Трактовка человека в качестве функции системы во-
обще присуща тоталитаризму. Такая трактовка, естест-
венно, сопровождает и всю советскую историю. (Не ее
ли отголоски звучали совсем недавно, уже в перестроеч-
ный период, в многозначительных рассуждениях о чело-
веческом факторе, который предполагалось активизи-
ровать, полнее учитывать и задействовать и т. д.?)
Социальная психология <винтиков>-это патерна-
листская психология. Патерналистская установка пред
полагает такую структуру взаимоотношений <власть -
человек>, при которой граждане безгранично доверяют
власти, а та, в свою очередь, рассматривает их как ма-
лых детей, неспособных к самостоятельному существо-
ванию. Хомо советикусу присуща установка прежде все-
го на КПСС (слова современного фольклора <прошла
зима, настало лето, спасибо партии за это> преподносят
ее в иронической форме) и вождя (<мы так Вам ве-
рили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили
себе...>). Надо учитывать, что патерналистская уста-
новка психологически очень привлекательна. Во-первых,
человек чувствует себя защищенным, опекаемым и под-
страховываемым властью, уверенным, что ему не грозят
никакие беды, ибо он всегда может положиться на си-
стему гарантий - социальных, экономических и полити-
ческих, представляемых властью. Во-вторых, человек чув-
ствует себя частью некоего значительного целого, непре-
ходящего по значению и остающегося после его смерти,
целого, во имя которого стоит жить (строительство ком-
мунизма, обороноспособность Родины и другие идеоло-
гические штампы <работают> как раз на это чувство).
В советской практике внешняя форма <заботы> власти
о людях фактически скрывала самодостаточный харак-
тер экономического, политического и идеологического
господства партийно-государственного аппарата, трога-
тельно именовавшего себя <слугами народа>.
- Стоит, однако, заметить, что патерналистская уста-
новка - это явление, присущее традиционалистскому,
доиндустриальному типу личности. Такой тип в дорево-
люционной России был массовым. Но не он непосред-
ственно представил благодатную почву для патер-
нализма советского образца, а скорее его противоестест-
венное разрушение, сопровождавшее период <строитель-
ства социализма>, реализовавшееся прежде всего в ходе
коллективизации и индустриализации, гражданской
войны. Социокультурным итогом этих процессов не стало
появление индустриального (городского) типа личности
с присущими ей свободой выбора, экономической дис-
циплиной и ответственностью, анонимностью социальных
связей, рационалистическим отношением к окружаю-
щему миру, в том числе и политическому, уважением
прав других, плюрализмом. Напротив, утвердился в ка-
честве массового люмпенский тип личности, которая,
утратив свои прежние естественные (с землей, природой)
и социальные (с общиной, соседями, семьей) связи, не
находит места в новой <городской> жизни. Ощущение
социальной неопределенности в новой роли вызывает
у люмпена естественное желание опеки со стороны
власти, формирует инфантилизм, восприимчивость к
внешне-принудительной регуляции и устанавливаемому
<сверху> порядку.
Еще два столетия назад И. Кант и В. Гумбольдт
подчеркивали, что <отеческое> правление неизбежно
вырождается в деспотизм. <Забота о людях> - лишь бла-
городный фасад тоталитарного насилия, которое сопро-
вождало всю <социалистическую> историю СССР, начи-
ная с Октябрьской революции и <красного террора>.
Здесь, правда, надо учитывать, что политика вообще
предполагает легитимное насилие. Ни одна демокра-
тическая страна Запада не обходилась и не обходится
без его применения в политической жизни. Вопрос в дру-
гом: чем обусловлены легитимность насилия, границы,
его применения?
Если иметь в виду, что в советском обществе осно-
ванием легитимности являлась коммунистическая идео-
логическая конструкция, а в жизни общества и отдель-
ного человека практически отсутствовали сферы, непод-
властные вмешательству тоталитарного государства, то
становится ясно, что отношение человека и Политиче-
ской власти строилось не только не по классической мо-
дели <интереса>, но даже и не по западной модели <под-
чинения>. (Последняя в принципе не отрицает изна-
чально договорную природу государства и правовой спо-
соб подчинения личности в ходе ее вовлечения в поли-
тический процесс.)
Наиболее характерной и впечатляющей в эмоциональ-
ном и этическом смысле чертой тоталитарного насилия
является его способность к саморазвитию и самопрогрео-
сии. Не ограниченное никакими рамками (прежде всего
правом) и апеллирующее к революционной целесооб-
разности, оно становится подобно снежному кому. Об-
растающему все новыми и новыми жертвами. Как из-
вестно, Марат в 1790 г. полагал, что несколько отрублен-
ных голов спасут Францию от ужасов гражданской
войны и нищеты; через полгода ему требовалось уже
500-600 голов, еще через полгода - несколько тысяч,
а в 1793 г.- миллион. По такой же схеме развертыва-
лась и логика большевистского насилия, гражданской
войны, периода <строительства основ социализма>, что
убедительно показано в многочисленных публикациях
последнего времени. А начиналось все, как известно,
с малого - с ленинского требования расстрела спекулян-
тов и создания первых концлагерей.
Наконец, нельзя не отметить еще одну особенность
тоталитарного насилия. Поскольку важнейшей сущно-
стной чертой тоталитарного режима является его идео-
кратичность, то совершенно закономерно уникальное,
ни с чем не сравнимое значение идеологии как средства
<установления контакта> между властью и человеком.
Причем этот процесс носил однонаправленный характер;
коммунистическое воспитание трудящихся было первей-
шей задачей власти. В результате сознанию людей были
присущи предельная идеологизация и идеологическая
стереотипизация, устранение возможности рациональ-
ного, свободного от догматических построений взгляда
на социальную действительность вообще и политическую
в частности. Вот почему с такой яростью, словно Кашей,
стерегущий ларец со своей смертью, тоталитаризм бо-
ролся с любыми проявлениями инакомыслия и нерегла-
ментированного политического поведения.
Таким образом, говорить о политической социализа-
ции личности в советской истории можно весьма условно,
по аналогии, ибо речь идет об однонаправленном про-
цессе поглощения политической властью частной жизни
граждан. Впрочем, условно можно говорить и о совет-
ском человеке как о личности, поскольку <песчинка
в массе> не является индивидуальностью. В тоталитар-
ном обществе вовлечение людей в политическую орбиту
и на социальном, и на внутриличностном уровнях про-
исходит прежде всего посредством принуждения, пря-
мого насилия. Факторы политической социализации,
в том числе и не являющиеся изначально политическими
(например, школа, средства массовой информации, кино
и т. д.), играют роль политических. По сути <приобще-
ние> человека к политике, начиная с самого первого
этапа и далее - во все возрастающей мере, имеет
жестко регламентированный и крайне идеологизирован-
ный характер.
Человек в тоталитарном обществе фактически ока-
зывается не политически социализированным, а внешне
политизированным и внутренне идеологизированным.
Поэтому сам процесс <приобщения> его к политике
можно определить как псевдополитическую псевдосо-
циализацию. Результатом этого процесса никак не
может быть человек политический (в европейском
смысле). Тоталитарный режим буквально навязывает
политическую культуру <подавления - принуждения>.
Политическое поведение человека предопределено изна-
чально. Во-первых, <снимается> проблема политической
иммобильности (к примеру, неявка на выборы или парт-
собрание рассматривались едва ли не как преступление).
Во-вторых, однозначно регламентировано политическое
участие конкретного индивида (начиная с необходи-
мости явиться на избирательный участок и опустить
бюллетень с одной фамилией в урну для голосования
и заканчивая предписаниями относительно социального,
национального, половозрастного состава делегатов пар-
тийного съезда или депутатов Советов всех уровней).
Само это участие поэтому носит чисто формальный
характер, является фиктивным. Так, если речь идет о
выборах делегатов, то 99,9 % избирателей должны были
отдать голоса единственному кандидату от <нерушимого
блока коммунистов и беспартийных>.
Понятно, что ни о какой автономии индивида в слу-
чае его тотальной псевдополитизации и идеологизации
говорить не приходится. Напротив, всякое покушение
на самостоятельность - не только политическую, но
и хозяйственную, духовно-творческую, семейно-бытовую,
всякая попытка хоть в чем-то дистанцироваться от по-
литического режима рассматриваются как вызов
системе, как преступление. Фактически реализуется
идея полной гетерономии (это понятие буквально озна-
чает чужезнание). <Гетерономия> в противоположность
<автономии> предполагает, что человек может жить
лишь по чужим, извне заданным ему правилам и инст-
рукциям, подкрепляемым наказаниями или наградами.
Нетрудно заметить здесь прямую связь с патерналист-
ской установкой, ибо в ситуации гетерономии власть как
бы защищает человека от него самого, подобно тому,
как институт средневековой инквизиции обосновывался
необходимостью спасения каждого христианина от са-
мого себя, от собственной патологической совращенности
и греховности.
Глубинные перемены, происходящие в последние
годы в нашем обществе, крах тоталитарного режима,
попытки встать на демократический путь развития не
могли не сказаться и на характере взаимосвязи чело-
века и политической власти, на процессе вовлечения че-
ловека в политику. Политический процесс в обществе,
находящемся на переломе, отличается множественностью
измерений и течений, асинхронностью, идейной противо-
речивостью и в этом смысле создает многочисленные
трудности при теоретическом его осмыслении, не тер-
пит однозначности суждений и оценок. Это в полной
мере относится и к проблеме приобщения человека к по-
литической жизни, Которое только теперь и начинает об-
ретать черты подлинной, а не фиктивной политической
социализации личности.
Происходящий на наших глазах постепенный, с мно-
гими задержками, уход хомо советикуса с исторической
арены, приход на его место (в том числе и в политике)
нового типа личности, как представляется, происходит
в рамках двух противоположных тенденций. Первая
раскрывается в становлении нового, добровольного,
строящегося преимущественно на модели <интереса>,
деидеологизирующего и демистифицирующего политику
способа вовлечения людей в политическую жизнь. Даич
ная тенденция подразумевает переход от политической
культуры <подавления - принуждения> к культуре
<участия>. Участие граждан в политической жизни, во-
первых, осуществляется добровольно; во-вторых, акти>
визируется во многих своих формах; в-третьих, чаще
всего опирается на потребности и интересы преследую> -
щего свои цели человека. В этом плане несомненно об<
ращает на себя внимание расширение участия в деятель-
ности массовых общественных движений самой раз
личной политической ориентации (национально-де-
мократической, фашистской, политико-экологической
и т. д.).
Не останавливаясь на этом вопросе подробно, по-
скольку он рассматривается в отдельной теме, отметим,
что сама мотивация участия в указанных движениях
в корне отлична от прежних мотивов участия в офици-
альных властных институтах. Если в последнем случае
преобладали конформистские и своекорыстные мотивы
(сделать карьеру, повысить свой социальный статус, по-
лучить привилегии и т. д.), то в рамках массовых обще-
ственных движений наблюдается очень широкое разно-
образие мотивов - от своекорыстных до альтруистиче-
ских, от стремления реализовать личный протест против
прежней выключенности из политической жизни до оза-
боченности состоянием общественных дел, природной
среды и т. д.
Вторая тенденция, проявляющаяся в настоящее
время связана с нарастанием политической иммобиль-
ности людей. Сегодняшняя политическая апатия вызвана
различными причинами: и утратой социальных идеалов,
и неверием в любые (хоть коммунистические, хоть демо-
кратические) властные структуры, и психологической
усталостью от бесконечного потока политической дема-
гогии, необдуманных обещаний и откровенно циничной
лжи. Поток этот всегда в нашей истории был полново-
ден, но в годы перестройки, что называется, <вышел из
берегов>.
Достаточно, к примеру, вспомнить трогательные за-
явления, звучавшие года три назад с высоких трибун
из уст М. Горбачева и других лидеров, об отдельны?
квартирах, которые каждая семья получит к 2000 г.,
6 том, что решение продовольственной проблемы ожи-
дается в самое ближайшее время, а осуществление пере"
стройки в экономике ни в коем случае не вызовет сни-
жения жизненного уровня народа, что партийно-государ-
ственный аппарат не имеет никаких привилегий
й-льгот и т. д. -
"В кругах специалистов тенденция к нарастанию по-
литической апатии вызывает обоснованную тревогу.
Прежде всего снижается активность в рамках массовой
формы политического участия людей -электоральной.
Слабым утешением служат положительные примеры
типа героизма добровольных участников обороны <Бе-
лого дома> в Москве в августе 1991 г. Особенно, если
вспомнить, что их реальное число не составляло и 1 %
жителей города.
Однако не стоит и преувеличивать эту тревогу. Си-
туация с политической апатией сегодня не столь одно-
значна, как это было ранее. Политическую <закрытость>
людей можно считать естественной реакцией на ненор-
мальность, аморальность и алогичность советской поли-
тической истории, а часто - современной политической
ситуации. В самом деле, в чьих действиях больше по-
рядочности, логичности, просто здравого смысла: в дей-
ствиях того бывшего члена бывшей КПСС, который ри-
нулся искать себе новое пристанище (в партиях Р. Мед-
ведева, Н. Андреевой, в элитарно-номенклатурном <Дви-
жении демократических реформ> или еще где бы то ни
было), или же в действиях того бывшего члена бывшей
КПСС, который, узнав о ее роспуске, сказав <с меня
довольно>, не стал вступать ни в какую новую партию,
не пошел ни на какой очередной митинг, а наоборот, ре-
шил впредь иметь поменьше дел с любыми партиями
и движениями?
Политическую апатию можно рассматривать под
углом зрения стремления человека к самоограждению
от политики. А это после десятилетий тотального погло-
щения частной жизни граждан партийно-государствен-
ными структурами и отношениями, согласимся, явление
скорее положительного свойства, нежели отрицатель-
ного. Разумеется, нынешняя политическая апатия - это
еще не автономия индивида (в кантовском смысле) как
результат его политической социализации, выражаю-
щийся .в его обособлении от политического процесса
после активного включения в данный процесс и само-
стоятельного установления пределов, границ, на которые
может претендовать сфера политического в личной
жизни. Но современная политическая апатия - это уже
и не апатия человека дополитического. Иначе говоря,
политическую апатию, да и другие формы иммобильно-
сти, в принципе можно оценить гораздо выше, чем по-
головное <активное участие> в политике в прошлом.
Ибо первая - реальный результат реального процесса
политической социализации, нравится он кому-то или нет,
в то время как второе имеет абсолютно фиктивный
характер.
Столкновение двух выделенных противоположных
тенденций усиливает стихийность политического про-
цесса. В настоящее время наблюдается резкий рост сти-
хийного политического поведения людей, реализующегося
в различных формах (стихийность массовых обществен-
ных движений, забастовок, митингов, пикетов и т. д.).
В рамках этих форм часто преобладают чувства, эмоции
и настроения, а не рациональность. В стихийном поли-
тическом поведении выражается массовая социально-
психологическая реакция на углубление общественного
кризиса, политическую нестабильность, утрату доверия
к власти. Но не только. Такое поведение - это и <сегод-
няшний ответ> на десятилетия заорганизованности,
идеологизированности политической сферы, участие че-
ловека в политике лишь в качестве объекта воздейст-
вия политических сил.
Стихийное политическое участие и отдельной лично-
сти, и больших групп людей привлекает повышенное
внимание специалистов в связи с опасностями, которые
оно потенциально таит и которые уже продемонстрировала
сполна перестроечная практика (вспомним хотя бы тра-
гедию Карабаха, погромы в Сумгаите, Баку, Оше и Фер-
гане, военные столкновения в Молдове и Грузии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59