глаз чувств, глаз логики и глаз души. Этот третий глаз не развивается так легко и естественно, как остальные. Открыть его помогают медитации или созвучие правильного джелстеи.
– Все высшие джелстеи улучшают внутреннее зрение, а серебряный – камень души – в особенности.
Он сказал, что силюстрия оказывает влияние на ту часть души, что мы называем разумом. Серебряный джелстеи – камень отражения и таким образом – камень души, включая ее низшие проявления, проявления разума: логику, дедукцию, наблюдательность, память, рассудительность и интуицию.
Из-за своих отражающих качеств серебряный джелстеи можно использовать как щит против различных энергий: витальной, ментальной или физической. Хотя и не давая власти над другими, серебряный джелстеи способен усиливать работу разума и таким образом служит прекрасным подспорьем в познании и поисках истины. Меч, сделанный из серебряного джелстеи, рассекает материальные предметы, как разум рассекает невежество и тьму.
– Говорят, что его сила проявляется и в том видении души о котором только что рассказал нам Вэль. В том, как связаны все веши.
Альфандерри запел древнюю балладу о создании неба и земли. Слова баллады, давным-давно написанные каким-то менестрелем, говорили о том, что все в творении сплетено в единый узор сияющих драгоценностей, и в свете каждой из них отражаются остальные. Хотя лишь Единый в силах счесть изумруды, сапфиры и алмазы узора, человек благодаря силе серебряного джелстеи может почувствовать это бесконечное плетение во всей его невообразимой огромности.
– Ибо мы – те глаза, которыми Единый созерцает и познает себя, – заключил Альфандерри.
Под этим «мы», объяснил он, имеются в виду не только мужчины и женщины Эа, но и Звездный народ, Элийины и великие Галадины, такие как Арве и Ашторет, чьи глаза, говорят, не из плоти, а из чистейшей силюстрии.
– Какие чудеса мы могли бы созерцать, если бы только у нас были глаза, чтобы видеть их?
– О да. – Мэрэм, зевая, допил последний глоток бренди. – Боюсь, что мои глаза сегодня видели уже достаточно, если вы понимаете, о чем я. Не хочу хвалиться, но должен сказать, что Лалайи очень мало мне давала спать. Так что лично я иду на боковую, дабы пополнить силы и увидеть ее во сне.
Он поднялся, вновь зевнул и потер глаза.
– И это, друзья, единственная часть чудесного узора, которую я надеюсь сегодня увидеть.
Уставшие так же сильно, как и он, мы улеглись на шкурах и завернулись в плащи от холодного моросящего дождика – все, кроме Кейна, сторожившего первым. Я заснул, глядя на Огонька, который сияющей бабочкой танцевал над костром, а руку положил на рукоять меча. Хотя я боялся снов, которые лорд Лжи мог наслать на меня, спал я хорошо. Этой ночью, во сне, когда я был заперт в пещере, темной как сама смерть, я вынул из ножен Элькэлэдар. Яростный свет меча упал на дракона, что лежал, поджидая меня во тьме, на его огромные складчатые крылья и чешую. Сияние позволило мне увидеть единственное уязвимое место врага: узловатое алое сердце, пульсировавшее, словно кровавое солнце. Поняв, что я вижу его слабость, дракон в страхе отвел от меня огромные золотые глаза и в грохоте крыльев, высекая когтями искры из камня, исчез в тоннеле, ведущем к внутренностям земли.
Следующим утром, позавтракав кашей, ежевикой и несколькими грецкими орехами, припасенными Лильяной, мы отправились в путь в прекрасном настроении. Мы ехали по полям под паром и по маленьким грязным дорогам, не ища случайных фермерских домов, но и не пытаясь их обойти. В этой части Суррапама, похоже, люди селились не часто. Широкие лесные массивы перемежались с гораздо более узкими полосками возделанной земли.
Хотя дорога, ведущая мимо огромных, поросших мхом деревьев, была довольно хорошей, только немного топкой, я думал о том, что же будет, когда мы достигнем гор, где вообще нет никаких дорог.
Мэрэм тоже об этом беспокоился. Когда мы остановились перекусить, он указал вперед:
– Как мы проведем лошадей через горы, если там нет дороги?
– Не беспокойся, путь отыщется.
Кейн усмехнулся.
– Если горы окажутся непреодолимыми, мы просто обойдем их.
Он указал на горную цепь, бежавшую широким полумесяцем от южных границ Красной пустыни к западному побережью Эа через Гесперу и Суррапам и сходившую на нет в ста пятидесяти милях к северу от нас в Эанне. Мы могли поехать в ту строну, сказал он, обогнуть самую далекую точку гор и повернуть в Кайшэм.
– Но это лишних триста миль пути! – заворчал Мэрэм. – Давайте по крайней мере попытаемся сначала перевалить через горы.
– Твоя лень придала тебе храбрости, – засмеялась Атара.
– Я бы еще больше расхрабрился, если бы ты могла увидеть дорогу через горы. Не можешь?
В ответ Атара сунула в рот сочную ягоду и медленно покачала головой.
Мы вновь тронулись в путь, а я думал о том, как мы все по-разному одарены, и о разных джелстеи, усиливавших наши способности. Теперь их было шесть, только Альфандерри не достался камень; после того как я обрел Элькэлэдар, мы уверились в том, что он обретет лиловый джелстеи где-нибудь между Суррапамом и Кайшэмом. Хотя мастер Йувейн исцелял своим джелстеи со всё большим и большим искусством, он признавал, что задача полностью овладеть его целительными способностями будет делом всей жизни. Кейн прятал свой черный камень и такой же тайной оставались его сомнения насчет использования баалстеи. Синяя фигурка Лильяны в самом деле могла ей помочь в мысленном общении, но в окрестностях что-то не было видно ни китов, ни дельфинов. Так как она обещала отводить взгляд от потоков наших мыслей, если только ее не пригласят погрузиться в них, у нее было мало возможностей использовать способности своего камня. Атара смотрела в пророческий шар так же часто, как я на солнце, однако что она видела там, оставалось загадкой.
Талант Мэрэма оказался самым непостоянным из всех – и самым невостребованным. Он более или менее научился управляться с огнекамнем и после этого, похоже, совсем позабыл о нем. Как он сказал, его сны теперь были о Лалайи, а мой друг мог одновременно предаваться лишь одной страсти. На исходе дня, после того как мы сделали добрых двадцать пять миль под постепенно усиливавшейся моросью, он попытался с помощью джелстеи развести костер. Но красный кристалл не сделался ярче и мертвым грузом лежал в его руках.
– Дрова слишком мокрые, – пожаловался Мэрэм, склонившись над сложенной пирамидкой. – И слишком мало света проходит через чертовы облака.
– Гм-м., раньше ты мог заставить его гореть, когда света и вовсе не было, – упрекнула Атара. – Уж лучше испытывать его сейчас, чем ждать идеальной погоды.
– Не надо испытывать по крайней мере меня! – вспылил Мэрэм.
– Наше путешествие – испытание для всех. И наши жизни однажды будут зависеть от твоего огнекамня.
Ее слова глубоко врезались мне в память, и я думал о них, засыпая. Ибо у меня был меч, которым мне предстояло научиться владеть – и не скрещивая каждый вечер клинки с Кейном на уроках фехтования. Хотя Элькэлэдар на самом деле мог разрубить прочнейшую сталь, в нем было больше жизненных сил, чем я мог себе представить. Потребуется вся моя воля, все знания и концентрация жизненного огня.
Утром проглянуло солнце и светило достаточно долго, чтобы мы оседлали лошадей и свернули лагерь; потом снова зарядил дождь. Впрочем, большую часть влаги задерживала хвоя деревьев. Огромные королевские ели в двести футов высотой образовывали зеленый щит, защищавший от ветра и воды, и служили укрытием для множества белок, лис и птиц. Я мог бы ехать через этот прекрасный лес весь следующий месяц, радуясь запахам мха и диких цветов. Однако вскоре пошли поля, прорезанные множеством ручьев. На открытом месте мы оказались легкими мишенями для дождя, и он забросал нас ледяными каплями, падавшими с неба подобно стрелам. Одежда быстро промокла, и приятная прогулка превратилась в сплошное мучение. Поздним днем, когда земля начала постепенно подниматься к подножию гор, мы уже были готовы постучаться в дверь какого-нибудь фермерского дома и попросить приюта на ночь.
– Но если мы так поступим, беднягам придется нас угощать, а у них и так еды не хватает, – сказал я, когда мы остановились у ручья напоить лошадей.
– Может, мы сами их накормим, – предложила Атара. – У нас-то есть еда.
Лильяна бросила на нее встревоженный взгляд.
– Чужеземцы, проезжающие через Вендраш, предлагают еду своим хозяевам… Что они подумают?
– Ха, – сказал Кейн. – Если чужеземцы предложат еду кармэку, то получат удар мечом за оскорбление.
Атара ничего не ответила на это замечание о своем народе, но ее мрачное лицо свидетельствовало о том, что слова Кейна правдивы.
– У меня есть идея, – произнес Мэрэм. – Настало время расспросить, не знает ли кто-нибудь здесь пути через горы. Если случайно нам при этом предложат укрытие, да еще и еды там будет вдосталь, мы согласимся. В противном случае – поедем дальше.
По-моему, это был хороший план, и мы его приняли. Следующие несколько часов мы ехали от дома к дому под все усиливающимся дождем. Увы, никто из суррапамцев не знал дороги, которую мы искали. Многие действительно предложили нам остаться на ночь, хотя землистые лица и костлявые тела говорили о том, что это лишь жест гордости и вежливости, который они с трудом могут себе позволить. Меня потрясло то, что эти люди вообще хотели помочь нам, странникам из далеких земель. Мы были вооружены и ехали через мирные поля, в то время как многие их родичи были призваны в королевские войска. Я благодарил звезды за то, что все рыцари и воины уехали на войну, иначе эти люди вряд ли проявили бы такое гостеприимство.
Однако, когда день перешел в серый дождливый вечер, оказалось, что я радовался слишком рано. Отряд вооруженных мужчин прогрохотал по дороге с востока. Их было двадцать, все одеты в заржавленные кольчуги и не носили сюрко, по которым можно было бы определить их владения или дома. Потрепанные – да, но их копья были достаточно остры, а мечи наготове. Изможденные, как местные крестьяне, в седлах они сидели прямо и держали боевой порядок.
– Кто вы? – спросил их предводитель, восседавший на здоровенном боевом коне. Он и сам был не маленьким, с густой седой бородой и заплетенными седыми косами, спадавшими из-под шлема без забрала. – Что вы делаете на нашей земле?
Я стоял возле Эльтару. Мои спутники были в седлах, Атара сжимала снаряженный лук, а Кейн не сводил черных глаз с подъехавших людей.
Я назвал рыцарю наши имена и попросил его представиться. Он назвался Томаном из Истдейла и сказал, что едет со своими людьми к королю Кайману в Эзаме.
– Я слышал, что тут путешествуют странные рыцари, – сказал он, изучая мое сюрко и снаряжение. – Мы боялись, что вы можете оказаться шпионами Гесперу.
– Мы похожи на шпионов?
– Нет, – любезно признал старый рыцарь. – Но не все таковы, как выглядят. Гесперийцы не смогли бы завоевать половину нашего королевства силой одного оружия.
Я сел в седло и похлопал Эльтару по шее, успокаивая коня.
– Мы не клирики Каллимуна, если вы об этом.
– Может, и так. Но решать королю. Боюсь, вам придется сложить оружие и поехать с нами.
Он кивнул, и четверо его рыцарей подъехали ближе. Томан посмотрел на Мэрэма, Атару, потом на меня.
– Прошу, отдай мне меч, сэр Вэлаша.
– Я отдам тебе мой! – прорычал Кейн, сверкая глазами. Его рука быстро, как змея, скользнула к ножнам.
– Кейн! – Почти чудесным образом тот остановил свое движение и посмотрел на меня. – Кейн, не нападай на него!
Все рыцари Томана уже обнажили мечи. На тех не было ни пятнышка ржавчины, не то что на доспехах.
– Мы не можем позволить вооруженным людям ездить по нашей земле – не тогда, когда гесперийцы стучатся в наши двери.
– Понимаю. Но у нас нет никакого желания разъезжать по Суррапаму – мы только хотим найти способ его покинуть.
Я объяснил, что мы направляемся в Библиотеку Кайшэма, и рассказал о клятве искать камень Света, данной среди тысяч людей в зале короля Киритана в Трайе.
– Мы слышали об этом поиске, – сказал рыцарь, теребя бороду. – Но откуда нам знать, что вас и вправду послал Киритан?
Я достал медальон, данный мне королем Киританом. При взгляде на золотое украшение глаза Томана вспыхнули – не жадностью, а удивлением.
Рыцари, собравшиеся вокруг нас, вложили мечи в ножны.
– Мы уважаем то, что подвигло вас на поиск, даже хотя не верим в его успех. Если вы и вправду противостоите Палачу, лучше поезжайте с нами на битву.
– Похоже, этого хотят большинство ваших соотечественников, – я рассказал ему о встрече с Таманом в замке герцога Резу и его просьбе к валари.
– Ты знаешь Тамана с Медвежьего озера? – удивленно спросил один из людей старого рыцаря, молодой человек лет восемнадцати. Он оказался внуком Томана.
– Похоже, что ты его знаешь.
– Он мой названый брат и великий воин.
Знакомство с Таманом окончательно решило нашу судьбу.
– Хорошо, езжайте куда хотите. Только прошу, покиньте нашу страну, пока вы кого-нибудь не напугали, – сказал Томан, мрачно улыбнувшись.
– Мы бы покинули ее быстрее, если бы знали дорогу через горы.
Томан указал куда-то сквозь дождь и мокрую листву.
– Дорога милях в десяти к юго-востоку отсюда. Я бы вам показал, но скоро стемнеет и нам надо ехать. Впрочем, мой другой внук, Джейтан, проводит вас, если вы расскажете ему о нашей встрече.
Он указал дорогу к своим владениям.
– Мы направляемся на сбор в Эзаме. Точно не хотите присоединиться к нам?
– Спасибо, нет – у нас своя дорога, и она ведет на восток.
– Тогда счастливого пути, сэр Вэлаша. Может, встретимся в лучшие времена.
С этими словами он и его люди развернули лошадей и поехали на запад.
«Владения» Томана, как мы обнаружили часом спустя, оказались не чем иным, как довольно большим укрепленным домом, возвышающимся над сараем и полем и окруженным забором из заостренных деревянных кольев. Как и обещал рыцарь, его РОДНЯ предложила нам ночлег.
Дочь Томана и два его внука – вот все, что осталось от всей семьи. Сын погиб в битве при Мароне, а двух внучек прошлой зимой унесла лихорадка. Второй внук Томана – Джейтан – был веснушчатым рыжеволосым пареньком лет тринадцати, слишком молодым, чтобы идти на войну со своим братом. Впрочем, я в этом возрасте уже воевал. Меня порадовало что даже в час величайшей нужды суррапамцы оказались не такими воинственными, как мы, валари.
После того как мы расстелили спальники на сухой соломе в сарае, мать Джейтана, Кандра, настояла на том, чтобы мы сели с ними ужинать. Но так как в доме не было ничего, кроме нескольких яиц, ежевичного джема, зерна и муки, из которой пекли хлеб, Кейн решил проблему питания весьма оригинальным способом: сгреб свой лук и исчез в темнеющем лесу, а через полчаса вернулся с молодым бычком на широких плечах, продемонстрировав великое охотничье искусство. Кандра сказала нам, что окрестные леса практически опустошены.
Вечером мы насладились трапезой, и все остались довольны. Кандра прибрала остатки мяса, и это возместило ей тот хлеб, что она испекла для нас. Утром мы выехали сытые; сидя на старой худой кляче, Джейтан показывал путь.
Через пару часов езды мы добрались до расселины между двумя холмами, где дорога, казалось, исчезала в огромной зеленой стене растительности.
– Это старая Восточная дорога, – сказал Джейтан. – Говорят, что она ведет в Эанну, но никто точно не знает, так как по ней уже давно не ездят.
– Никто, кроме нас, – встревоженно пробормотал Мэрэм.
– Дорога, я думаю, достаточно хорошая, только остерегайтесь медведей, мастер Мэрэм. Говорят, что в горах их все еще много.
– Ну, прекрасно, еще и медведи! – Мэрэм посмотрел на лес.
Мы поблагодарили Джейтана за гостеприимство. Юноша повернулся к Кейну.
– Если когда-нибудь будете проезжать в наших краях, научите меня охотиться, сир?
– Это можно, – пообещал Кейн и потрепал паренька по волосам. – Это можно.
Бросив на нас прощальный взгляд через плечо, Джейтан поехал к дому своего деда, навстречу теплу любящих сердец.
– Если старые карты не лгут, мы в шестидесяти милях от гор, перевалив через которые, достигнем Эанны. Полагаю, лучше отправляться, пока медведи нас не почуяли, – сказал Мэрэм.
Медведей мы не встретили ни в тот день, ни в следующий; леса вокруг были достаточно густыми, чтобы спрятать их добрую сотню. Пока холмы росли, постепенно превращаясь в горы, гигантские деревья западного Суррапама уступали место серебряным елям и пихтам. Эти вечнозеленые изящные деревья, хотя и не такие высокие, как их собратья из долин, стояли более плотно; если бы не дорога, мы бы здесь и не проехали. Узкая тропа петляла и поворачивала, как змея, то к югу, то к северу, но все-таки в целом вела на восток. И чем выше мы поднимались, тем сильнее лил дождь и становилось холоднее.
Разбивать лагерь в этих туманных горах оказалось сущим страданием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Все высшие джелстеи улучшают внутреннее зрение, а серебряный – камень души – в особенности.
Он сказал, что силюстрия оказывает влияние на ту часть души, что мы называем разумом. Серебряный джелстеи – камень отражения и таким образом – камень души, включая ее низшие проявления, проявления разума: логику, дедукцию, наблюдательность, память, рассудительность и интуицию.
Из-за своих отражающих качеств серебряный джелстеи можно использовать как щит против различных энергий: витальной, ментальной или физической. Хотя и не давая власти над другими, серебряный джелстеи способен усиливать работу разума и таким образом служит прекрасным подспорьем в познании и поисках истины. Меч, сделанный из серебряного джелстеи, рассекает материальные предметы, как разум рассекает невежество и тьму.
– Говорят, что его сила проявляется и в том видении души о котором только что рассказал нам Вэль. В том, как связаны все веши.
Альфандерри запел древнюю балладу о создании неба и земли. Слова баллады, давным-давно написанные каким-то менестрелем, говорили о том, что все в творении сплетено в единый узор сияющих драгоценностей, и в свете каждой из них отражаются остальные. Хотя лишь Единый в силах счесть изумруды, сапфиры и алмазы узора, человек благодаря силе серебряного джелстеи может почувствовать это бесконечное плетение во всей его невообразимой огромности.
– Ибо мы – те глаза, которыми Единый созерцает и познает себя, – заключил Альфандерри.
Под этим «мы», объяснил он, имеются в виду не только мужчины и женщины Эа, но и Звездный народ, Элийины и великие Галадины, такие как Арве и Ашторет, чьи глаза, говорят, не из плоти, а из чистейшей силюстрии.
– Какие чудеса мы могли бы созерцать, если бы только у нас были глаза, чтобы видеть их?
– О да. – Мэрэм, зевая, допил последний глоток бренди. – Боюсь, что мои глаза сегодня видели уже достаточно, если вы понимаете, о чем я. Не хочу хвалиться, но должен сказать, что Лалайи очень мало мне давала спать. Так что лично я иду на боковую, дабы пополнить силы и увидеть ее во сне.
Он поднялся, вновь зевнул и потер глаза.
– И это, друзья, единственная часть чудесного узора, которую я надеюсь сегодня увидеть.
Уставшие так же сильно, как и он, мы улеглись на шкурах и завернулись в плащи от холодного моросящего дождика – все, кроме Кейна, сторожившего первым. Я заснул, глядя на Огонька, который сияющей бабочкой танцевал над костром, а руку положил на рукоять меча. Хотя я боялся снов, которые лорд Лжи мог наслать на меня, спал я хорошо. Этой ночью, во сне, когда я был заперт в пещере, темной как сама смерть, я вынул из ножен Элькэлэдар. Яростный свет меча упал на дракона, что лежал, поджидая меня во тьме, на его огромные складчатые крылья и чешую. Сияние позволило мне увидеть единственное уязвимое место врага: узловатое алое сердце, пульсировавшее, словно кровавое солнце. Поняв, что я вижу его слабость, дракон в страхе отвел от меня огромные золотые глаза и в грохоте крыльев, высекая когтями искры из камня, исчез в тоннеле, ведущем к внутренностям земли.
Следующим утром, позавтракав кашей, ежевикой и несколькими грецкими орехами, припасенными Лильяной, мы отправились в путь в прекрасном настроении. Мы ехали по полям под паром и по маленьким грязным дорогам, не ища случайных фермерских домов, но и не пытаясь их обойти. В этой части Суррапама, похоже, люди селились не часто. Широкие лесные массивы перемежались с гораздо более узкими полосками возделанной земли.
Хотя дорога, ведущая мимо огромных, поросших мхом деревьев, была довольно хорошей, только немного топкой, я думал о том, что же будет, когда мы достигнем гор, где вообще нет никаких дорог.
Мэрэм тоже об этом беспокоился. Когда мы остановились перекусить, он указал вперед:
– Как мы проведем лошадей через горы, если там нет дороги?
– Не беспокойся, путь отыщется.
Кейн усмехнулся.
– Если горы окажутся непреодолимыми, мы просто обойдем их.
Он указал на горную цепь, бежавшую широким полумесяцем от южных границ Красной пустыни к западному побережью Эа через Гесперу и Суррапам и сходившую на нет в ста пятидесяти милях к северу от нас в Эанне. Мы могли поехать в ту строну, сказал он, обогнуть самую далекую точку гор и повернуть в Кайшэм.
– Но это лишних триста миль пути! – заворчал Мэрэм. – Давайте по крайней мере попытаемся сначала перевалить через горы.
– Твоя лень придала тебе храбрости, – засмеялась Атара.
– Я бы еще больше расхрабрился, если бы ты могла увидеть дорогу через горы. Не можешь?
В ответ Атара сунула в рот сочную ягоду и медленно покачала головой.
Мы вновь тронулись в путь, а я думал о том, как мы все по-разному одарены, и о разных джелстеи, усиливавших наши способности. Теперь их было шесть, только Альфандерри не достался камень; после того как я обрел Элькэлэдар, мы уверились в том, что он обретет лиловый джелстеи где-нибудь между Суррапамом и Кайшэмом. Хотя мастер Йувейн исцелял своим джелстеи со всё большим и большим искусством, он признавал, что задача полностью овладеть его целительными способностями будет делом всей жизни. Кейн прятал свой черный камень и такой же тайной оставались его сомнения насчет использования баалстеи. Синяя фигурка Лильяны в самом деле могла ей помочь в мысленном общении, но в окрестностях что-то не было видно ни китов, ни дельфинов. Так как она обещала отводить взгляд от потоков наших мыслей, если только ее не пригласят погрузиться в них, у нее было мало возможностей использовать способности своего камня. Атара смотрела в пророческий шар так же часто, как я на солнце, однако что она видела там, оставалось загадкой.
Талант Мэрэма оказался самым непостоянным из всех – и самым невостребованным. Он более или менее научился управляться с огнекамнем и после этого, похоже, совсем позабыл о нем. Как он сказал, его сны теперь были о Лалайи, а мой друг мог одновременно предаваться лишь одной страсти. На исходе дня, после того как мы сделали добрых двадцать пять миль под постепенно усиливавшейся моросью, он попытался с помощью джелстеи развести костер. Но красный кристалл не сделался ярче и мертвым грузом лежал в его руках.
– Дрова слишком мокрые, – пожаловался Мэрэм, склонившись над сложенной пирамидкой. – И слишком мало света проходит через чертовы облака.
– Гм-м., раньше ты мог заставить его гореть, когда света и вовсе не было, – упрекнула Атара. – Уж лучше испытывать его сейчас, чем ждать идеальной погоды.
– Не надо испытывать по крайней мере меня! – вспылил Мэрэм.
– Наше путешествие – испытание для всех. И наши жизни однажды будут зависеть от твоего огнекамня.
Ее слова глубоко врезались мне в память, и я думал о них, засыпая. Ибо у меня был меч, которым мне предстояло научиться владеть – и не скрещивая каждый вечер клинки с Кейном на уроках фехтования. Хотя Элькэлэдар на самом деле мог разрубить прочнейшую сталь, в нем было больше жизненных сил, чем я мог себе представить. Потребуется вся моя воля, все знания и концентрация жизненного огня.
Утром проглянуло солнце и светило достаточно долго, чтобы мы оседлали лошадей и свернули лагерь; потом снова зарядил дождь. Впрочем, большую часть влаги задерживала хвоя деревьев. Огромные королевские ели в двести футов высотой образовывали зеленый щит, защищавший от ветра и воды, и служили укрытием для множества белок, лис и птиц. Я мог бы ехать через этот прекрасный лес весь следующий месяц, радуясь запахам мха и диких цветов. Однако вскоре пошли поля, прорезанные множеством ручьев. На открытом месте мы оказались легкими мишенями для дождя, и он забросал нас ледяными каплями, падавшими с неба подобно стрелам. Одежда быстро промокла, и приятная прогулка превратилась в сплошное мучение. Поздним днем, когда земля начала постепенно подниматься к подножию гор, мы уже были готовы постучаться в дверь какого-нибудь фермерского дома и попросить приюта на ночь.
– Но если мы так поступим, беднягам придется нас угощать, а у них и так еды не хватает, – сказал я, когда мы остановились у ручья напоить лошадей.
– Может, мы сами их накормим, – предложила Атара. – У нас-то есть еда.
Лильяна бросила на нее встревоженный взгляд.
– Чужеземцы, проезжающие через Вендраш, предлагают еду своим хозяевам… Что они подумают?
– Ха, – сказал Кейн. – Если чужеземцы предложат еду кармэку, то получат удар мечом за оскорбление.
Атара ничего не ответила на это замечание о своем народе, но ее мрачное лицо свидетельствовало о том, что слова Кейна правдивы.
– У меня есть идея, – произнес Мэрэм. – Настало время расспросить, не знает ли кто-нибудь здесь пути через горы. Если случайно нам при этом предложат укрытие, да еще и еды там будет вдосталь, мы согласимся. В противном случае – поедем дальше.
По-моему, это был хороший план, и мы его приняли. Следующие несколько часов мы ехали от дома к дому под все усиливающимся дождем. Увы, никто из суррапамцев не знал дороги, которую мы искали. Многие действительно предложили нам остаться на ночь, хотя землистые лица и костлявые тела говорили о том, что это лишь жест гордости и вежливости, который они с трудом могут себе позволить. Меня потрясло то, что эти люди вообще хотели помочь нам, странникам из далеких земель. Мы были вооружены и ехали через мирные поля, в то время как многие их родичи были призваны в королевские войска. Я благодарил звезды за то, что все рыцари и воины уехали на войну, иначе эти люди вряд ли проявили бы такое гостеприимство.
Однако, когда день перешел в серый дождливый вечер, оказалось, что я радовался слишком рано. Отряд вооруженных мужчин прогрохотал по дороге с востока. Их было двадцать, все одеты в заржавленные кольчуги и не носили сюрко, по которым можно было бы определить их владения или дома. Потрепанные – да, но их копья были достаточно остры, а мечи наготове. Изможденные, как местные крестьяне, в седлах они сидели прямо и держали боевой порядок.
– Кто вы? – спросил их предводитель, восседавший на здоровенном боевом коне. Он и сам был не маленьким, с густой седой бородой и заплетенными седыми косами, спадавшими из-под шлема без забрала. – Что вы делаете на нашей земле?
Я стоял возле Эльтару. Мои спутники были в седлах, Атара сжимала снаряженный лук, а Кейн не сводил черных глаз с подъехавших людей.
Я назвал рыцарю наши имена и попросил его представиться. Он назвался Томаном из Истдейла и сказал, что едет со своими людьми к королю Кайману в Эзаме.
– Я слышал, что тут путешествуют странные рыцари, – сказал он, изучая мое сюрко и снаряжение. – Мы боялись, что вы можете оказаться шпионами Гесперу.
– Мы похожи на шпионов?
– Нет, – любезно признал старый рыцарь. – Но не все таковы, как выглядят. Гесперийцы не смогли бы завоевать половину нашего королевства силой одного оружия.
Я сел в седло и похлопал Эльтару по шее, успокаивая коня.
– Мы не клирики Каллимуна, если вы об этом.
– Может, и так. Но решать королю. Боюсь, вам придется сложить оружие и поехать с нами.
Он кивнул, и четверо его рыцарей подъехали ближе. Томан посмотрел на Мэрэма, Атару, потом на меня.
– Прошу, отдай мне меч, сэр Вэлаша.
– Я отдам тебе мой! – прорычал Кейн, сверкая глазами. Его рука быстро, как змея, скользнула к ножнам.
– Кейн! – Почти чудесным образом тот остановил свое движение и посмотрел на меня. – Кейн, не нападай на него!
Все рыцари Томана уже обнажили мечи. На тех не было ни пятнышка ржавчины, не то что на доспехах.
– Мы не можем позволить вооруженным людям ездить по нашей земле – не тогда, когда гесперийцы стучатся в наши двери.
– Понимаю. Но у нас нет никакого желания разъезжать по Суррапаму – мы только хотим найти способ его покинуть.
Я объяснил, что мы направляемся в Библиотеку Кайшэма, и рассказал о клятве искать камень Света, данной среди тысяч людей в зале короля Киритана в Трайе.
– Мы слышали об этом поиске, – сказал рыцарь, теребя бороду. – Но откуда нам знать, что вас и вправду послал Киритан?
Я достал медальон, данный мне королем Киританом. При взгляде на золотое украшение глаза Томана вспыхнули – не жадностью, а удивлением.
Рыцари, собравшиеся вокруг нас, вложили мечи в ножны.
– Мы уважаем то, что подвигло вас на поиск, даже хотя не верим в его успех. Если вы и вправду противостоите Палачу, лучше поезжайте с нами на битву.
– Похоже, этого хотят большинство ваших соотечественников, – я рассказал ему о встрече с Таманом в замке герцога Резу и его просьбе к валари.
– Ты знаешь Тамана с Медвежьего озера? – удивленно спросил один из людей старого рыцаря, молодой человек лет восемнадцати. Он оказался внуком Томана.
– Похоже, что ты его знаешь.
– Он мой названый брат и великий воин.
Знакомство с Таманом окончательно решило нашу судьбу.
– Хорошо, езжайте куда хотите. Только прошу, покиньте нашу страну, пока вы кого-нибудь не напугали, – сказал Томан, мрачно улыбнувшись.
– Мы бы покинули ее быстрее, если бы знали дорогу через горы.
Томан указал куда-то сквозь дождь и мокрую листву.
– Дорога милях в десяти к юго-востоку отсюда. Я бы вам показал, но скоро стемнеет и нам надо ехать. Впрочем, мой другой внук, Джейтан, проводит вас, если вы расскажете ему о нашей встрече.
Он указал дорогу к своим владениям.
– Мы направляемся на сбор в Эзаме. Точно не хотите присоединиться к нам?
– Спасибо, нет – у нас своя дорога, и она ведет на восток.
– Тогда счастливого пути, сэр Вэлаша. Может, встретимся в лучшие времена.
С этими словами он и его люди развернули лошадей и поехали на запад.
«Владения» Томана, как мы обнаружили часом спустя, оказались не чем иным, как довольно большим укрепленным домом, возвышающимся над сараем и полем и окруженным забором из заостренных деревянных кольев. Как и обещал рыцарь, его РОДНЯ предложила нам ночлег.
Дочь Томана и два его внука – вот все, что осталось от всей семьи. Сын погиб в битве при Мароне, а двух внучек прошлой зимой унесла лихорадка. Второй внук Томана – Джейтан – был веснушчатым рыжеволосым пареньком лет тринадцати, слишком молодым, чтобы идти на войну со своим братом. Впрочем, я в этом возрасте уже воевал. Меня порадовало что даже в час величайшей нужды суррапамцы оказались не такими воинственными, как мы, валари.
После того как мы расстелили спальники на сухой соломе в сарае, мать Джейтана, Кандра, настояла на том, чтобы мы сели с ними ужинать. Но так как в доме не было ничего, кроме нескольких яиц, ежевичного джема, зерна и муки, из которой пекли хлеб, Кейн решил проблему питания весьма оригинальным способом: сгреб свой лук и исчез в темнеющем лесу, а через полчаса вернулся с молодым бычком на широких плечах, продемонстрировав великое охотничье искусство. Кандра сказала нам, что окрестные леса практически опустошены.
Вечером мы насладились трапезой, и все остались довольны. Кандра прибрала остатки мяса, и это возместило ей тот хлеб, что она испекла для нас. Утром мы выехали сытые; сидя на старой худой кляче, Джейтан показывал путь.
Через пару часов езды мы добрались до расселины между двумя холмами, где дорога, казалось, исчезала в огромной зеленой стене растительности.
– Это старая Восточная дорога, – сказал Джейтан. – Говорят, что она ведет в Эанну, но никто точно не знает, так как по ней уже давно не ездят.
– Никто, кроме нас, – встревоженно пробормотал Мэрэм.
– Дорога, я думаю, достаточно хорошая, только остерегайтесь медведей, мастер Мэрэм. Говорят, что в горах их все еще много.
– Ну, прекрасно, еще и медведи! – Мэрэм посмотрел на лес.
Мы поблагодарили Джейтана за гостеприимство. Юноша повернулся к Кейну.
– Если когда-нибудь будете проезжать в наших краях, научите меня охотиться, сир?
– Это можно, – пообещал Кейн и потрепал паренька по волосам. – Это можно.
Бросив на нас прощальный взгляд через плечо, Джейтан поехал к дому своего деда, навстречу теплу любящих сердец.
– Если старые карты не лгут, мы в шестидесяти милях от гор, перевалив через которые, достигнем Эанны. Полагаю, лучше отправляться, пока медведи нас не почуяли, – сказал Мэрэм.
Медведей мы не встретили ни в тот день, ни в следующий; леса вокруг были достаточно густыми, чтобы спрятать их добрую сотню. Пока холмы росли, постепенно превращаясь в горы, гигантские деревья западного Суррапама уступали место серебряным елям и пихтам. Эти вечнозеленые изящные деревья, хотя и не такие высокие, как их собратья из долин, стояли более плотно; если бы не дорога, мы бы здесь и не проехали. Узкая тропа петляла и поворачивала, как змея, то к югу, то к северу, но все-таки в целом вела на восток. И чем выше мы поднимались, тем сильнее лил дождь и становилось холоднее.
Разбивать лагерь в этих туманных горах оказалось сущим страданием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104