Я всегда знал, что между нами не слож
ится, но все равно пытался, чтобы сложилось. Мы поженились, стали жить вмес
те и она сразу начала выражать недовольство. Ей не нравилась моя квартир
а, место, где она расположена, сколько денег у нас имеется. Все такое. Она на
чала полнеть и не могла остановиться. Она держала крекеры в машине, креке
ры под кроватью, крекеры везде и всюду. Она выглядела такой жалкой и несча
стной, что я пробовал делать ей приятные мелочи. Покупать всякую всячину.
Готовить еду. Делать мелкую домашнюю работу. Вообще говоря, я так не делаю
, но я был влюблен. Понемногу у меня образовалась привычка ее баловать. Я п
ытался ее умилостивить.
А она постоянно на меня давила. Больше того, больше этого. Больше денег. Бо
льше и больше.
У нас также была еще одна особая проблема. Ее медицинская страховка в офи
се окружного прокурора, как и моя, не включала беременность. После женить
бы нам не хватало повременной оплаты, чтобы возместить расходы на ребенк
а. Стоимость доходила до восьми тысяч долларов, а мы с этим даже не были вр
овень. Ни у кого у нас денег не было. Отец Лорен был врачом в Вирджинии, но он
а не хотела просить у него денег, потому что он с самого начала был против
ее замужества. У моей семьи вообще не было никаких денег. Вот так. Денег не
было совсем. Она работала на окружного прокурора. Я работал на департаме
нт полиции. У нее была куча долгов на MasterCard и машина, купленная на деньги такж
е взятые в долг. Нам следовало найти восемь тысяч долларов. Она просто вис
ели над нашими головами. Мы думали, что как-то все само собой утрясется. Он
а в основном помалкивала, то есть со всем этим должен был справляться я.
И тут как-то вечером в августе пришел вызов на случай семейного насилия в
Ладера-Хейтс. Латиноамериканская пара Ц напились и весьма крепко подра
лись: у нее разбита губа, у него фонарь под глазом, ребенок орал в соседней
комнате, но очень скоро мы их успокоили, увидели, что никто серьезно не пос
традал и собрались уходить. А жена увидела, что мы уходим и начала вопить,
что муж дурит с дочерью, физически обижает дочку. Когда муж такое услышал,
то выглядел весьма глупо, и я решил, что все это чепуха, жена просто хочет ч
ем-нибудь достать его. Но жена настаивала, чтобы мы проверили девочку, поэ
тому я и пошел в детскую комнату, а ребенку было всего месяцев девять и он
покраснел от рева. Я откинул одеяло, чтобы проверить на синяки, и вдруг уви
дел белый кирпич, весом в кило. Под одеялом у ребенка. Вот так.
Я не знал, та ли здесь ситуация, когда они женаты, и она, поэтому, не может св
идетельствовать против мужа, и есть ли здесь вообще подсудный случай, за
конен ли обыск, и так далее. Если бы он заполучил хотя бы наполовину толков
ого адвоката, он смог бы отмазаться, ноу проблем. Поэтому я вышел из детско
й и попросил этого типа войти. Я понимал, что ничего не смогу сделать. Я под
умал только, что если девочка ухитрится затолкать этот кирпич в рот и пож
евать, это ее убьет. Я хотел просто поговорить с ним об этом. Я решил, что сле
гка его потрахаю. Напугаю немного. И вот мы с ним в детской, жена все еще в го
стиной с моим напарником, и вдруг этот тип вытаскивает конверт в два сант
иметра толщиной. Он его открыл и я увидел стодолларовые бумажки. Дюйм тол
щины стодолларовых банкнот. А он говорит: «Благодарю за помощь, офицер.»
Должно быть, в этом конверте было тысяч десять. Может, и больше, я не знаю. Ти
п вытащил конверт и глядит на меня, ждет, что я возьму. Я сказал что-то малоу
бедительное о том, как опасно прятать дурь в детской кроватке. И типчик ср
азу вытащил кирпич, бросил его на пол и ногой запихнул под кровать. Потом г
оворит: «Вы правы. Благодарю вас, офицер. Ужас, что если случится с моей доч
ерью.» И протягивает конверт. Вот так.
Сплошная суматоха. Снаружи жена вопит на моего партнера. Здесь с нами воп
ит ребенок. Тип протягивает конверт, улыбается и кивает. Вроде как, давай,
бери, они твои. И я подумал… не знаю, что подумал… Я только помню, что я уже в
гостиной и говорю, что с ребенком все в порядке, и теперь женщина начинает
пьяно вопить, что это я насиловал ее ребенка Ц теперь уже я, а не муж Ц и чт
о я в заговоре с мужем, и что мы оба поганцы. Мой партнер понял, что она в дым
ину пьяная, и мы ушли. И это все. Партнер говорит: «Ты побыл немного в той ком
нате», а я отвечаю: «Я проверял ребенка.» И это все. Если не считать, что на с
ледующий день она явилась и сделала формальное обвинение, что я насилова
л ее ребенка. Она была с перепою, у нее уже были приводы, но даже так обвинен
ие слишком серьезное и она пошло по инстанциям вплоть до предварительно
го слушания, где и было отброшено, как совершенно необоснованное.
Вот и все.
Все, что случилось.
Вся история.
* * *
«А деньги?», спросил Коннор.
«На уик-энд я поехал в Вегас. И крупно выиграл. В тот год я заплатил тринадц
ать тысяч налога на дополнительный доход.» «Чья была идея?»
«Лорен. Она подсказала, как все уладить.»
«Так она знала, что произошло?»
«Конечно.»
«А расследование в департаменте? Совет по предварительному расследова
нию составил рапорт?»
«Не думаю, что зашло так далеко. Они просто все выслушали устно и все отмел
и. Вероятно, есть запись в журнале, но настоящего рапорта нет.» «Олл райт»,
сказал Коннор. «А теперь расскажи все остальное.»
* * *
И я рассказал ему о Кене Шубике, о «Таймс» и о Крысе. Коннор, нахмурившись, м
олча слушал. Пока я говорил, он начал посасывать воздух сквозь зубы, что у
японцев является выражением несогласия. «Кохай», сказала он, когда я зак
ончил, «ты сделал мою жизнь чрезвычайно трудной. И, конечно, ты заставил ме
ня выглядеть глупее, чем я есть. Почему ты не рассказал мне этого раньше?»
«Потому что это не имело отношения к вам.»
«Кохай», он все кивал головой, «кохай…»
Я снова подумал о дочери. О возможности Ц только возможности Ц что я не с
могу видеться с нею Ц что я не смогу…
«Слушай», сказал Коннор, «я ведь говорил тебе, что это может оказаться неп
риятным. Помяни мое слово. Может быть еще гораздо неприятнее. Это только н
ачало. Может стать совсем гнусно. Мы должны действовать быстро и попытат
ься все закруглить.»
«Мне казалось, что все уже закруглено.»
Коннор вздохнул и покачал головой. «Нет», сказал он. «А сейчас нам надо все
разрешить до того как ты встретишься с женой в четыре часа. Давай убедимс
я, что мы будем готовы.»
* * *
«Боже, я говорю, что все зверски закруглено», сказал Грэм. Он ходил вокруг
дома Сакамуры на холмах Голливуда. Последняя команда ОМП паковала чемод
аны, собираясь уходить.
«Я не знаю, почему у шефа блоха в штанах», сказал Грэм. «Ребятам из ОМП приш
лось сделать большую часть работы прямо здесь, не месте, потому что он в та
кой лихорадке. Но слава богу: все связалось прекрасно. Сакамура наш парен
ь. Мы прошлись расческой по постели Ц и волосы совпали с теми, что найдены
на девушке. Мы получили сухую слюну с его зубной щетки. Она совпадает по г
руппе крови и по генетическим маркерам со спермой внутри мертвой девушк
и. Совпадение с уверенностью девяносто семь процентов. То, что внутри нее
Ц его, и волосы на теле. Он трахнул ее, а потом ее убил. А когда мы пришли аре
стовать его, он запаниковал, пошел на пролом и, как результат, умер. Где Кон
нор?»
«Снаружи», сказал я.
Через окна я видел, что Коннор стоит возле гаража и говорит с полисменами
в черно-белой патрульной машине. Коннор показывал вверх и вниз по улице; о
ни отвечали на вопросы.
«Что он там делает?», спросил Грэм.
Я сказал, что не знаю.
«Проклятие, я его не понимаю. Ты скажи ему, что ответ на его вопрос Ц нет.»
«Какой вопрос?»
«Он звонил мне час назад», сказал Грэм. «Сказал, что хочет знать, сколько п
ар очков для чтения мы здесь нашли. Мы проверили. Ответ таков: нет очков дл
я чтения. Кучи солнечных очков. Несколько пар женских солнечных очков. Но
это все. Я не знаю, чего он беспокоится. Странный человек, правда? Какого че
рта он теперь делает?»
Мы смотрели, как Коннор расхаживал взад-вперед возле патрульной машины,
потом снова показал вверх и вниз по улице. Один человек сидел в машине и го
ворил по радио. «Ты понимаешь его?», спросил Грэм. «Нет, не понимаю.»
«Он, наверное, пытается проследить девушек», сказал Грэм. «Боже, хотел бы я
, чтобы мы получили идентификацию на эту рыжуху. Особенно сейчас, когда та
к обернулось. Она, должно быть, тоже трахалась с ним. Мы могли бы получить н
емного спермы от нее и добиться точного совпадения по всем факторам. А я в
ыгляжу как лошадиная задница, позволив девушкам смыться. Но, черт побери,
кто же знал, что дело так обернется. Все случилось так быстро. Голые девушк
и здесь скачут. Парень слегка смутился. Это естественно. Черт, они хорошо в
ыглядели, не правда?»
Я ответил, что правда.
«И ничего не осталось от Сакамуры», сказал Грэм. «Я час назад толковал с па
рнями из дорожной службы. Они в даунтауне, вырезают труп из машины, но пред
полагаю, что он обгорел до неузнаваемости.» Он мрачно уставился в окно. «З
наешь что? Мы сделали все, что могли, с этим гребанным делом», сказал он. «и м
не кажется, мы работали весьма хорошо. Мы взяли правильного типа. Мы сдела
ли это быстро, без суматохи и нытья. Но сейчас я слышу только вой об обиде я
понцев. Перемать. Невозможно победить.» «У-гу», сказал я.
«И, боже, как они теперь давят», сказал Грэм. "Мне жарят задницу ужасно. Шеф з
вонит мне и хочет, чтобы я закруглился. Какой-то репортер из «Таймс» допра
шивает меня, разворошив какое-то старое дерьмо о спорном случае примене
ния силы с одним латиноамериканцем аж в 1978 году. Ничего себе. Но этот репорт
ер, он пытается показать, что я всегда был расистом. А в чем подоплека его с
тараний? Что прошлая ночь была «расистским» инцидентом. Поэтому я теперь
пример расизма, снова поднимающего свою гнусную голову.
Говорю тебе. Японцы Ц мастера пачкать. Мне до озверения страшно."
«Знаю», сказал я.
«Они тебя тоже достали?»
Я кивнул.
«И чем?»
«Растление малолетних.»
«Боже мой», сказал Грэм. «А у тебя дочь.»
«Да.»
"Ты не звереешь? Это тактика изматывания и очернения, Пити-сан.
Никакого отношения к действительности. Но, попробуй, объясни это репорте
ру."
«А кто он?», спросил я. «Репортер, говоривший с тобой.»
«Линда Дженсен, кажется так она сказала.»
Я кивнул. Линда Дженсен была протеже Крысы. Кто-то однажды сказал, что Лин
де не надо протрахивать свою дорогу наверх. Она вместо этого трахает реп
утации других. Она вела колонку слухов в Вашингтоне, прежде чем вышла на б
ольшую дорогу в Лос-Анджелесе.
«Я не понимаю», сказал Грэм, дернув корпусом. «Лично я думаю, что дело того
не стоит. Они превращают эту страну в другую Японию. Люди уже боятся говор
ить. Боятся, что-то сказать против них. Люди просто не хотят говорить о том,
что происходит.»
«Правительству надо бы принять несколько законов.»
Грэм захохотал. "Правительство! Да они просто владеют нашим правительств
ом. Знаешь, сколько они тратят в Вашингтоне каждый год?
Четыреста миллионов гребаных долларов. Хватит, чтобы оплатить избирате
льную компанию всего сената Соединенных Штатов и всей палаты представи
телей. Куча гребаных денег. А теперь скажи-ка мне: стали бы они год за годом
тратить все эти деньги, если бы они не окупались? Конечно, не стали бы. Дерь
мо. Конец Америке, приятель. Эй, кажется твой босс тебя зовет." Я выглянул в о
кно. Коннор махал мне рукой.
Я сказал: «Мне надо идти.»
«Удачи», сказал Грэм. «Слушай, я, наверное, возьму пару недель отпуска.»
«Ты? Когда?»
«Сегодня, немного позже», сказал Грэм. «Шеф намекнул. Сказал, пока гребана
я „Таймс“ висит на моей заднице, так будет лучше. Поеду на недельку в Феник
с. Возьму семью. Во всяком случае, я хочу, чтобы ты знал, что я могу слинять.»
«Окей, конечно», сказал я.
Коннор все махал мне. Казалось, нетерпеливо. Я заторопился вниз. Когда я сб
егал по ступенькам, то увидел, как подкатил черный Мерседес-седан и из нег
о появилась знакомая фигура.
Это был Крыса Вильхельм.
* * *
Когда я сошел, Крыса достал блокнот и магнитофон. Изо рта его торчала сига
рета. «Лейтенант Смит», сказал он, «Могу я поговорить с вами?» «Я очень зан
ят», ответил я.
«Давай быстрей», позвал Коннор, «теряем время.» Он держал для меня дверцу
открытой.
Я пошел к Коннору. Крыса зашагал рядом. Возле моего лица он держал крошечн
ый черный магнитофон. «Надеюсь, вы не станете возражать, что я записываю? П
осле дела Малкольма нам надо быть предельно осторожными. Можете ли вы да
ть какой-нибудь комментарий по поводу расистских замечаний якобы сдела
нных вашим помощником детективом Грэмом во время расследования прошло
й ночью в Накамото?»
«Нет», ответил я. И продолжал идти.
«Нам сообщили, что он назвал их „гребаными джепами“.»
«У меня нет никаких комментариев», сказал я.
«Он также назвал их „коротышки нипы“. Вы считаете, что такого рода разгов
оры допустимы для офицера на службе?»
«Извините, Вилли, у меня нет комментариев.»
Все время, пока мы шли, он держал микрофон возле моего лица. Это раздражало
. Мне хотелось отмахнуться, но я не стал этого делать. «Лейтенант Смит, мы г
отовим статью о вас и у нас есть вопросы по поводу дела Мартинес. Вы его по
мните? Это было пару лет назад.»
Я продолжал идти. «Сейчас я очень занят, Вилли», сказал я. «Дело Мартинес п
ривело к обвинению в оскорблении детей, выдвинутом Сильвией Морелиа, мат
ерью Марии Мартинес. Было внутреннее расследование. У вас имеются какие-
либо комментарии?»
«Нет комментариев.»
«Я уже поговорил с вашим тогдашним партнером Тедом Андерсеном. Есть ли у
вас какой-нибудь комментарий по этому поводу?» «Извините, нет.»
«Значит, вы не хотите отвечать на серьезные обвинения против вас?»
«Единственный, кто выдвигает такие обвинения, это вы, Вилли!» «На самом-то
деле, это не совсем верно», улыбаясь, сказал он. «Мне сообщили, что офис про
курора округа уже начал расследование.» Я ничего не ответил. Хотелось бы
знать, правда ли это. «При таких обстоятельствах, лейтенант, не кажется ли
вам, что суд совершил ошибку, доверив вам опеку вашей маленькой дочери?» Я
только сказал: «Извините, у меня нет комментариев, Вилли.» Я пытался говор
ить уверенно. Я начал потеть.
Коннор сказал: «Давай-давай, нет времени.» Я сел в машину. Коннор сказал Ви
льхельму: «Сынок, извини, но мы заняты и должны ехать.» Он захлопнул дверцу
. Я завел двигатель. «Поехали», сказал Коннор. Вилли сунул голову в окошко:
«Считаете ли вы, что оскорбления японцев капитаном Коннором представля
ет собой еще один пример нехватки здравого смысла в департаменте полици
и в расово-чувствительных случаях?» «Увидимся позже, Вилли.» Я поднял сте
кло и поехал вниз с холма.
«Чуть быстрее меня не побеспокоит», проворчал Коннор.
«Конечно», отозвался я. И нажал на газ.
В зеркало я видел, как Крыса бежит к своему Мерседесу. Я заложил поворот, ш
ины завизжали. «Откуда этот гаденыш знает, где нас найти? Прослушивает ра
дио?»
«Мы не говорили по радио», сказал Коннор. «Ты ведь знаешь, я аккуратен с ра
дио. Но, может быть, патрульная машина позвонила куда-нибудь, когда мы поя
вились. Может, у нас в машине жучок. Может, он просто вычислил, что мы заверн
ем сюда. Он подонок. И он связан с японцами. Он их агент в „Таймс“. Обычно, яп
онцы несколько более разборчивы насчет тех, кто связан с ними. Но, предпол
агаю, он сделает все, что они захотят. Миленькая у него машина, ха?» «Я замет
ил, что она не японская.»
«Не должно же быть так очевидно», сказал Коннор. «Он нас преследует?»
«Нет. Думаю, мы от него отвязались. Куда теперь?»
«УЮК. У Сандерса было достаточно времени, чтобы управиться.» Мы покатили
вниз по холму к фривею 101. «Кстати», сказал я, «при чем тут очки для чтения?»
«Просто проверяю небольшой пунктик. Очки для чтения не найдены, правда?»
«Правда. Только солнечные.»
«Как я и думал», сказал Коннор.
«А Грэм говорит, что уезжает из города. Сегодня. Он едет в Феникс.»
«У-гу.» Он взглянул на меня. «Ты тоже хочешь уехать из города?»
«Нет», ответил я.
«Окей», сказал Коннор.
Я съехал с холма и по 101 поехал на юг. В старые дни доехать до УЮК заняло бы де
сять минут. Теперь занимает тридцать. Особенно сейчас, в середине дня. И бы
стро ехать больше нельзя ни в какое время вообще. Всегда сильное движени
е. Смог всегда густой. Я мчался сквозь туманец. «Думаешь, я поступаю глупо?
», спросил я. «Думаешь, я должен схватить ребенка и тоже сбежать?»
«Это один из способов все уладить.» Он вздохнул. «Японцы Ц мастера непря
мого действия. Это их инстинктивный способ работы. Если в Японии кто-то с
тобой несчастлив, тебе никогда не скажут этого в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
ится, но все равно пытался, чтобы сложилось. Мы поженились, стали жить вмес
те и она сразу начала выражать недовольство. Ей не нравилась моя квартир
а, место, где она расположена, сколько денег у нас имеется. Все такое. Она на
чала полнеть и не могла остановиться. Она держала крекеры в машине, креке
ры под кроватью, крекеры везде и всюду. Она выглядела такой жалкой и несча
стной, что я пробовал делать ей приятные мелочи. Покупать всякую всячину.
Готовить еду. Делать мелкую домашнюю работу. Вообще говоря, я так не делаю
, но я был влюблен. Понемногу у меня образовалась привычка ее баловать. Я п
ытался ее умилостивить.
А она постоянно на меня давила. Больше того, больше этого. Больше денег. Бо
льше и больше.
У нас также была еще одна особая проблема. Ее медицинская страховка в офи
се окружного прокурора, как и моя, не включала беременность. После женить
бы нам не хватало повременной оплаты, чтобы возместить расходы на ребенк
а. Стоимость доходила до восьми тысяч долларов, а мы с этим даже не были вр
овень. Ни у кого у нас денег не было. Отец Лорен был врачом в Вирджинии, но он
а не хотела просить у него денег, потому что он с самого начала был против
ее замужества. У моей семьи вообще не было никаких денег. Вот так. Денег не
было совсем. Она работала на окружного прокурора. Я работал на департаме
нт полиции. У нее была куча долгов на MasterCard и машина, купленная на деньги такж
е взятые в долг. Нам следовало найти восемь тысяч долларов. Она просто вис
ели над нашими головами. Мы думали, что как-то все само собой утрясется. Он
а в основном помалкивала, то есть со всем этим должен был справляться я.
И тут как-то вечером в августе пришел вызов на случай семейного насилия в
Ладера-Хейтс. Латиноамериканская пара Ц напились и весьма крепко подра
лись: у нее разбита губа, у него фонарь под глазом, ребенок орал в соседней
комнате, но очень скоро мы их успокоили, увидели, что никто серьезно не пос
традал и собрались уходить. А жена увидела, что мы уходим и начала вопить,
что муж дурит с дочерью, физически обижает дочку. Когда муж такое услышал,
то выглядел весьма глупо, и я решил, что все это чепуха, жена просто хочет ч
ем-нибудь достать его. Но жена настаивала, чтобы мы проверили девочку, поэ
тому я и пошел в детскую комнату, а ребенку было всего месяцев девять и он
покраснел от рева. Я откинул одеяло, чтобы проверить на синяки, и вдруг уви
дел белый кирпич, весом в кило. Под одеялом у ребенка. Вот так.
Я не знал, та ли здесь ситуация, когда они женаты, и она, поэтому, не может св
идетельствовать против мужа, и есть ли здесь вообще подсудный случай, за
конен ли обыск, и так далее. Если бы он заполучил хотя бы наполовину толков
ого адвоката, он смог бы отмазаться, ноу проблем. Поэтому я вышел из детско
й и попросил этого типа войти. Я понимал, что ничего не смогу сделать. Я под
умал только, что если девочка ухитрится затолкать этот кирпич в рот и пож
евать, это ее убьет. Я хотел просто поговорить с ним об этом. Я решил, что сле
гка его потрахаю. Напугаю немного. И вот мы с ним в детской, жена все еще в го
стиной с моим напарником, и вдруг этот тип вытаскивает конверт в два сант
иметра толщиной. Он его открыл и я увидел стодолларовые бумажки. Дюйм тол
щины стодолларовых банкнот. А он говорит: «Благодарю за помощь, офицер.»
Должно быть, в этом конверте было тысяч десять. Может, и больше, я не знаю. Ти
п вытащил конверт и глядит на меня, ждет, что я возьму. Я сказал что-то малоу
бедительное о том, как опасно прятать дурь в детской кроватке. И типчик ср
азу вытащил кирпич, бросил его на пол и ногой запихнул под кровать. Потом г
оворит: «Вы правы. Благодарю вас, офицер. Ужас, что если случится с моей доч
ерью.» И протягивает конверт. Вот так.
Сплошная суматоха. Снаружи жена вопит на моего партнера. Здесь с нами воп
ит ребенок. Тип протягивает конверт, улыбается и кивает. Вроде как, давай,
бери, они твои. И я подумал… не знаю, что подумал… Я только помню, что я уже в
гостиной и говорю, что с ребенком все в порядке, и теперь женщина начинает
пьяно вопить, что это я насиловал ее ребенка Ц теперь уже я, а не муж Ц и чт
о я в заговоре с мужем, и что мы оба поганцы. Мой партнер понял, что она в дым
ину пьяная, и мы ушли. И это все. Партнер говорит: «Ты побыл немного в той ком
нате», а я отвечаю: «Я проверял ребенка.» И это все. Если не считать, что на с
ледующий день она явилась и сделала формальное обвинение, что я насилова
л ее ребенка. Она была с перепою, у нее уже были приводы, но даже так обвинен
ие слишком серьезное и она пошло по инстанциям вплоть до предварительно
го слушания, где и было отброшено, как совершенно необоснованное.
Вот и все.
Все, что случилось.
Вся история.
* * *
«А деньги?», спросил Коннор.
«На уик-энд я поехал в Вегас. И крупно выиграл. В тот год я заплатил тринадц
ать тысяч налога на дополнительный доход.» «Чья была идея?»
«Лорен. Она подсказала, как все уладить.»
«Так она знала, что произошло?»
«Конечно.»
«А расследование в департаменте? Совет по предварительному расследова
нию составил рапорт?»
«Не думаю, что зашло так далеко. Они просто все выслушали устно и все отмел
и. Вероятно, есть запись в журнале, но настоящего рапорта нет.» «Олл райт»,
сказал Коннор. «А теперь расскажи все остальное.»
* * *
И я рассказал ему о Кене Шубике, о «Таймс» и о Крысе. Коннор, нахмурившись, м
олча слушал. Пока я говорил, он начал посасывать воздух сквозь зубы, что у
японцев является выражением несогласия. «Кохай», сказала он, когда я зак
ончил, «ты сделал мою жизнь чрезвычайно трудной. И, конечно, ты заставил ме
ня выглядеть глупее, чем я есть. Почему ты не рассказал мне этого раньше?»
«Потому что это не имело отношения к вам.»
«Кохай», он все кивал головой, «кохай…»
Я снова подумал о дочери. О возможности Ц только возможности Ц что я не с
могу видеться с нею Ц что я не смогу…
«Слушай», сказал Коннор, «я ведь говорил тебе, что это может оказаться неп
риятным. Помяни мое слово. Может быть еще гораздо неприятнее. Это только н
ачало. Может стать совсем гнусно. Мы должны действовать быстро и попытат
ься все закруглить.»
«Мне казалось, что все уже закруглено.»
Коннор вздохнул и покачал головой. «Нет», сказал он. «А сейчас нам надо все
разрешить до того как ты встретишься с женой в четыре часа. Давай убедимс
я, что мы будем готовы.»
* * *
«Боже, я говорю, что все зверски закруглено», сказал Грэм. Он ходил вокруг
дома Сакамуры на холмах Голливуда. Последняя команда ОМП паковала чемод
аны, собираясь уходить.
«Я не знаю, почему у шефа блоха в штанах», сказал Грэм. «Ребятам из ОМП приш
лось сделать большую часть работы прямо здесь, не месте, потому что он в та
кой лихорадке. Но слава богу: все связалось прекрасно. Сакамура наш парен
ь. Мы прошлись расческой по постели Ц и волосы совпали с теми, что найдены
на девушке. Мы получили сухую слюну с его зубной щетки. Она совпадает по г
руппе крови и по генетическим маркерам со спермой внутри мертвой девушк
и. Совпадение с уверенностью девяносто семь процентов. То, что внутри нее
Ц его, и волосы на теле. Он трахнул ее, а потом ее убил. А когда мы пришли аре
стовать его, он запаниковал, пошел на пролом и, как результат, умер. Где Кон
нор?»
«Снаружи», сказал я.
Через окна я видел, что Коннор стоит возле гаража и говорит с полисменами
в черно-белой патрульной машине. Коннор показывал вверх и вниз по улице; о
ни отвечали на вопросы.
«Что он там делает?», спросил Грэм.
Я сказал, что не знаю.
«Проклятие, я его не понимаю. Ты скажи ему, что ответ на его вопрос Ц нет.»
«Какой вопрос?»
«Он звонил мне час назад», сказал Грэм. «Сказал, что хочет знать, сколько п
ар очков для чтения мы здесь нашли. Мы проверили. Ответ таков: нет очков дл
я чтения. Кучи солнечных очков. Несколько пар женских солнечных очков. Но
это все. Я не знаю, чего он беспокоится. Странный человек, правда? Какого че
рта он теперь делает?»
Мы смотрели, как Коннор расхаживал взад-вперед возле патрульной машины,
потом снова показал вверх и вниз по улице. Один человек сидел в машине и го
ворил по радио. «Ты понимаешь его?», спросил Грэм. «Нет, не понимаю.»
«Он, наверное, пытается проследить девушек», сказал Грэм. «Боже, хотел бы я
, чтобы мы получили идентификацию на эту рыжуху. Особенно сейчас, когда та
к обернулось. Она, должно быть, тоже трахалась с ним. Мы могли бы получить н
емного спермы от нее и добиться точного совпадения по всем факторам. А я в
ыгляжу как лошадиная задница, позволив девушкам смыться. Но, черт побери,
кто же знал, что дело так обернется. Все случилось так быстро. Голые девушк
и здесь скачут. Парень слегка смутился. Это естественно. Черт, они хорошо в
ыглядели, не правда?»
Я ответил, что правда.
«И ничего не осталось от Сакамуры», сказал Грэм. «Я час назад толковал с па
рнями из дорожной службы. Они в даунтауне, вырезают труп из машины, но пред
полагаю, что он обгорел до неузнаваемости.» Он мрачно уставился в окно. «З
наешь что? Мы сделали все, что могли, с этим гребанным делом», сказал он. «и м
не кажется, мы работали весьма хорошо. Мы взяли правильного типа. Мы сдела
ли это быстро, без суматохи и нытья. Но сейчас я слышу только вой об обиде я
понцев. Перемать. Невозможно победить.» «У-гу», сказал я.
«И, боже, как они теперь давят», сказал Грэм. "Мне жарят задницу ужасно. Шеф з
вонит мне и хочет, чтобы я закруглился. Какой-то репортер из «Таймс» допра
шивает меня, разворошив какое-то старое дерьмо о спорном случае примене
ния силы с одним латиноамериканцем аж в 1978 году. Ничего себе. Но этот репорт
ер, он пытается показать, что я всегда был расистом. А в чем подоплека его с
тараний? Что прошлая ночь была «расистским» инцидентом. Поэтому я теперь
пример расизма, снова поднимающего свою гнусную голову.
Говорю тебе. Японцы Ц мастера пачкать. Мне до озверения страшно."
«Знаю», сказал я.
«Они тебя тоже достали?»
Я кивнул.
«И чем?»
«Растление малолетних.»
«Боже мой», сказал Грэм. «А у тебя дочь.»
«Да.»
"Ты не звереешь? Это тактика изматывания и очернения, Пити-сан.
Никакого отношения к действительности. Но, попробуй, объясни это репорте
ру."
«А кто он?», спросил я. «Репортер, говоривший с тобой.»
«Линда Дженсен, кажется так она сказала.»
Я кивнул. Линда Дженсен была протеже Крысы. Кто-то однажды сказал, что Лин
де не надо протрахивать свою дорогу наверх. Она вместо этого трахает реп
утации других. Она вела колонку слухов в Вашингтоне, прежде чем вышла на б
ольшую дорогу в Лос-Анджелесе.
«Я не понимаю», сказал Грэм, дернув корпусом. «Лично я думаю, что дело того
не стоит. Они превращают эту страну в другую Японию. Люди уже боятся говор
ить. Боятся, что-то сказать против них. Люди просто не хотят говорить о том,
что происходит.»
«Правительству надо бы принять несколько законов.»
Грэм захохотал. "Правительство! Да они просто владеют нашим правительств
ом. Знаешь, сколько они тратят в Вашингтоне каждый год?
Четыреста миллионов гребаных долларов. Хватит, чтобы оплатить избирате
льную компанию всего сената Соединенных Штатов и всей палаты представи
телей. Куча гребаных денег. А теперь скажи-ка мне: стали бы они год за годом
тратить все эти деньги, если бы они не окупались? Конечно, не стали бы. Дерь
мо. Конец Америке, приятель. Эй, кажется твой босс тебя зовет." Я выглянул в о
кно. Коннор махал мне рукой.
Я сказал: «Мне надо идти.»
«Удачи», сказал Грэм. «Слушай, я, наверное, возьму пару недель отпуска.»
«Ты? Когда?»
«Сегодня, немного позже», сказал Грэм. «Шеф намекнул. Сказал, пока гребана
я „Таймс“ висит на моей заднице, так будет лучше. Поеду на недельку в Феник
с. Возьму семью. Во всяком случае, я хочу, чтобы ты знал, что я могу слинять.»
«Окей, конечно», сказал я.
Коннор все махал мне. Казалось, нетерпеливо. Я заторопился вниз. Когда я сб
егал по ступенькам, то увидел, как подкатил черный Мерседес-седан и из нег
о появилась знакомая фигура.
Это был Крыса Вильхельм.
* * *
Когда я сошел, Крыса достал блокнот и магнитофон. Изо рта его торчала сига
рета. «Лейтенант Смит», сказал он, «Могу я поговорить с вами?» «Я очень зан
ят», ответил я.
«Давай быстрей», позвал Коннор, «теряем время.» Он держал для меня дверцу
открытой.
Я пошел к Коннору. Крыса зашагал рядом. Возле моего лица он держал крошечн
ый черный магнитофон. «Надеюсь, вы не станете возражать, что я записываю? П
осле дела Малкольма нам надо быть предельно осторожными. Можете ли вы да
ть какой-нибудь комментарий по поводу расистских замечаний якобы сдела
нных вашим помощником детективом Грэмом во время расследования прошло
й ночью в Накамото?»
«Нет», ответил я. И продолжал идти.
«Нам сообщили, что он назвал их „гребаными джепами“.»
«У меня нет никаких комментариев», сказал я.
«Он также назвал их „коротышки нипы“. Вы считаете, что такого рода разгов
оры допустимы для офицера на службе?»
«Извините, Вилли, у меня нет комментариев.»
Все время, пока мы шли, он держал микрофон возле моего лица. Это раздражало
. Мне хотелось отмахнуться, но я не стал этого делать. «Лейтенант Смит, мы г
отовим статью о вас и у нас есть вопросы по поводу дела Мартинес. Вы его по
мните? Это было пару лет назад.»
Я продолжал идти. «Сейчас я очень занят, Вилли», сказал я. «Дело Мартинес п
ривело к обвинению в оскорблении детей, выдвинутом Сильвией Морелиа, мат
ерью Марии Мартинес. Было внутреннее расследование. У вас имеются какие-
либо комментарии?»
«Нет комментариев.»
«Я уже поговорил с вашим тогдашним партнером Тедом Андерсеном. Есть ли у
вас какой-нибудь комментарий по этому поводу?» «Извините, нет.»
«Значит, вы не хотите отвечать на серьезные обвинения против вас?»
«Единственный, кто выдвигает такие обвинения, это вы, Вилли!» «На самом-то
деле, это не совсем верно», улыбаясь, сказал он. «Мне сообщили, что офис про
курора округа уже начал расследование.» Я ничего не ответил. Хотелось бы
знать, правда ли это. «При таких обстоятельствах, лейтенант, не кажется ли
вам, что суд совершил ошибку, доверив вам опеку вашей маленькой дочери?» Я
только сказал: «Извините, у меня нет комментариев, Вилли.» Я пытался говор
ить уверенно. Я начал потеть.
Коннор сказал: «Давай-давай, нет времени.» Я сел в машину. Коннор сказал Ви
льхельму: «Сынок, извини, но мы заняты и должны ехать.» Он захлопнул дверцу
. Я завел двигатель. «Поехали», сказал Коннор. Вилли сунул голову в окошко:
«Считаете ли вы, что оскорбления японцев капитаном Коннором представля
ет собой еще один пример нехватки здравого смысла в департаменте полици
и в расово-чувствительных случаях?» «Увидимся позже, Вилли.» Я поднял сте
кло и поехал вниз с холма.
«Чуть быстрее меня не побеспокоит», проворчал Коннор.
«Конечно», отозвался я. И нажал на газ.
В зеркало я видел, как Крыса бежит к своему Мерседесу. Я заложил поворот, ш
ины завизжали. «Откуда этот гаденыш знает, где нас найти? Прослушивает ра
дио?»
«Мы не говорили по радио», сказал Коннор. «Ты ведь знаешь, я аккуратен с ра
дио. Но, может быть, патрульная машина позвонила куда-нибудь, когда мы поя
вились. Может, у нас в машине жучок. Может, он просто вычислил, что мы заверн
ем сюда. Он подонок. И он связан с японцами. Он их агент в „Таймс“. Обычно, яп
онцы несколько более разборчивы насчет тех, кто связан с ними. Но, предпол
агаю, он сделает все, что они захотят. Миленькая у него машина, ха?» «Я замет
ил, что она не японская.»
«Не должно же быть так очевидно», сказал Коннор. «Он нас преследует?»
«Нет. Думаю, мы от него отвязались. Куда теперь?»
«УЮК. У Сандерса было достаточно времени, чтобы управиться.» Мы покатили
вниз по холму к фривею 101. «Кстати», сказал я, «при чем тут очки для чтения?»
«Просто проверяю небольшой пунктик. Очки для чтения не найдены, правда?»
«Правда. Только солнечные.»
«Как я и думал», сказал Коннор.
«А Грэм говорит, что уезжает из города. Сегодня. Он едет в Феникс.»
«У-гу.» Он взглянул на меня. «Ты тоже хочешь уехать из города?»
«Нет», ответил я.
«Окей», сказал Коннор.
Я съехал с холма и по 101 поехал на юг. В старые дни доехать до УЮК заняло бы де
сять минут. Теперь занимает тридцать. Особенно сейчас, в середине дня. И бы
стро ехать больше нельзя ни в какое время вообще. Всегда сильное движени
е. Смог всегда густой. Я мчался сквозь туманец. «Думаешь, я поступаю глупо?
», спросил я. «Думаешь, я должен схватить ребенка и тоже сбежать?»
«Это один из способов все уладить.» Он вздохнул. «Японцы Ц мастера непря
мого действия. Это их инстинктивный способ работы. Если в Японии кто-то с
тобой несчастлив, тебе никогда не скажут этого в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38