Колючая хвоя, кустарники, мхи и папоротники, все, что можно было подложить под спальник, все, что видел глаз и чего касалась рука, – все было совершенно мокрым. Мэрэм снова не смог развести костер, Когда первый свет дня пробился через серый туман, что каждое утро ложился на влажную землю, мы были рады снова двигаться хотя бы только для того, чтобы согреть окоченевшие тела.
Трижды дорога исчезала в массе растительности. Трижды Мэрэм жаловался, что мы потерялись и никогда не увидим не то что Кайшэм, но и солнце.
И всякий раз Атара безошибочно вела нас по лесу, пока дорога вновь не находилась. Она будто видела нечто большее, чем просто тропу.
На четвертый день перехода через горы нам улыбнулась удача. Дождь прекратился, небо очистилось, яркое солнце засияло и согрело землю. Хвоя деревьев и листва кустарников, все еще влажная после дождя, сияла, словно покрытая миллионами расплавленных алмазов. Впервые удалось разглядеть горные вершины – снег и лед покрывали скалистые шпили, устремлявшиеся в синее небо. Наша узкая дорога вела между ними к перевалу.
Пообедали на поляне у маленького озера. Мэрэм, еще не разучившийся обращаться с кремнем и кресалом, развел костер, а Лильяна зажарила горного козла, которого подстрелила Атара. После нескольких дней холодного сыра и сухих бисквитов мы с нетерпением ждали этого пира.
Пока мясо готовилось, Мэрэм отыскал поваленный и пустой внутри древесный ствол, внутри которого раздавалось жужжание пчел.
– Улей, – сказал он мне, указывая на дерево и облизываясь. – Похоже, здесь есть мед.
Я отошел на безопасное расстояние и смотрел, как мой друг разводит еще один костер из сырых веток, чтобы выкурить пчел из их дома. Это заняло некоторое время, а потом пришлось поработать еще и топором, но в итоге Мэрэм вытащил из улья большой липкий кусок сот, наполненных золотистым медом. К моему удивлению, за свой грабеж он поплатился только дюжиной укусов.
– Ты очень храбрый, – уважительно заметил я.
– О, за мед я мог бы стерпеть и тысячу укусов. – Мэрэм блаженно улыбнулся. – Во всем мире нет ничего слаще – кроме женщин.
Он помазал медом укусы на лице и руках, и мы вернулись к остальным, чтобы разделить с ними лакомство.
Все мы наслаждались сочным мясом козла и медом, особенно Мэрэм. Закончив набивать живот, мой друг со счастливой улыбкой заснул на влажном орляке рядом с густыми кустами. Солнечные лучи играли на его испачканном медом счастливом лице.
Мы дали ему подремать, пока укладывали вещи. Потом, как раз когда Лильяна заметила, что надо бы не забыть Мэрэма, мы услышали, как он что-то бормочет во сне:
– О Лалайи, нежная, сладкая…
Я повернулся, собираясь подойти к нему и растолкать, – и замер, не веря своим глазам: на другом конце поляны, нависнув над Мэрэмом, уселась здоровенная черная медведица. Она прижала длинную лоснящуюся морду к его лицу и вылизывала губы и бороду Мэрэма розовым языком. Ее, видимо, привлекли капли меда.
– Лалайи, о Лалайи… – все время бормотал он во сне.
Я чуть не свалился от хохота, глядя на ошибочное счастье друга. Но медведи есть медведи. И сумела ведь подобраться к Мэрэму из-за кустов, миновав Кейна, да и лошади ее не почуяли!.. Так как была середина лета, я боялся, что где-то поблизости есть медвежата.
Медленно и тихо я взял за локоть Кейна, который стоял к медведице спиной, поправляя сбрую своего коня. Когда Кейн повернулся, в его черных глазах зажглась целая радуга чувств: беспокойство, веселье, жестокость и жажда крови. Моментально он вскинул лук и наложил стрелу.
Резкое движение нарушило спокойствие. Эльтару, понюхав воздух, увидел медведицу и с оглушительным ржанием взвился на дыбы. Мерин Лильяны, гнедая мастера Йувейна, Йоло – все лошади присоединили свои голоса к громкому хору ярости и паники. Мы изо всех сил вцепились в поводья, чтобы не дать животным разбежаться. Конь Кейна бил копытами и брыкался так, что Кейн не смог выстрелить. И хорошо, что не смог. Мэрэм наконец проснулся и дикими глазами смотрел в волосатую морду своей новой возлюбленной.
Медведица удивилась неожиданному шуму и подняла голову, словно впервые нас заметив. Потом, испуганная еще больше нашего, мгновенно вскочила и скрылась в кустах.
– О Боже! – Сообразив, что случилось, Мэрэм кинулся к кромке озера, чтобы умыть лицо. – О Боже, меня чуть не съели!
Атара, посматривая, не вернется ли медведица, подошла к нему и ткнула пальцем в толстый живот.
– Гм-м, ты и сам наполовину медведь. Никогда не видела, чтобы кто-то ел мед так, как ты. В следующий раз будешь поаккуратнее.
В тот день мы достигли самой высокой точки перевала. В широкой седловине между двумя огромными горами пышные луга чередовались с хвойными деревьями. Тысячи диких цветов расцвечивали обочины дороги. Там и сям сновали сурки и луговые собачки, удивленно поглядывая на нас, будто никогда не видели ничего похожего. Но так как эти зверьки кормились травой и злаками, то внимательно наблюдали за орлами и воронами, охотившимися за ними. Мы тоже смотрели на них с некоторой опаской. Мэрэм боялся, что Великий Зверь мог поработить души птиц и превратить их в гулей, как сделал это с медведем в начале нашего путешествия.
– Ты думаешь, он наблюдает за нами, Вэль?
Я остановился и вынул меч, испустивший ярко-белый луч в направлении востока. Во время путешествия от Лебяжьего острова я заметил, что меч иногда светится и по другим причинам. В свете звезд его сияние было серебристым, тогда как спокойствие моего духа, похоже, давало более чистый и яркий свет.
– Странно, с тех пор как леди Нимайю дала мне этот клинок, лорд Лжи, похоже, не в силах видеть меня даже во снах. – Я посмотрел на огромного золотого орла, парившего в потоках горного ветра. – В этих созданиях нет зла, Мэрэм. Если они и наблюдают за нами, то потому, что сами боятся нас.
Мои слова подбодрили его, и мы начали спуск на восточную часть гор Полумесяца. Следующие три дня прошли без приключений. Дорога вела по склонам более низких вершин. По мере того как мы продвигались на восток, земля стала суше, а лес – более открытым. Мы ехали через заросли белого дуба, расцвеченные бальзаминами, флоксами и прочими небольшими растениями. Многие птицы и звери, обитавшие здесь, были мне непривычны, например, бурундуки с желтыми полосками и сойки. Мы видели еще четырех медведей, помельче обычных и с сероватой шкурой; они, наверное, удивились тому, что глупые незнакомцы так спешат через их владения, когда вокруг зреют все чудеса летней земли.
В первый день соала, оставив за спиной большую часть гор Полумесяца, мы добрались до расселины у подножия гор и увидели к востоку бескрайнюю равнину. Море светло-зеленой травы расцвечивали темно-зеленые линии – вдоль извилистых потоков росли деревья. Примерно за час мы спустились по последним каменистым склонам.
– Эанна, – сказал Кейн, простирая руку к этой прекрасной стране. – По крайней мере одна из частей древнего королевства. Но мы далеко от Айматру; вряд ли влияние короля Ханнибана распространяется и сюда.
Что за народы и каких властителей мы отыщем здесь, он не знал, однако призвал нас к осторожности, ибо на равнине негде укрыться ни от людей, ни от волков и львов, что охотятся на антилоп.
– Волки! – воскликнул Мэрэм. – Львы!.. Лучше бы я с медведями оставался.
Но весь первый день нашего путешествия через Эанну ни его страхи, ни страхи Кейна не воплотились и не причинили нам никакого вреда. В нескольких милях от гор мы сошли с дороги. Она поворачивала к югу, к заброшенным городам или вовсе в никуда. По словам Кейна, не так далеко в том направлении лежала Красная пустыня, ее дрейфующие пески и дюны поглотили за тысячелетия не один город. Элькэлэдар, по счастью, направлял нас мимо этой нескончаемой пустоши – кроме свирепых племен рэвайрии, никто не в силах долго продержаться под убийственным солнцем пустыни.
Мы почувствовали жаркое дыхание песка даже в сотнях миль к северу от ее сердца, однако после леденящих горных дождей только приветствовали этот неожиданный поток теплого воздуха, сухой, как дыхание звезд, и чистый. После полудня подул слабый ветерок, колыхнувший травы и принесший с собой запахи странных растений и цветов. А ночью, под созвездиями, висевшими в небе подобно алмазному гобелену, было довольно холодно – не так, чтобы пробрать до костей, но довольно, чтобы бодрящая свежесть обострила все чувства и заставила ощутить чудо бесконечности.
Все мы спали довольно хорошо в нашу первую ночь в степи – кроме тех часов, когда несли вахту или просто смотрели на звезды, лежа среди высокой травы. Луна вставала над миром, как сияющий щит, под ней на залитой сиянием земле раздавался вой волков и рычание львов. Эти животные снились мне ночью – и орлы, и соколы, и огромные серебряные лебеди. Когда утром я проснулся и увидел синее-синее небо, то ощутил огонь внутри себя, огонь, согревающий сердце и зовущий в путь, к завершению поиска.
Весь день мы ехали, и следующий, а потом еще два. Хотя я боялся, что мы можем загнать коней, они здорово набрались сил на траве, что росла вокруг и пахла так сладко. После многих дней подъема и спуска по крутым горным тропам лошади, казалось, были рады мягкой земле под копытами и с удовольствием бежали по ветреной степи: быстрым шагом, рысью, галопом, иногда даже пускаясь в карьер. Я чувствовал, как мое воодушевление передается Эльтару и воспламеняет его огромное сердце, а его счастье от свободного бега переходит ко мне.
Из-за привычки к горной лесистой местности мне было нелегко подсчитывать, как быстро мы продвигаемся. Однако у Атары был наметанный глаз на открытые просторы, и она сказала, что мы делаем по пятьдесят миль в день. Так за очень короткое время мы пересекли всю Южную Эанну. И во всем этом огромном краю, усеянном хлопковыми деревьями с серебристо-зелеными листьями, почти такими же прекрасными, как листья асторов, мы не встретили ни одного человека.
– Наверняка здесь кто-нибудь да живет, – сказала Лильяна на пятое утро нашего путешествия через степь. – Такие плодородные земли… не может быть, что волки или даже львы всех распугали.
Позже днем мы встретили нескольких кочевников, которые разрешили для нас загадку Эанны. Глава небольшого племени, жившего в шатрах из шерсти косматых буйволов, которых они разводили, важно представился как Йакарун Старейший. Седобородый старец, чьи густые брови нависали над подозрительными глазами, сообразив, что мы не собираемся причинять им вреда и только хотим проехать, угостил нас буйволиным молоком и сыром – а также дал совет.
– Мы теламунцы, – объяснил он, когда мы сели разделить трапезу с его семьей, – когда-то мы были великим народом.
Всего несколько поколений назад этой землей правили два огромных племени теламунцев. Так велико было их умение владеть оружием, что короли в Айматру боялись посылать сюда армии. Но в результате кровавой вражды, начавшейся из-за неосторожного оскорбления, убийства и череды ответных убийств, два племени оказались втянуты в междоусобную войну и перестали обращать внимание на обычных врагов. Всего за двенадцать лет они практически уничтожили друг друга.
– Несколько дюжин семей, как наша, – вот все, что осталось, – закончил рассказ Йакарун, поднимая свой посох и указывая на равнину.
Вождь сказал, что их дни как свободного народа сочтены, ибо другие люди поглядывают на древние земли его семьи и даже уже переселяются.
– У короля Ханнибана, говорят, сейчас неприятности с баронами, так что у него нет сил послать отряд, чтобы завоевать нас. Но приходят рэвайрии из Красной пустыни – они вырезали целую семью в пятидесяти милях отсюда. Нам угрожают и йарконцы. Герцог Юлану из Айгуля – его называют Юлану Красивый – хочет завоевать всю Йаркону во имя Красного Дракона и стать королем. Если ему это удастся, он обратит взгляд на запад и пошлет сюда своих палачей.
Йакарун велел дочери принести нам жареной говядины. Потом, посмотрев утомленными старыми глазами на Кейна и остальных моих друзей, перевел взгляд на меня.
– А ты куда едешь, сэр Вэлаша?
– В Йаркону.
– Ага, я так и думал! В Библиотеку Кайшэма, да?
– Откуда вы знаете?
– Вы не первые странники, пересекающие наши земли по пути в Библиотеку, хотя, может быть, и последние. – Старик вздохнул и поднял посох к небу. – Было время – и не так давно, – когда этим путем ходило множество паломников. Мы брали с них плату за свободный проход – немного, лишь чуть-чуть серебра… Увы, эти дни миновали. Вскоре мы будем платить дань за то, чтобы жить здесь. В любом случае никто больше не ходит в Йаркону – эта земля проклята.
Он посоветовал нам любой ценой избегать Айгуля и владений герцога Юлану, раз уж мы должны ехать в ту сторону.
Мы поели жареной говядины и запили ее перебродившим молоком. Посетив дом вождя и оценив тучность его буйволов – и с трудом удержав Мэрэма от заигрываний с женщинами, – мы поблагодарили старца за гостеприимство и продолжили путь.
Вскоре степь, которая делалась все суше по мере того, как мы удалялись от гор Полумесяца, совсем увяла. Зелень травы уступила желтизне янтаря и даже более мрачным тонам. Иные кустарники пускали корни в каменистой почве: в основном полынь и шалфей, как Кейн назвал эти растения. Они давали приют ящерицам, лисицам, каменным воробьям и разным животным, которых я раньше не видел.
Солнце стало скатываться к горизонту, но, вместо того чтобы похолодать, стало жарче. Лошади, наверное, чувствуя, что найдут здесь мало воды и корма, двигались медленно, словно сберегая силы. И когда мы приблизились к стране, против которой предостерегал нас Йакаран, то устремили взгляды в себя, чтобы измерить собственные силы.
Потом, перед самыми сумерками, когда солнце бросало длинные лучи на пламенеющий край, мы добрались до небольшой струйки воды, которую Кейн назвал Пэрт. С песчаного берега реки виднелись далекие каменные кости Йарконы. Там, молился я, нам предстоит закончить путь и исполнить глубочайшее желание наших сердец.
Глава 30
Луна, почти полная и мерцавшая красным, висела в скоплении сверкающего вихря звезд, которое некоторые называли созвездием Змеи, а некоторые – созвездием Дракона.
– Кровавая луна в Драконе, – промолвил мастер Йувейн, потягивая чай и глядя в небо. – Давно не видел ничего подобного.
Он открыл свою книгу и тихо сидел, читая ее в свете костра, может быть, выискивая слова, которые могли бы успокоить его и отвлечь мысли от звезд. Лильяна, ходившая мыть тарелки в узком ручейке, который впадал в Пэрт, вернулась, сжимая в руке несколько камней. Они были черными и сверкающими, как джелстеи Кейна, но больше походили на оплавленное стекло. Лильяна назвала их слезами ангелов и сказала, что везде, где их находят, земля должна плакать от горя небес.
Атара посмотрела на каплевидные камни, как обычно смотрела в свой гораздо более прозрачный кристалл. Хотя глаза ее потемнели и я ощутил великую тяжесть, затмившую ее сердце, она продолжала молча пить чай.
Ночью мы спали беспокойно, а Кейн не спал вообще. Он часами стоял на страже, выглядывая опасных тварей в тенях красноватых от лунного света камней, или врагов, приближающихся по темной равнине. Альфандерри, который тоже не мог уснуть, принес мандолину и пел, чтобы развлечь друга. Невидимый для него, беспорядочно кружился под музыку Огонек, будто желая укрыться от кровавой луны. Небеса медленно поворачивались вокруг беспокойной земли.
Когда настало утро, мы смогли получше разглядеть суровые окрестности. Йаркона, как сказал мастер Йувейн, означало «Зеленая страна», но никакой зелени вокруг не наблюдалось. Не настоящая степь, но и не пустыня, хотя редкая трава сделалась коричневой от жаркого солнца. К шалфею присоединились два его более крепких собрата: саксаул и верблюжья колючка. Ранний свет утра просачивался из-за черных утесов на востоке, чьи острые пики казались обугленными, словно солнце могло жечь сам камень. Кейн пояснил, что такой цвет придает базальт, из которого они сложены.
Он также сказал, что надо разбить лагерь в Сагараме, земле, которую какой-то завоеватель оторвал от некогда огромного королевства. К сожалению, Кейн проезжал здесь очень давно, в более мирные времена. С тех пор границы мелких баронств Йарконы наверняка изменились.
– Айгуль лежит в шестидесяти милях отсюда на северо-восток. Если только он не разросся с тех пор и его герцоги не присвоили себе южные земли.
Сагарам оказался не более чем тонкой полоской кустарников и пожухшей травы, бегущей на семьдесят или более миль вдоль Пэрта. Ранним днем мы въехали в следующий домен, хотя ни река, ни камни не отмечали его границ. Потом нам встретился тот, кто разъяснил ситуацию – средних лет козопас, живший в маленьком каменном доме у колодца.
– Вы прибыли в Каркут, – сказал он, разделив с нами немного сыра и хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Трижды дорога исчезала в массе растительности. Трижды Мэрэм жаловался, что мы потерялись и никогда не увидим не то что Кайшэм, но и солнце.
И всякий раз Атара безошибочно вела нас по лесу, пока дорога вновь не находилась. Она будто видела нечто большее, чем просто тропу.
На четвертый день перехода через горы нам улыбнулась удача. Дождь прекратился, небо очистилось, яркое солнце засияло и согрело землю. Хвоя деревьев и листва кустарников, все еще влажная после дождя, сияла, словно покрытая миллионами расплавленных алмазов. Впервые удалось разглядеть горные вершины – снег и лед покрывали скалистые шпили, устремлявшиеся в синее небо. Наша узкая дорога вела между ними к перевалу.
Пообедали на поляне у маленького озера. Мэрэм, еще не разучившийся обращаться с кремнем и кресалом, развел костер, а Лильяна зажарила горного козла, которого подстрелила Атара. После нескольких дней холодного сыра и сухих бисквитов мы с нетерпением ждали этого пира.
Пока мясо готовилось, Мэрэм отыскал поваленный и пустой внутри древесный ствол, внутри которого раздавалось жужжание пчел.
– Улей, – сказал он мне, указывая на дерево и облизываясь. – Похоже, здесь есть мед.
Я отошел на безопасное расстояние и смотрел, как мой друг разводит еще один костер из сырых веток, чтобы выкурить пчел из их дома. Это заняло некоторое время, а потом пришлось поработать еще и топором, но в итоге Мэрэм вытащил из улья большой липкий кусок сот, наполненных золотистым медом. К моему удивлению, за свой грабеж он поплатился только дюжиной укусов.
– Ты очень храбрый, – уважительно заметил я.
– О, за мед я мог бы стерпеть и тысячу укусов. – Мэрэм блаженно улыбнулся. – Во всем мире нет ничего слаще – кроме женщин.
Он помазал медом укусы на лице и руках, и мы вернулись к остальным, чтобы разделить с ними лакомство.
Все мы наслаждались сочным мясом козла и медом, особенно Мэрэм. Закончив набивать живот, мой друг со счастливой улыбкой заснул на влажном орляке рядом с густыми кустами. Солнечные лучи играли на его испачканном медом счастливом лице.
Мы дали ему подремать, пока укладывали вещи. Потом, как раз когда Лильяна заметила, что надо бы не забыть Мэрэма, мы услышали, как он что-то бормочет во сне:
– О Лалайи, нежная, сладкая…
Я повернулся, собираясь подойти к нему и растолкать, – и замер, не веря своим глазам: на другом конце поляны, нависнув над Мэрэмом, уселась здоровенная черная медведица. Она прижала длинную лоснящуюся морду к его лицу и вылизывала губы и бороду Мэрэма розовым языком. Ее, видимо, привлекли капли меда.
– Лалайи, о Лалайи… – все время бормотал он во сне.
Я чуть не свалился от хохота, глядя на ошибочное счастье друга. Но медведи есть медведи. И сумела ведь подобраться к Мэрэму из-за кустов, миновав Кейна, да и лошади ее не почуяли!.. Так как была середина лета, я боялся, что где-то поблизости есть медвежата.
Медленно и тихо я взял за локоть Кейна, который стоял к медведице спиной, поправляя сбрую своего коня. Когда Кейн повернулся, в его черных глазах зажглась целая радуга чувств: беспокойство, веселье, жестокость и жажда крови. Моментально он вскинул лук и наложил стрелу.
Резкое движение нарушило спокойствие. Эльтару, понюхав воздух, увидел медведицу и с оглушительным ржанием взвился на дыбы. Мерин Лильяны, гнедая мастера Йувейна, Йоло – все лошади присоединили свои голоса к громкому хору ярости и паники. Мы изо всех сил вцепились в поводья, чтобы не дать животным разбежаться. Конь Кейна бил копытами и брыкался так, что Кейн не смог выстрелить. И хорошо, что не смог. Мэрэм наконец проснулся и дикими глазами смотрел в волосатую морду своей новой возлюбленной.
Медведица удивилась неожиданному шуму и подняла голову, словно впервые нас заметив. Потом, испуганная еще больше нашего, мгновенно вскочила и скрылась в кустах.
– О Боже! – Сообразив, что случилось, Мэрэм кинулся к кромке озера, чтобы умыть лицо. – О Боже, меня чуть не съели!
Атара, посматривая, не вернется ли медведица, подошла к нему и ткнула пальцем в толстый живот.
– Гм-м, ты и сам наполовину медведь. Никогда не видела, чтобы кто-то ел мед так, как ты. В следующий раз будешь поаккуратнее.
В тот день мы достигли самой высокой точки перевала. В широкой седловине между двумя огромными горами пышные луга чередовались с хвойными деревьями. Тысячи диких цветов расцвечивали обочины дороги. Там и сям сновали сурки и луговые собачки, удивленно поглядывая на нас, будто никогда не видели ничего похожего. Но так как эти зверьки кормились травой и злаками, то внимательно наблюдали за орлами и воронами, охотившимися за ними. Мы тоже смотрели на них с некоторой опаской. Мэрэм боялся, что Великий Зверь мог поработить души птиц и превратить их в гулей, как сделал это с медведем в начале нашего путешествия.
– Ты думаешь, он наблюдает за нами, Вэль?
Я остановился и вынул меч, испустивший ярко-белый луч в направлении востока. Во время путешествия от Лебяжьего острова я заметил, что меч иногда светится и по другим причинам. В свете звезд его сияние было серебристым, тогда как спокойствие моего духа, похоже, давало более чистый и яркий свет.
– Странно, с тех пор как леди Нимайю дала мне этот клинок, лорд Лжи, похоже, не в силах видеть меня даже во снах. – Я посмотрел на огромного золотого орла, парившего в потоках горного ветра. – В этих созданиях нет зла, Мэрэм. Если они и наблюдают за нами, то потому, что сами боятся нас.
Мои слова подбодрили его, и мы начали спуск на восточную часть гор Полумесяца. Следующие три дня прошли без приключений. Дорога вела по склонам более низких вершин. По мере того как мы продвигались на восток, земля стала суше, а лес – более открытым. Мы ехали через заросли белого дуба, расцвеченные бальзаминами, флоксами и прочими небольшими растениями. Многие птицы и звери, обитавшие здесь, были мне непривычны, например, бурундуки с желтыми полосками и сойки. Мы видели еще четырех медведей, помельче обычных и с сероватой шкурой; они, наверное, удивились тому, что глупые незнакомцы так спешат через их владения, когда вокруг зреют все чудеса летней земли.
В первый день соала, оставив за спиной большую часть гор Полумесяца, мы добрались до расселины у подножия гор и увидели к востоку бескрайнюю равнину. Море светло-зеленой травы расцвечивали темно-зеленые линии – вдоль извилистых потоков росли деревья. Примерно за час мы спустились по последним каменистым склонам.
– Эанна, – сказал Кейн, простирая руку к этой прекрасной стране. – По крайней мере одна из частей древнего королевства. Но мы далеко от Айматру; вряд ли влияние короля Ханнибана распространяется и сюда.
Что за народы и каких властителей мы отыщем здесь, он не знал, однако призвал нас к осторожности, ибо на равнине негде укрыться ни от людей, ни от волков и львов, что охотятся на антилоп.
– Волки! – воскликнул Мэрэм. – Львы!.. Лучше бы я с медведями оставался.
Но весь первый день нашего путешествия через Эанну ни его страхи, ни страхи Кейна не воплотились и не причинили нам никакого вреда. В нескольких милях от гор мы сошли с дороги. Она поворачивала к югу, к заброшенным городам или вовсе в никуда. По словам Кейна, не так далеко в том направлении лежала Красная пустыня, ее дрейфующие пески и дюны поглотили за тысячелетия не один город. Элькэлэдар, по счастью, направлял нас мимо этой нескончаемой пустоши – кроме свирепых племен рэвайрии, никто не в силах долго продержаться под убийственным солнцем пустыни.
Мы почувствовали жаркое дыхание песка даже в сотнях миль к северу от ее сердца, однако после леденящих горных дождей только приветствовали этот неожиданный поток теплого воздуха, сухой, как дыхание звезд, и чистый. После полудня подул слабый ветерок, колыхнувший травы и принесший с собой запахи странных растений и цветов. А ночью, под созвездиями, висевшими в небе подобно алмазному гобелену, было довольно холодно – не так, чтобы пробрать до костей, но довольно, чтобы бодрящая свежесть обострила все чувства и заставила ощутить чудо бесконечности.
Все мы спали довольно хорошо в нашу первую ночь в степи – кроме тех часов, когда несли вахту или просто смотрели на звезды, лежа среди высокой травы. Луна вставала над миром, как сияющий щит, под ней на залитой сиянием земле раздавался вой волков и рычание львов. Эти животные снились мне ночью – и орлы, и соколы, и огромные серебряные лебеди. Когда утром я проснулся и увидел синее-синее небо, то ощутил огонь внутри себя, огонь, согревающий сердце и зовущий в путь, к завершению поиска.
Весь день мы ехали, и следующий, а потом еще два. Хотя я боялся, что мы можем загнать коней, они здорово набрались сил на траве, что росла вокруг и пахла так сладко. После многих дней подъема и спуска по крутым горным тропам лошади, казалось, были рады мягкой земле под копытами и с удовольствием бежали по ветреной степи: быстрым шагом, рысью, галопом, иногда даже пускаясь в карьер. Я чувствовал, как мое воодушевление передается Эльтару и воспламеняет его огромное сердце, а его счастье от свободного бега переходит ко мне.
Из-за привычки к горной лесистой местности мне было нелегко подсчитывать, как быстро мы продвигаемся. Однако у Атары был наметанный глаз на открытые просторы, и она сказала, что мы делаем по пятьдесят миль в день. Так за очень короткое время мы пересекли всю Южную Эанну. И во всем этом огромном краю, усеянном хлопковыми деревьями с серебристо-зелеными листьями, почти такими же прекрасными, как листья асторов, мы не встретили ни одного человека.
– Наверняка здесь кто-нибудь да живет, – сказала Лильяна на пятое утро нашего путешествия через степь. – Такие плодородные земли… не может быть, что волки или даже львы всех распугали.
Позже днем мы встретили нескольких кочевников, которые разрешили для нас загадку Эанны. Глава небольшого племени, жившего в шатрах из шерсти косматых буйволов, которых они разводили, важно представился как Йакарун Старейший. Седобородый старец, чьи густые брови нависали над подозрительными глазами, сообразив, что мы не собираемся причинять им вреда и только хотим проехать, угостил нас буйволиным молоком и сыром – а также дал совет.
– Мы теламунцы, – объяснил он, когда мы сели разделить трапезу с его семьей, – когда-то мы были великим народом.
Всего несколько поколений назад этой землей правили два огромных племени теламунцев. Так велико было их умение владеть оружием, что короли в Айматру боялись посылать сюда армии. Но в результате кровавой вражды, начавшейся из-за неосторожного оскорбления, убийства и череды ответных убийств, два племени оказались втянуты в междоусобную войну и перестали обращать внимание на обычных врагов. Всего за двенадцать лет они практически уничтожили друг друга.
– Несколько дюжин семей, как наша, – вот все, что осталось, – закончил рассказ Йакарун, поднимая свой посох и указывая на равнину.
Вождь сказал, что их дни как свободного народа сочтены, ибо другие люди поглядывают на древние земли его семьи и даже уже переселяются.
– У короля Ханнибана, говорят, сейчас неприятности с баронами, так что у него нет сил послать отряд, чтобы завоевать нас. Но приходят рэвайрии из Красной пустыни – они вырезали целую семью в пятидесяти милях отсюда. Нам угрожают и йарконцы. Герцог Юлану из Айгуля – его называют Юлану Красивый – хочет завоевать всю Йаркону во имя Красного Дракона и стать королем. Если ему это удастся, он обратит взгляд на запад и пошлет сюда своих палачей.
Йакарун велел дочери принести нам жареной говядины. Потом, посмотрев утомленными старыми глазами на Кейна и остальных моих друзей, перевел взгляд на меня.
– А ты куда едешь, сэр Вэлаша?
– В Йаркону.
– Ага, я так и думал! В Библиотеку Кайшэма, да?
– Откуда вы знаете?
– Вы не первые странники, пересекающие наши земли по пути в Библиотеку, хотя, может быть, и последние. – Старик вздохнул и поднял посох к небу. – Было время – и не так давно, – когда этим путем ходило множество паломников. Мы брали с них плату за свободный проход – немного, лишь чуть-чуть серебра… Увы, эти дни миновали. Вскоре мы будем платить дань за то, чтобы жить здесь. В любом случае никто больше не ходит в Йаркону – эта земля проклята.
Он посоветовал нам любой ценой избегать Айгуля и владений герцога Юлану, раз уж мы должны ехать в ту сторону.
Мы поели жареной говядины и запили ее перебродившим молоком. Посетив дом вождя и оценив тучность его буйволов – и с трудом удержав Мэрэма от заигрываний с женщинами, – мы поблагодарили старца за гостеприимство и продолжили путь.
Вскоре степь, которая делалась все суше по мере того, как мы удалялись от гор Полумесяца, совсем увяла. Зелень травы уступила желтизне янтаря и даже более мрачным тонам. Иные кустарники пускали корни в каменистой почве: в основном полынь и шалфей, как Кейн назвал эти растения. Они давали приют ящерицам, лисицам, каменным воробьям и разным животным, которых я раньше не видел.
Солнце стало скатываться к горизонту, но, вместо того чтобы похолодать, стало жарче. Лошади, наверное, чувствуя, что найдут здесь мало воды и корма, двигались медленно, словно сберегая силы. И когда мы приблизились к стране, против которой предостерегал нас Йакаран, то устремили взгляды в себя, чтобы измерить собственные силы.
Потом, перед самыми сумерками, когда солнце бросало длинные лучи на пламенеющий край, мы добрались до небольшой струйки воды, которую Кейн назвал Пэрт. С песчаного берега реки виднелись далекие каменные кости Йарконы. Там, молился я, нам предстоит закончить путь и исполнить глубочайшее желание наших сердец.
Глава 30
Луна, почти полная и мерцавшая красным, висела в скоплении сверкающего вихря звезд, которое некоторые называли созвездием Змеи, а некоторые – созвездием Дракона.
– Кровавая луна в Драконе, – промолвил мастер Йувейн, потягивая чай и глядя в небо. – Давно не видел ничего подобного.
Он открыл свою книгу и тихо сидел, читая ее в свете костра, может быть, выискивая слова, которые могли бы успокоить его и отвлечь мысли от звезд. Лильяна, ходившая мыть тарелки в узком ручейке, который впадал в Пэрт, вернулась, сжимая в руке несколько камней. Они были черными и сверкающими, как джелстеи Кейна, но больше походили на оплавленное стекло. Лильяна назвала их слезами ангелов и сказала, что везде, где их находят, земля должна плакать от горя небес.
Атара посмотрела на каплевидные камни, как обычно смотрела в свой гораздо более прозрачный кристалл. Хотя глаза ее потемнели и я ощутил великую тяжесть, затмившую ее сердце, она продолжала молча пить чай.
Ночью мы спали беспокойно, а Кейн не спал вообще. Он часами стоял на страже, выглядывая опасных тварей в тенях красноватых от лунного света камней, или врагов, приближающихся по темной равнине. Альфандерри, который тоже не мог уснуть, принес мандолину и пел, чтобы развлечь друга. Невидимый для него, беспорядочно кружился под музыку Огонек, будто желая укрыться от кровавой луны. Небеса медленно поворачивались вокруг беспокойной земли.
Когда настало утро, мы смогли получше разглядеть суровые окрестности. Йаркона, как сказал мастер Йувейн, означало «Зеленая страна», но никакой зелени вокруг не наблюдалось. Не настоящая степь, но и не пустыня, хотя редкая трава сделалась коричневой от жаркого солнца. К шалфею присоединились два его более крепких собрата: саксаул и верблюжья колючка. Ранний свет утра просачивался из-за черных утесов на востоке, чьи острые пики казались обугленными, словно солнце могло жечь сам камень. Кейн пояснил, что такой цвет придает базальт, из которого они сложены.
Он также сказал, что надо разбить лагерь в Сагараме, земле, которую какой-то завоеватель оторвал от некогда огромного королевства. К сожалению, Кейн проезжал здесь очень давно, в более мирные времена. С тех пор границы мелких баронств Йарконы наверняка изменились.
– Айгуль лежит в шестидесяти милях отсюда на северо-восток. Если только он не разросся с тех пор и его герцоги не присвоили себе южные земли.
Сагарам оказался не более чем тонкой полоской кустарников и пожухшей травы, бегущей на семьдесят или более миль вдоль Пэрта. Ранним днем мы въехали в следующий домен, хотя ни река, ни камни не отмечали его границ. Потом нам встретился тот, кто разъяснил ситуацию – средних лет козопас, живший в маленьком каменном доме у колодца.
– Вы прибыли в Каркут, – сказал он, разделив с нами немного сыра и хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104