Что-то во мне надломилось. Я не навязываюсь тебе в жены, поэтому в оставшиеся дни как следует подумай, можешь ли ты стать таким, каким я хочу тебя видеть. Перед возвращением в Ленинград я пошлю телеграмму. Если ты действительно любишь меня, то придешь на вокзал, чтобы встретить нас - я, скорее всего, приеду с мамой. А если нет, то я все пойму и мы больше никогда не увидимся. Л".
25. ВТОРАЯ БЕСЕДА О ЛАБИРИНТЕ
Хотя Сергей наизусть знал номер домашнего телефона Вороновского, он воспользовался им лишь единожды, еще до прошлогодней поездки в Сочи, когда только-только возобновил знакомство с ним. А позднее, сразу же после операции с золотозубым толстяком, Вороновский раз навсегда запретил звонить ему домой, сказав, что сам будет выходить на связь с Сергеем. "А если вдруг выявится крайняя необходимость, этакий, знаете ли, пожарный случай, - добавил он, вручая Сергею карточку с семью цифрами, - вы, сударь, наберете номер контактного телефона, назовете себя и передадите мне привет. Меня тотчас поставят в известность, и я быстро отыщу вас". Тогда Сергей, помнится, спросил, что такое контактный телефон и для чего он нужен. В ответ Вороновский со снисходительной усмешкой пояснил, что справочно-информационных услуг наша телефонная сеть, в отличие от нью-йоркской или, скажем, вашингтонской, увы, не оказывает, а автоответчикам он не доверяет, предпочитая им доброжелательницу-пенсионерку, за символическое вознаграждение с немецкой аккуратностью исполняющую обязанности круглосуточной секретарши. Именно этот номер Вороновский давал Пузану и другим потенциальным продавцам новых "волг".
Теперь же, собираясь навсегда распрощаться с Вороновским, Сергей повертел глянцевый кусочек картона и щелчком ногтя отбросил его в сторону. Раньше он не пользовался этим номером и под занавес не станет! В конце концов, он не какой-то жалкий плебей, а Вороновский - не патриций. Да и все эти мудреные игры в конспирацию порядком ему опротивели!
Однако настойчивые попытки Сергея поймать Вороновского дома ни к чему не привели - всю неделю его телефон не отвечал ни днем, ни ночью. Пришла телеграмма из Уварова с датой возвращения Лены - 28 августа, в распоряжении Сергея осталось всего шесть дней, и ему пришлось два вечера подряд проторчать у дома Вороновского, попеременно то звоня и стуча в его дверь, то взад-вперед расхаживая по улице Петра Лаврова, то сидя с дымившейся сигаретой в "жигулях", припаркованных у его подъезда. Вороновский не появился, что вынудило Сергея бросить в почтовый ящик записку с просьбой о безотлагательной встрече.
Вороновский позвонил Сергею в субботу, 25 августа,
- Рад вас приветствовать, Сережа! - безмятежным голосом произнес он. - Что у вас стряслось?
- Виктор Александрович, я вынужден серьезно поговорить с вами, - волнуясь, начал Сергей. - Обстоятельства сложились таким образом, что я...
- Не спешите, дорогой мой, - насмешливо перебил Вороновский. - Я не видел вас целую вечность и предпочитаю услышать новости явочным порядком. Встретимся в "Баку"? Аршак грозился зажарить шашлыки на ребрышках и выдать из заначки несколько бутылочек "Кемширина". Надеюсь, такое меню вас устроит?
- Виктор Александрович, не проще будет...
- Сережа, я внятно выразился? - Голос Вороновского зазвучал суше. - Итак, жду вас там ровно в пятнадцать часов. Ваш мустанг пусть отдохнет - в противном случае, отказавшись от вина, вы лишите себя половины удовольствия. Вопросы есть?..
В "Баку", осторожно подбирая выражения, Сергей высказал Вороновскому почти все, что скопилось у него на душе. Вороновский слушал с вниманием и ни разу не перебил Сергея, но в его глазах, наряду с обычной приязнью, отражалось что-то вроде сожаления. Выговорившись, Сергей с нетерпением ждал ответа, от которого во многом зависела его судьба. Вороновский, однако, помалкивал и вполглаза любовался сноровкой официанта, умело накрывавшего стол.
- Что вам сказать, Сережа? - Глядя в спину удалявшегося официанта, Вороновский разминал длинными пальцами теплый мякиш свежайшего лаваша. - Ваш монолог напомнил мне анекдот двадцатилетней, если не ошибаюсь, давности. Какому-то военному училищу спешно потребовались преподаватели английского, немецкого и французского языков, о чем поместили объявления в газетах. На следующий день в училище пришел чистенький старичок и сказал: "Я по объявлению". - "Вы - преподаватель английского?" - спросили у него. "Нет". "Немецкого?" - "Тоже нет", - любезнейшим тоном ответил старичок. "Значит, французского!" - "Опять не угадали". - "Зачем же вы пришли?" - обиженно справился кто-то из работодателей. "Я пришел предупредить, чтобы вы на меня не рассчитывали..." Уловили аналогию?
Прямой аналогии между криком его души и анекдотом Вороновского Сергей, признаться, не усмотрел, однако испытал невыразимое облегчение благожелательный тон Виктора Александровича подсказал ему, что все будет в порядке.
В этот момент им подали блюдо с горячими шашлыками. Пока официант расставлял соусники с ткемали и наполнял бокалы розовым "Кемширином", Сергей с наслаждением вдыхал дразнящий аромат жаренного на углях мяса и поражался внезапно разыгравшемуся аппетиту - четверть часа назад ему казалось, что кусок не пойдет в горло, а сейчас, словно сбросив гору с плеч, он почувствовал зверский голод.
- Приступим? - Вороновский примерился к блюду, подцепил вилкой приглянувшийся ему кусок и обмакнул в ткемали.
Не мешкая, Сергей последовал его примеру.
- Фантастика! - разжевывая нежное мясо, похвалил Вороновский. - Тает во рту. Аршак не подкачал!
- Ага! - невнятно поддержал Сергей, обгладывавший ребро.
- Аршак - выдающийся мастер! - Вороновский запил мясо вином и разрезал еще один кусок. - И человек оч-чень надежный...
"Камешек в мой огород? - подумал Сергей. - Виктор Александрович, похоже, считает меня изменником, вернее сказать, дезертиром. В каком-то смысле он по-своему прав... Как бы там ни было, а все же человек он красивый, не роняет достоинства даже в минуты поражений. Это надо уметь!"
- Сережа, не отвлекаться! - шутливо приказал Вороновский, заметив, что сотрапезник о чем-то задумался. - Шашлыки хороши горячими, так что понапрасну не теряйте времени. И не забывайте про лук и соленья...
То, что Сергей не обнаружил аналогии, вовсе не означало, что ее не было. Напротив, аналогия была полной. Еще зимой у Вороновского созрела мысль, что с мошенническими проделками пора закругляться. К чему распыляться, коль скоро у него есть интересное, перспективное поле деятельности? Эта мысль напрашивалась гораздо раньше, года полтора назад, но в ту пору она носила характер расплывчатой идеи, а полноценная, по-настоящему заманчивая конкретика выстроилась только в 1979 году, по мере укрепления его сотрудничества с прибалтами, в первую очередь с эстонцами, которых возглавлял Карл Рихтерович. Так что его весенняя шалость с покупкой "волги" была не столько лекарством от скуки, сколько последним "прости" былым проделкам.
Еще в начале августа, съездив в Пярну, Вороновский точно знал, что ни Леня, ни Сергей ему не нужны, совершенно бесполезны. Поэтому намерение Сергея, говоря суконным языком кадровиков, "уволиться по собственному желанию" казалось Вороновскому куда предпочтительнее "увольнения по инициативе администрации", при котором, помимо выходного пособия (что ничуть не обременило бы его), требовалось по-человечески объясняться с обиженным, а значит, изыскивать причины "сокращения", чего Вороновский, не любивший лгать без крайней необходимости, стремился избежать. Словом, Сергей значительно упростил ему задачу, за что, по мнению Вороновского, заслуживал не только одобрения, но и ценного подарка.
Как только с шашлыками было покончено, Вороновский придвинул к Сергею пачку "Кента".
- Закурим?
- С большим удовольствием.
- Милости прошу.
Сергей прикурил от предупредительно поданной Вороновским зажигалки и спросил для пущей уверенности:
- Могу ли я считать себя полностью свободным?
- Не настолько я ретивый администратор, чтобы заставлять вас работать еще двенадцать дней. - Вороновский лукаво улыбнулся. - Вы свободны как птица. Но только от меня, а не от социалистического общества.
Последняя оговорка прозвучала как предостережение, из-за чего Сергей сразу насторожился.
- То есть? - спросил он, хмуря брови.
- Вы хотите жить по западным стандартам, а работать вынуждены по советским - через пень колоду и, соответственно, почти задарма, - охотно пояснил Вороновский. - Так что в вашей жизненной позиции, насколько я уяснил себе, концы с концами, увы, не сходятся.
- Однако, Виктор Александрович, ваша модель лабиринта для меня неприемлема, - возразил Сергей. - Что-то внутри противится, восстает против этого.
- М-да, вам не суждено блаженствовать в лабиринте, - согласился Вороновский. - На скрижалях судьбы вам предначертан иной путь. Иной... Вскоре вам придется содержать семью из трех ртов, а вы, пардон, и на себя одного еле-еле зарабатываете. Следовательно, предстоит соразмерить возможное с желаемым или, по-русски, по одежке протягивать ножки, для чего надо выбрать одно из двух: либо перебиваться с хлеба на квас, либо по рублику подпитывать семейный бюджет тем способом, который не будет противоречить вашим высоким нравственным устоям. Или вы нашли третий путь?
Этот вопрос Сергей многократно задавал себе, но уходил от ответа, потому что ничего стоящего так и не пришло в голову, а маячившая вдали неопределенность портила настроение.
- Пока не знаю... - Сергей потупился, разглядывая узор на скатерти. - Если возьмут, устроюсь где-нибудь по совместительству, а если нет, по вечерам буду вести в техникуме основы строительного дела за почасовую оплату.
- Чтобы добыть еще пятьдесят целковых в месяц? - Вороновский грустно усмехнулся. - Лучше скажите, что собираетесь разводить для продажи аквариумных рыбок или волнистых попугайчиков.
- Кое-что у меня осталось от гонораров, на первое время хватит. А там будет видно.
- Перспектива, прямо скажем, не из блистательных, - со вздохом констатировал Вороновский. - Родись вы в Америке или, допустим, в странах Скандинавии, эта дилемма перед вами бы не стояла. Образование у вас добротное, работы вы не чураетесь, поэтому в тамошних условиях жили бы на достойном уровне класса синих воротничков, а быть может, и чуть получше. Вас же угораздило родиться здесь, в царстве зрелого социализма, где умственный труд ценят дешевле физического. Прискорбно!
Сергей бросил в пепельницу догоревший до фильтра окурок и с вызовом взглянул на Вороновского.
- Виктор Александрович, высказать вам все как есть?
- Валяйте.
- Наша бабушка, Зинаида Афанасьевна, как-то по-простому сказала Вениамину, моему непутевому дядюшке, что первое счастье человека - коли стыда в глазах нету!.. Так вот, Виктор Александрович, смейтесь надо мной, потешайтесь вволю, а я все равно буду жить по совести. Пытался по-другому, попробовал - не получилось!.. Что же вы не смеетесь над моими, как вы только что выразились, высокими нравственными устоями? Из вежливости?
- Вежливость, Сережа, ни при чем, - задумчиво ответил Вороновский. - Не смеюсь я потому, что ничего смешного вы не сказали. Весьма сожалею, что мои уроки не пошли впрок.
- Вы о чем? Поясните, если не трудно.
- Ваша беда в том, что вы не просто хотите жить по совести, как живут молодые ученые или начинающие художники, литераторы, музыканты. Им свойственна увлеченность, влюбленность в занятие, которое они для себя выбрали, самоотверженность, тяга к чему-то новому, доселе неведомому, на что незаметно уходит молодость, а то и вся жизнь. Вы же, как и я, человек приземленный, не склонный витать в эмпиреях, предпочитающий жить сыто, вольготно, с удобствами и изысками. Но, в отличие от меня, расплачиваться за это вам поперек души... Согласны?
Сергей промолчал.
- Что это такое? - Вороновский обвел глазами весь обеденный зал ресторана. - Фрагмент лабиринта, один из его чертогов. Конечно, в убогом варианте. И все здесь, подчеркиваю, все, включая даже тех, кто пришел на халяву, внесли входную плату полным рублем: одни прямо пошли на хозяйственные или должностные преступления, а то и на вульгарную уголовщину, другие - на пособничество или посредничество, третьи - на подлость, четвертые - на предательство, пятые еще на что-то, в чем стыдно признаться себе самому, не говоря уж о посторонних, и так далее. Посмотрите на их лица - похоже на то, что их гложет совесть? Зарубите себе на носу, с незапятнанной совестью сюда не приходят кошелек не позволяет, слишком накладно.
- Виктор Александрович, вы не преувеличиваете? - Сергей воспользовался паузой, вызванной тем, что Вороновский снова закурил. - Выходит, здесь одни проходимцы?
- Если придерживаться терминологии записных моралистов, то да, Вороновский презрительно усмехнулся.
Подошедший официант освежил стол и подал им кофе с коньяком.
- Когда свадьба? - полюбопытствовал Вороновский.
- 7 сентября, в пятницу.
- М-да, чему быть, того не миновать. - Вороновский потушил сигарету и взялся за рюмку. - Сережа, позвольте на прощание пожелать вам и Елене счастья!.. Подарок, разумеется, за мной. Прозит!
Они церемонно чокнулись.
Вороновский продегустировал коньяк, мысленно одобрил выбор Аршака и с чувством пропел вполголоса:
- "Люби, люби, пока дано любить..."
- Не замечал у вас тяги к вокалу, - сказал Сергей.
- Вы, надеюсь, слышали "Канцону" Листа в исполнении Ирины Архиповой и ансамбля скрипачей Большого театра? Бесподобно исполняют, черти, за душу берут... Как вам известно, я убежденный холостяк, в этом вопросе мы с вами занимаем полярные позиции. Вас прельщает писк младенца, а меня - благовест в Печорской обители. Тем не менее, Сережа, как исстари водится у нас на Руси, не поминайте лихом!..
Сергей уже вышел из ресторана, а Вороновский рассеянно смотрел ему вслед, думая о том, что поступил абсолютно правильно - и распрощался с ним по-хорошему, и сделал это своевременно. Когда корабль готовится к бою, с палубы убирают все лишнее.
В минувший вторник Вороновскому показалось, что у него появился хвост три однотипных "топтуна" попеременно водили его по городу. Не подав виду, что заподозрил слежку, он дважды проверился, для чего сперва с Невского прошел через универмаг "Пассаж" на улицу Ракова, а четверть часа спустя использовал проходной двор между Фонтанкой и Литейным проспектом. "Топтуны" за ним не пошли, но сам по себе симптом настораживал: откуда-то подкрадывается опасность! И хотя "топтуны" больше не попадались на глаза, он не поленился принять кое-какие профилактические меры.
26. ОЗНОБ
Воскресенье Сергей целиком посвятил уборке, вымыв окна и до блеска надраив комнату, а в понедельник объехал чуть ли не весь город в поисках деликатесов для Лены. Поскольку даже в лучших гастрономах - Елисеевском и Соловьевском не нашлось того, что Лена по-детски называла "вкуснятиной", ему волей-неволей пришлось пойти в ресторан "Баку", на поклон к Аршаку Самсоновичу, который снабдил и семгой, и бужениной, и паюсной икрой, и отварным языком, и осетриной горячего копчения. Вдобавок добрый шеф-повар по собственной инициативе положил в сумку Сергея пакет с сырыми купатами, подробно объяснив, как их лучше зажарить в домашних условиях.
Во вторник, 28 августа, Сергей проснулся в несусветную рань и первым делом отправился на Кузнечный рынок. Обойдя длинный ряд торговцев цветами, он остановил свой выбор на чайных розах, расплатился и только тогда увидел инвалида с двумя культями, неуклюже распаковывавшего махровые желто-белые хризантемы. Поколебавшись, Сергей купил еще один букет. Розы он возьмет с собой на вокзал, а хризантемы поставит в старую напольную вазу, которую доцент Боголепов постеснялся взять в толстовский дом, потому что у нее была отбита ручка.
Тамбовский поезд прибывал в середине дня. В ожидании обеденного перерыва Сергей с нетерпением поглядывал на часы, рассчитывая незаметно смыться с работы в потоке сослуживцев, когда зазвонил телефон и его вызвали к главному инженеру. В кабинете находились двое посетителей. Какие-то заказчики уламывают старика принять некомплектную техдокументацию, решил Сергей и присел в сторонке, чтобы не мешать разговору. Но разговор с его появлением почему-то оборвался, а главный инженер неприязненно посмотрел на Сергея и уткнулся в бумаги.
- Что вы хотели, Геннадий Иванович? - спросил Сергей.
- Я? Ничего, - не поднимая головы, буркнул тот.- Товарищи, кажется, собираются с вами беседовать.
- Холмогоров Сергей Константинович? - баском спросил один из незнакомцев.
- Д-да.
- Мы из угрозыска. - Он достал из нагрудного кармана красненькую книжечку. - У вас есть при себе документы, удостоверяющие личность?
- Паспорт и водительское удостоверение. - Сергей похолодел.
- Предъявите.
Изъяв документы, незнакомец проговорил приказным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77