Пока он дошел до конца дома особняка, он насквозь промок и окоченел от холода. Но ручка кухонной двери легко повернулась, Николас шагнул в теплое и светлое помещение.– Адам, – раздался из темноты коридора знакомый голос, – если ты намочишь пол, тебе придется его помыть. Я не…Когда миссис Пелл вошла в кухню, она едва не задохнулась от удивления.– Добрый вечер, миссис Пелл. Похоже, вас не предупредили о моем прибытии. Но я здесь.– Ник? – прошептала она, вызвав у него легкий шок.Его уже много лет так никто не называл.– Да, это я. Вернулся из… – Он вовремя остановился и кашлянул. – Приношу свои извинения, что застал вас врасплох. Я знаю, что последние две недели были для вас непростыми, а теперь еще и я свалился как снег на голову.Ей еще надо прийти в себя. Она побледнела и не могла скрыть своего удивления. Николас испугался, что она может просто упасть в обморок, хотя вид у нее был все еще крепкий. Несмотря на то что морщинки у глаз стали глубже, а волосы поседели, она не казалась ему такой старой, какой осталась в его в детских воспоминаниях. Юность имеет привычку преувеличивать возраст.– Миссис Пелл?Она заморгала и, наконец, похоже, вышла из состояния растерянности.– Милорд, – выдохнула она, а потом присела в реверансе. – Милорд, пожалуйста, простите меня. Я… Позвольте мне набрать воды в чайник, потом я открою для вас библиотеку. Мне надо приготовить для вас постель и…– Я прекрасно переночую на диване в библиотеке, если…– Никогда не говорите так! – возмутилась она. – Мне нужен всего час, сэр.Она засуетилась, и чайник оказался на плите еще до того, как Ланкастер обдумал следующую фразу. Хлопковая ткань и белый батист промелькнули мимо, но Ланкастер успел схватить конец завязки ее фартука и потянуть довольно сильно, чтобы привлечь внимание.– Миссис Пелл.Она остановилась, но не повернулась к нему. Замерев, экономка стояла на месте, сцепив руки перед собой.– Миссис Пелл, я хочу выразить вам свои соболезнования. Я знаю, как вы были близки с Синтией. Ее смерть, должно быть, стала для вас страшным ударом.Николас был уверен, что она сейчас заплачет. Он сделал шаг вперед, чтобы обнять ее и успокоить.– Спасибо, сэр, – кивнула миссис Пелл и пошла, коротко оглянувшись через плечо. Ее глаза блестели от слез, но ни одна слезинка не скатилась. – Вы, как всегда, очень добры.Она провела руками по фартуку.– Пойдемте. Я устрою вас в библиотеке и заварю чай.– А у вас, случайно, не осталось отцовского виски?– Только в медицинских целях, сэр. – Ее лицо сморщилось в знакомой улыбке. – Но вы, конечно, находитесь на грани смерти. И я не хотела бы чувствовать себя виноватой в этом.– Миссис Пелл, вы ангел, посланный с небес. Лучшая экономка, о которой только можно мечтать.Улыбка с ее лица куда-то пропала, она подобрала юбки и пошла в библиотеку. Виконт последовал за ней. Все вопросы подождут до утра. * * * Чашка чая. Пустой бокал. Крошки хлеба и сыра. Все это было разбросано по длинному столу.Она подошла ближе.На темно-зеленом диване лежал мужчина. Незнакомый гость. Путешественник, оказавшийся в затруднительном положении. Или…Нет.От холодного воздуха ее белый халат прильнул к ногам, когда она, потрясенная, остановилась перед ним. Этого не может быть. Только не теперь, когда он больше не мог помочь ей.Но золотистые локоны в мерцающих отблесках камина были ей знакомы, впрочем, как и прямой нос, и мягко очерченные губы. Ей не надо было видеть цвет глаз, чтобы понять, что это он.– Ник, – прошептала она и заметила, как дрогнули его веки.Она отпрянула, но заметила, как он на мгновение открыл глаза и снова погрузился в сон.Синтия Мерриторп повернулась и выбежала из библиотеки, исчезнув в темноте. Она не знала, проснулся ли человек за ее спиной.Николас вернулся, словно услышал ее девичьи молитвы… А она не могла позволить ему остаться.– Что вы натворили? – прошептала Синтия, когда миссис Пелл пришла на чердак.– Ничего! – Экономка вздрогнула, качая головой.– Вы написали ему, просили о помощи! – Синтия схватила ее за руку.– Я не делала этого, юная мисс. И откуда ты знаешь о приезде виконта?– Виконт, – пробормотала Синтия, раздраженная его новым статусом.Когда она его знала, он был просто высоким застенчивым мальчиком. Скромный симпатичный мальчик с невероятно добрыми карими глазами.– Я видела его, – призналась она, наконец.Миссис Пелл с сомнением посмотрела в сторону крошечного круглого окошка чердака.– Нет, я заволновалась, когда вы не принесли чай, испугалась, что вы заболели. Я не ожидала, что наткнусь на важного господина, спящего в библиотеке.– Скажи, что это не так!– Что? – Синтия в задумчивости погрызла ноготь большого пальца. – А, ну да. Конечно, он меня не видел.«Надо надеяться», – подумала она.– Ради всего святого, больше никаких хождений по дому. Оставайся на чердаке. Он скоро уедет. Если он обнаружит тебя здесь, то вышвырнет меня отсюда без всяких рекомендаций.– Николас не посмеет.– И перестань грызть ногти. Воспитанная леди так себя не ведет.– Но вы только что сказали мне оставаться на чердаке, – фыркнула Синтия. – Я скрываюсь здесь, как прокаженная. И уж никак не леди.Миссис Пелл отчаянно кивнула, потом ее взгляд упал на шерстяные чулки и грубое платье девушки.– То, что произошло с тобой, несправедливо.Эти слова экономка повторяла ей каждый день с того самого момента, как Синтия, окровавленная и напуганная, появилась на пороге ее дома.Девушка шагнула ей навстречу и взяла за руки.– Я знаю, что мне не следовало просить вас впустить меня в дом. Простите меня. Вы… Вы писали Нику и просили о помощи?….– Я писала, но только чтобы сообщить о твоей смерти. – Миссис Пелл сложила руки на груди, и от этого ее вид стал еще более виноватым. – Иначе это выглядело бы странно! И потом, он больше не Ник, дорогая. Он виконт Ланкастер.– Да, – быстро согласилась Синтия и встретилась взглядом с миссис Пелл. – Он больше не Ник, и мы все должны помнить это. Нам необходимо, чтобы он как можно быстрее уехал, иначе он погубит нас обеих.– Детка, все это глупо. И потом, Ник совсем не изменился. Возможно, он…– Нет. Даже если он не вернет меня отчиму, то все равно ничем не сможет помочь. Я хочу, чтобы он уехал.Миссис Пелл не стала возражать.– Пообещайте мне, что не расскажете ему. Если он отправит меня назад в семью… Этот человек убьет меня.Старая экономка, которая была для нее матерью больше, чем собственная мать, коротко кивнула:– Я не расскажу ему. Но мы еще поговорим об этом, девочка, не сомневайся.Синтия промолчала, словно соглашаясь, но решила не обсуждать виконта Ланкастера и его мнимую полезность. Если бы у нее был выбор, то он бы не задержался здесь надолго.Ей необходимо всего несколько недель, а может, и дней. И потом она исчезнет, как будто ее и не было никогда. Привидение, которое никто не помнит.Она будет свободна. Глава 3 Виконт ночью спал плохо. Ему привиделась странная женщина в белом, стоявшая перед ним.Она показалась ему смутно знакомой, но слишком быстро исчезла, и ей на смену пришли старые ночные кошмары, наполненные болью и страхом. Когда он проснулся, то пожалел, что вернулся в Йоркшир.День был тихий и грустный, покрытая туманом местность казалась ограниченной и бесконечной одновременно. Ланкастер слышал слабый шум океана и чувствовал соленый запах. Осознание того, что он не в Лондоне, стало понемногу развеивать его плохое настроение. Даже несмотря на то что сейчас его путь лежал в семью умершей девушки, куда он направлялся, чтобы принести свои соболезнования.Она была единственной Мерриторп в доме. Ее отец давно умер, и леди Мерриторп вышла замуж за дородного мужчину по имени Камбертсон, который редко улыбался и часто кричал. Именно по этой причине Синтия часто убегала в Кантри-Мэнор. Мистер Камбертсон не трогал ее, пока она не попадалась ему на глаза, и девушку это устраивало. Николас тоже не вспоминал о ней все это время, и теперь чувство вины терзало его.Но у него было о ком заботиться. Его мать, которая целиком и полностью зависела от молодого виконта и не хотела признавать их тяжелое финансовое положение. Его сестра, девушка на выданье, которую следовало представить светскому обществу, а это требовало немалых затрат. И его брат, в своем юношеском расцвете, потакающий всем своим прихотям. Счета за одежду, выпивку и развлечения уже давно вышли из-под контроля. Как и мать, Тимоти не хотел мириться с бедностью. У них ничего не было. Почти на всю собственность были установлены ограничения на право распоряжаться ею. Имя Ланкастера и титул были, в сущности, единственным оставшимся у них имуществом. Его имя, титул и тело.От этих мыслей его бросило в жар, и Николас, пытаясь избавиться от них, даже сменил позу. Пальцы коснулись ледяного стекла, когда он решил открыть окошко экипажа, но именно холодный воздух мог сейчас отвлечь его. Он даже подумал попросить кучера остановиться и остаток пути пройти пешком, но так и не решился на это. Вскоре показалось имение Оук-Холл, и под колесами захрустел ракушечник.В груди все сжалось от знакомого пейзажа. В юности Николае бывал здесь десятки раз, но частенько старые воспоминания лежат забытыми в кладовой памяти до тех пор, пока вдруг вид чего-то или запах не возродят их к жизни. В данном случае это были три старых дерева, которые выросли выше каменного здания и затеняли его. И еще необычная темно-синяя краска, которой были выкрашены ставни и фронтоны дома.Впервые с тех пор как он услышал печальную новость, Ланкастер почувствовал прилив настоящей печали по Синтии. Она умерла и никогда больше не станет карабкаться на дерево под своим окном, никогда не будет смотреть на него с недовольным видом, упрямо задрав подбородок, никогда не будет округлять глаза, слушая чушь отчима по какому-либо сомнительному вопросу.Как только экипаж остановился, виконт тяжело спрыгнул на землю и с трудом поднялся по ступенькам. Удивительно, но никто из слуг не появился встретить его. Понятно, что обстановка в доме мрачная, но ведь прошло уже несколько недель. Ланкастер постучал в дверь и подождал.Очевидно, титул виконта в этой части Йоркшира больше не принимается во внимание. За последние двадцать четыре часа ему уже дважды пришлось напрасно стучать в двери. Он почувствовал, как упала капля дождя. Николас поднял глаза к небу, но тут дверь открылась.– Чего?О Боже. Слуга, если это действительно слуга, а не проникший в дом коробейник, был всего около пяти футов ростом. У него как-то странно росли волосы на голове. Они мыском спускались ко лбу и росли по бокам.– В чем дело?– Это вы ко мне обращаетесь? – спросил Ланкастер.Седой старик взглянул на него красными глазами. Глаза без преувеличения были красными. Николас совершенно четко видел кровеносные сосуды. Он был готов спорить на соверен, что этот человек – пьяница. И к тому же агрессивный.– Ну хорошо, – вздохнул Николас, – я виконт Ланкастер и приехал сюда выразить свои соболезнования мистеру и миссис Камбертсон.– Милорд, – человек, тяжело дыша, поклонился, хотя выражение лица осталось недовольным, – если вы пройдете за мной, я посмотрю, принимает ли хозяин.Ланкастер последовал за сгорбленной фигурой, пообещав себе, что больше никогда не будет сокрушаться по поводу молодости своего дворецкого. Он был настолько загипнотизирован странным, похожим на привидение слугой, что почти не заметил поразительных перемен в Оук-Холле. Они уже почти перешагнули порог небольшой столовой, когда Ланкастер заметил царившее повсюду запустение.Не стало… всего. Светлые квадраты на обоях говорили о том, что здесь когда-то висели картины. Столы стояли пустыми, на них не было ни ваз, ни других предметов интерьера. Даже деревянные полы, некогда покрытые толстыми коврами, заглушающими шаги, теперь были голыми. Виконт медленно обошел помещение, когда слуга шаркающей походкой вышел в коридор.Трудно поверить. Складывалось впечатление, что из дома медленно выносится все. Возможно, подобное ждет и его самого. От такой мысли Николас нахмурился.– Мистер Камбертсон примет вас.Появившийся дворецкий произнес это таким тоном, будто на этот счет существовали сомнения.Ланкастер снова последовал за ним, замечая, как при каждом шаге в воздух поднимаются пылинки. Служанки нигде не было видно, похоже, ее здесь давно не было.– Достопочтенный виконт Ланкастер, – невнятно пробормотал дворецкий, когда они подошли к двери кабинета.Из комнаты донеслось ворчание, потом послышался скрип старого кресла. Мистер Камбертсон встал им навстречу.Виконта едва не передернуло от отвращения. Комнату наполнял запах дешевых сигар и джина. Шторы были опущены, и вся комната находилась в полумраке, а в воздухе чем-то нестерпимо воняло. И сам мистер Камбертсон соответствовал обстановке: без сюртука, небритый и с затуманенным взглядом.– Милорд, – проскрежетал он, – для меня большая честь принимать вас.– Мне тоже очень приятно, – солгал Ланкастер.Хотя курчавые волосы Камбертсона оставались черными, теперь они поредели, да и сам он заметно постарел. Под глазами залегли глубокие морщины, а некогда широкие и крепкие плечи согнулись, словно на них положили тяжелый груз. Николас поспешно подошел к нему, чтобы пожать руку.У Камбертсона оказались цепкие пальцы, и это вдруг напомнило Ланкастеру о тонущем человеке, который хватается за спасительную соломинку. А может, это отчаяние в его глазах создавало такое впечатление.– Пожалуйста, садитесь, – предложил Камбертсон. И тут же крикнул: – Юинг! Чаю!Его слова эхом разнеслись по дому, оставив их в угрюмом молчании.Ланкастер осмотрелся, размышляя, не попал ли он в какой-то странный полуденный сон, но окружающая обстановка была вполне реальной.– Мистер Камбертсон, я хочу выразить вам и миссис Камбертсон свои искренние соболезнования. Меня поразила печальная новость о мисс Мерриторп. Я даже представить себе не могу, насколько вам обоим сейчас, должно быть, трудно.– Миссис сбежала в дом сестры, и я не знаю, когда она вернется.Он провел рукой по лицу, поскреб щетину.– Трудно, – произнес он, словно обдумывая слова виконта. – Да, было трудно.– Мне действительно очень жаль. Она была красивой девушкой. Моя семья нежно помнит о ней и скорбит. Бедная миссис Пелл так страдает, что сегодня утром ни слова не произнесла.– Красивой, – повторил, качая головой, Камбертсон. – Да уж, она была красивой, Хотя, в конечном счете, Синтия оказалась эгоисткой и ни о чем не думала, кроме своих собственных желаний. Вам известно, что она сделала с этой семьей?– Я… – Ланкастер не смог придумать подходящего ответа.Он просто смотрел, как серое лицо Камбертсона наливалось краской.– Она погубила нас. У нее был шанс вытащить семью из беды, а она вместо этого поддалась дурацким девическим страхам и бросилась с обрыва!– Она… Что? – Ланкастер вскочил со своего места, ударившись коленкой о стол Камбертсона. – Она… Она бросилась с обрыва?– Да! Как героиня сентиментального романа. Между прочим, с одного из ваших обрывов.– Но я думал…Николас думал, что она умерла от болезни или в результате несчастного случая. Но покончить жизнь самоубийством? Что же, черт возьми, случилось с упрямой молодой девушкой, которую он когда-то знал? Комната поплыла у него перед глазами.– Почему? – произнес он, наконец.– У нее были какие-то глупые девические страхи перед мужчиной, за которого она должна была выйти замуж, – бросил Камбертсон.– Но… – Ланкастер не знал, что сказать, он даже не знал, что думать.В кабинет шаркающей походкой вошел дворецкий, но Камбертсон продолжил рассказ:– Наша семья находится в отчаянном положении, и она знала это. Но продолжала вести себя так, словно была любимицей всего Лондона. «Я не выйду за него замуж, и ты не можешь меня заставить», – грубо передразнил голос девушки Камбертсон. – У нас ничего нет, виконт. Здесь нет никого, кроме Юинга, который может в любой момент упасть замертво, и глухонемой горничной, которую никто не возьмет на работу. Я даже не могу позволить себе держать лошадей. Вы знаете, каково это – ехать в церковь в повозке, запряженной мулом? А она все думала, что ей должно быть позволено мечтать в ожидании любви какого-нибудь молодца, семья которого все равно не приняла бы ее. Недальновидность молодости, которая выводит из себя.– Я не понимаю, – только и смог произнес Николас. Он встретился взглядом с отчимом Синтии. – Вы продали ее за деньги?– Я договорился о выгодном браке с титулованным джентльменом со значительными средствами. – Камбертсон наклонился вперед, поставив локти на стол. – У нее совершенно не было причин для истерик. Здесь все предельно понятно. Эта девушка не любила, чтобы ей указывали, поэтому сознательно все разрушила.– Покончив жизнь самоубийством.– Да.Ланкастер больше не мог смотреть на него, поэтому отвел взгляд и стал рассматривать комнату, засоренную бумагами и пустыми стаканами. Все было покрыто толстым слоем пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27