– Привет, – пролепетал он. – Новое платье?– Да.Они во все глаза смотрели друг на друга. И дело было не только в платье. Ее волосы были уложены по-другому. Мягче и женственнее. Ее шея казалась длиннее, а плечи… более обнаженными.– Мне надо проверить пудинг, – нарушила молчание миссис Пелл и заторопилась из комнаты.Ник кивнул. Спустя несколько мгновений он понял, что все еще продолжает стоять и неотрывно смотреть на Синтию. Чтобы скрыть свое смущение, он улыбнулся:– Новое платье должно поднять настроение.– О да, – Синтия сцепила руки перед собой. – Прости, что мы заняли твою комнату. Просто здесь зеркало.– Я понимаю.Удивительно, но у Синтии появились бедра. Или просто в том огромном платье терялась талия? Об этом стоит подумать.– Ну ладно, – пробормотала она, – я пойду.– Нет! Подожди!Синтия даже подпрыгнула от его неожиданно резкого тона, поэтому Ланкастеру пришлось улыбнуться.– Я хотел поговорить с тобой. О поиске клада. О нашем поиске клада.Синтия удивленно подняла брови, и Ник заторопился, чтобы она не перебивала его.– Мне кажется, я должен взглянуть на дневник. Так сказать, свежим взглядом.– В этом нет необходимости.– Я не сказал, что это необходимо, просто я думаю, что это может помочь.Синтия сложила руки на груди и упрямо вздернула подбородок.– Синтия, позволь мне помочь. Ты сказала, что мы заодно, разве не так?Ланкастер нахмурился. Синтия топнула ногой. Она была босиком, и Ник увидел крошечные розовые пальцы.– Ты должен обещать, что, взяв журнал, не станешь проводить собственные поиски. Это я ищу клад, милорд.Ланкастер, кивнув, продолжал смотреть на ее босую ногу.– Ладно, – раздраженно согласилась Синтия. – Просто прочти его.Николас наблюдал, как она пошла к себе в комнату, шлепая босыми ногами и покачивая появившимися бедрами.– Иди сюда, – пригласила его Синтия, и он пошел следом за ней.Синтия села на стул и открыла ящик стола.– Вот он.– Спасибо.Николас взял дневник и почувствовал ладонью его шершавую обложку. Он не знал, что говорить. Разговор был закончен, но ему не хотелось уходить.В тот момент, когда Синтия стала задвигать ящик стола, он заметил, что там лежит что-то еще.– А что это там? Еще один рисунок? – Ланкастер протянул руку, и Синтия едва не прищемила ему пальцы.– Ничего, – резко бросила она.Это был еще один черновой набросок, выполненный мальчишкой.– Похоже, что привычка шпионить за обнаженными купающимися жива в вашей семье.– Что ты имеешь в виду?– Твой двоюродный дедушка. Это похоже на рисунок обнаженной женщины в море. Или мужчины. Не могу сказать точно, потому что волны доходят ей или ему до пояса. А все остальное… определить невозможно.Соски присутствуют и у мужчин, и у женщин. Он заметил, что волосы у изображенной фигуры были похожи на морские водоросли. Русалка, что ли.– Мне кажется, это мужчина, – огрызнулась Син.– Не уверен. Плечи достаточно широкие, но это может быть всего лишь нарушение пропорций. Я помню, о чем сам думал в одиннадцатилетнем возрасте, и очень много мыслей было связано с голыми женщинами.– Ты можешь идти.Наверное, это была не очень подходящая тема для разговора. Ник очень медленно и неохотно повернулся и побрел из комнаты. Но на всякий случай не стал закрывать за собой дверь, если Синтия вдруг захочет пойти следом.Во всяком случае, дневник теперь был у него. Ведь он за ним приходил в ее комнату. Но удивительно, у него было такое чувство, что руки пусты, когда он сел рядом с камином и мрачно уставился на обложку. В верхнем углу угадывалось написанное имя «Эдвард», хотя чем пристальнее он присматривался, тем оно казалось незаметнее.Ланкастер провел пальцем по надписи и осторожно перевернул страницу. «Эдвард Мерриуэзер, – гласила первая страница. – Весна 1797 года». Странно думать, что члены семьи Синтии десятилетиями лазили по этим скалам в поисках обнаженных фигур. А может, веками.Первые несколько страниц, похоже, целиком были посвящены окоту овец, потом шло восторженное описание сезона стрижки. Эдвард Мерриуэзер, как сын добросовестного землевладельца, должен был знать все, что касается выращивания и разведения овец, и ему нравилось обучение, к которому он подходил весьма основательно. Мальчик был рассказчиком от Бога, описав все так, что Ланкастер узнал картинку из собственного детства. Несмотря на то что о скалах не упоминалось еще страниц тридцать дневника, Николас был очарован описанием жизни Эдварда.– Ник?Голос Синтии прозвучал настолько неожиданно, что он выронил дневник. Она стояла всего в пяти футах от него, сцепив руки перед собой.– Похоже, я еще ничего не нашел. Хотя твой дядюшка оказался гораздо лучшим писателем, чем художником. Прирожденный рассказчик.Синтия немного сдвинулась с места, и Ланкастер с досадой заметил, что теперь она надела толстые чулки.– Не составишь мне компанию до ужина?Ланкастер показал на кресло напротив себя.Синтия кивнула и села, подобрав под себя ноги. Ник взял дневник и постарался вернуться к повествованию, но поймал себя на том, что постоянно украдкой бросает взгляды на Синтию, чтобы понять, куда она смотрит: на него или на пламя камина. Но она смотрела только на пламя камина.Ланкастер скрестил ноги и попытался изобразить серьезность, хотя уже третий раз читал одну и ту же строчку.«Дождь залил северное поле. Одна овца утонула, и теперь ее ягненок погиб. Я нашел предлог, чтобы избежать разделки туши, хотя отец не заметил. Он был…»– Я хочу кое-что рассказать тебе, – произнесла Синтия, освободив его от необходимости притворяться, что читает.Он быстро захлопнул дневник и положил его на узкий столик слева.– Что такое?– Наш недавний разговор… – Синтия замолчала, теребя нитку, вылезшую из юбки ее нового платья. – Я хочу кое-что прояснить.У нее покраснели щеки. А может быть, это у камина слишком жарко. Ланкастер перевел взгляд ниже, на грудь Синтии, чтобы увидеть, далеко ли распространился этот жар.– Что касается сада, – торопливо начала Синтия, – то моя драгоценность уже сорвана.У нее покраснела шея, краска стала спускаться ниже.– Прости? Сад? Мне кажется, ты смешиваешь метафоры.– Я думала, ты предпочитаешь их основательно перемешанными, – с раздражением в голосе фыркнула Синтия.– Прости. – Ланкастер повел плечами и постарался оторвать взгляд от ее покрасневшей кожи. – Так что ты говоришь?– Ник, мой цветок уже сорван. Поэтому тебе не о чем беспокоиться.– Твой цветок?..Господи, о чем она говорит? Он прекрасно понимал метафору, но Синтия не может иметь в виду то, о чем он подумал.Синтия сделала глубокий вдох.– Я не девушка, Ник.– Ты…Несколько мгновений смысл ее слов не доходил до Ланкастера, а потом его словно ударила молния. Синтия не девственница. Теперь покраснела не только кожа девушки. Нику казалось, что вся комната окрасилась в пунцовый цвет.– Я убью его, – вскочил Ланкастер.– Кого? – округлила глаза Синтия.– Ричмонда. Я выстрелю ему прямо в брюхо, как должен был сделать еще несколько лет назад.– Это был не Ричмонд.– Этот подонок не заслуживает пули в голову.– Ник, это не он!Он замер, собираясь стукнуть кулаком в стену, потом повернулся к Синтии.– Ну конечно, это был он.– Нет, говорю тебе, не он.– Тогда Брэм. Да, Син, это он? – Николас опустился на колени, чтобы посмотреть ей в глаза. – Брэм… Он сделал тебе больно?– Я же сказала тебе, он никогда не прикасался ко мне, – махнула рукой Синтия. – Это был один человек, которого ты не знаешь. Да это и не имеет значения.– Ты права, это не имеет значения. Кто бы он ни был, я его убью. Ни один мужчина, взявший женщину без ее согласия, не заслуживает права жить. Просто…– О, Ник, ради Бога! Я не сказала, что меня взяли силой. Все было вполне добровольно, если хочешь знать.– Но…Возможно, это событие настолько шокировало ее, что она не может вспомнить подробности. Потому что ее слова были абсолютной бессмыслицей. Синтия Мерриторп была хорошей девочкой, которая жила на свежем, чистом деревенском воздухе. Она не ездила на балы и не флиртовала с лондонскими повесами, которые могли соблазнить ее. Она не была похожа на женщин легкого поведения, которые готовы были принять чье угодно предложение. Тиканье часов гулко отдавалось в его ушах. У него начали болеть колени.– Прости, но… Что ты имеешь в виду?– Говоря твоими словами, – вздохнула Синтия, – я положила бесценный камень в руку проходящего мимо друга. Теперь самое важное…– Кто он?Синтия опустила голову и замолчала.– Прости, но не могла бы ты назвать его имя?– Зачем?Зачем? Да это был единственный и самый важный вопрос для него. Синтия Мерриторп занималась любовью с каким-то посторонним мужчиной. С другим мужчиной. Разве она не понимает, насколько это ужасно?– Пожалуйста, – взмолился Ник.– Ты его не знаешь, – выдохнула Синтия.– Как? Я знаю всех джентльменов в этой деревне. О Боже, это Гарри Бейлор, да?– Да нет же! Господи, Ник, ты упускаешь самое главное.– Не думаю. Ты рассталась со своей девственностью, и я хотел бы знать почему. А еще – кто он?Синтия с удивлением смотрела на него. Если он ждет, что ей станет стыдно, то этому, не бывать. Вид у нее был скорее раздраженный, чем кающийся.– Почему? – переспросила Синтия. – Я думаю, здесь было две причины. Во-первых, я подумала, что отсутствие девственности может отпугнуть любого нежелательного поклонника, которого мои отчим мне навязывал. Во-вторых, если он все-таки умудрится найти мужчину, который возьмет меня в жены такой, по крайней мере, хоть в чем-то я поступила по-своему. Я выбрала, кто будет моим первым любовником. Я, и никто другой. Немного, конечно, но, возможно, это был мой последний свободный выбор.Ее объяснение звучало вполне логично, но было каким-то равнодушным.– Так ты любила этого человека?– Джеймса? Нет.Она сказала – Джеймс. Ланкастер почувствовал, как ногти впиваются в ладони. Колени ныли, поэтому он, наконец, встал и рухнул в кресло.– Это было несколько лет назад и…– Было?Ланкастер услышал в своем голосе нотки надежды. Ему было не важно, когда это случилось. Но он был очень рад, что это произошло не в прошлом году. И не в прошлом месяце.– О, черт, мне не надо было говорить тебе об этом вообще. Ты такой же невыносимый, как все остальные.Синтия встала, очевидно, собираясь покинуть его комнату, но Ланкастер схватил ее за руку.– Не уходи. Извини. Просто это так… ужасно.– Знаешь, мне тоже нелегко об этом говорить.– Конечно. Я думаю… Для меня большая честь, что ты выбрала меня, чтобы рассказать. Все эти годы это было для тебя тяжелой ношей.– Ношей? – хмыкнула девушка, глядя на него сверху вниз как на последнего глупца. – Ты не священник, Ник, и я пришла не для того, чтобы исповедоваться. Я просто хотела сказать, что я не девственница, поэтому у нас нет преград, чтобы стать любовниками. Вот и все.– Что?Ланкастер уронил ее руку. Так просто? Она что, с ума сошла?– Да, Ник. Я не являюсь ни деликатным цветком, ни драгоценным камнем, который можно предложить будущему мужу. Твоя совесть чиста.– Но… Этот Джеймс просто воспользовался твоей прихотью. И ты предложила ему себя? Несколько лет назад ты была ребенком, Синтия.– Но почему это так важно для тебя? – всплеснула руками Синтия. – Ты понимаешь, что я говорю?– Сколько лет этому Джеймсу? – требовательно спросил Ланкастер, удивившись, что его голос звучит так громко.Синтия резко повернулась, и юбка раздулась колоколом от этого движения. Ник снова потянулся к ее руке, но девушка уже исчезла. Дверь хлопнула раньше, чем он успел встать на ноги.Что с ней такое? Разве он не должен быть расстроен?Разозлившись, Ник бросился к двери, резко толкнул ее и шагнул в комнату Синтии. И успел заметить, как ее ботинок летит прямо ему в грудь.Ник вскрикнул и выставил руку вперед. К счастью, у нее было два ботинка. Она бросила в его сторону второй, но он ударился о стену позади Ника.– Да что, черт возьми, с тобой происходит? – заорал Ник.– Уходи! – выкрикнула Синтия, но он лишь продвинулся ближе.– Не уйду, пока не скажешь, почему швыряешься ботинками.Синтия повернулась спиной, чтобы поискать, что можно бросить еще. В кровати лежал камень для обогрева, но это было уж слишком.– Ты не ожидала, что меня расстроят твои… смелые проделки в юности?– Ты что, совсем ничего не понял? Я просто сказала тебе, что мы можем стать любовниками, а ты все твердишь мне про другого мужчину!Ник остановился в центре комнаты. Руки, которые он поднял, чтобы защититься, упали вниз.– О, теперь я, кажется, понимаю.– Я не говорила, что ты можешь кричать на меня.Синтия решила, что не станет плакать. Ей было больно и обидно, но она не заплачет.– Я кричал? Прости. – Синтия увидела, как покраснело его лицо. – Прости, мы не можем стать любовниками.У нее перехватило горло, сердце едва не остановилось в груди.– Думаю, ты прав. Я ведь теперь испорченный товар.Синтия увидела в его глазах неподдельный ужас.– Я не это имел в виду, Совсем не это, Синтия.– Тогда что?– Я… – Он покраснел еще больше, почти так, как если бы смущался. – Ты мой друг, Синтия. Я не могу заниматься с тобой этим. Ты мой друг.Синтия кивнула. Это правильно. Она чувствовала, что правильно. Но ей хотелось большего.– Я знаю, Ник. Мне просто хотелось попросить немного больше для нас. Хоть немножко больше. Пока нам обоим не придется уехать.По его лицу, словно взмах темных крыльев, промелькнула боль.– Я бы тоже хотел большего, – прошептал Ник. – Но я не могу. Не с тобой.На этот раз больно было ей. Словно тысячи крошечных птиц сидели у нее на груди и били крыльями все быстрее и быстрее.– Не со мной, – пробормотала Синтия, кивая.Она не была одной из тех женщин. Тех лондонских женщин, которые знали, как танцевать, флиртовать и соблазнять симпатичных мужчин. Она была женщиной, с которой мужчина может дружить. И всегда была такой?«Они не такие, как ты», – сказал ей Ник. Синтия посмотрела на свое простое деревенское платье и подумала о кружевах и парфюме, пудре и изящных туфельках, которые окажутся бесполезным оружием, если бросить их в голову мужчине. И хотя его слова практически убили ее, девушка нашла в себе силы улыбнуться:– Я все понимаю, Ник.– Нет, ты не можешь понять, Син, – покачал головой Ник, оторвав взгляд от пола. – И я бы не хотел, чтобы ты поняла.И, словно прощаясь, Ник поднял руку и оставил ее одну. Девушка заставила себя подойти к двери в коридор.Миссис Пелл понадобится помощь в приготовлении ужина, и Синтия, по крайней мере, для этого могла пригодиться. Глава 12 – Я нашел это, – вклинился в ее сон глубокий голос.Обнаженный Николас стоял в плещущихся волнах и улыбался красивой женщине в платье из серебристого кружева. Блондинка хихикала и обмахивалась изящным веером. Когда солнечный свет попал на сверкающий камень на ручке веера, радужное отражение заиграло на груди Ланкастера.Леди провела отполированным ноготком по его коже, повторяя путь отраженных солнечных лучей.Разве она не знает, что в соленой воде ее платье испортится?– Синтия, – сказал Ник, поворачиваясь к ней спиной. Он взял руку той леди и поднес к губам, чтобы поцеловать ее пальцы. – Просыпайся.Он, очевидно, хочет, чтобы Синтия оставила их одних. Но пусть она будет проклята, если позволит этой женщине завладеть Ником.– Вставай, женщина!Ее схватила чья-то рука и потащила от берега.Синтия приподнялась, открыла глаза и поняла, что над ней склонился Ник.– Я нашел это.Он помахал дневником у нее перед лицом.– Я знаю, – проворчала она. – Я сама отдала его тебе.Синтия оттолкнула его руку и рухнула в постель. Ночью она долго вертелась, переворачивалась с боку на бок и была не готова встретиться лицом к лицу с мужчиной, который был причиной ее беспокойства.– Ты искала не в том месте, Син.Синтия зарылась головой под подушку.– Ты слушаешь меня? – Ник вырвал из ее рук подушку и бросил на пол. – Ты ищешь не в том месте.– Который час?– Скоро рассвет. Смотри сюда.Синтия услышала шелест бумаги и уловила запах плесени, исходивший от старого дневника. Когда она открыла глаза, то прямо перед носом обнаружила неясные очертания чернил на белом листе.– Отлично, – прорычала она. – Позволь мне хотя бы сесть.Она оперлась руками о кровать, а Ник заботливо сунул ей подушку под спину и положил на колени дневник, чтобы самому можно было держать лампу.– Ты видишь вот это?Он указал на строчку внизу страницы.– «Вниз по дорожке для верховой езды», – прочитала Синтия. – Я знаю. Я читала это сотни раз.– Правильно. Но этот дневник был написан в тысяча семьсот девяносто седьмом году, Син.– И что?– Он, должно быть, имел в виду старую дорожку для верховой езды, а не ту, которой мы пользуемся теперь.– Какую такую старую дорожку?– Ту, которая проходит по другой стороне деревни. По ней можно добраться до старого водопада, помнишь? Я забыл, ты никогда не ездила верхом в детстве, а мы с Тимоти хотя бы раз в неделю выезжали.– Старая дорожка, – пробормотала Синтия. Ее захлестнула волна предчувствия. – Ник… Ник! Похоже, ты прав!– Я знаю. – Он улыбался ей, как маленький мальчик, гордящийся способностями шифровальщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27