руки ордеру и квартира - дело решенное. А коли так, то столь знаменательное событие надлежит отпраздновать по высшему разряду, чтобы надолго сохранить в памяти?
За изобильным столом в дубовом зале ресторана Центрального дома литераторов слева расположились Тизенгаузы, Добрынин и та дама из СФК, которая ездила в Ленинград для предварительного осмотра янтаря, а справа - Скворцов, Крестовоздвиженский и Лена с Вороновским. Дирижировал застольем Добрынин, державшийся так, словно сегодня отмечался его бенефис. За что бы он ни поднимал тост, будь то новая квартира, счастье и процветание семейства Тизенгауз, человеческая солидарность, исполнение желаний Марины Васильевны или же всесоюзная известность, снизошедшая на Андрея Святославовича, всякий раз звучал прозрачный намек, что без его, Добрынина, вмешательства герой дня, фигурально выражаясь, сидел бы у разбитого корыта, с присущим ему педантизмом осваивая увлекательную профессию токаря по металлу.
Сидя напротив Скворцова, Лена нет-нет да и посматривала на него с потаенным любопытством. Если Вороновский и Крестовоздвиженский были, каждый по-своему, яркими личностями, то их московский друг на первый взгляд казался совершенно незаметным. Среднего роста, с незапоминающимися чертами лица и тихим, бесцветным голосом, он мог мгновенно, как невидимка, раствориться в толпе. Во всяком случае, перед самым уходом, когда Скворцов ненадолго отошел в сторону, Лена не сумела отыскать его глазами в бело-голубом зале, хотя он стоял поблизости. Однако, судя по репликам за столом в Доме литераторов, этот неприметный человек был личностью незаурядной.
Впрочем, проблески интереса к застолью возникали у Лены лишь эпизодически, да и то где-то в отдаленных уголках сознания, безраздельно поглощенного Вороновским. Он окружил ее вниманием, развлекал, подкладывая ей то тарталетки с сыром, то копченого угря, но Лена ела машинально и хотела одного - побыстрее уйти из ресторана.
Как только Добрынин заплетающимся языком призвал сотрапезников сделать перерыв и пройти в фойе для просмотра программы "Время", где они предстанут пред всем честным народом в ипостаси благороднейших культуртрегеров, Лена сжала руку Вороновского, удерживая его на месте.
- А вы почему не рветесь увидеть мой светлый образ на телевизионном экране? - Задержавшись возле них, Добрынин пошатнулся и ухватился за спинку стула. - Вить, уважь!
- Арик, мы на тебя вот так нагляделись, - заверил его Вороновский, поднося ладонь ребром к горлу. - Иди с миром, культуртрегер.
- Мы можем незаметно исчезнуть? - спросила Лена, когда Добрынин удалился.
- Телепатия! Именно это я собирался предложить вам, сударыня.
- Где мои вещи? - вспомнила Лена. - Сумка, кажется, осталась в машине Скворцова.
- Внизу нас ждет другая машина. Ваш багаж уже там. - Вороновский посмотрел вокруг и жестом подозвал официантку. - Будьте любезны, дайте мне счет.
- Куда мы поедем? - Лена облегченно вздохнула. - В гостиницу?
- В нашем распоряжении квартира на Кутузовском проспекте.
Лена улыбнулась.
- Чья? Евгения Петровича?
- Служебная, - лаконично пояснил Вороновский, рассчитываясь с официанткой.
В машине, стесняясь водителя, Лена сдерживалась, а в подъезде, перед тем как войти в лифт, порывисто обняла Вороновского за шею...
Глубокой ночью, только-только оторвавшись от Вороновского, обессиленная Лена перекатилась на край кровати и вытянулась во всю длину, впервые окинув взором спальню служебной квартиры. В рассеянном свете уличных фонарей все выглядело так, словно здесь пронесся смерч: на пороге холмиком возвышалась ее шуба, платье свисало с люстры, один сапог неведомо как попал на диван, голенище другого выглядывало из-под пиджака Вороновского, на полу между дверью и кроватью вперемешку валялось их белье, а его брюки каким-то образом оседлали трельяжное зеркало.
- Что же вы себе позволяете, товарищ Вороновский? - укоризненно вымолвила она, не глядя на него. - Вскружили женщине голову, пустили в ход, чтобы добиться меня окончательно, испытанное народное средство - разлуку, а теперь... Не уезжай!
- Рад бы, да не могу... - Лежа на спине, он нежно перебирал пальцами ее шелковистые волосы. - Сейчас самый напряженный период, и без моего участия...
- Господи, сколько можно?
- Еще месяц-два, и конец, устроим каникулы на все лето. Днем ты заполнишь кое-какие бумаги. Женя Скворцов организует тебе дипломатический паспорт, и в следующий раз мы улетим вместе. Начнем с Берлина, а в июле прокатимся по Италии и Южной Франции с заездом на Корсику.
- Легко сказать. - Лена вздохнула. - У меня сын, работа...
- Сына возьмем с собой, а что касается работы... - Вороновский повернулся на бок и придвинулся к Лене. - Тебе нравится работать экспертом?
- Раньше нравилось, а теперь... Наркотики, наркотики, снова наркотики, и так день за днем. Надоело. Последний год хожу в институт как из-под палки. За безделье меня уже отчислили из заочной аспирантуры.
- Невелика важность... Сделай одолжение - сразу же по возвращении в Ленинград подай заявление об уходе. Задача ясна?
- А как же стаж, пенсия?
- Отныне и присно все заботы я беру на себя. Будь спокойна, что бы со мной ни случилось, ты и твой сын никогда и ни в чем не будете нуждаться.
- Что может случиться с тобой?
- Всяко бывает...
- Это не ответ. Говори!
- Удел мужчины - быть на острие атаки, иначе скучно жить. Кто не рискует, тот не выигрывает.
- Витя, умоляю, не перенапрягайся, береги себя. Случись что-то с тобой, я повешусь на первом же суку?..
59. КАРБИД КАЛЬЦИЯ
За 1989 год кооператив "Холис" только на торговле компьютерами заработал 11 миллионов рублей, причем львиная доля суммы досталась Сергею. Правда, Давид Шапиро при поддержке Потапова пытался настаивать на распределении прибыли пропорционально взносам учредителей в уставный фонд, но Сергей дал им решительный отпор. Зарплата идет каждому из общего котла, это справедливо, а прибыль будем делить в зависимости от вклада отдельного работника в сферу деятельности, которой тот непосредственно занимался. Он, Сергей, не претендует на шашлычные дивиденды, пусть их делят между собой Потапов и Шапиро, отстегнув какую-то порцию Анне, а все, что принес компьютерный бизнес, по праву принадлежит Сергею и "гросс-адмиралу", опять же за вычетом того, что причитается главному бухгалтеру. Кто "за"? - сурово спросил Сергей и поднял руку одновременно с Зелитинкевичем. Анна секунду поколебалась и присоединилась к ним, тем самым обеспечив его предложению большинство голосов.
А уже в январе 1990 года компьютерный бизнес вдруг стал давать сбои. То ли государственным предприятиям в новом финансовом году круто срезали ассигнования на приобретение оборудования, то ли расплодилось слишком много кооператоров, ловивших рыбку в той же мутной воде, но факт оставался фактом спрос на компьютеры упал. Чтобы разгрузить склады, забитые поставками из Сингапура, Сергей съездил в Мурманск, в Архангельск, в Вологду, побывал в столицах Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии, добрался аж до Калининграда, однако результат его марш-бросков был малоутешительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77