По мере увеличения картинка становилась все более зернистой. Она начала
распадаться на точки, словно фотография в газете, которую близко подноси
шь к глазам. Потом стали расти сами точки, формируя края и превращаясь в не
большие серые прямоугольники. Очень скоро я уже не мог сказать, на что же м
ы смотрим.
«Это сработает?»
«Сомневаюсь. Но вот край рамки, а вот лицо.»
Я был рад, что хоть она-то видит. Я не видел.
«Теперь сделаем порезче.»
Она нажимала кнопки. Выпадали компьютерные меню, уплывали обратно. Изобр
ажение стало отчетливее. Менее зернистым. Я различил край рамки и очерта
ния головы.
«Еще резче.»
Она сосредоточенно работала.
«Получилось. Теперь настроим шкалу серого цвета…»
Лицо на снимке стало выплывать из тьмы.
Мурашки по коже.
Сильно увеличенное, с очень крупным зерном Ц каждый зрачок был одной че
рной точкой Ц мы на самом-то деле не различали, кто это был. Глаза мужчины
были открыты, рот изогнут, искажен страстью, возбуждением или ненавистью
. Не различить.
Не различить.
«Это японское лицо?»
Она покачала головой. «Слишком мало подробностей.»
«Сможете его вытащить?»
"Я еще над ним потом поработаю. Но, думаю, что нет. Не получится.
Поехали дальше."
Изображения снова понеслись на полной скорости. Черил вдруг оттолкнула
мужчину, уперевшись руками в грудь. Лицо исчезло со снимка в рамке. Мы снов
а уставились в наши пять разных видов. Пара разделилась и Черил недоволь
но продолжала его толкать. Ее лицо казалось гневным. Теперь, когда я видел
напряженное лицо мужчины, отраженное в стекле, я мог бы подумать, что она и
спугалась того, что увидела. Но нельзя было судить с уверенностью.
Любовники стояли в пустой комнате, споря, куда идти. Они огляделись. Он кив
нул. Она указала в сторону конференц-зала. Казалось, он согласился. Они по
целовались, снова стиснув друг друга. В том, как они соединялись, разделял
ись, соединялись вновь, присутствовала интимность. Тереза это тоже замет
ила: «Она его давно знает.»
«Да, я бы тоже так сказал.»
Продолжая целоваться, парочка неловко двигалась в сторону конференц-за
ла. Мои мониторы здесь были мало полезны. Дальняя камера охватывала все п
ространство и пара двигалась поперек экрана справа налево. Но фигуры был
и крошечные, едва видимые. Они перемещались между столами направляясь к…

«Подождите», сказал я, «что это такое?»
Она пошла назад, кадр за кадром.
«Вот», сказал я, показывая на изображение. «Видите? Что это такое?» Когда п
арочка шла через комнату, камера миновала громадный свиток японской кал
лиграфии, висящий на стене возле лифта. Свиток был защищен стеклом. Но кра
ткое мгновение сверкнул какой-то блик. Мои глаза его засекли. Вспышка све
та.
Тереза нахмурилась. «Это не отражение парочки», сказала она.
«Нет.»
«Давайте поглядим.»
Она снова начала увеличивать картинку. Изображение прыгало на экране, на
каждом шагу делаясь все зернистее. Блик увеличился, разбившись на два фр
агмента. В одном углу Ц размытое пятнышко света. И вертикальные полоски,
почти по всей высоте картинки.
«Подкачаем его», сказала она.
Она начала перемещать изображение вперед и назад по кадру за раз. Прыгая
от одного к другому. На одном кадре вертикальная полоска исчезла. На след
ующем Ц появилась. Вертикальная полоска длилась следующие десять кадр
ов, а потом исчезла и больше не появлялась. Однако, размытое пятнышко в угл
у присутствовало все время.
«Хмм.»
Она сместилась на пятнышко. При возрастающем увеличении оно распалось и
стало похожим на скопление звезд из книги по астрономии. Казалось, что у н
его имеется какая-то внутренняя организация. Я почти различил в нем обра
з буквы Х. И сказал об этом.
«Да», ответила она. «Сейчас посмотрим.»
Компьютер обрабатывал данные. Размытое пятнышко стало четче. Теперь оно
походило на римские цифры.
TIX( «Черт возьми, что это такое?»
Она продолжала работать. «Заострение краев», сказала она. Римские цифры
на экране обрисовались более четко.
TIX( Тереза продолжала попытки разрешить пятно. Изображение в чем-то стано
вилось лучше, а в чем-то менее четким. Но в конце концов мы смогли его опозн
ать.
TIX( «Это отражение надписи над выходом Ц EXIT», сказала она. «На дальней сторо
не комнаты, напротив лифтов, есть выход, правильно?» «Да», ответил я.
«Он и отразился в стекле на свитке. И только-то.» Она перешла к следующему
кадру. «А вот эта вертикальная полоска света очень интересна. Видите? Она
появилась и исчезла.» Тереза несколько раз прокрутила ленту вперед-наза
д.
И вдруг я понял.
«Там пожарный выход», сказал я. «И выход на лестницу. Это, наверное, отраже
ние света с лестницы, когда кто-то открыл дверь и снова закрыл ее.» «Хотит
е сказать, что кто-то вошел в зал?», сказала она. «С лестницы?»
«Да.»
«Интересно. Попробуем посмотреть, кто же это.» Она пустила ленты вперед. П
ри большом увеличении зернистое изображение прыгало и брызгалось на эк
ране, словно фейерверк. Казалось, что мельчайшие компоненты изображения
жили своей собственной жизнью, ухитряясь танцевать свой собственный не
зависимый танец. Но смотреть было тяжело. Я потер глаза. «Боже ты мой.»
«Окей. Вот оно.»
Я взглянул. Она заморозила картинку. Я не различал ничего, кроме случайно
й россыпи черно-белых пятен. Казалось, в ней различался какой-то порядок,
но я бы не смог сказать, что это. Картинка напомнила мне сонограмму, когда
Лорен была беременной. Врач говорил: голова здесь, желудочек ребенка зде
сь. Но я не различал ничего. Абстрактная картинка. Моя еще не родившаяся до
чь.
Доктор говорил: видите? Она шевелит пальчиками. Видите? Ее сердце бьется.

И я вдруг увидел. Я увидел биение сердца. Меленькое сердце и маленькие реб
рышки.
При этих обстоятельствах, лейтенант, вам не кажется…
«Видите?», спросила Тереза. «Это его плечо. Вот очертания головы. Теперь он
движется вперед Ц видите, изображение становится больше? Ц а теперь он
стоит в дальнем коридоре и выглядывает из-за угла. Он осторожен. Можно раз
личить профиль его носа в тот момент, когда он поворачивается. Видите? Я зн
аю, что это тяжело. Следите внимательно. Теперь он смотрит на них. Он за ним
и следит.»
И вдруг я увидел. Казалось, что точки стали на свои места. Я различил силуэ
т мужчины, стоящего в холле у дальнего выхода. Он следил.
Через комнату от него любовники продолжали обниматься в поцелуе. Вновь п
оявившегося они не замечали.
Но кто-то за ними следил. Я похолодел.
«Сможете узнать, кто это?»
Она покачала головой. «Невозможно. Мы и так на пределе всего. Я даже не мог
у разрешить глаза и рот. Ничего не выйдет.» «Тогда поехали дальше.»

* * *

Ленты снова закрутились на полной скорости. Меня поразил внезапный возв
рат к нормальному размеру и нормальному движению. Я следил, как любовник
и, страстно целуясь, продолжали пересекать комнату. «Значит, теперь за ни
ми следят», сказал Тереза. «Интересно. Что это за девушка?»
Я сказал: «Мне кажется, таких называют торигару оннаи.»
Она спросила: «У нее свет в птичке? Тори что?»
«Ладно. Я хотел сказать, что она беспутная женщина.» Тереза покачала голо
вой. «Мужчины вечно болтают такое. Мне кажется, она его любит, но у нее нера
збериха в голове.»
Любовники добрались до конференц-зала и Черил внезапно вывернулась, пыт
аясь оторваться от мужчины.
«Если она его любит, то это странный способ демонстрации любви», сказал я.

«Она чувствует, что что-то не так.»
«Почему?»
«Не знаю. Наверное, что-то услышала. Того, другого. Не знаю.» Какова ни была
бы причина, Черил боролась с любовником, который обхватил ее за талию обо
ими руками и почти тащил ее в конференц-зал. Черил снова дернулась у двери
, когда мужчина пытался втолкнуть ее. «Здесь хороший шанс», сказала Терез
а.
Ленты снова замерли.
Все стены конференц-зала были из стекла. Сквозь внешнее остекление видн
елись огни города. Однако, внутренние стены, выходящие в атриум, были дост
аточно темными, чтобы действовать как черный зеркала. Когда Черил с любо
вником оказались рядом с внутренними стеклянными стенами, их борьба отр
ажалась в стекле.
Тереза двигала ленту вперед кадр за кадром, высматривая изображение, кот
орое можно остановить и обработать. Время от времени она увеличивала кад
р, пробовала пикселы и снова уменьшала изображение. Работа была трудной.
Парочка двигалась довольно быстро, фигуры часто оказывались смазанным
и. А огни небоскребов, стоящих снаружи, забивали хорошие изображения. Раб
ота становилась раздражающе нудной.
И медленной.
Стоп. Увеличение. Прокрутка по изображению, попытка обнаружить секцию с
достаточным количеством подробностей. Откат. Снова шаг вперед. Снова сто
п. Наконец, Тереза вздохнула: «Не получается. Свет все забивает.»
«Тогда идем дальше.»
Я видел, как Черил цепляется за дверную раму, пытаясь удержаться. В конце к
онцов, мужчина протолкнул ее и она начала падать с выражением испуга на л
ице. Она взмахнула рукой, чтобы ударить мужчину. Сумочка полетела в возду
х. Потом оба оказались в зале. Фигуры перемещались быстро и поворачивали
сь.
Мужчина прижал ее спиной к столу и изображение Черил появилось в камере,
которая смотрела прямо вниз в конференц-зал. Короткие светлые волосы ко
нтрастно выделялись на темном дереве стола. Ее настроение снова изменил
ось, она на секунду перестала бороться. У нее был выжидательный вид. Возбу
жденный. Она облизала губы. Ее глаза следовали за мужчиной, который склон
ялся над нею. Он завернул ее юбку на бедра. Она улыбнулась, надула губки, за
шептала ему в ухо.
Коротким жестом он сдернул ее трусики.
Она ему улыбнулась. Напряженной улыбкой, полу-возбужденной, полу-умоляю
щей.
Она возбуждалась собственным страхом.
Руки ласкали ее горло.

* * *

Находясь в затемненной лаборатории, прислушиваясь к шипению коньков св
ерху, мы снова и снова наблюдали конечный акт насилия. Он проходил на пяти
мониторах под разными углами, когда ее бледные ноги поднялись ему на пле
чи, и он согнулся над нею, копошась в своих брюках. На повторе я обратил вни
мание на мелочи, ускользавшие раньше. Как она, шевеля бедрами, скользнула
на стол, чтобы принять его. Как изогнулась ее спина в момент проникновени
я. Как изменилась ее улыбка, кошачья, всезнающая. Оценивающая. Как она подг
оняла его, что-то бормоча. Ее руки, ласкающие его спину. Внезапная смена на
строения, вспышка гнева в глазах, резкий толчок. Как она боролась с ним, вн
ачале его возбуждая, а потом, борьба началась всерьез, потому что что-то п
ошло не так. Как выпучились ее глаза, в этот момент у нее был взгляд настоя
щего отчаянья. Ее руки отталкивали его руки, задирая рукав пиджака и обна
ружив крошечную вспышку металлических запонок. Отблеск ее часов. Ее руки
упали на стол, ладони открылись. Пять бледных пальцев на черной поверхно
сти стола. Потом дрожь, пальцы дернулись, и наступила неподвижность. Он ме
дленно осознавал, что произошло несчастье. На мгновение он напряженно за
стыл, потом взял ее голову в руки, подвигал туда-сюда, пытаясь пробудить е
е, перед тем как окончательно высвободиться. Даже глядя на его спину, можн
о было почувствовать его ужас. Он действовал медленно, словно в трансе. Ко
роткими шагами он бесцельно походил по комнате, туда, потом сюда. Видимо, п
ытался собраться с духом и решить, что делать дальше. Каждый раз смотря вс
е заново, я чувствовал нечто новое. Первые несколько раз я чувствовал нап
ряжение, потом оно сменилось почти сексуальным чувством. Потом я стал бо
лее сосредоточенным, более анализирующим. Словно отошел в сторону, отодв
инулся от монитора. И в конце концов вся последовательность событий, каз
алось, разбилась перед моими глазами на отдельные элементы, тела соверше
нно потеряли свою человеческую сущность, превратились в абстракции, в эл
ементы обстановки, двигаясь и перемещаясь в темном пространстве зала.
Тереза сказала: «Эта девушка больна.»
«Похоже.»
«Она жертва. И он тоже.»
«Может быть.»
Мы снова следили. Но я больше не понимал, за чем мы наблюдаем. Наконец я ска
зал: «Давай дальше, Тереза.»

* * *

Мы прокручивали сцену до некоторой точки на счетчике ленты, а потом отма
тывали назад. Мы просматривали в этом режиме часть ленты, а потом шли даль
ше. Когда мы двинулись вперед, почти сразу случилось нечто особенное. Муж
чина перестал расхаживать и резко посмотрел в сторону, словно увидел или
услышал что-то.
«Другой?», спросил я.
«Наверное.» Она показала на мониторы. «Это то самое место на лентах, где те
ни кажутся не совпадающими. Теперь мы знаем, почему.» «Что-то стерли?»
Она прогнала ленту назад. На мониторе бокового обзора мы видели, как мужч
ина посмотрел в направлении выхода. У него был вид, словно он увидел кого-
то. Однако, он не казался испуганным или виноватым. Она увеличила изображ
ение. Мужчина превратился просто в силуэт. «Вы что-то различаете, верно?»

«Верно, профиль.»
«И что там?»
«Я слежу за линией челюсти. Вот, видите? Челюсть движется. Он разговаривае
т.»
«Разговаривает с тем другим?»
«Или сам с собой. Но он наверняка оглянулся. А теперь, видите? У него вдруг п
оявилась новая энергия.»
Мужчина двигался по конференц-залу. Его поведение стало целенаправленн
ым. Я вспомнил, какой запутанной казалась мне эта часть, когда я видел ее п
рошлой ночью на полицейской станции. Но с пятью камерами все стало довол
ьно ясно. Мы точно видели, что он делает. Он подобрал трусики с пола.
Потом он наклонился над мертвой девушкой м снял с нее часы.
«Не слабо», сказал я, «он забрал ее часы.»
Мне в голову пришла лишь одна причина: на часах была надпись. Мужчина поло
жил часы и трусики в карман и повернулся уходить, когда изображение снов
а замерло. Тереза остановила ленту.
«В чем дело?», спросил я.
Она показала на один из пяти мониторов. «Вот», сказала она.
Она смотрела на вид сбоку. Он показывал вид конференц-зала из атриума. В у
глу экрана я увидел призрачный силуэт. Угол зрения и освещение были как р
аз таковы, что его можно было разглядеть. Это был другой. Третий.
Он подошел ближе и теперь стоял в центре атриума, глядя на убийцу в конфер
енц-зале. Изображение третьего полностью отражалось в стекле. Однако, бы
ло слабым.
«Вы сможете его вытащить?»
«Попытаюсь», ответила она.
Работа началась. Она настукивала команды декомпозиции изображения. Она
увеличивала контрастность и четкость. Изображение пошло полосами, стал
о уплощенным. Она вернулась назад и попробовала по-другому. Увеличила. Сп
лошное мучение. Но мы почти-что могли сделать опознание.
Почти, но не совсем.
«Кадр вперед», сказала она.
Кадры один за другим щелкали вперед. Изображение мужчины попеременно ст
ановилось резче, смазанней, снова резче.
И наконец мы ясно его увидели.
«Ни фига», сказал я.
«Вы знаете, кто это?»
«Да», ответил я, «это Эдди Сакамура.»

* * *

После этого дело пошло гораздо быстрее. Мы вне всякого сомнения узнали, ч
то ленты были обработаны и личность убийцы изменена. Мы смотрели, как уби
йца вышел из зала и направился к выходу, бросив на мертвую девушка взгляд
сожаления.
Я спросил: «Как они смогли изменить лицо убийцы всего за несколько часов?
»
«У них имеется весьма изощренное матобеспечение», ответила она. «Самое п
ередовое в мире. Японцы заметно прибавили в софтвере. Скоро они перегоня
т американцев и в этой области, как уже превзошли в компьютерах.» «Значит,
они сделали это с помощью лучших, чем у вас программ?» «Даже с самым лучшим
софтвером пытаться это сделать Ц большая дерзость. А японцы Ц люди не д
ерзающие. Поэтому, я подозреваю, что работа не была настолько трудной. Уби
йца большую часть времени провел, целуя девушку, либо находясь в тени, и мы
не видели его лица. Думаю, что мысль сменить саму личность пришла к ним до
вольно поздно, когда они увидели, что стоит изменить лишь один единствен
ный кусочек Ц здесь, где он приходит мимо зеркала.»
В зеркале я четко различил лицо Эдди Сакамуры. На руке, протянутой к стене
, виднелся шрам.
«Видите», сказала она , «если они изменили здесь, все остальное сойдет и да
же во всех камерах. Это золотая возможность и они ею воспользовались. Так
мне кажется.»
Но мониторах Эдди Сакамура прошел мимо зеркала в тень. Она вернула ленту
назад. «Посмотрим-ка.»
Она выбрала отражение в зеркале и увеличивала лицо, пока оно не распалос
ь на блоки. «Ага!», сказала она. «Видите пикселы? Видите регулярность? Кто-т
о здесь провел ретуширование. Здесь, на щеке, где тень под глазом. Нормальн
о всегда есть некая нерегулярность на краю двух серых шкал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38